ґМне снится - я тебя уже любил. Dm E7 Am
Мне снится - я тебя уже убил. Dm E7 Am
Но ты воскресла в облике ином, C G
как девочка на шарике земном C G
в изгибисто наивной простоте E7 Am
у раннего Пикассо на холсте. Dm E7 Am
+1
и попросила, ребрами моля: Am E7
"Люби меня!", как: "Не столкни меня!" Am E7
Я тот усталый взрослый акробат, C G
от мускулов бессмысленных горбат, C G
который знает, что советы - ложь, E7 Am
что рано или поздно упадешь. Dm E7 Am
+1
Сказать мне страшно: "Я тебя люблю", Am E7
как будто выдать: "Я тебя убью". E7
Ведь в глубине прозрачного лица C G
Я вижу лица, лица без конца, C E7
которые когда-то наповал Dm E7 Am
или не сразу - пыткой - убивал. Dm E7 Am
+1
Ты от баланса страшного бела: Am E7
"Я знаю все. Я многими была. E7
Я знаю - ты меня уже любил. Dm E7 Am
Я знаю - ты меня уже убил. Dm E7 Am
Но шар земной не поверну я вспять: C E7
люби опять, потом убей опять". Am E7
Девчонка ты. Останови свой шар. Dm E7 Am
Я убивать устал. Я слишком стар. Dm E7 Am
+1
Но шар земной ножонками гоня, Am E7
ты падаешь с него: "Люби меня". E7
И лишь внутри - таких похожих - глаз: Dm E7 Am
"Не убивай меня на этот раз!" Dm E7 Am
(Евгений Евтушенко, 1967 год)
Я хотел бы родиться во всех странах, A7 E7
Чтоб земля, как арбуз, свою тайну сама для меня разломила, E7 A7
всеми рыбами быть во всех океанах A7 E7
и собаками всеми на улицах мира. E7 A7
Не хочу я склоняться ни перед какими богами, Am E7
не хочу я играть в православного хиппи, E7 Am
но я хотел бы нырнуть глубоко-глубоко на Байкале, Dm Am
ну а вынырнуть, фыркая, на Миссисипи. E7 A7
Я хотел бы в моей ненаглядной проклятой вселенной A7 E7
быть репейником сирым - не то что холеным левкоем. E7 A7
Божьей тварью любой, хоть последней паршивой гиеной, A7 E7
но тираном - ни в коем и кошкой тирана - ни в коем. E7 A7
И хотел бы я быть человеком в любой ипостаси: Am E7
хоть под пыткой в тюрьме гватемальской, хоть бездомным в трущобах Гонконга, E7 Am
хоть скелетом живым в Бангладеше, хоть нищим юродивым в Лхасе, Dm Am
хоть в Кейптауне негром, но не в ипостаси подонка. E7 A7
Я хотел бы лежать под ножами всех в мире хирургов, A7 E7
быть горбатым, слепым, испытать все болезни, все раны, уродства, E7 A7
быть обрубком войны, подбирателем грязных окурков - A7 E7
лишь бы внутрь не пролез подловатый микроб превосходства. E7 A7
Не в элите хотел бы я быть, но, конечно, не в стаде трусливых, Am E7
не в овчарках при стаде, не в пастырях, стаду угодных, E7 Am
и хотел бы я счастья, но лишь не за счет несчастливых, Dm Am
и хотел бы свободы, но лишь не за счет несвободных. E7 A7
Я хотел бы любить всех на свете женщин, A7 E7
и хотел бы я женщиной быть - хоть однажды... E7 A7
Мать-природа, мужчина тобой приуменьшен. A7 E7
Почему материнства мужчине не дашь ты? E7 A7
Если б торкнулось в нем, там, под сердцем, дитя беспричинно, Am E7
то, наверно, жесток так бы не был мужчина. E7 Am
Всенасущным хотел бы я быть - ну, хоть чашкою риса Dm Am
в руках у вьетнамки наплаканной, хоть головкою лука в тюремной бурде на Гаити, E7 Am
хоть дешевым вином в траттории рабочей неапольской Am E7
и хоть крошечным тюбиком сыра на лунной орбите: E7 Am
пусть бы съели меня, пусть бы выпили - Dm Am
