Безупречная весна
Как безупречно-миловидна весна,
За ней ничуть не хуже красное лето,
И ты - один, она...конечно одна,
И вам наверно по пути в жизни этой.
Об этом знают только ночь да капель,
Как до утра не гасло в доме окошко...
Цветы, шампанское, конечно постель,
Ну и тэдэ и только грустно немножко.
Вот-вот наступит час прощания, но,
Воспоминаньем грустным страстно влекомый,
Ты постучишь, она откроет окно...
Ах! Это ты...Привет!...Случайный знакомый...
И ничего...и вместо слов - тишина...
И, теребя в руках букет из сирени,
Поймешь: напрасно ты стоишь у окна...
Как грустно, грустно догорал день весенний.
Вот если б знала бы она, что грешна
Лишь в том, что в доме нежный запах сирени,
Вот если б знал он, как упорно она
Ждет принца, что готов упасть на колени.
Вот если б знали бы они, что весна
Перечеркнет все, что так долго искали,
Наверно не было б допито до дна
Вино янтарное в хрустальном бокале.
Немножко сердца, счастья горсть, все равно
Забудешь...Птицы собираются в стаи,
У ходит лето. Грустно смотришь в окно.
За ним, быть может, ты пол жизни оставил.
Вновь безупречно миловидна весна,
За ней ничуть не хуже красное лето,
И ты - один, она...конечно одна...
И все...и больше ничего в жизни этой...
Будничный сюжет
И в суете сует года
Растеряны, и все мгновения,
И вдруг тревожно дуновение
Из прошлого, и никогда
Так не щемило и не жгло,
И уезжаешь первым скорым.
Ночь на пролёт с собою споры, -
Всё искреннее быть могло.
А хуторок приезду рад...
За что меня благодарите?
Приехал, вспомнил...извините...
Ведь ждали много лет назад.
Как оскорбительно горда
Отреза ситцевого свежесть -
Ведь должен был любовь и нежность
Дарить все прошлые года.
Как смог забыть в короткий срок?
В тебя вложила сердце, душу
Та женщина, что в зной и в стужу
Ждет у калитки. Как ты смог
Не замечать как дни бегу
И в занятости оправдание
Искать, и ехь на свидание,
когда тебя уже не ждут.
Не верит мать - неуж-то сын?
И гладит, гладит милый локон.
В глазах немой упрек, - жестоко
Смотреть украдкой на часы.
И обещание позвонить,
Письмо отправить обещание,
Слеза, поспешное прощание
И, взор потупив - извини.
И снова - в путь, пока светло,
И не присесть перед дорогой,
Не слышать, - погости немного...
Уйти, пока не замело.
А хуторок уснул уже,
И только где-то у калитки
Стояла женщина в накидке...
Такой вот будничный сюжет.
Может потому везет, ей-богу,
В обществе имел не малый вес.
Мне опять тянуть за хвост дорогу.
На заре путевка в дальний рейс.
Я влюблен в четыре части света,
Разведенный, холост, не женат.
Верю в бога, в разные приметы...
Впрочем не о том я, виноват.
Подминаю трассу под протектор,
Версты намотав на маховик.
Где-то там, в пустыне белой сектор,
Где как бога ждут мой грузовик.
Нет предупреждающих на трассе.
На вопрос ландшафт дает ответ:
Если поворот, то он опасен,
Извини, других на трассе нет.
Снова жизнь шальная на колесах.
И для дальних рейсов - не сезон.
Может подвезти вас? Нет вопроса.
Только мне туда, за горизонт.
Сколько проживешь на белом свете
Не смекнут ни бог и ни аллах.
Этот вверх колесами в кювете
Может подтвердить не на словах.
Сутки как-то раз в пурге вертелся.
Жив остался, а урок извлек.
В прошлый рейс резину сжег. Нагрелся.
А завгар нагрел на кошелек.
Словом, одинаково комфортно,
Что зимой мороз, что летом гнус.
Вьюга между тем завыла форте.
Сомневаюсь, что домой вернусь.
Мне еще встречать твои рассветы.
Рано отпевать и хоронить.
Вспомнил дочь - хорошая примета,
Значит отыщу дороги нить.
Только б на ледовой переправе
Не уйти торжественно под лед.
Помнить смысл тех слов, их нет в уставе:
Кто-то там, за горизонтом ждет.
Ты куда, ты куда? - слышу сквозь стук колес.
А в окошко Отчизна кричит: как ты мог?
