|
|
Как лист опавший, падает на душу
1. Сюда, в страну покоя, Сюда, забудьте страх, Здесь время золотое Проходит в сладких снах; Жду солнечных и юных, Заносчивых и шумных Оставить мир безумных, Уснуть в моих садах. 2. Мне чужды ложь и слёзы, Ребячество потех; Посеявший угрозы Пожнёт забвенья смех: От скуки утомлённых, От склоки изнурённых, Цветущих и бессонных, - Забвенье любит всех. 3. Здесь жизнь и смерть - подруги; От суеты вдали Чудовищные вьюги Здесь водят корабли; Везёт людские тени Команда привидений; В долину сновидений, На краешек земли. 4. Там скудные равнины, Куда ни глянь, лежат; Растёт лишь Прозерпины Зелёный виноград; Царицею бессмертной Цедится сок бесцветный, Чтоб угостить приветно Гостей, приплывших в сад. 5. И хоть вино без цвета, Не отвергай его, В час раннего рассвета Узнаешь волшебство; Когда душа живая, Воздушность обретая, Покинет мир раздрая, Мир сердца своего. 6. Ты рад вчера весне был, Сегодня - хмур и хил; Куда стремишься? В небо? В страну пустых могил? Во время маскарада Смеялся до упада; А нынче, вот досада, Для жизни нету сил. 7. Царица неземная В сиянье золотом Умерших принимает, Пришедших на поклон; Сурова и жестока, Но мягче её око Дрожащего потока Всех стран и всех времён. 8. Хоть люди забывают, Нам матушка - земля; Богиня привечает Своих гостей, любя; Сюда, цветок бесценный, Листочек драгоценный, И ты, сорняк презренный, Бурьян и конопля. 9. Сюда, угасший пламень, Несбывшиеся сны; Сюда, коса и камень, Обманный серп луны; Невспаханные нивы, Бесплодные порывы, Растраченные силы Разрушенной весны. 10. Ни скорбь, ни гром фурора Не расшевелят вас; Бегут мгновенья; скоро Уснём и ты и аз; Любовь наша - беглянка, Всё видит наизнанку, И ловит обезьянку, Приманку пёстрых фраз. 11. За всю любовь без меры, За ужас мелких драм, За тяжесть атмосферы Поклонимся богам; За счастье низкой доли, За мертвеца - в неволе, За то, что реки боли Питают океан. 12. Пусть душу не тревожат Ни звёзды-молчуны: Ни грохот носорожий, Ни робкий всплеск волны: Ни голос непристойный, Ни хлад, ни ветер знойный; Да будет сон спокойный На ложе вечной тьмы.
Если сумеешь с головой холодной Принять стихий бушующих напор; Если сумеешь, сильный и свободный, С обыденным вступить в неравный спор;
От скуки зелёной матросы пустые Охотятся на альбатросов порой, Чьи гордые крылья и клики простые Суда провожают в пустыне морской. Поймают, и вот среди палубной дряни Шутом ковыляет король высоты... Напрасный вопрос утонул в океане, Когда перестанут глумиться скоты... Смотрите, ещё веселее картина: Безусый матросик, шутник молодой, Пыхнул птице в глотку табачного дыму, И та закивала смешной головой. Смотри, рифмоплёт, альбатросу подобный, Как племя мерзавцев нас держит в узле. Рождённые небом, взлететь не способны, Мы скоро загнёмся на грешной земле.
От зелёной тоски мореходы пустые Белых птиц-альбатросов пленяют порой, Тех, чьи гордые крылья и клики простые Корабли провожают в дороге морской. Оказавшись на палубе, дивная птица, Император небесный, весьма тяжело Свои крылья несёт, и не может, тупица, Наказать морячков, причиняющих зло. Почему-то команда, собравшись на баке, Над поверженным странником любит шутить. Тот пыхнёт табачком прямо в ноздри бедняге, Этот дразнит его, выводя фьить-фьить-фьить. До чего же поэт альбатросу подобен. Для свободы рождён! Очутившись в петле, Неуклюж и смешон, ни на что не способен. Бесполезная птица на нашей земле.
