|
Мама, Скоро я буду дома Мама, Я - летчик Небо пьянит Мама, Сегодня я видел горы Знать бы, зачем они Нежная Арктика льнёт под крылья, Медленно движется от глубин Из живота своего бессилья Всё еще жив Твой любимый сын
В северных красках Ты, моя Мать, спишь. Слышишь гортанное пенье, Видишь пульсацию горла её, Своей неуснувшей сестры В северных красках Ты, моя Мать, ждёшь, Когда пронесут сорок тысяч камней, Когда погребут высоко-высоко на горной тропе Остывшее горло твоей непонятной сестры. В северных красках Ты, моя Мать, встань Выйди на круг, Между скалами, Между ледовыми иглами встань В северных. Россыпи светлых миров, Осыпи древних камней. И простучи сорок тысяч мотивов, И породи неуснувших сестёр сорок тысяч, Их облекая в млечный подир, В млечную интонацию Засветло. Так непонятно мне. Так понимаю всё. В северных красках - ты
Лети, лети, лепесток Через Запад на Восток, Через Север, через Юг, Возвращайся, сделав круг. Лишь коснёшься ты земли, Быть по-моему вели. Лети, лети, лепесток Через Запад на Восток, на Восток, на Восток.
Не здесь ли Азия, В сиротских очертаниях твоих путей, В нелепых сочетаниях вещей и слов, Как красное на чёрном, когда оно не кровь. Вот список новых городов, Кто не готов Смотреть, как с четырёх сторон Восходит солнце над пустыней Гоби, И как из четырёх её углов Диагоналями выходят реки И вечная война стихает разом. А бедный разум От географии устал. Где Рим? Где Мекка? И здесь ли Азия В потоках желтизны и синевы Слыхали ль вы?
Вижу, советы тебе ни к чему, Заклинатель дождя, по пустыне идущий... Миру, от солнца рождённому, Правды не взвесить в могучих руках. Не заглянуть по ту сторону собственных жил. Тяжких, небуженных век... Если ты человек, заклинатель дождя... Впрочем, вряд ли подобное - правда.
Слов нет Нет слов Просто пляски дервишей
Мы курили в плавучем саду Под деревьями цвета земли, И хранители не успевали Открывать лучезарные сферы, Открывать потаённые сны. Ты исполнен был силы незримой, Ты открыт был вселенскому ветру И, подброшенный светлым испугом, Тихо падал, касался воды. Нам на берег, на гладь побережья Выносило свидетельство жизни. Здесь ложились уснуть великаны, Здесь подвижные боги легли. Я поднялся, я двинулся к югу, Проходя по горящим долинам, Погибая в песках Эссумея, Я толкал пред собой мирозданье К взрыву новой, последней звезды. И не знаю, погиб или нет я, Ты же точно сгорел, восхищённый.
Когда я выпал из снежного кома, Бескрайнего снежного кома на Землю, Стояла весна. Я поднялся и дунул направо, И вверх полетели жемчужины, Ими украсилось небо Я поднялся и хлопнул глазами, Внизу подо мной засветился фарватер, Голубой павильон, Порядок. Как стая пьяных матросов На реях сидят попугаи По выстрелам красного их отбирает Стихия И мерно кладет за кормой, Отрядами мерно кладет за кормой. Таков порядок. И мраморной рыбы проходят колеса, Я тайно боюсь, но уже понимаю, Кому подчиняется сельдь. И Сантьяго был прав - Надо ставить на ветер И править на Север, По каменным пальцам - Тогда повезет. Таков порядок. Когда я снова выпал из снежного кома, Бескрайнего снежного кома на Землю, Анна смотрела вверх, В золотые горошины, Ими украсилось небо.
Здравствуй, Когда мы встречались с тобою в последний раз, Шли звездопады. От них никуда не деться, В грудь и живот, и в слепые глаза людей, Работников серебра и пепла, Тружеников белых камней... Шли звездопады. Порой попадали в сердце. На этих дорогах есть солнечный мёд и ром В кружках глубоких, больших, гигантских... Видел в развилке дом, не похожий на дом? Так это мой, я бытую почти по-хански. Те же, кто шли со мной, в сумерках ли, в ночи, Думали, что вели... Но я проникаю глазами в большие глаза земли. Я отплываю оттуда, где лоцманы на мели. И если бы кто-нибудь сделал Парусом - сердце моё, Алым, из старой истории, С берега б люд глазел, Как оно мчится, как раненая газель, Дальше - свободней, полётней... Видишь теперь, я диковинный дикий зверь, Находящий лазейку из всяческой преисподни.
|
Сайт "Художники" Доска об'явлений для музыкантов |