|
Когда осёдлан неприступный перевал И в винных брызгах, с позументами мундиры, Чтоб ты, mon cher ami, не горевал, Тебе помогут други-бомбардиры! А у лафета - два железных колеса. Эх, затяни, пехота, туже пояса! Нам пояса не для красы, Как командирские часы: Но, чтоб не падали казённые трусы! Когда на марше до колодца десять вёрст, И утопает перспектива в туче пыли, Помашет весело обозной клячи хвост: А ну, припев, гвардейцы, повторили! А у лафета - два железных колеса. Эх, затяни, пехота, туже пояса! Нам пояса не для красы, Как командирские часы: Но, чтоб не падали казённые трусы! Когда в бою фортуна показала зад, И дезертиры салом смазывают пятки, И с белым флагом вышел квартирмейстер-гад... То эта песня не про нас! В штыки, ребятки! А у лафета - два железных колеса. Эх, затяни, пехота, туже пояса! Нам пояса не для красы, Как командирские часы: Но, чтоб не падали казённые трусы! Ведь если шваркнет кирасир Тебя по кумполу, красивого, - Без пояса - осыплешься в трусы!
Где ты, пострел? Ох, послало конфеточку! Ну ка в кровать!.. твою мать...
Кольчуги прочность - прежней жизни мера, Мы - не рабы у иноземной власти! А душу укрепляют - наша вера, И два клинка, как проклятое счастье! В бою, у окруженной цитадели, У башни, нависавшей над обрывом, Собрались все, кто уцелеть сумели, И взглядами прощались, торопливо На том краю, спиной упершись в небо Плечом к плечу, в последней схватке стали И, друг за другом, уходили в небыль, Вписав в судьбу багровый росчерк стали. Стекала кровь, рубинами по черни, Да станет же вам силы, менестрели, Чтобы воспеть геройство обреченных, Принявших смерть во имя славной цели! Припев: Пусть подождет меня еще минуту Страна забвенья, мрака и печали Остатком жизни, смерть неся, кому-то, Вхожу в последний бой, с двумя мечами. Еще с трудом в свою победу веря, Враги скользят, безмолвные, как тени А я, с ухмылкой загнанного зверя, Отбросил щит на липкие ступени. Припев: Пусть подождет меня еще минуту Страна забвенья, мрака и печали Остатком жизни, смерть неся, кому-то, Вхожу в последний бой, с двумя мечами. Им этот день запомнится надолго: Сиянье лезвий, рвущих мир на части, Последний хрип затравленного волка И два клинка, как проклятое счастье Какая, друг, скажи, нужна награда, Когда уходит жизнь в последнем стоне? - Упасть в траву, красиво, как в балладах, Сжав рукояти в стынущих ладонях. Припев: Пусть подождет меня еще минуту Страна забвенья, мрака и печали Остатком жизни, смерть неся, кому-то, Вхожу в последний бой, с двумя мечами!
До чего же я прост, словно капля воды в океане Или капля дождя на машинном стекле лобовом. Но не спёкшийся лист в допотопном издании корана, Не библейский пророк, в одеянии унылом своём! Я песчинка, из моря житейского недомогания, Я обычное слово, прилипшее к каждой губе. И пошёл бы я на... в общей куче незнания и знания, И виси я горшком на плетёной в былом городьбе! Посылайте, плевать! Всё равно возвращусь я поддатым, Сигарета в зубах и кроссовки. По горло в пыли. Я же русский мужик, а не жлоб Грановитой палаты, Поделивший с шестёрками кровные наши рубли! Из болота холуйства, поднявшись на гордости камень, Заработав гроши, для прокорма себя и детей, Окунаюсь в субботнее, бело-зелёное пламя, Суррогатной бутыли, с высоткой столичной на ней... До чего же я прост, разъедрит мою вешалку в корень! Собираю слова, а они некрасиво лежат! Будто я не таскал их из самого синего моря, И не грел их у сердца, как тонкие руки девчат... Или голос охрип, и мои стихотворные звуки Не доходят до мира, погрязшего в тяготах дней?.. Только в царстве теней отменяют у грешников муки, В дни, когда я копаюсь в аорте у песни своей...
