Глухая полночь,
Урчащий мотор,
И двое неспящих
Ведут разговор.
Летят километры,
Сгорая во тьме,
Уносит дорога
К заветной земле.
Сухой кусок хлеба
С родной колбасой,
Бутылка воды
И таблетки с собой.
И чьё-то сиденье
Продолжает скрипеть,
А в плейере Чиж -
И мне так хочется петь.
А где-то огнями
Встречают нас города,
В тот же миг провожают
В дальний отблеск утра.
И куртка подушкой -
Ведь так хочется спать,
Но жёсткое кресло -
Совсем не кровать.
Но когда ты всё-таки уснёшь,
Я буду в тишине охранять твой покой
И буду на бумаге под мерцаньем звёзд
Я песни выводить нетвёрдой рукой.
Раннее утро,
Уставший мотор.
Вновь двое неспящих
Ведут разговор.
Сгоревшие мили
Остались во тьме,
И всё пролетело
Как в призрачном сне.
Слушай
ветер и птение птиц
в райских садах.
Эти дороги,
где мы ходили,
неизбежно превращаются в прах.
Но почему когда я был нужен тебе,
Ты ходила вослед за мной.
А сейчас, когда ты стала частью меня,
Я хожу один
по пыльной мостовой.
Видишь
я истоптал
сотни прожитых лет.
Я не стал мудрее отнюдь
от угасших сражений
и горьких побед.
И когда я зову тебя сам,
То мне не слышен ответ.
И я, не замечая своих шагов,
Иду
за тобою вослед.
Помнишь
как горек был яд
взаимных обид.
Мы замолкали надолго,
но и без слов было ясно
как внутри всё кипит.
И вот высохли реки и закончился яд,
Но воздух стал тяжелей.
И сейчас я вряд ли вновь достану тот нож,
Что ковал из стали
своих острых речей.
Уж столько лет всё без тебя,
Но в мёртвом теле есть ещё искра.
Столь много песен - всё зазря,
Но кровь моя ещё тепла.
Стакан вина - как кровь моя,
Вновь призрак мрачный за моим окном.
Смотрю на дно и вижу тебя,
И все пути ведут в твой дом.
Играй ж гитара, пой струна,
И разгоняй туч чёрных сброд,
Да осушай стакан до дна.
Эх! Веселись, гуляй, народ.
Но что-то видно здесь не так -
То ль нету струн, то ль нет огня,
Но нет веселья - только мрак...
А может просто нет тебя.
Погасло пламя, кровь холодна,
Навек иссякли сотни рек.
Мой пафос в том, что ты жива,
Ты всё жива, а я уже нет...