лишь бы польза была в моей гибели. E7 A7
Я хотел бы всевременным быть, всю историю так огорошив, A7 E7
чтоб она обалдела, как я с ней нахальствую: E7 A7
распилить пугачевскую клетку в Россию проникшим Гаврошем, A7 E7
привезти Нефертити на пущинской тройке в Михайловское. E7 A7
Я хотел бы раз в сто увеличить пространство мгновенья: A7 E7
чтобы в тот же момент я на Лене пил спирт с рыбаками, E7 A7
целовался в Бейруте, плясал под тамтамы в Гвинее, A7 E7
бастовал на "Рено", мяч гонял с пацанами на Копакабане. E7 A7
Всеязыким хотел бы я быть, словно тайные воды под почвой. Am E7
Всепрофессийным сразу. И я бы добился, E7 Am
чтоб один Евтушенко был просто поэт, а второй был подпольщик, Dm Am
третий - в Беркли студент, а четвертый - чеканщик тбилисский. E7 A7
Ну а пятый - учитель среди эскимосских детей на Аляске, Am E7
а шестой - молодой президент, где-то, скажем, хоть в Сьерра-Леоне, E7 Am
а седьмой - еще только бы тряс погремушкой в коляске, Dm Am
а десятый... а сотый... миллионный... E7 Am
Быть собою мне мало - быть всеми мне дайте! Am E7
Каждой твари - и то, как ведется, по паре, E7 Am
ну а бог, поскупись на копирку, меня в самиздате напечатал Dm Am
в единственном экземпляре. E7 A7
но я богу все карты смешаю. Я бога запутаю! Am E7
Буду тысячелик до последнего самого дня, E7 Am
чтоб гудела земля от меня, чтоб рехнулись компьютеры Dm Am
на всемирной переписи меня. E7 A7
Я хотел бы на всех баррикадах твоих, человечество, драться, A7 E7
к Пиренеям прижаться, Сахарой насквозь пропылиться E7 A7
и принять в себя веру людского великого братства, A7 E7
а лицом своим сделать - всего человечества лица. E7 A7
Но когда я умру - нашумевшим сибирским Вийоном, - Am E7
положите меня не в английскую, не в итальянскую землю - E7 Am
в нашу русскую землю на тихом холме, на зеленом, Dm Am
где впервые себя я почувствовал всеми. E7 A7
* * *
Качался старый дом, в хорал слагая скрипы (Сл.Е.Евтушенко, Муз.В.Узланер)
Качался старый дом, в хорал слагая скрипы,
и нас, как отпевал, отскрипывал хорал.
Он чуял, дом-скрипун, что медленно и скрытно
в нем умирала ты и я в нем умирал.
"Постойте умирать!" - звучало в ржанье с луга,
и протяжном вое псов и сосенной волшбе,
но умирали мы навеки друг для друга,
а это все равно что умирать вообще.
А как хотелось жить! По соснам дятел чокал,
и бегал еж ручной в усадебных грибах,
и ночь плыла, как пес, косматый, мокрый, черный,
кувшинкою речной держа звезду в зубах.
Дышала мгла в окно малиною сырою,
а за моей спиной - все видела спина! -
с платоновскою Фро, как с найденной сестрою,
измученная мной, любимая спала.
Я думал о тупом несовершенстве браков,
о подлости всех нас - предателей, врунов:
ведь я тебя любил, как сорок тысяч братьев,
и я тебя губил, как столько же врагов.
Да, стала ты другой. Твой злой прищур нещаден,
насмешки над людьми горьки и солоны.
Но кто же, как не мы, любимых превращает
в таких, каких любить уже не в силах мы?
Какая же цена ораторскому жару,
когда, расшвырян вдрызг по сценам и клише,
хотел я счастье дать всему земному шару,
а дать его не смог - одной живой душе?!
Да, умирали мы, но что-то мне мешало
уверовать в твое, в мое небытие.
Любовь еще была. Любовь еще дышала
на зеркальце в руках у слабых уст ее.