От чёрной хандры умирают матросы И ловят прекрасных, доверчивых птиц. Отменной верёвкой держать альбатроса - Любимая шутка тоскующих лиц. Смешно же смотреть, как он рвётся на волю, Немало часов, выбиваясь из сил, На палубу рухнет, измученный болью, В потешном распятье расхристанных крыл. Конец недалёк. Разделилась ватага. Собрали совет на носу корабля: За борт его выкинуть? или бродяга Ещё полетает, людей веселя? Последней попыткой могучего взмаха, Прощальным рывком повелителя гроз, Не верящий в чёрта, не знающий страха, Давай! Позабавь нас, поэт-альбатрос!
Месье шаман, вплесните колдовства В прожорливое брюшко триолета. Далёкие седые божества Вознаградят когда-нибудь за это. Месье шаман, вплесните колдовства В бурлящие потоки естества. Месье шаман, вплесните колдовства В прожорливое брюшко триолета. Месье шаман, придумайте сюжет, Такой, чтоб не нуждался в триолете. На нашей удивительной планете Давно в утиль списали триолет, А вам зачем сдались изыски эти, Месье шаман? Придумайте сюжет! Месье шаман, придумайте сюжет - Такой, чтоб не нуждался в триолете. Месье шаман, на нашей карте нет Местечек, населённых триолетом. Месье шаман, на нашей карте нет Того, кто бы считал себя поэтом, Но собирал бы хлам отживших лет, И не хотел бы плюнуть ему вслед. Месье шаман, на нашей карте нет Местечек, населённых триолетом. Месье шаман, нам ни к чему повторы. Мы без повторов чувствуем себя Солиднее китайского забора, Изящнее почтова голубя. Месье шаман, нам ни к чему повторы. Нас кормят не повторы, а - просторы. Месье шаман, нам ни к чему повторы. Мы без повторов чувствуем себя. Месье шаман, подумайте об этом. Месье шаман, оставьте триолет. С ума сойдёте с вашим триолетом. Месье шаман, воспользуйтесь советом. Забудьте вы его! - даю совет. Месье шаман, подумайте об этом. Месье шаман, подумайте об этом. Месье шаман, оставьте триолет!
Стихотворения заучивать непросто. Одни запоминаются легко. Другие, восхитительные звёзды, Мерцают безнадёжно далеко. Стихотворения заучивать непросто. Одни - восторг, другие - как короста. Стихотворения заучивать непросто. Одни - запоминаются. Легко. "...На разукрашенную ёлку и на играющих детей Сусальный ангел смотрит в щёлку закрытых наглухо дверей." "На разукрашенную елку! И на играющих детей!" "...А ну-ка, мать, возьми двустволку Да пристрели его скорей..." ...Дивится месяц втихомолку На разукрашенную ёлку... И на играющих детей Сусальный ангел смотрит в щёлку закрытых наглухо дверей... ...А няня топит печку в детской. Уже огонь трещит вовсю. "...Да кто ж так топит! Гром турецкий! Ты растеряла память всю..." А няня топит! печку в детской! Растает, ясно карасю. ...А няня топит! Печку в детской. Уже огонь трещит вовсю. Трещит огонь, и тает крошка. Головка падает назад. Сломались ангельские ножки. В сиропе в сахарном лежат. Трещит огонь, и тает крошка. Он поживёт ещё немножко... Трещит огонь, и тает крошка. Головка падает назад. Возникнут, тают, исчезают Игрушки сладкой пустоты. Потом блаженные рыдают Над лужей сахарной воды. Возникнут, тают, исчезают... Потом детишки повторяют. ...Возникнут, тают, исчезают... Игрушки! сладкой пустоты...
Безумству храбрых напеть бы песню, Про мудрость жизни ввернуть хоть что-то, Возможно влезу небесполезно В ансамбль отважных с особой нотой, Добавлю теплоты к высоким звукам, Умение упорством заменю: Не только тем воздастся по заслугам, Кто двигался вперёд навстречу дню, В котором долгожданная победа Обрадует явлением своим, Но и тому, кто трудности изведал, Был непреклонен и невозмутим.