На дождливом разъезде продрогший вопрос:
Ты куда уезжаешь, бежишь от кого?
Я мотался по свету с мечтою одной:
Мне приснилась принцесса и, верность храня,
Уезжал и смотрел, как - до боли родной -
Убегал за окошком пейзаж от меня.
А соседка напротив читает роман.
Я красивых таких не видал, только вот
Я чужой для нее, как пейзаж у окна
И когда-то она, не прощаясь, уйдет.
Свою жизнь впопыхах запоздало сужу:
Уходил я от женщин, сжигая мосты.
И друзей растерял и теперь вот сижу,
И принцесса напротив красивей мечты.
А принцесса давно уже спит сладким сном.
Мне бы ей рассказать: я нашел, что искал,
Только старость клюкою грозится в окно:
Эй!...У прожитых лет некрасивый оскал.
Отмеряют колеса версту за верстой,
Скорый в осень умчит, не оставив следа.
И везет ее поезд на встречу с мечтой,
А меня этот поезд везет в никуда.
Она где-то сойдет, растворится в ночи.
Заскучает со мной недопитый коньяк.
Этот бешеный скорый куда меня мчит?
Еду всю свою жизнь, не доеду никак.
Я дотронуться мог бы, да только года
Беспощадно погасят любви факела...
Я дождливый разъезд буду помнить всегда,
Незнакомая где, не простившись, ушла.
Исповедь эмигранта.
Эту горькую память о прошлом венчает запой,
Как Россию сменял я на сервис чужой в два касания.
Этот клин журавлиный над полем к примете плохой,
Не к добру с журавлями совпали на взлет расписания.
Не рыдать им, ковыль вспоминая и пух тополей.
Чтоб отчизну менять на чужбину - у птиц не случается.
И вернутся домой, но простить не смогу журавлей,
Что кричат над Россией, как будто навечно прощаются.
Я опять ресторанами недуг любовный лечу.
Знаю, что наплевать ей на блудного сына страдания.
Вот опять мной растоптана гордость - я снова лечу,
Все поставив на кон за минуту с Россией свидания.
Неприветливым ветрам чужим подняв ворот пальто,
Тщетно в поисках счастья по свету смущенные бродим мы.
Все же радость в душе от того, что не знает никто,
Как в слезах пыль стираю с фото мною преданной Родины.
Резво гонит каурая легкий мой кабриолет.
Снова, истосковавшись, душа с милым краем венчается.
Пусть глядит состраданье наигранно- скорбно вослед,-
Целовать камни всех мостовых слугам не воспрещается.
Как хочу ностальгию казнить, уценить, развенчать,
Но кричат журавли от отчаянья, судя по голосу.
И не поздно вернуться, забыть, жизнь сначала начать,
Пока лайнер разбегом не вымерял взлетную полосу.
Курск
Сегодня вы не подчинились приказу -
Оттуда уйти по затерянным милям,
Где с пирса плюётся обрывками фразы
Взбесившийся шторм, -девять футов под килем.
И путались радары в роковых координатах.
В истлевшем сердце теплилось, жило,- надежду береги.
Что письма не найдут в квадратах моря адресата, -
Летучий знал Голландец да ещё чужие пеленги.
А траур со временем снимет планета,
А время - и врач, и судья, но коснутся,
Ладонь обжигая, в кармане монеты,
И надо их бросить в волну, чтоб вернуться.
Как "Отче наш" урок последний знать, гардемарины.
Проводит мама в путь, успев за миг навек состариться.
С поправками в уставе в рейс уходят субмарины, -
Нет правила живыми возвращать у моря Баренца.
Среди океана пустынно и дико,
А след за кормой виден траурным шлейфом.
Среди океана горели гвоздики,
Как крест роковому далёкому шельфу.
Кричала боль надрывно в одиночку и публично,
Взор опустили вниз все, кто со званиями, чинами,
И только чайкам было совершенно безразлично,
Как безразлично тем, кто скрыт навечно под волнами.
Не те греет луч маяка океаны,
А ветер попутный в других бродит милях,
Другим адресуют слова-талисманы :
Прозрачной воды, девять футов под килем.
Вчера вы - девчонки, сегодня - невесты,
Из школьных мы выросли парт,
И розданы роли единственной пьесы
С названием "Жизнь". Как в театр
Спешу на премьеру спектакля, и даже
Плачу за билет две цены.
Там кто - то на сцене, а кто в бельэтаже.
Так роли распределены.
