- Очень красивая инструментальная композиция. Написана в 1992 году.
Очень красивая инструментальная композиция. Написана в 1992 году.
|
|
|
Сайт "Художники" Доска об'явлений для музыкантов |
|
|
ДЕВЯТЬ ЖИЗНЕЙ За окном грохочет гром. Он не умеет себя вести. По углам сверкают молнии, пытаются нас извести. А нам наплевать! В этот вечер мы наконец-то снова вдвоем, Какое нам дело, что там по углам и там за окном. Грохот на чердаке, там летучие мыши играют в футбол. Сотрясается пол, там обычные мыши играют в футбол. А нам все равно, что там с полом и что с чердаком. Пахнет воздух грозой, а руки - костром. А у меня есть девять жизней, И из них мне осталось ,как минимум, три. И все жизни удивляюсь, Как забавен этот мир, сама посмотри. А, впрочем, нет, смотреть не надо, Ведь целая вечность у нас впереди. Только не уходи. Это было, кажется, в четвертой. Или в пятой. Нет, в шестой. Я точно помню - лес шумел. А может, это был прибой. Стоял яркий зимний день. Или нет, светила летняя луна. Ты вышла во двор. Нет, ты села у окна. Но зато я точно помню, что я сказал тебе тогда. Я сказал, что я люблю тебя. Впрочем, как всегда. Эх, до чего же я прекрасен, эх, до чего же я умен! А это все оттого, что все свои жизни влюблен. А у меня есть девять жизней, И из них мне осталось, кажется, две. И все жизни наслаждаюсь Своей ролью в этой игре. Ты улыбнешься, как услышишь стаи птиц в моей груди. Только не уходи. Стало очень темно. И чем дальше - тем темней. Свет мой, зеркальце, скажи, кто на свете всех страшней. Свет мой, зеркальце, ответь, почему часы не бьют И когда успел уйти навсегда запас минут. Уже небо тянет губы ко мне для поцелуя, И земля уже шепнула: "Вот я здесь, и уже жду я." Я ответил им, что мне есть кого ждать и целовать. Здесь, на земле, я не спешу улетать. У меня есть девять жизней, И из них мною прожиты, пожалуй, что все. Но мы не станем огорчаться, Ведь мы еще здесь, на земле. И мы пока не разучились ходить пешком по воде. У меня есть девять жизней. Я все б их отдал тебе.
К РАЗУМУ Спи, мой разум, мой малютка, Ты ведь так устал. Спи спокойно, как ребёнок. Сколько ты не спал! Я, ж, пока ты спишь, открою Клетки все и все темницы. Я чудовищ выпускаю Порезвиться, порезвиться. ЭХНАТОН Что ты задумал, Эхнатон? Зачем вековой уклад ты ломаешь? Уклад издаёт протяжный стон, А ты ничего не понимаешь, не оставляешь Замысел свой, носишься с этой глупой идеей О том, что бог есть только один. В то время, как прекрасно известно, Что бога нет ни одного, то есть вообще ни одного, В смысле совсем ни одного. Что ты задумал, Эхнатон? Когда выводить стремишься нас из тьмы? Тьма издает печальный звон, А ты ничего не понимаешь. Боги есть мы, И мы не потерпим новшеств твоих, Так же как, впрочем, и любых других. Лучше уйди, пока возможно, Удались на заслуженный отдых, А не то из Книги Судеб имя твое перекочует, Переберется в Книгу Мертвых. Что ты задумал, Эхнатон? В каких облаках наивно витаешь? Что же ты лезешь на рожон? Очень скоро ты устанешь. Просто растаешь, Словно дым. И мы, конечно, похлопочем О том, конечно, похлопочем, Чтобы никто и никогда не вспоминал о том, что жил На свете какой-то Эхнатон. О ком идет речь, не понимаем. Как вы сказали? Эхнатон? Нет, нет, слова такого просто не знаем. Нет, мы не играем, мы правда не знаем, Что это за зверь такой, пардон. А ну, повторите. Эхнатон? Нет, не понимаем.
