Стоит здесь в Киеве погода неплохая
И из за смрада воронье здесь не летает.
Но улетает Мордыхай и тетя Хая,
А снег кружИтся над Майданом, тихо тает.
Все остальные перед ними просто меркнут
Но на разгон толпы приказ еще не дан.
И ощетинился щитами грозный Беркут
Деля на правых и виновных весь Майдан.
Дымят горящие покрышки на Майдане
И в их мятежном и почти кровавом свете
На стенка стенку в битве сходятся славяне
По обе стороны рискуют чьи-то дети.
Чубы холопские трещат который день
Паны же думают о чем-то - заседая.
Наводят тень они конечно на плетень
А над Майданом снег кружИтся тихо тая.
Конфликт не тухнет уж который день подряд
Век бы не видеть мне подобную картину
По обе стОроны встают за рядом ряд
Бойцов готовых жизнь отдать за Украину.
Однажды маленькая гнида,
Ползла по телу гоминида.
Ползла спокойно, налегке,
И оказалась на лобке.
Для гниды этой дом и кров,
Его волосяной покров.
Где корни совести и чести,
Короче, на причинном месте.
Вдруг потерявши всякий стыд,
Чесаться стал наш гоминид.
В местах интимных, в меру скрытых,
Но к сожалению не мытых.
Ему обидно, аж до слез,
Лобковый то педикулез.
И пригорюнилось либидо,
От этого у гоминида.
Завистников, врагов наймитка,
Соседка и антисемитка.
В момент интима этой гнидой,
Вдруг наградила гоминида.
Мораль сей басни, без обид,-
Да будь хоть трижды гоминид.
Не забывай дружок про мыло,
Подмойся спереди и с тыла.
Заштормило Печорское море,
Поменял направление бриз.
Загрузился командою вскоре,
У причала корабль Гринпис.
Попрощавшись с цивильной Европой,
К цели следуем мы по прямой.
Как и девка с вихляющей попой,
В темных водах вихляя кормой.
Вышли в море не ведая даже,
"Приразломной" коварную суть
Что стоят там чекисты на страже,
Мы не зная продолжили путь.
Нет предвестников нашей атаке,
Даже азимут в тайне храним.
Капитан прописался на баке,
Он промок весь, а в прочем хрен с ним.
У платформы плывем - нас качает,
Приразломная - как монумент.
Катер нас пограничный встречает,
Он опошлил нам этот момент.
А на крейсере том патриоты,
Это пОняли, нам не в первой.
Затрещали по нам пулеметы,
И снарядов послышался вой.
В ход пошли даже русские маты,
И с прицелом не в бровь - сразу в глаз.
Вашу мать господа, вы пираты,-
Обозвал нас российский спецназ.
Но закончился вдруг нам на горе,
Спец бойцовский словесный кураж.
И кораблик безмолвный наш вскоре,
Взял спецназ этот на абордаж.
Не согласен я вовсе на муки,
Я люблю лишь тепло и уют.
Заломили мне белые руки,
Пистолетиком в морду суют.
Посадили нас всех, даже кока,
И в СИЗО мы, а не на губе.
Нанесли вред без всякого прока,
Нефтяной и российской трубе.
Я фотограф, чужого не трону,
Мне и срок непривычно мотать.
Вспомнил - видел когда-то икону,
Богородицы - вот ваша мать!
Не хотим ни статьи мы, ни срока,
И зачем нам подобный урок?
Ну за что посадили вы кока?
Сиротой сделав наш пищеблок.
Нет в отечестве этом пророка,
А кликуш, фарисеев не счесть.
Где ты рыцарь без страха, упрека,
Где ты совесть людская и честь?
Стеснительный Путин.
Я сегодня не пьян, но возможно, как прежде - беспутен,
Потому голышом в тихой заводи рыбу ловлю.
На другом берегу ловит рыбу стеснительный Путин,
Я за эту стеснительность Путина Вову люблю.
Тянет щуку на мель и застенчиво, даже краснея,
Демонстрирует ловкость и удаль он не на показ.
И согнал рыбу всю, даже с дальних краев Енисея,
Под удилище Путину русский подводный спецназ.
Вот он тянет на берег ну очень большого налима,
Застеснявшись, при этом рукою его ухватив.
У меня не клюет, проплывают налимы все мимо,
Но поймал на крючок я заштопанный презерватив.
Не на шутку я зол, проклял грубо такую рыбалку,
Чертыхаясь конечно и даже возможно ярясь.
Если Вова захочет - поймает он даже русалку.
Ну а мне вдруг попался больной селитером карась.
Прокричал Вове я, ну за что же такое везение,
Что за снасти имеешь и ловишь ли ты на живца?
И ответил он мне, что имеет такое он мнение,
На живца не клюет, применяй боевого пловца!
Для меня берег мой почему-то вдруг стал неуютен,
Но фиксирую разумом истины этой момент,-
На другом берегу ловит рыбу стеснительный Путин,
Ловит рыбу на том берегу лихо наш президент.