Одет не по жанру, не броско, не модно,
Без грима нелеп и смешон.
Играю вторые - на первую поздно,
Там кто-то уже приглашён.
В букетах цветов утопаешь, актриса.
Я занавес сброшу - позволь.
Так хочется мне в вашей жизни, Лариса,
Сыграть не последнюю роль.
Пускай в эпизоде, за кадром, минуту,
Пусть в гриме, в седом парике,
Пусть в роли лакея, но лишь бы прильнуть мне
Однажды губами к руке.
Как быстро вживаешься в образ, актриса.
Прошу разрешения быть
Незримым тобой ассистентом, Лариса,
И жизни твоей, и судьбы.
Победу читаю в глазах драматурга,
На совесть колдует гримёр.
Я так увлечён ролью "Верного Друга",
Мне нужен надёжный партнёр.
На сцене стоишь ты, а я за кулисой
Врачую надеждою боль.
Я Вас в мою жизнь приглашаю, Лариса,
Без пробы на главную роль.
Люблю
Я Бежин Луг люблю, как не любил Тургенев,
Я, может, был бы Лермонтова вроде,
А вот сижу на нарах, "ботаю по фене",
Пишу стихи о призрачной свободе.
Злая судьба гадливо морщилась, икала.
Ей в такт язвительно хихикала Фемида.
А я играл провинциального нахала,
Что встрял, как лох, не подавая вида.
Люблю, когда не вспоминаю, как по пьянке -
За дело, - но сломал кому-то кости.
Люблю, когда на солнце высохнут портянки,
Пахан когда не приглашает в гости.
Люблю я пышное природы увяданье, -
В багрец и в золото одеты лес и роща.
Ещё люблю, когда не запретят свидание,
И когда мама на судьбу не ропщет.
"Пора унылая, очей очарованье."
"На розовом коне я прискакал бы"
К тебе, любимая "осенней гулкой ранью",
Кабы не цепи, не решётка кабы.
"Смотрю, как дерево роняет тихо листья,
Я так же грустные слова роняю."
И что прошло сторонкой семь амнистий,
Ни на кого - сам на себя пеняю.
"Люблю грозу в начале мая", как и Тютчев,
Ручья журчанье, птичий гам и все такое...
Ещё люблю, когда у проволоки колючей
Не бьют прикладом мальчики с конвоя.
Ещё люблю, увидев в небе, полной грудью
Вдохнув, кричать: привет тебе, соседка!
Рад, божья птица, что заботливые люди
Тебя ещё не посадили в клетку.
Лунный далог
Исполни , добрая Луна, мое желание:
Плывя по небу, загляни ко мне во двор,
Увидишь маму, - обрати к себе внимание,
И передай ей мой душевный разговор.
У нас зима, мороз узоры вяжет весело,
Пурга на праздник созвала своих подруг.
Ну как случилось, что нельзя нам зимним вечером
Послушать вместе серенады зимних вьюг?
Звонил друзьям, корил за то, что вечно заняты,
Но им готов все и простить, и извинить...
Неправда, мам...звонил я как-то...было занято...
Ну, вот и слезы...мне не трудно позвонить.
Весна наряд меняет: что ни день, то краше,
Цветет черемуха душиста и светла.
Сегодня молодость моя, как день вчерашний,
Ведь мне почудилось, что вишня расцвела.
Ах, тучка черная, Луну не занавешивай,
И свой наряд не вешай месяцу на рог.
По белу свету погуляй, коль делать нечего,
А мы продолжим наш душевный диалог.
Под Рождество наряды выбирали тщательно...
Одну минуту, мама...сотовый звонит...
Платок пуховый я куплю, как обещал тебе,
На этот раз забыть не должен...извини...
Здесь на Оби ко мне тоска приходит вечером.
Я под гитару боль души своей спою:
Ах, сколько розовых рассветов мной не встречено,
И не провожено закатов в том краю.
Мы на Луну с тобой посмотрим в одночасье,
Когда ты выйдешь летним вечером во двор.
Попросим Бога небо не затмить ненастьем,
Продолжим прерванный осенний разговор.
В круизе был: в Париже - вёдро, в Риме - солнечно,
И только в Лондоне туманы и дожди...
Я очень занят: в казино сижу до полночи...
Ну, вот и слезы...я приеду, мама...жди...
Там, в высоких широтах дрожала душа, коченела.
Помню только сезонов парад : за зимою зимУ.
Знаю только: малышка моя подросла, повзрослела,
И на руки её я уже никогда не возьму.
