|
|
Быть женщиной - что это значит? Какою тайною владеть? Вот женщина. Но ты - незрячий, Тебе ее не разглядеть. Вот женщина. Но ты - незрячий. Ни в чём не виноват, - не зряч! А женщина себя назначит. Назначит, как лекарство, - врач. И если женщина приходит, Себе единственно верна, Она приходит - как проходит Чума, блокада и война. И если женщина приходит И о себе заводит речь, Она, как провод, ток проводит, Чтоб над тобою свет зажечь. И если женщина приходит, Чтоб оторвать тебя от дел, Она тебя к тебе приводит. О, как ты этого хотел! Но если женщина уходит, Побито голову неся, То всё равно с собой уводит Бесповоротно всё и вся. И ты, тот истинный, тот лучший, Ты тоже там - в том далеке Зажат, как бесполезный ключик В ее печальном кулачке. Она в улыбку слезы спрячет, Переиначит правду в ложь... Как счастлив ты, что ты незрячий, И что потери не поймешь.
Её в грязи он подобрал! Чтоб все достать ей, красть он стал. Она в довольстве утопала - И над безумцем хохотала. И шли пиры... Но дни текли... Вот утром раз за ним пришли: Ведут в тюрьму... Она стояла Перед окном и - хохотала. Он из тюрьмы ее молил: - Я по тебе душой изныл. Приди ко мне! Она качала Лишь головой и - хохотала. Он в шесть поутру был казнен, А в семь во рву похоронен. А уж к восьми она плясала, Пила вино и хохотала.
Глуха душа его, глуха, Как ни ломись, ни грохай. И значит, в этом нет греха, Что и моя оглохла? Давно оглохшие, давно Засохшие, как прутья, Немое, странное кино Всё крутим, крутим, крутим. Нема душа его, нема. Я говорить умела, Но рядом с нею и сама, Как камень, онемела. Забыты звуки и слова, К тому же, - как нелепо! - Слепа душа его, слепа, Вот и моя - ослепла. Хочу прозреть, хочу опять Услышать звуки, речи. Хочу сказать, хочу обнять, Да только нечем, нечем! Душа глуха, нема, слепа - Печальная личина! Но всё еще болит слегка, И значит, излечима.
Когда будете, дети, студентами, Не ломайте голов над моментами, Над Гамлетами, Лирами, Кентами, Над царями и над президентами, Над морями и над континентами. Не якшайтеся там с оппонентами, Поступайте хитро с конкурентами. А как кончите курс с эминентами И на службу пойдете с патентами, Не глядите на службе доцентами И не брезгайте, дети, презентами, Окружайте себя контрагентами. Говорите всегда комплиментами, У начальников будьте клиентами, Утешайте их жен инструментами, Угощайте старух пиперментами. Воздадут вам за это с процентами, Обошьют вам мундир позументами, Грудь украсят звездами и лентами. А когда доктора с орнаментами Назовут вас, увы, пациентами И уморят вас медикаментами, Отпоет архиерей вас с регентами, Хоронить понесут с ассистентами. Обеспечат детей ваших рентами, Чтоб им в опере быть абонентами. И прикроют ваш прах, И прикроют ваш прах, И прикроют ваш прах Монументами.
Когда-то, к сведенью людей, Я первым был средь лебедей - На родине своей. Терпеть изволь Такую боль: На раны сыплют соль! И хоть я лебедь, а не гусь, Как гусь, на вертеле верчусь, В жаркое превращусь. Терпеть изволь Такую боль: На раны сыплют соль! Ах, я бескрылый инвалид! Я едким уксусом облит. Всё ноет, всё болит. Терпеть изволь Такую боль: На раны сыплют соль! Кто крыльев белизной блистал, Как ворон черный, черен стал. Мой смертный час настал! Терпеть изволь Такую боль: На раны сыплют соль! Ощипан шайкой поваров, Лежу на блюде. Я готов. И слышу лязг зубов. Терпеть изволь Такую боль: На раны сыплют соль!
Люби меня! Застенчиво, боязно люби, Словно мы повенчаны богом и людьми. Люби меня уверенно, чини разбой - Схвачена, увидена, украдена тобой! Люби меня бесстрашно, грубо, зло. Крути меня бесстрастно, как весло. Ломай меня бездумно, как кусты сирени. Иди за мной безумно, будто я - сирена... Люби меня по-отчески, воспитывай, лечи, Как в хорошем очерке - правильно люби... Люби совсем неправильно, непедагогично, Нецеленаправленно, нелогично... Люби дремуче, вечно, противоречиво... Буду эхом, вещью, судомойкой, чтивом. Буду королевой: ниже спину, раб! Буду каравеллой: в море, убран трап! Яблонькой-дичонком с терпкостью ветвей. Твоей девчонкой, женщиной твоей. Усмехайся тонко, защищайся, Злись, гордись, глупи! Люби меня только! Люби меня только! Только люби.