Есть древние невидимые связи Между строкою, дремлющей пока, И солнечным умом ученика, Наполненного красками фантазий. Чуть искорки влиятельных оказий Дотронутся до спящего, рука Возьмёт перо, взволнованно слегка, И соберёт слова в отменной фразе. Хочу и я до призрачной черты Пройти, не отвергая волю света, Предпринимать желанные труды По образцам великого поэта И пить нектар нетленного сонета, Рождённого в чертогах доброты!
Как ныне сбирается глупый кентавр
На свадебный пир Пирифо́я.
И медные звуки огромных литавр,
И дудки, пронзительно воя,
Как прочих кентавров, влекут его в лес.
На свадьбу к лапи́фам отправился Несс.
И вот - Несс в пещере. Сидит за столом.
Подъемлет великую чашу.
Он пьёт, повторяет, и скоро с трудом
Взирает на действие наше.
Уснул, захмелевший. Главою поник.
Что всё изменилось, не сразу постиг.
Не видел, как некий безумный собрат
Схватил молодую невесту,
Как с ней собирался сбежать, но у врат -
Вскричал, совершенно ни к месту.
Ворота не смог миновать, и у них
Кентавра настиг оскорблённый жених.
Вспорол похитителю брюхо мечом.
Утешил жену. В это время,
Умы затуманив обильным вином,
Ярилось кентаврово племя.
Оружие взяли, надеясь отмстить;
И дело кровавое стали творить;
С железными копьями наперевес
Сходились враги. И от шума -
Внезапно очнулся растерянный Несс;
К мечу потянулся угрюмо;
Хотел окунуться уже в кутерьму,
Но голос услышал, сказавший ему:
"Послушай же ныне ты слово моё.
Себя удержи от участья.
Ни меч, ни стрела, ни лихое копьё
Тебя не возьмут в одночасье.
И хоть всё грядущее скрыто во мгле,
Немало ещё проживёшь на земле.
Сегодня погибель тебя обойдёт.
Тебе приготовили боги
Иную судьбину, а дней своих счёт
Однажды узнаешь в дороге,
Когда испытаешь безумную страсть,
Жену Геркулеса желая украсть".
Кентавр усмехнулся - однако не стал
Участвовать в битве жестокой.
Отправился к морю, там что-то искал,
Бродил по песку одиноко
И так вопрошал голубую волну:
"С чего бы желать мне чужую жену?"
***
Прошло много лет. Как-то лютой зимой
Снесло переправу на речке.
Геракл путешествовал с милой женой
И был в этом диком местечке.
Хотели они на тот берег попасть,
Вот только погода испортилась, страсть!
Могучий Геракл переплыть мог бы сам,
Но как поступить Деяни́ре?
Пришёл и кентавр к тем лихим берегам,
Чего только нет в этом мире.
У Несса имелось достаточно сил,
Он помощь Гераклу с женой предложил.
На круп посадив Деяни́ру к себе,
Отправился вброд, возвышаясь.
А славный Геракл, превосходный в борьбе,
Поплыл, над волной насмехаясь.
Доспехи свои многосильной рукой
Отправил он прежде на берег другой.
Поток ледяной победил Геркулес,
Выходит на берег и слышит:
Кричала супруга. Злокозненный Несс
Ей рот закрывает, и тише -
Становится звук. Но отважный герой
Кентавра убил своей верной стрелой.
Кентавр, умирающий, всё же на миг
Подумал: "Ну что за несчастье?
Зачем я увидел прекраснейший лик?
Помчался, охваченный страстью?
Я жил превосходно до этого дня.
Преступная мысль погубила меня".
Стрела у Геракла была непростой,
А смешанной с действенным ядом,
И кровь, истекая из раны грудной,
В одежды впиталась изрядно.
Супруга Геракла рубашку взяла́
И в дальнее место одно прибрала́.
***
Вот, годы спустя, с Деяни́рой своей
Геракл разлучился надолго,
А добрые люди напомнили ей,
Что ненарушением долга
Похвастаться сможет не всякий из тех,
Кто клялся в любви, убедительней всех.