Хорошо вечерком в круг, Под гитары аккорд сесть. Твердо зная, что друг - тут, И на свете любовь есть! От огня на лице блик, Ветер странствий душа пьёт, Прожит день - как один миг, И, как день, пролетел год. Млечный путь не у ног, пусть Хмарь закрыла небес высь. Но, всегда будет свят слог, И мотив, как родник, чист! Дождь устанет к утру лить, На палатки стряхнет пот. Хорошо на земле жить, Год, и два, и ещё год! Лижет спины кострам ночь, Искр заклятья плетет мрак: Чтоб сомненья ушли прочь, Чтобы бились сердца в такт. Чтоб в шторма по морям плыть, Пить весною берез сок... Хорошо на земле жить, Год, и два, и ещё срок! Хорошо бы сгореть в лёт, Метеором, прошив ночь. Взгляд надёжный найти, тот... Чтобы сын, да ещё дочь... Вечность тянет секунд нить, Где-то там, далеко, стоп... Хорошо на земле жить, Год, и два, и ещё сто!
Я тебе посвятил утро, На коленях - росы осыпь, На палатке - костра пудру, Безымянных берёз косы. Я тебе посвятил вечер, Полглотка из пустой фляжки, И надёжных друзей плечи, И пинок, старшине Сашке. Я тебе посвятил горы, И упёртый приклад в пояс, И свинцовый комок в горло, В тот, последний для нас, поиск. Я тебе посвятил море, И морскую болезнь даже, В море я утопил горе Всех оставшихся дней наших. Я тебе посвятил песню: Если хочешь - садись, слушай. Ну, а если совсем честно, - Я тебе посвятил душу!
Летит, летит по Франции Беспутный шевалье... Констанция, Констанция, Ещё две пары лье! Ещё два точных выпада В сражении с Судьбой, - И, можете под липами Пленять его собой! А, впрочем, сам он выкроит Прекрасный образ Ваш, Между мужскими играми В гордыню и кураж. Опутан контрдансами Весь королевский быт... Констанция, Констанция, Интрига Вам грозит! По Франции, по Франции Подков полукольцо... Констанция, Констанция, Как снег бело лицо! Быть Вам перецелованной Безумным шевалье - От старого до нового, Всего две пары лье!
для тех, кто не знает: в блокаду на санях везли в последний путь погибших от голода и стужи ленинградцев...
Мимо арки, мимо старых зданий Я спешу... спешу к себе домой. сани... ветер... сани...стужа... сани... под ногами тяжесть мостовой. Эх, дойти б до Площади Восстанья. Только б не упасть на полпути. сани...стужа... сани...ветер... сани... я дойду! я обещал дойти! Там, в квартире, пятилетний Ваня спрашивает маму про еду. сани...ветер... сани...стужа... сани... Потерпи, братишка. я иду. Мама не ответит и не встанет. я несу тебе ее "обед". сани...стужа... сани...ветер... сани... А сегодня маме сорок лет. Главное, не потерять сознанье. Почему в глазах темным-темно? сани...ветер... сани...стужа... сани... Будем жить, Ванюшка, все равно! Ты пойдешь на первое свиданье, Сразу, как немного подрастешь. сани...стужа... сани...ветер... сани... Отчего в ногах такая дрожь? Боль в груди, и всё плывет в тумане... Грейся, Ванька, там, в печи трюмо! сани...ветер... сани...стужа... сани... лишь бы ты... дождался. лишь бы... смо...
Не допел мужик, не допел, Подустал мужик, подустал: То ли камень лёг на тропе, То ли силы взял перевал...
Под февральский ветер мысли кружатся, Вновь ищу я истину в стакане. Снова вспоминаю тропы Мужества И друзей, оставшихся В Афгане. Мы сидим в обнимку с тёмной ночью, За стеной сопит моё семейство... А друзья, разорванные в клочья, Спят меж гор, где лёд и эдельвейсы. Чем я заслужил, что жив и здравствую? Вот детей ращу, жена хорошая... Были мы тогда такие разные, Но дороги - вьюгой запорошены. Души их вверху сияют звёздами - Далеко - туда не подобраться... Отчего-то не хватает воздуха, И шепчу, шепчу: "Ну, как вы, братцы? Расскажу другим, забот не знающим, Всем, живущим в городе иль волости, О своих, о боевых товарищах, О войне, о Мужестве И Доблести! Соберу друзей, ещё оставшихся, Выпьем за дороги - те, что пройдены, За солдат - погибших, но не сдавшихся! Выпьем - за Святую нашу Родину! Ведь Россия памятью крепка ещё, И наград мы ею удостоены... Мы живём - за всех своих товарищей. И растим детей своих, как воинов!