Быстро время сплело кружева, ты уже не подросток.
Где ты ходишь, малышка, игру затевая с судьбой ?
Я брожу и считаю, считаю во тьме перекрёстки.
На каком-то из них вдруг когда-нибудь встречусь с тобой.
Я тебя приглашу: приходи, в нашей старой квартире
Нет тепла без тебя. Ну...не хочешь - не стану просить...
Просто я загрустил...так случилось...прости...в этом мире
К сожалению некого в гости уже пригласить.
Я хотел бы тебе пожелать принца из поднебесья,
Не дешевле приданое чтоб, - чем от счастья ключи.
Я не прочь бы порадовать светлой и радостной вестью.
Только вести мои не светлее огарка свечи.
Я хотел бы любить пожелать так, как лебеди любят.
Если был бы богат, то весь мир подарил бы, - владей!
Я хотел бы тебе пожелать быть доверчивей к людям,
Но на этой земле очень много недобрых людей.
Я и северный климат, и боль от разлуки приемлю,
Но с годами упрямее кровь суетится в висках.
Вот пол века почти я вынашиваю эту землю,
А малышку свою никогда не носил на руках.
Напиши мне письмо
Напиши мне письмо, можешь просто черкнуть пару строчек,
Чтобы реже терзался вопросом про смысл бытия.
Напиши мне письмо, но, прошу тебя - без многоточий.
В этих точках пестрит скучной жизни анкета моя.
В связях не уличён, не любим, не богат, не порочен,
Не хватал с неба звёзд, не нарушил Олимпа рубеж,
Но осталась графа, избежавшая рок многоточий, -
Да! Влюблен...без претензий, заочно, без прав, без надежд.
Напиши мне письмо. Этот ящик почтовый рвет душу
Молчаливым, пустым, пошлым, злым, леденящим нутром.
Напиши мне письмо. Этот бред не под силу мне слушать
О конце навигации и про последний паром.
Вычитаются с каждой строкой расстояния версты,
С каждой строчкой твоей лишний камень снимаю с души...
Нет, разлуки не вычесть мне лет - не цветущих, не пёстрых.
Только ждать не устал. Напиши мне письмо. Напиши.
Обещание
Все чаще в метели я вижу цветенье, и мне не до сна.
Не гостьей - хозяйкой украсила сад в моем прошлом весна.
Но не для меня в том саду под окошком сирень расцвела.
Зачем же тогда на рассвете в дорогу весна позвала?
И вот возвращаюсь с щемящей тревогой - а вдруг опоздал?
За годы ошибок, за годы разлук я немало страдал.
Пусть ждет меня в вешних садах, не осыпется цвет - я в пути.
А мне не легко на свидание к Вам через годы пройти.
Встречайте меня, если помните - я Ваш покорный слуга.
Узнайте плакучие ивы - мне ваша печаль дорога.
Как многие годы мне сердце томила по родине грусть...
Простите, что Вас я покинул, но я обещал, что вернусь.
Так здравствуй, степная дорога - когда-то по ней уходил.
Как много ушло красных вёсен, как больно сковало в груди.
За тихой околицей ветки сирени губами коснусь...
Встречайте без слез и упрёков, ведь я обещал, что вернусь.
Я в том виноват, что от снега белеет моя голова,
И в том, что просить о прощенье, увы, не найдутся слова.
Я сам приговор себе вынес - совета у Вас не спросил.
Простите, что Вас навестить в трудный час не хватило мне сил.
Мой грех, - но в далёкой разлуке ревную я Вас к тополям.
Берёзки мои, помогите развеять тоску по полям.
За скрипом калитки никто не откликнулся мне, только грусть.
Ну что же меня не дождались?...Ведь я обещал, что вернусь.
От пункта А до пункта Б
Стою у школы и молю: вернись на миг твой образ прежний,
Как ты глядишь через плечо небрежно, но от А до Я
Даешь мне списывать пример, питая слабую надежду:
На перемене за косички дёргать не посмею я.
Я был влюблён в неё, - и что греха таить, - но нарочито
Шутил на сленге: мы с тобой, как в океане острова.
Но вот - от пункта А до пункта Б - повествовал учитель,
И я вытаскивал с глубин сознания нежные слова.
С утра до вечера по поводу и без ведутся споры
О смысле жизни, о поэзии, любви и о весне...
От пункта А до пункта Б меня умчал однажды скорый,
Чтоб ей одной шептаться силуэтам осени в окне.