Тогда Деяни́ра открыла сундук;
Подарок искала для мужа;
Рубашку кентавра увидела вдруг;
В деталях припомнила тут же
Те благословенные юные дни,
Когда наслаждались друг другом они.
Слугу позвала́, поручи́ла ему
Хито́н передать Геркулесу.
Хотела напомнить царю своему
О подлости, свойственной Не́ссу.
"Он вспомнит меня! Он вернётся ко мне!" -
Мечтала, не зная о будущем дне.
А что же Геракл? В злополучный хитон
Могучий Геракл облачился.
Минуты прошли, и почувствовал он -
Ужасную боль: "Отравился!"
Великие муки! Не может стерпеть!
Осталась одна только мысль: умереть.
Огонь запалил и в великий костёр
Шагнул. И сгорел, будто не был.
Но боги ему подарили простор
И вечное светлое небо.
А мы? Вспоминаем минувшие дни
И всех тех, кого победили они.
В болоте нашем иногда бывают Минутки просветления, когда Ни сумрачная воля горностая, Ни писк неугомонного крота Не заглушают собственного сердца, Что, повинуясь чувству доброты, Внимает старым сказкам иноверца И различить пытается следы, Которые ведут куда-то дальше, В цветущие бескрайние поля, Где в обществе людей, не склонных к фальши, Поёт неутомимая земля...
О пе́плосе Гармо́нии теперь не говорят, А ведь сама Вене́ра немало лет назад На свадьбу милой дочери преподнесла его, Как знак благословения и чувства своего. Украсила Вене́ра Гармо́нию свою Богатым ожерельем, и новую семью - Напутствовала кротко. И олимпийцы все На праздник приходили во славе и красе. Повеселились дивно. И долго Кадм с женой Прекрасно управляли чудесною страной. Шли годы. Многократно менялся лик луны. И дочери рождались, и добрые сыны. Вот - подросли и внуки. А скоро и беда Настойчиво и грозно ворвалась к ним тогда. Сначала на охоте от собственных собак Пал Актео́н-бедняга. Затем случилось так, Что в огненном кошмаре лучинкою сухой Прекрасная Семе́ла сгорела молодой. Ино́, сестра Семе́лы, шагнула со скалы В огромные морские бурлящие валы, Спасаясь от безумства супруга своего. Несчастный Кадм всё видел! И зрелище его Расстроило так сильно, что говорил отец: "Зачем мне жить?" И Фи́вы оставил. Наконец, После скитаний тяжких увидел он змею И с горечью воскликнул: "Не за вину ль мою Наказывают боги несчастьями меня? За то ли, что дракона убил однажды я? Не лучше ль пресмыкаться, покрывшись чешуёй, Чем тяготиться горем?" И новою змеёй Пополз, перерождённый желанием богов. Любимая супруга с героем своих снов Желает неразлучно быть в образе любом. У неба просит чуда. В обличии другом - Соединилась с Ка́дмом. Две добрые змеи С тех пор - извечно вместе, читатели мои... *** А что же пе́плос? Где же подарок дорогой? Он долго находился у дочери одной. Потом - передавала сестра другой сестре Изящный тонкий пе́плос в узорном серебре. К супруге Полидо́ра, к царице светлых Фив, Он перешёл однажды... Сердца волшебных див Им любовались часто, и мысленно не раз Себя в нём представляли на зависть женских глаз. Позднее - к Иока́сте подарок перешёл И качество плохое, похоже, приобрёл: К кому б ни попадал он, у новой госпожи Ужасно умирали прекрасные мужи. Два сына Иока́сты поссорились. И вот - Один из них на брата с оружием идёт. Кому достойней править, меж ними спор возник. И осаждает Фи́вы отважный Полини́к. К супруге Полини́ка реликвия пришла. Плохое утешенье за мёртвые тела. Оплакивает А́ргия супруга своего. А пе́плос - Эрифи́ле достался от него. Муж Эрифи́лы умер, отправившись в поход. Ужаснейшею смертью, а где-то через год И Эрифи́ла пала от сына своего. А пе́плос - Арсино́е достался от него. Коварно и жестоко повержен Алкмео́н, Но раньше - Каллиро́е подарок сделал он... Два сына Каллиро́и снесли во светлый храм Узорный тонкий пе́плос... Ничем не страшен нам Отныне сей подарок прекрасной из богинь. Покоится, забытый, среди других святынь... Не удивить сегодня балладой никого О пе́плосе Гармо́нии и качествах его.