Надышался грозой, Опьянел: в разнотравье - лицом. Как заманчиво жить В этом мире с его чудесами! И тотчас одуванчики Стайкой пушистых птенцов Окружили И шепчут, И тычутся в щёки носами. Так заманчиво жить - И плести золотые венки, И пушинки сдувать На забаву игривому ветру, Из пустых стебельков Горьковатые делать свистки И друзьям на запястья Вязать травяные браслеты. Поиграй, как юнец. Собери облетающий пух. На ладонь, до пушинки, Сложи улетевшие даты. И вернись, наконец, В грустный мир стариков и старух. И потрогай морщинки У глаз. И вздохни, виновато.
Жаль, мы теперь не дети, занятые игрой. Вспомнятся годы эти, на марш-броске, порой. Дней серпантин - не гладкий. Крепче, пацан, держись! Выпала нам, в раскладку, пёстрая лента, - жизнь. Камнем лежит разгрузка, пот ручейками вниз. В истинной дружбы узах, крепится лента - жизнь. Снова ночлег не добрый: вломит под дых, держись! Дремлет, свернулась коброй, пёстрая лента, - жизнь. Тупо рванёт растяжка, выйдет на взлёт душа: Ленту вомнут под пряжку выстрелы "Калаша"... Привкус солёно-сладкий... парень, давай, держись! Тихо течёт, сквозь пальцы, тёплая лента, - жизнь. Песня навылет спета, трассером над грядой. На острие куплета, болью - гитары бой. Мир - и святой и грешный. Слышишь, пацан, держись! Редко бывает нежной, пёстрая лента, - жизнь.
Помашите мне рукою, помашите Не женой, не состоявшейся невестой - Очарованный тоскою по открытьям, Я сегодня отплываю в Неизвестность. От восхода - нарумяненные щёки, Бриз играет парусами каравеллы... Вы, сударыня, как прежде, одиноки, Да и мне свою судьбу не переделать. В океане сто ветров и сто циклонов, Между ними счастье штиля - неуместно... Нет, сударыня, мне Вашу благосклонность Не сменить на путь-дорогу в Неизвестность. На канве романа рыцари и дамы, Клятвы верности и прочее такое... Нет, сударыня, я выпаду из рамок, Не надеясь ни на что, не беспокоя. Пусть у отмелей и рифов - курс извилист, У героев и бессмертие, и честность... Ах, зачем Вы мне когда-то покорились, Ах, зачем я отплываю в Неизвестность...
- А у нас - разлилась синева, Свод лазурный владеет землёю. Мы идём: Колка-Припять-Нева... - Поздравляю тебя с синевою! - А сейчас в небесах - облака. Помнишь, мы им махали руками? Вот, опять улетаю. Пока! - Поздравляю тебя с облаками! - Льют дожди третьи сутки с небес, Прохудились лазурные своды... Люди ходят с зонтами, и без... - Поздравляю тебя с непогодой. - Да, приеду. Не знаю. Почти... Да, конечно же, очень скучаю! Письма - в ящике. Хочешь, прочти?.. - Поздравляю тебя, поздравляю...
Календари не врут. По всем приметам На свете осень. Листья на весу Горят прозрачным красно-жёлтым светом... Подруга барда жарит колбасу. Скворчит сковорода, стреляет масло, Дождливый ветер прячется в лесу, И, чтобы вдохновенье не угасло, Подруга барда жарит колбасу. Да, есть на свете радости другие: Томатный сок, креветки, фрикассе... Но юность, но любовь, но ностальгия - Не в жареной ли, братцы, колбасе? В судьбе случались всякие уроны, Былое, как известно, не вернёшь, Но, если к колбасе - да макароны, Мир станет ослепительно хорош! Нас не возьмёт ни враг, ни чертовщина, Нам критик толстозадый - ерунда, Ведь мы, друзья, - серьёзные мужчины, Когда любовь...когда сковорода... Как говорил, не помню, кто-то умный: "Проказы нам любые сходят с рук, Пока дрожат в сердцах святые струны..." А ежели у бардов нет подруг? А, коли нету, - бард мечту мечтает: Как из туманов, ветра и росы, Она возникнет - светлая, святая, Со сковородкой, полной колбасы!