Качался старый дом, скрипел среди крапивы
и выдержку свою нам предлагал взаймы,
В нем умирали мы, но были еще живы.
Еще любили мы, и, значит, были мы.
Когда-нибудь потом (не дай мне бог, не дай мне!)
когда я разлюблю, когда и впрямь умру,
то будет плоть моя, ехидничая втайне,
"Ты жив!" мне по ночам нашептывать в жару.
Но в суете страстей, печально поздний умник,
внезапно я пойму, что голос плоти лжив,
и так себе скажу: "Я разлюбил. Я умер.
Когда-то я любил. Когда-то я был жив".
Что за русский вчера появился в Толедо? Em
Пил он до, и во время, и после обеда. Em E7 Am
Пил он красное, белое, виски, коньяк. H7 Em
Но бубнил он любой поглощая напиток: Em Am
'Я хотел бы увидеть орудия пыток!'- H7
и составилось мненье, что это - маньяк. H7 Em
Я, сеньоры, работаю в качестве гида, Em
и возникла, естественно, сразу обида: Em E7 Am
почему этот русский почти пренебрёг H7 Em
созерцаньем шедевров Эль Греко и Гойи Em Am
и хотел непременно увидеть другое, H7
то, что нации нашей - изжитый порок. H7 Em
+1
Русский, правда, не высосал это из пальца. Em
Было так - не секрет для любого испанца. Em E7 Am
Да, орудия пыток - ужасный позор. H7 Em
Но к чему нам, сеньоры, за прошлым тащиться Em Am
и к чему неприятные эти вещицы H7
выставлять перед миром на общий позор? H7 Em
И решили министры, сомненья развеяв, Em
Все орудия пыток изъять из музеев, Em E7 Am
а в изъятьях у нас, как известно, размах. H7 Em
Инквизицией, правда, мы переболели, Em Am
но опасные могут рождать параллели H7
экспонаты подобные в юных умах. H7 Em
Странный русский - не видит он, что в избытке Em
и орудия пыток, и самые пытки Em E7 Am
не в музеях, а в жизни на каждом шагу. H7 Em
Я простой человек, но семья и работа, Em Am
словно страшный железный ошейник-гаррота, H7
удушают меня, ну а я ни гугу. H7 Em
+1
Наши вольные мысли так нежно и добро Em
власть на дыбе фашисткой ломает, как рёбра. Em E7 Am
Цепь на каждом из нас, чтобы смыться не смог. Em Am
Нас водою речей наливают до рвоты, H7 Em
и на души напялили нам, живоглоты, H7
их систему, как будто испанский сапог. H7 Em
И, печатая сотни слащавых открыток, Em
государство гигантским орудием пыток Em E7 Am
языки прижигает и гнёт нас в дугу. H7 Em
Пытка - видеть дитя, что смеётся так чисто, Em Am
и орудия пыток - вопросы туриста, H7
на которые я отвечать не могу. H7 Em
1968
* * *
Плач по брату(Сл.Евгений Евтушенко, Муз.В.Узланер)
В. Щукину
+2
С кровью из клюва, тепел и липок, Am Dm
шеей мотая по краю ведра, G C E7
в лодке качается гусь, будто слиток Am Dm
чуть черноватого серебра. G C E7
Двое летели они вдоль Вилюя. Am Dm
Первый уложен был влет, а другой, G C E7
низко летя, головою рискуя, Am Dm
кружит над лодкой, кричит над тайгой: G C E7
"Сизый мой брат, появились мы в мире, Am Dm
громко свою скорлупу проломя, G C E7
но по утрам тебя первым кормили Am Dm
мать и отец, а могли бы - меня. G C E7
Сизый мой брат, ты был чуточку синий, Am Dm
небо похожестью дерзкой дразня. G C E7
я был темней, и любили гусыни Am Dm
больше - тебя, а могли бы - меня. G C E7
Сизый мой брат, мы и биты и гнуты, Am Dm
вместе нас ливни хлестали хлестьмя, G C E7
только сходила вода почему-то Am Dm
легче с тебя, а могла бы - с меня. G C E7
Сизый мой брат, истрепали мы перья, Am Dm