От пункт А до пункта Б - сто ураганов, сто метелей.
Летят года, но не отправлен в дали дальние конверт...
И кто ответит - почему понять друг друга не сумели?
И заглянуть, увы, нельзя в конце учебника в ответ.
Стою у школы...Здесь привычный ход событий был утрачен...
В окне девчоночка, которой кто -то шепчет горячо...
От пункта А до пункта Б решает вечную задачу.
Кудрявый джентльмен подсматривает ей через плечо.
Первый снег
На парте белая тетрадка,
В ней строк любви печальный сленг,
И я в окно смотрю украдкой
На тихий, робкий первый снег.
Кружит и падает на крыши,
И я боюсь сойти с ума.
Мне где-то звонкий голос слышен:
Встречайте - это я, зима.
За эту белую картинку
Я грустью серою плачу.
По снегу первому тропинку
До той калитки протопчу.
Встаю и падаю в сугробы,
Но цель заветная близка,
И клятва о любви до гроба
Вот-вот сорвется с языка.
А ты наигранно-надменно
Испепеляешь жаром глаз.
Воспламенюсь я непременно,
Сгорю дотла на этот раз.
Есть чувство жгучее, что правду
Скрываешь неумело ты,
И с треском рушатся преграды.
Жаль - не растут зимой цветы.
Какие пышные букеты
Дарил бы я, но у судьбы
Нет времени на сантименты,
На эти "еслиб" да "кабы".
Клубок распутывает нитки,
Плывут созвездия городов,
А чей-то след - он вел к калитке,
Обратных не было следов.
Снег, осень поздняя, стемнело,
И у калитки чей-то след.
В окошко я стучусь не смело,
А за спиною тридцать лет.
Не замечали мы, мечтая,
Тех дней неповторимых бег.
Тот вечер в памяти растаял,
Как этот робкий первый снег.
Мой дружок пес-барбос на террасе
Сыт и важен - в семью принят членом.
Я уйду, буду жить в теплотрассе,
Коль приласкан под зад был коленом.
Виноват, что не вышел породой,
Потому я изгой в этом мире.
Средь людей тоже много уродов,
Проживают, однако, в квартире.
Псов таскают в любые сезоны
В скверы, в парки, чтоб брюхо облегчить.
Я не грешен, не гадил в газоны.
Извините, но, собственно, нечем.
"ПедигрИ" не подносят на блюде...
Чтоб покой ваш святой не нарушить,
Не брожу у подъездов, но, ЛЮДИ!
Если б знали, как хочется кушать.
Что не мода, печётесь охотно
И порыв не грешит лицемерьем,
Продиктован любовью к животным,
В этот бред, извините, не верю.
Гонят люди то камнем, то палкой,
Гнев извергнув по поводу масти:
Благородных кровей, что ли, шавка,
Чтоб так нагло бороться за счастье.
Шерсть лоснится собак ваших, в теле,
На помойке не жрут, как дворняжки,
Знают, что не съедят их, как съели
Тех, кто бегал на полюс в упряжке.
Эпилог в грустной, будничной повести:
Не согрелся я нынешним летом...
По лицензии, - все чтоб по совести,-
В брюхо дробью с двустволки дуплетом.
Это было давно. Был снят фильм, который
по просьбе телезрителей неоднократно транслировали.
В аэропорту Внуково в самолёт не пустили гражданина
с "овчаркой" без намордника.
Хозяин уехал из Москвы навсегда.
Два года собака ждала,
встречая все ИЛ-18
(по свидетельству пилотов и очевидцев).
У собак лишь один недостаток - они верят людям.
Элиан Дж. Финберт.
Соткала осень парк из золотой листвы,
Оделся дворик детства по последней моде
А мы, похоже, уезжаем из Москвы,
И не вернёмся уж ни при какой погоде.
В глазах хозяина немой вопрос,
И сигареты две подряд от стресса,
И не твоё собачье дело, пёс,
О чём ему толкует стюардесса.
Свой кроткий, мягкий нрав переиначу впредь.
С рожденья первым никогда не лез я в драку...
Да ты кусаться можешь даже не уметь,
Но ты обязан быть в наморднике, собака.
Таможенный досмотр вели бы так.
Мой дед с отцом служили на границе,
Лечили предки раны на фронтах...
Не виноват я что живу в столице.
Овчарка я. Разлуки мне не перенесть.
Слово"прощай" я не произносил ни разу.