Родной язык, ты - наша боль, ты - наша гордость. Ты - наша совесть, не запятнанная грязью. Ты на защиту призываешь нас сегодня Своей славянской, переливчатою вязью. **** Ты - путеводная звезда: отныне, присно. Порой сорили мы тобой, - не в этом дело. Не разлучаясь, - от рождения до тризны, Звенела песня, и душа к тебе летела. **** Тебя пинали узколобые вандалы, Дошли до ручки, совесть продавшие, силы. Но на колени мы, дружище, не упали, И развернули, в грудь направленные, вилы! **** И извращенно, методично, и с сарказмом, Пытали русский слог своим нравоученьем. А мы смеялись, так как веяло маразмом, Когда вводили на тебя ограниченья! **** Пусть кровь струится из проколотых ладоней, У этой песни, верю, будет продолженье. Наступит срок, настанет день, и мы с тобою Придем на наше, генеральное, сраженье!
Не жалей об одной не звучавшей из тысячи струн. Не грусти о несбывшемся. В снах, в параллельных мирах Ты беспечен, ты так бесшабашно - безудержно юн. Но в преддверии вечности я безнадежно стара. Наши судьбы мазками ложатся на холст бытия, Оседая в волокнах частицами красочных дней. Где к моей полосе прикоснулась случайно твоя, Там пространства и времени ткань натянулась больней. Не жалей. Просто выпали кости шестерками вниз. Назови моим именем кошку. Потом отпусти. И она, потянувшись, лениво шагнет на карниз. И забудет тотчас о тебе. И не скажет "прости"... Не грусти. Будет новая повесть. И новый рассвет. И кленового грифа коснется сияньем луна. Через день. Через год. Через сто или тысячу лет. Поменяет гитару рука, что пока не видна...
Сержант Морозов. Почему-то мне сегодня не поётся, У гитары струны стиснула печаль, И не звякнут стремена у иноходца, Чтоб меня вперёд во времени умчать А по чёрным перевалам бродят грозы, А по вздыбленной земле гуляет враг, И не может мне помочь сержант Морозов, Не разжать ему с гранатою кулак. Мне сегодня по-хорошему не пьётся, Душит сердце непонятная вина, Родниковой бы прохлады из колодца, Пересыпанной созвездьями до дна! А по горным перевалам сеют ливни Невозможную томительную дрожь, И Морозов смотрит в небо непрерывно, Не поймёшь, что видит парень, не поймёшь. То ли ангел отбивает там чечётку, Заглушая автоматный благовест, То ли строго он внушает первогодку, Для чего солдату воинская честь. А на горных перевалах жжётся ветер, А гитаре не звенится в унисон... Отгорел, Морозов, ты на этом свете, Да и я до струн сердечных пережжён. А на горных перевалах жжётся ветер, А гитаре не звенится в унисон... Догорел боец Морозов на рассвете, Да и я до струн сердечных пережжён.
Я - трава, я - листва, я - песчаный бугор, Отведём, заморочим, закружим. То ли кочка во мху, то ль расщелина гор: Ангел мести, - Отечеству служим! Сух и чёток затвора негромкий щелчок, "Зиги" кителя - в солнечных зайцах... Вот плечо, и приклад. И отдачи толчок, Вместе с плавным движением пальца. Перепишут историю: с небыли - явь. Поздно. Дед говорил, до рассвета, Про зверей, кто невинные души забрав, Сёла жёг, и расстреливал гетто. Тот, из зондеркоманды, не в гости пришёл, Не зевакой - на драку попялиться... И плечо принимает отдачи толчок, Вместе с плавным движением пальца. А потом, отрастив в "перестройку" рога, Хвост задрали продажные силы, И, подпёрты подковой "джи-ай" сапога, Беспределом прошлись по России. Нету личного: хрустнет затвора сучок, Камуфляжи, наркотики, баксы... Вот плечо, и приклад. И отдачи толчок Вместе с плавным движением пальца. Жизнь без веры, ребята, не в ломаный грош: Иисусы, Аллахи и Будды... Нету личного. Служба такая, но всё ж, Про Россию - забудьте, Иуды! Рвётся нить Ариадны: придавлен крючок, В вихре жизни незримым скитальцем. Дан приказ, - посылаю в пространство толчок, И, приветом, движение пальца!