Веслолюбивых тафи́йцев - Ждёт океанский простор... ...Воздух, ласкающий лица И пробуждающий взор, Смелое сердце объемлет... Ме́нтес с седой головой Ищет знакомую землю, Опытный наш рулевой... Остров. Высокие сосны. Дом на вершине стоит. Выйдет хозяин серьёзный, Ме́нтеса в дом пригласит. С пользой, в разумной беседе Время они проведут... Снова немножечко меди Путники в дар увезут...
В небе чистом, в небе синем Солнце бродит, словно бык... ...Мы попробуем, прикинем, Подберём удобный миг, И - сразим бычка. И будем - Веселиться до утра. Приготовим славный студень. А назавтра, как вчера, Гелио́с известной тропкой Гонит нового бычка. Кто, ребятушки, не робкий? Навались на свежачка!
Что загрустил, достойный Вальсингам? Страдальца свет, сочувствующий нам, Тебя не вдохновляет? Жизни новой Страшишься более болезни бестолковой? Ты говорил об упоении в бою, И многие узнали мысль твою И посмотрели в бездну... С девой-розой Пел вдохновение, смеялся над угрозой, Являл пример другим, оставил в прошлом Всё наносное, о пустом и пошлом Не горевал... Э-гей! Пусть пламя чаш Тебя пробудит к жизни, лидер наш.
Их много, молчаливых истуканов, С каких-то пор оставивших наш двор... Вот - классик. Героинь своих романов Любил не менее, чем Анну Командор. Где он теперь? На гордом постаменте. А к Аннам ходят все, кому не лень. И пристают. И дарят брошь на ленте. Хозяйку обсуждают каждый день. Им лучше знать! Все тайные покровы - Не выдержат напора новых дней... Всё изменить охальники готовы, Не ожидая каменных гостей.
Мосты горят! Теперь назад - нельзя. На волю всех, кого я в черепушке Насобирал, настойчиво храня Святую верность первой погремушке. По одному... на чистый белый лист Извольте перебраться! И не медля! Мой разум совершенно не ершист И не перенесёт десятилетья Активных споров, смотров и балов, Лугов альпийских вместе с горной высью... Опустошаюсь до самих основ... Ступайте, дети, в мир неспешной рысью.
Не знаю, зачем эта сказка Смущает сознанье моё, Но только одна синеглазка Вторгается сквозь забытьё. Сквозь смутную ткань сновидений Гляжу я на Рейн в тишине, И грозные горные тени Приблизятся скоро ко мне. И вот - на утёсе высоком Отчётливо вижу её, Сидящую к нам полу-боком... Являя искусство своё, Она напевает, и звуки - Над водами Рейна плывут. Закат простирает к ней руки. Уже через пару минут От дивных её песнопений Себя забывает любой, Не видит ни камни, ни тени, Сокрытые грозной рекой... ...Придёт новый день. Лореле́я Опять на скале оживёт: К себе, ни о ком не жалея, Иного гребца призовёт.
В далёкой долине Дарьяла Теснина глубокая есть. Отважных героев немало Погибло, пытаясь пролезть Сквозь узкие двери бессмертья, Когда, провожая зарю, Услышали зов лихолетья, Который сейчас повторю. В долине темно. Огонёчек Лишь в башне высокой горит, И голос, таинственный очень, Мелодией дивной звучит. Пастух, самоварник, служивый Спешит к тайной башне, пока Не встретит его звонкой дивы Извечный привратник-слуга. Поднимется путник в покои, Где свет миллиона свечей Заставит забыть всё земное, Всю горечь отравленных дней. Наполнены кубки. Царица Улыбкой волшебной зовёт. К любви уже сердце стремится, Ликует в блаженстве. И вот - Сплетаются гибкие руки, Уста прилипают к устам, И дикие, долгие звуки Всю ночь повторяет тамтам, Как будто сто юношей пылких На свадебный пир собрались, Оставили горе в могилках, Забыли напрасную жизнь... Наутро - привычно и смело В Дарьял входит Солнце. Из вод Всплывает безглавое тело, Которое Терек несёт.