Но, как и людям, мне не чуждо слово "месть".
Я родом, как и этот пассажир, с Кавказа.
Шанель четвертый номер...угадал?
Ну, что вы...ради бога...вы мне льстите.
Да, запахи я слышу. Вам, мадам,
Секрет открою - только пропустите.
Но приговор жесток - отстегнут поводок.
В грядущем пес бездомный, оскорблен, унижен.
А злая память не забудет тот урок,
Как с "человечеством знакомился поближе".
Веками люди славились умом,
Талантом - знать решение простое:
Как лошадей воспитывать кнутом,
И как щенков топить в ведре помоев.
И будет острая нужда вилять хвостом,
Злой дворник, на отстрел не меряные квоты,
И камни в спину - это будет все потом,
Ну а сейчас - пока! Счастливого полета.
Как только наберете высоту,
И...будет взрыв, и не сомнений в средстве.
Я запах динамита - за версту...
Сей дар мне от родителей...в наследство.
Роза чайная
Не все то, о чем мечтал, сбывается.
Вспоминал я там, где без прикрас края :
Осторожно, двери закрываются,
Следующая станция - Арбатская.
Вы, конечно, возражать не станете, -
И роман пустяк, и роза чайная...
Почему же так хранится в памяти
Встреча та далекая, случайная ?
Сколько раз в Москве по воле случая
По Арбатской проезжаю мимо я.
Всякий раз воспоминанье жгучее :
Что-то потерял невосполнимое.
Как устал с годами грусть топить в вине...
Вот шасси, вот полосы касание...
Не унять волнение, даже грустно мне -
В Шереметьево по расписанию.
И летят секунды, кувыркаются,
В суматохе душу из заплат кроя...
Осторожно, двери закрываются,
Следующая станция - Арбатская.
Вихрем мчался, как корвет под парусом,
И в руках цветочек - роза чайная...
Извините...я ошибся адресом...
Впрочем...эта встреча - не случайная.
Как мы молоды были в апреле.
Затерялся тот день в вихре лет.
Только помню, как кедры и ели
О любви нам шептали вослед.
Пролетели года птичьей стаей,
И не счесть улетающих птиц.
Не смотрю, книгу жизни листая,
Сколько в книге осталось страниц.
Ты прости: ни зимой и ни летом
Не дарил тебе жёлтых мимоз.
Ты же, лаской моей не согрета,
Все молчишь и рыдаешь без слез.
А минуты за утренним чаем
Быстротечны, как лента в кино.
Кто-то вслед уходящему маю
Цвет черемухи бросил в окно.
А по осени осиротели.
Снова вздрогнули плечи твои.
Не стучите в окошко метели.
Стол отныне накрыт на двоих.
Улетели птенцы с птичьей стаей...
Календарный роняю листок
И смотрю, книгу жизни листая,
Как седины твой красят висок.
Разбужу поутру на рассвете
И горячих ладошек коснусь,
Позову в даль таёжную - встретить
Заблудившую нашу весну.
А минуты за утренним чаем
Быстротечны, как лента в кино.
Ухожу второпях, не прощаясь,
Оставляя любовь на "потом".
Подарили печальные тосты
Дням ушедшим грядущие дни.
Приглашают все реже нас в гости,
Мы все чаще одни и одни.
Ты уходишь, а я вместо чая
Наливаю хмельное вино
И, беседуя с гостьей Печалью,
Все гляжу на дорогу в окно.
Жизнь матроса
Ты поднимаешь паруса в ненастье
В предчувствии открытия америк.
Далек от мысли: могут в одночасье
Когда-нибудь взять и списать на берег.
Ты снова в море с легкостью повесы,
Предав свой край, в объятья океана,
Но вспомнишь вдруг на траверсе Одессы
О том, что где-то есть на свете мама.
Ты с кем-то на земле сегодня в споре
И дочь зовет чужого дядю папой,
Но в борт стучит волнами злое море
И ты опять шагаешь вверх по трапу.
И снова нету тверди под ногами,
И снова твой язык - тире и точка,
Но вспомнишь вдруг на траверсе Багамов
О том, что где-то есть на свете дочка.
А по морям твой путь не бесконечен,
Взыграются на море шторм и драма.
Ты улыбаться пробуешь беспечно,
Но грустно смотрят вслед и дочь, и мама.
А жизнь петлю затягивает туже
И осознаешь у закрытой двери,
Что на земле ты никому не нужен,
Но могут в этот раз списать на берег.