Люди съедят нас двоих у огня, G C E7
не потому ль, что стремленье быть первым, Am Dm
ело тебя, пожирало меня? G C E7
Сизый мой брат, мы клевались полжизни, Am Dm
братства, и крыльев, и душ не ценя. G C E7
Разве нельзя было нам положиться: Am Dm
мне - на тебя, а тебе - на меня? G C E7
Сизый мой брат, я прошу хоть дробины, Am Dm
зависть свою запоздало кляня, G C E7
но в наказанье мне люди убили Am Dm
первым - тебя, а могли бы - меня... G C E7
1974
Гонолулу, Em
на спине ты качаешься сонно в серебряно-черном нигде. Em Am
Гонит луны Am
вдоль зазывно-русалочьих бедер твоих ветерок по воде. Am Em
Всюду блестки. Em
По-дикарски ты любишь стекляшки витрин и реклам. Em Am
Словно брошки, Am
пароходы приколоты к влажным твоим волосам. Am Em
Ты тасуешь Em
австралийцев, японцев и янки в шальных шоколадных руках. Em Am
Ты танцуешь, Am
и звенят золоченые рыбки в стеклянных твоих каблучках. Am Em
Лорд-шотландец Em
в пестрой юбочке пляшет с тобою, пуская слюну, Em Am
И, шатаясь, Am
лезет мокро под юбку, и, кажется, не под свою. Am Em
Но, как гномик, D
дотянулся до звезд на ходулях - на пальмовых сваях своих D G H7 Em
Крошка-домик, Am
уникальный игрушечный храм - ресторан для двоих. H7 / Em
Без антенны Em
его крыша из листьев - зеленый смешной колпачок. Em Am
Его стены Am
из бамбука и тайны, а что там творится - молчок! Am Em
Бой-малаец Em
на подносе эбеновом вносит по лестнице в дом, Em Am
Ухмыляясь, Am
запеченный акулий плавник в ананасе насквозь золотом. Am Em
Два прибора. Em
Две свечи. Два лица. Два сообщника. Два беглеца. Em Am
Как в соборы, Am
от содома они убежали к друг другу в глаза. Am Em
Ненадежно, D
как в фонарике елочном здесь, и, пожалуй, морально грешно. D G H7 Em
В общем, ложно, Am
в общем, призрачно это, а все-таки так хорошо! H7 / Em
+1
Трепет самбы, Em
лепет звезд и раскаты прибоя у дамбы - все только для них! Em Am
Я и сам бы Am
драпанул с удовольствием в тот ресторан для двоих! Am Em
Подлым харям Em
закричал бы я, в пальцах обрыдлый бокал раздавив: Em Am
"По-ды-хаю Am
от тоски среди вас. Я хочу в ресторан для двоих!" Am Em
Надо делать Em
то и это, а этого - ни при каких? Em Am
На-до-ело! Am
Я смертельно устал. Я хочу в ресторан для двоих. Am Em
Надо думать Em
и бороться за что-то? Пытался я. Пробовал. Фиг! Em Am
Надоумил Am
этот домик меня. Я хочу в ресторан для двоих! Am Em
Пусть осудят - Em
удеру! Но бежать - это только для трусов, трусих. Em Am
Что же будет, Am
если каждый запрячется в свой ресторан для двоих?!! Am Em
Среди гнойных Em
всех нарывов эпохи не выход - бежать от тоски Em Am
В домик-гномик, Am
в чьи-то волосы, губы, колени, ладони, виски! Am Em
Шепот беса Em
нас толкает к побегам, а мы не умеем понять: Em Am
После бегства Am
пострашней оказаться на каторге прежней опять. Am Em
...В звездных безднах, D
будто в хрупком кораблике, тихо сидят, нашалив, D G H7 Em
Двое беглых, Am
а внизу ожидает с овчарками жизнь, как шериф. H7 / Em
И малаец Em
На приступочке дремлет внизу - на заветной черте, Em Am
Умиляясь Am
так презрительно чьей-то святой и пустой простоте. Am Em
Замечает, Em
что еще полчаса до закрытья, а после - катись! - Em Am
И включает Am
для иллюзии рая - на пленку записанных птиц... Am Em