Напрасно старушки пытаются нас На дно утянуть за собою. Старушка Неверия-таинству-фраз Сегодня меня беспокоит. "Никто не оценит, - она говорит, - Твою дорогую новеллу, Смирись с поражением, гордый пиит, Направь мысли к нужному делу". Старушки другие, Печаль и Тоска, Ручонки ко мне протянули И долго меня обвивали, пока Не сгинули в море Бернулли.
"Грудой дел, суматохой явлений", День уходит от бедной земли. На блаженные тушки тюленей Искривлённые тени легли. Колесница порядком устала, Утомилась за сотни веков. Очень скоро и след её, алый, Растворится среди облаков. Но ещё есть минутка, другая Гелио́са поблагодарить, В неизведанный край провожая Скакунов первозданную прыть.
Я - вилка. Кто-то ежедневно Меня вонзает в сочный стейк. А кто-то - сладенький чиз-кейк Уничтожает мной душевно. И Френсис Дрейк, и Я Ван Эйк, И Таль, и Даль, и Авиценна Дружили с вилкой непременно. И даже рокеры White Snake, Помимо страсти к шуму, к грому, К искусству, разному такому, Не забывали о еде. Война войною, днями дни, - Приятней кажутся они, Когда есть вилка, ясно где.
Небольшой компанией собрались в поход К светлому источнику, где шумит сто вод. Сели в поезд, катимся. Точками огня Наш вагон качается, но везёт меня. Ой, родник таинственный, благодатный ключ! Ох, источник бодрости, чуден и могуч!
Я - ножик. Утром из кармана Меня извлёк небесный серп, Когда явился резать нерп, Согласно плану от Урана. Удар! Ещё! Зияет рана. Спешат другие к кронам верб, Но крики, золото и герб Спасут ли их от злого пана? Потом туман. Потом игра. Потом считать придёт пора... Сочтёшь ли всех, кто в лунном мире Самозабвенно пировал? А всех, кто жил и тосковал? А тех, кто сердце вверил лире?
Я тушка нерпы... Я жила когда-то... Я превратилась в чучело, в предмет... Ко мне ещё ведёт кровавый след, Но поспешите встать со мною рядом! Спешите посмотреть хрустальным взглядом На ту, что не уставится в ответ, Но, может, вы услышите совет И, может быть, поймёте, что вам надо? Чего хотите? Жирного леща? Куда стремитесь, счастие ища? Ответ всегда таков, каков вопрос. Скажу друзьям-товарищам, во-первых: Живите мирно, берегите нервы, Желаю, во-вторых: не вешать нос.
Я чайник. Да. Я просто чайник. Я самовара младший брат. Слегка наполнен и пузат. Большой (но праведный!) ворчальник. Люблю шуметь (как злой начальник: По существу и невпопад). Люблю свистеть. И очень рад, Когда клокочет мой урчальник. Какие чувства, битвы, бури, В неописуемом сумбуре, Во мне бушуют каждый день! А вы... нальёте чашку чая, Страстей моих не замечая, И с ней (вдвоём!) идёте в тень...
Я лист лавровый. Рос на склоне Горы в прекрасной стороне. Крестьянки пели песни мне, Когда в почтительном поклоне К земле склонялись... Даже ноне Я слышу в полной тишине Их звуки, стройные вполне, Хотя давно лежу в полоне, Засохший, в пачке... Скоро в суп Меня отправят с горстью круп. Пусть! Совершится власть закона! Придам бульону терпкий вкус. Я был, я есть и остаюсь Любимцем бога Аполлона!