Сумасшедшая любовь звездопадом И сердечная струна перегрелась, Утверждаю безо всякой бравады: Улетаю за земные пределы! Дни и ночи круговертью бездонной, На орбите двое нас во Вселенной, Да скамейка во дворе полусонном, Да ладони на округлых коленях. Если чувством мне с тобой поделиться, Не свершится никаких революций. С клёна ворон, беспокойная птица, Каркнул: требуй от неё контрибуций! Я ответил: ничего мне не надо, На орбите совмещённых инерций, Только локоны её водопадом, Да ответно зазвеневшее сердце.
Вечный дворник, розоватою метлой Снова вымел с неба звездную крупу Вдаль зовет, и душу манит за собой И чего ему не спится, старику? А в кладовке, (притаились, как могли), Перемазанные глиной и песком Дремлют пряного посола сапоги И палатка, прокопченная костром Им приснились: в пене, ржавая река, И пустынных гор полуденный огонь Чья то песня, - про коней, про берега Да заботливая, женская ладонь. И, покуда, как утиль, не замели, За износ не ухайдакали живьем, - Просят каши, раззевавшись, сапоги И палатка, просмоленная костром. С ними шел на перевал и в бурелом И, по осыпям, каменьями скользя Набивая шишки, узнавал о том, Что иначе никогда узнать нельзя. А, на кухне, весельчак и баламут, старый чайник, - раскудахтался о том, Что пора будить от дрёмы сапоги, И палатку, просмоленную дождем. ...что опять ушли куда-то сапоги, И палатка, просмоленная дождем.
Как щитами, они прикрывались пустой беседой В городской толчее, под обыденным небом серым: О друзьях, о стихах, о цветах, обо всем на свете. Тихий маленький ангел им с крыши шептал: "Не смейте! Подарите мне шанс, а иначе не будет чуда! Я молился за вас, я сейчас улечу отсюда!" А они все болтали - зачем им смотреть на крышу - Ни о чем, обо всем, только б голос любимый слышать. И глазами друг друга они допьяна ласкали: "Ах, как ты постарел, на висках седина мазками..." Убегали года, на щеках и ресницах тая: "Очень бледная ты, недотрога моя... родная" И, поспешно прощаясь, бумаги поисписали Бесполезными, новыми - старыми адресами. Не заметил никто, что по хмурому небу следом Хрупкий ангел летел и на землю ложился снегом, Он беззвучно кричал, перед ним закрывались двери. Глупый мальчик, прости: мы давно в чудеса не верим.
Как, товарищи, нас величать, - Господами?... - знать, время такое... Но, по званию старших, встречать, - Нам уставом предписано, - стоя. Нам предписано быть образцом, Эталоном минувшей эпохи Быть защитником, мужем, отцом, Слушать вечные женские вздохи. Мы звезду выпивали до дна, Поминали, и были здоровы. Но года... ах, как мчатся года, - Появились знакомые вдовы. Нам, из плена казённых квартир Нет штрафбата в Мацесту и Сочи. Лишь на память - парадный мундир Да бессонные, горькие ночи. Мы влюблялись, судьбу не спросив, Мы вгрызались в афганские скалы, И, своё барахло погрузив, Шли туда, куда Родина слала. Седина прострелила висок, В чём, страна, мы ещё виноваты?... Потерпи, если можешь, браток: Нами правят теперь "демократы". А, пока не написан некролог, То, в загашнике, будут и есть: Офицерская доблесть, .........Офицерское слово, ..............Офицерская совесть и честь!