На выставке в парке за низкой оградой Собаки построены, как для парада. Вот грозный бульдог. О, звериная зависть! Он злобно рычит, на других огрызаясь. И смотрит хозяин начальственно строго. И сам он немного похож на бульдога. Он сам бы решительно бросился в драку. Видать, по характеру выбрал собаку. Вот пудель мохнатый и полная тетя Идут, как бойцы наихудшие в роте. И пес, и хозяйка добры чрезвычайно. И смотрят на мир они оба печально. И каждый подумает с первого взгляда: Совсем не годятся они для парада. А эта гражданка худая-худая, Идет, как цветок, на ходу увядая. Малютку собачку японскую тащит. Собачка дрожит и глазенки таращит. Глядит на прохожих, пронзительно лая: - Я злая, смотрите, какая я злая! За низкой оградой на выставке в парке Бульдоги доги, болонки, овчарки. Я замер. Смотрю. Сам с собою толкую: И мне бы собаку! Но только какую?
Неверно счастье нам неверностью особой: Схватить сумел, но удержать попробуй. Его дает не право, не пристрастье: Захочет, раньше времени найдет, Уйдет и всё до срока уведет. Глупеет тот, кому привалит счастье. Веселостью прислуживай страданью: В стеклянном счастье радуйся сверканью, Пока на сердце горе не скребется. Ведь счастье так нетвердо: В глаза блеснет, засветится так гордо, И тут же на осколки разобьется.
Нам не хватит свечи - надо много сказать. Смотрит город в окно, словно волчьи глаза. Мы лежим, словно гирьки, Придав равновесье весам. Мы молчим. Мы отныне не доверяем словам. Ни решетки тюремной, ни ставни теремной, Лишь глаза твои светят колодезной голубизной. Есть в молчанье любимых Что-то от крика немых. Помолчим. Люди спят. Помолчим о себе и о них. Пониманье - в молчанье. Помолчи обо мне, помолчи! Больно. Сбитые локти. Помолчим, как врачи. От вчерашних себя Мы с тобой потеряли ключи. Нам так много молчать - Нам не хватит свечи...
Жил в слободе оружейный мастер, Дочку его звали Настей. Жили они в тринадцатом веке. Смотрелась Настя не в зеркало - в реки: В Неглинную, в Пресню, в реку Москву. И не было толще косы тёмно-русой, На шее блестели стекляшки-бусы, Бедра круты, грудь высока. И это не укрылось от старого дьяка, От старого, блудливого, слюнявого льстеца, - Княжьего писца. Под вечер однажды на речку Настя шла. Он вышел ей навстречу из-за угла. Взял за плечи и - глаза к глазам, Сулил колечко, цветистый сарафан. Шарахнулась девка: "Да лучше в землю лечь!" Бусинки, бусинки - градинами с плеч. Одна укатилась всех дальше с бугорка... С той поры минули века.
Собирались наскоро, Обнимались ласково, Пели, балагурили, Пили да курили. День прошел - как не было, Не поговорили. Виделись, не виделись, Ни за что обиделись. Помирились, встретились, Шуму натворили. Год прошел - как не было, Не поговорили. Так и жили - наскоро, И дружили наскоро. Не жалея, тратили, Не скупясь, дарили. Жизнь прошла - как не было, Не поговорили!
Спасибо, музыка, за то, Что ты меня не оставляешь, Что ты лица не закрываешь, Себя не прячешь ни за что. Спасибо, музыка, за то, Что ты - единственное чудо, Что ты - душа, а не причуда, Что для кого-то ты - ничто. Спасибо, музыка, за то, Чего и умным не подделать, За то спасибо, что никто Не знает, что с тобой поделать.
То был старый, очень старый, Безнадежно старый дом. Пытку ветром, бурь кошмары Он сносил с большим трудом. Он кряхтел, урчал и плакал, А ведь раньше был - дай бог. Он - как старенький Геракл, Что немного занемог. Он большой, да бревна сгнили, Он стоит, но как-то так, Будто в шутку уронили На него его чердак. И вот в этом самом доме От людей и суеты, Закопав себя в соломе, Укрывались, обнимались, Целовались я да ты.
|
|
|
Сайт "Художники" Доска об'явлений для музыкантов |