Позвольте слово? Я - микроволновка. Хотела бы вас всех предостеречь От упрощенных взглядов, что я - печь, А мой удел - тарелки и готовка... В умении любом нужна сноровка, Но, собственно, о том ведётся речь, Что я могу не только греть и печь, Я мыслю! Временами, очень ловко... Я существую! Разум мой могуч! Порой во мне такие бездны круч, Что искры благодатного огня Пронизывают сердце и сознанье И тайный гул основы мирозданья Преображает полностью меня!
Одни - обдумывают тайны бытия. О шарлатанах говорить сейчас не буду. Кто облегчает жизнь простому люду? Посудомоечное чудо! Это - я. Чем занимается обычная семья? Едят и пьют. Разводят грязь повсюду. А отмывать тарелок жирных груду - Первейшая обязанность моя. И кто полезней обществу, скажите? Поэтому батоны не крошите На умницу-красавицу, на ту, Кто трудится, не бренной славы ради, Не думает о плюшках и награде, Приносит в мир уют и чистоту.
Луна, война, "Союзы", "Аполлоны", "Видна в иллюминаторе земля". По веточке ползёт седая тля, Несутся мне навстречу электроны, Куда-то в неизвестные районы... И я лечу, пространство веселя. Туда, где холод около нуля, А неудобств и бедствий - миллионы. Я - спутник. У меня есть позывной. Отцы мои общаются со мной. До связи! Ожидайте новостей! Не сомневайтесь, будет день и час, Далёкая планета встретит нас, Как дорогих товарищей-гостей.
Граф Калиостро говорил, что нужно время (Уверенно и мерно) наполнять Различными событиями, - теми, Что позволяют нам не замечать, Как жернова вращаются, в крупицы Размалывая зерна... А сейчас - Нам лучше никуда не торопиться... Располагайтесь, слушайте рассказ. ЛЕГЕНДА О ПРЕКРАСНОЙ АТАЛАНТЕ И О ЕЕ ОСОБЕННОМ ТАЛАНТЕ. Жила красавица. Она Была умна, нежна, юна И привлекала женихов... И каждый новый был готов Отдать ей сердце... С давних пор Был необычный уговор У Аталанты с женихами. Жестокий, думаете? Сами Решайте, я же не берусь... Изведать счастье брачных уз И торжество блаженной неги Хотела с тем лишь, кто в забеге Её сумеет обогнать. А чтоб могли вы понимать Всю невозможность договора, Замечу только, что так скоро Ни зверь не бегает, ни ветер Не разгоняется на свете. И что же? Те, кто отставали, Ужасный жребий выбирали. Платили жизнью! Впрочем, их Сменяло множество других... Непту́нов отпрыск Гиппоме́н Однажды, видя состязанье, От череды мелькнувших сцен Чуть омрачился осознаньем: "Зачем безумцы жизнь свою, Не ценя, ставят страшным призом? Зачем с сомнительным девизом, Стремглав, нестись к небытию?" Так думал он, но посмотрел В глаза красавицы ( случайно! ) И - загорелся искрой тайной, И - овладеть ей захотел. С молитвой к нежной Афродите Воззвал прекрасный Гиппомен. Богиня добрая взамен Дала три яблока. Учтите, Что необычные плоды Он получил... А дальше? Старт. Помчались! Пыль столбом. Азарт. В песке остались их следы, Самих не видно. Аталанта Готова вырваться вперёд. И - Гиппомен бросает плод, Приберегаемый со старта. Ей любопытно. Что блеснуло? За ним! Поймала. Рассмотрела. Секунд пятнадцать пролетело. А где соперник? Как акула, В погоню ринулась. И вот Второй златой блестящий плод Кидает юноша под ноги Прекрасной деве. По дороге Катится яблочко. Его Она из вида своего, Конечно же, не упускает. И вскоре - тоже подбирает. А где соперник? Вновь стрелою, Весьма довольная собою, Помчалась дева. Скоро финиш. Но снова - яблочко. Поднимешь? Да, подняла. И потеряла Секунды, коих не хватало, Чтоб Гиппомена обойти... Теперь им в жизни - по пути!