Я явлюсь тебе в звоне струн, в плеске волн Слух терзать, душу рвать. Я явлюсь тебе в самых светлых, самых дерзких снах Показать тебе то, что стать могло твоим, Теперь как дым. Только ты не сможешь вспомнить даже, как меня зовут. Я давно уж буду там, где меня не найдут. Я уйду к своим народам самым - самым грустным днем. Я скажу им: "Я согласен, стану вашим королем." И свет озарит их лица, и начнут сердца сильнее биться. Маленький народец мой В час, когда взойду на трон. Я явлюсь тебе в этот самый грустный день Показать тебе - где было древо, теперь пень. Серебро черно, свет твоих очей погас. Не осталось уж ни тепла, ни счастья в нас. И даже если вспомнишь, как меня зовут, Не дозовешься, я буду там, где меня не найдут. Я уйду к своим народам самым - самым грустным днем. Я скажу им: "Я согласен, стану вашим королем." И свет озарит их лица, и начнут сердца сильнее биться. Маленький народец мой В час, когда взойду на трон. Я буду править целый день, до ночи должен я успеть Всех осчастливить, а ночью просто умереть. Хочу оставить им страну, где каждый горд своей судьбой. На память я их одарю своей любовью и тоской.
ПОЗДНИЙ СЕНТЯБРЬ Серое небо рвется в окно. По крыше скребет, царапает дно. Мерцая в глазах, над ухом звеня, Серое небо наполняет меня. Врет календарь о декабрьских днях - На блеклом рисунке мужик на санях, А небо кружит с дождем данс макабр, На головы падает поздний сентябрь. Костры затухают, пустеют леса, Под шапкой спасаются мои волоса. Я что-то все время не то говорю - Да просто я душу отдал сентябрю. Я помню слепящий солнечный свет, Сводящий все чувства и мысли на нет, А внутри есть волк, а внутри есть луна, И протяжный вой с утра до утра. Давайте забудем дорогу домой! Эх, поздний сентябрь, возьми нас с собой. Мы дети твои и в руки твои Мы движемся слепо на запах листвы. Сквозь трещины в души мы пустим тебя, Мы верные подданные сентября. И, может быть, нам тогда повезет И время печали уже не придет! Может быть, дикий зверь, Может быть, человек, Выхожу на заре, начинаю разбег. Если вдруг я смогу - оттолкнусь от земли. Если ж нет - ты, сентябрь, мне это прости. Вот и все, я уже заступивший за грань, Больше нет ничего, все, что было - обман. То ли крайняя точка всего на земле, То ли серое небо грустит обо мне. Давайте забудем дорогу домой! Эх, поздний сентябрь, возьми нас с собой. Мы дети твои и в руки твои Мы движемся слепо на запах листвы. Сквозь трещины в души мы пустим тебя, Мы верные подданные сентября. И, может быть, нам тогда повезет И время печали уже не придет! Давайте забудем дорогу домой! Эх, поздний сентябрь, возьми нас с собой. Мы дети твои и в руки твои Мы движемся слепо на запах любви. Сквозь трещины в души мы пустим тебя, Мы верные подданные сентября. И, может быть, нам тогда повезет И время печали уже не придет!
Саркофаг Тысяча дней как один день, Тысяча лет - и готов календарь. Тысяча стрел, а хватило бы двух. Стреляли ж не в солнце, стреляли в фонарь. Я прошелся по обломкам глиняных статуй, Там, где империи рассыпались в прах. Поднимая идолов за хрупкие уши, И они рассыпались в моих руках. Башни Вавилона царапают небо, Щекочут пятки капризным богам. Кандидаты в боги лезут на крыши, И срываются оттуда к моим ногам. А я стаскиваю с тел богатые одежды И в водах Тигра с них смываю кровь, Напевая песни, что рождает мой гений, И первым из поэтов рифмую кровь-любовь. Куда ты завел нас, командор? Как отыскать дорогу назад? Командор отвечает нам: "Что за вздор! Я не понял ни слова, и этому рад. Когда Венера протянет нам руки из пены, Мы поймем, что жизнь - это саркофаг, Где батальные сцены украшают стены, А под крышкой бродит ветер - вот так!" Я вернулся в Аппенины и встретил двух братьев, Что представились мне как Ромул и Рем. Я подумал, взглянув в их волчьи очи, - Скоро грянет восход городских стен. Почему это все повторяется снова - Вновь толпится народ в иерусалимах и мекках, Снова кол прокладывает путь сквозь тело, И снова плач на вавилонских реках. Куда ты завел нас, командор? Как отыскать дорогу назад? Командор отвечает нам: "Что за вздор! Я не понял ни слова, и этому рад. Когда Венера протянет нам руки из пены, Мы поймем, что жизнь - это саркофаг, Где батальные сцены украшают стены, А под крышкой бродит ветер - вот так!"
Очень красивая инструментальная композиция. Написана в 1992 году.
|
|
|
Сайт "Художники" Доска об'явлений для музыкантов |