Столько лет не пела, не цвела, / А сегодня на заре степенной / Яблоня, безумно весела, / Встала под метелью белопенной.
Столько лет не пела, не цвела,
А сегодня на заре степенной
Яблоня, безумно весела,
Встала под метелью белопенной.
Ветровые скифские глаза
Страстью тайн зовут меня и плачут,
Счастья свет упал с небес в леса, -
Соловьи звенят и кони скачут.
Мир лукав, и как ты не колдуй,
Хмель весенний долго не продлится,
Потому и в травах поцелуй,
Брошенный, кричит и шевелится.
Обними и молча поклонись,
Слово наше верностью крылато,
Если жарко голубеет высь,
Значит, жди холодного заката.
Вьюга лепестковая легка,
Ты меня иль я тебя встречаю?
Слышу сердце я издалека,
А вблизи совсем не замечаю.
Красный конь и всадник на коне,
Красный,
и за красною рекою
День горит и кто-то машет мне
Из пурги взлетающей рукою.
1997
Я жду твоего письма. / А его нет. / Но я не сойду с ума / Под гнётом лет.
Я жду твоего письма.
А его нет.
Но я не сойду с ума,
Под гнётом лет.
Да разве же это гнёт,
Коль всякий раз
Гроза о тебе поёт
В тот самый час,
Когда из-за туч заря
Выносит крыло,
Скрипят в морях якоря,
Плещет весло.
И даже в травине той,
В дымке реки
Мне слышится голос твой,
Робость руки.
Шаги я твои ловлю,
Ты рядом, здесь.
Не сетую, а люблю,
Как песню-весть!
"Всюду я вижу на трассах и тропах / Образ любимой..."
Птица летит ли над домом забытым,
Воет ли вьюга,
Всюду мне слышится в далях открытых
Оклики друга.
Плачут деревья, звенит ли в сугробах
День нелюдимый,
Всюду я вижу на трассах и тропах
Образ любимой.
Вот она руки воздела высоко,
Полночь морозна.
Месяц над ней, как встревоженный сокол,
Кружится грозно.
Вот она просит скорее ответа:
- Средь одиночеств
Сердце твоё не ослепнет от света
Горьких пророчеств?
Я говорю ей: - В воде не потонет
Всполох до срока.
Не поднимай на холме ты ладони
Очень высоко!
Трудно без друга и больно без друга,
Слышишь, родная? -
В мире проносится поздняя вьюга,
Громко рыдая.
Все устроено очень хитро / Или просто задумано с пьяна: / В переходах гранитных метро / Бьется русское сердце баяна.
Все устроено очень хитро
Или просто задумано с пьяна:
В переходах гранитных метро
Бьется русское сердце баяна.
И сверкают седые меха,
Старый воин трясет головою,
Сам такой, как седые снега,
В сорок первом году под Москвою.
Пусть в Берлине солдат знаменит,
Но у нас поклоняться ему ли?..
Тяжело по футляру звенит
Мелочь, что из кармана метнули.
Внукам очи застлала метель,
Потому и ценитель прогрессов
Песню русскую спрятал в тоннель,
А на сцену повыпустил бесов.
Хрипы, топот, кривляние тел,
Проститутки,
безвинные дети -
Так великий магистр захотел,
Губы вытер в своем кабинете!..
Оккупировал Родину сброд,
По планете кочующий лихо,
А обобранный русский народ
Замолчал оскорблено и тихо.
И пока, по особому рьян,
Идол века готов усмехаться,
Будет русский крылатый баян
В переходах метро задыхаться!..
Вот какая красивая ты, / Не родили тебя - надышали, / Потому через поле цветы / По тропе за тобой прибежали.
Вот какая красивая ты,
Не родили тебя - надышали,
Потому через поле цветы
По тропе за тобой прибежали.
Все мы счастья внезапного ждем,
Хоть оно и не каждому снится,
Я хочу перелётным дождем
На горячие плечи пролиться.
Соловей ли на ветке вздохнёт,
Просверкает ли молния туго,
Пусть глаза твои даль распахнёт -
От ромашки до лунного круга.
Вздохи, вздохи, глаза и глаза,
И готовые к трепету руки,
Облаков золотых паруса
Молча движутся в бездну разлуки.
Я ведь знаю тебя наизусть,
И когда тишина заструится,
Пусть омоет туманами грусть
В поздний час одинокая птица.
Я пришёл красоту воспевать,
Слушать звездные оклики света,
И легко мне тебя целовать
В тёплых травах короткого лета.
Будут юные травы звенеть, / Пахнуть поле цветами и хлебом. / Серебристая звёздная сеть / Широко развернётся над небом.
Пролетев над просторами стран,
Опрокинув преграды мороза,
Тихо падает тёплый буран
В том краю, где мерцает берёза.
Где тяжелые сосны, шурша,
Ловят месяц полночный ветвями:
Где моя раскуётся душа
С первой молнией и соловьями.
Будут юные травы звенеть,
Пахнуть поле цветами и хлебом.
Серебристая звёздная сеть
Широко развернётся над небом.
В каждом омуте язь и налим.
В каждом громе огонь незабвенья.
Я любим ли тобою, любим, -
Всё волнует нас до преклоненья.
И зовёт, то полынной тоской,
То весёлыми ливнями в дали.
Мир, наполненный смутой людской,
Мы глазами детей увидали.
Ах, буран, беловейный буран,
Я один.
Снегири в буераке,
Как щемящие капли от ран
Или памяти красные маки.
Я буду молиться за молодость, даже за старость, / Лишь только б одна ты, одна ты со мною осталась.
Возвращение к тебе
Мой дом накреняется, бурей внезапной объятый,
Одни я в просторе, бессонницей гиблой распятый.
Один я и полночь, да ты, за морями, лесами,
Всё смотришь мне в сердце, как мама, большими глазами.
Такими большими, что нет им, иконным, границы,
Я слышу ладони, слова твои слышу, ресницы.
И я обнимаю, целую, ликую, сгорая,
И кланяюсь Богу, спасибо ему и без рая.
Я буду молиться за молодость, даже за старость,
Лишь только б одна ты, одна ты со мною осталась.
И жизнь возвращается медленным храмовым светом,
Но лучше -
не знать бы,
но лучше - не знать бы об этом!..
1998
Загорается звонко заря. / Столько утром надежды и света. / Сквозь весёлый мороз января / Пробивается юное лето.
Загорается звонко заря.
Столько утром надежды и света.
Сквозь весёлый мороз января
Пробивается юное лето.
На сугробах, а ну, посмотри,
В разнобойной причудливой спешке
Красно-красно горят снегири,
Как в рыбацком костре головешки.
И седая колдунья зима
Возвратясь к своему бурелому,
Одинокая, сходит с ума
От тоски по сверкучему грому.
Лес молчит и округа молчит.
Задремала в тумане равнина.
Лишь луна в поднебесье кричит,
Бьёт крылами она лебедино.
Я устал, я по снегу иду,
Ветер
ластится, прыгает, стонет,
И вон там, над холмами, звезду,
Держишь ты для меня на ладони.