Завтра снова промоем Златоносный песок. И веселье устроим. И споём пару строк. Голова улетает, Впечатлений полна, А вокруг золотая, Золотая волна. А вокруг золотая, Золотая волна.
Есть прошлое у камня при дороге. Я не всегда был у́вальнем таким. Работал пастухом. Судил о боге. Однажды даже встретился с одним. Заметил я, как солнечных бычков Великого владыки Гелио́са Какой-то озорник погнал без спроса И скрыться вместе с ними был готов. Я закричать хотел... Но тот воришка Вдруг оказался рядом. И сказал: "Не нужно. Не шуми. Взамен, братишка, Двух лучших дам тебе". Каков нахал! Я смалодушничал. Я клятвенно уверил, Что буду нем и тих, как сонный лист. Он удалился... Позже в мои двери Вломился некто, буйно-голосист. "Ищу своих быков, они пропали!" И так рыдал! так горько причитал! Я не узнал его под маскою печали, Но это - возвратился мой нахал! Он вездесущ. Актёрствует. Он может Прийти царём, разбойником. Беда! Так натурально плакал, что я тоже Взгрустнул... И посулил он мне тогда, Что наградит меня великою наградой За помощь в поиске. О волшебство! Я рассказал ему, куда умчалось стадо. Повеселил немножечко его. Миг - изменился он. Уже не плакса, А весельчак - стоял передо мной. И я смутился, а потом - напрягся... И превратился... в камень вековой...
Я знаю больше многих о коварстве Меркурия, поскольку сторожил Коровушку-красу в античном царстве, Как самый неподкупный старожил. Имел сто глаз, и ежели смыкались От тяжести одни в блаженном сне, Другие, отдохнувши, открывались... ...Юно́на-госпожа велела мне Следить за той, что нашему владыке Однажды приглянулась, и за ней Я наблюдал с усердием великим В течении бесчисленности дней... ...И вот, передвечернею порою, Ко мне пришёл юнец и заиграл Мелодию печальную. Не скрою, Что я припомнил многое и стал Осмысливать минувшее. Когда-же Юнец пересказал старинный миф, То необычный сон увидел даже: Ушёл Меркурий, А́ргуса убив.
ДИАЛОГ С БЕЗЕНЧУКОМ - У нимфы вкуса нет! - Какого вкуса? - Товар совсем плохой! - Какой товар? - А у меня - явление искусства. - Да что с тобою? cолнечный удар? - У нимфы разве дерево? Гнилушки! И лаком покрывает, как украл. - Ты выпил? - Ни-ни-ни. Одной чекушки У Митрича сегодня я не брал. А хочешь скидку, Ипполит Матвеич? Не сомневайся. Да в моём гробу Достойно разместится королевич! И будет опосля - хвалить судьбу.
У оживлённой трассы, где немало Автомобилей бешеных снуёт, Старушка одинокая стояла, Не понимая, как она пройдёт Через дорогу... А ведь нужно было Попасть в мага́зин на той стороне. Во тьме секунды таяли уныло. Вдруг! появился мальчик, и оне Направились к подземному проходу. Как раньше не заметила его? Потом... старушка думала, походу, Чем наградить героя своего... "Сынок, смотри: вот - семечко в бумажке. Горшочек дома сыщется, поди? Насыпь земли, полей водой из чашки И мой подарок в почву посади. Увидишь, что получится". С улыбкой Старушка растворилась меж людей. Послушался дурак, и скоро зыбкой Пробился стебелёк. Сказать верней, Что он недолго слабым оставался. Возрос. Окреп. Буквально на глазах, Возникло дерево. И каждый удивлялся Его плодам, произносивши: "вах!"
Жил старик. Однажды он Видел сон. Пред ним возник Змей о многих головах. Страх, какой злодей. Но старик - совсем не прост, Ухватил за хвост. И вжик, Вдарил раз-другой. Страшный враг Бежал в овраг. Вот, каким был бой!
|
|
|
Сайт "Художники" Доска об'явлений для музыкантов |