Темен коридор воспоминаний. Запертых дверей ждет вереница. Все, что не сбылось, было не с нами. Не встревожит явь и не приснится... Я открою дверь и уйду в лето. Времени волна прошлое смоет. Вновь горят глаза синего цвета. Волосы опять пахнут прибоем. Капли янтаря - желтые рыбки, Каменная боль в солнце вчерашнем. Сказка началась с первой улыбки. Кончится она. Но это - не страшно. На сыром песке босая строчка. Набежит волна, пятки полижет. Бесконечный миг превратится в точку. Я в твоих зрачках ближе и ближе. На стальной воде - серебро змейкой. Эхо отзвенит высоко где-то. Мне семнадцать лет. Смех над скамейкой... ...Открываю дверь. Ухожу в лето!
Тельник, крестик, зуб, татуировка, Седина, причёска. Острый взгляд. Васька. "Беломор" и поллитровка. "Бешеный" - в деревне говорят. Мажут одинокие красотки Губы на продвинутый фасон, Носят дорогущие колготки, Чтоб заметил. Чтоб зажёгся Он! Мой рассказ - окажется коротким, Как тревожный, предрассветный сон. У него на кителе колодки, И от государства - пенсион. Иногда, тоска порой достанет: - "Ноги... ноги... Всё за них отдашь?" ...Ноги где-то там. В Афганистане. У речушки, под названьем Пяндж.
Август еще только начался, Солнце жарит, - задеру башку: Где-то, в синеве, мои друзья К сложному готовятся прыжку. Колобродит ветер по траве, Волокно минут в годов моток... Было, было... школа ВДВ, И Афган с "горячими"... чуток. Рев мотора, элеронов пляс, Ям воздушных под крыло пинок, Впереди, - не счесть, который раз В пустоту из люка кувырок. В вертикаль судьбы, в ветров ножи, - Вниз путевка, от земных оков. Докажи, братишка, докажи, Кем ты прежде был, и стал каков. Окунись, до самых потрохов, До зубного скрипа, как в бою, И тогда отпустят сто грехов: Цвет беретов нравится в раю! Распахнется ангел-парашют, Что твоей заведует душой, И в родне, к чертям, не нужен чёрт, - Сами черти, если будет бой! ...Шелестит кузнечиком трава, Пахнет подопрелою кирзой, И на месте, вроде, голова, И порядок полный с головой! От земных стихий дары грубы: Камень лиц, сердец горящих сталь... Полируем вертикаль судьбы, Покоряя жизни вертикаль!
"Зелёнка" сваталась к бетонке с утра, Тумана редкого дрожала чадра. Она ветвями нагло лапала нас, И на прощанье подарила фугас. А от бетонки до "зелёнки" - кусок... Спецназ поднялся в свой последний бросок. Из БТРа Вовки - хлещет огнём Там наши парни, наши парни - живьём... А от "зелёнки" на бетонку - вид вниз. Мы, как у чёрта на ладони, взвились. До рая - близко, но нам надо в обход, А если что, - нам Вовка место забьёт. Гремит война, и нет конца и края Горы оскал - рыгнул на нас огнём. Длиною в жизнь тропа, ползёт на склон, петляя, А мы идём на вы, и мы ещё поём! "Зелёнка" тянется к нам пальцами пуль Сердец коробки - рвёт в нейтраль и на нуль. Серёгу кони - без него понесли, И, к скалам, "духи" наверху приросли. Горит трава, горит протектора след Дымится пулями прошитый берет, Но на "зелёнке" тоже чья-то душа Сползла с прицела моего "калаша". Гремит война, и нет конца и края Горы оскал - рыгнул на нас огнём. Длиною в жизнь тропа, ползёт на склон, петляя, А мы идём на вы, и мы пока живём! А, где-то, с почтой, наши письма летят, Их губы милые - молитвой твердят. А в них ни строчки, в них ни строчки о том, Как наши парни, наши парни - живьём... Я до Аллаха свою ношу донёс: К арче гранату - дар от русских берёз. За то, что скромно так - ты, право, прости И пацанов своих - в предбанник пусти... Гремит война, и нет конца и края Горы оскал - рыгнул на нас огнём. Длиною в жизнь тропа, ползёт на склон, петляя, А мы идём на вы, и мы туда дойдём! Пробита фляга, магазины пусты В кровавых брызгах и шоссе и кусты С обрыва трупы я бросаю к своим, - Прими, бетонка, от зелёнки, калым!
Пылью звёзд - сумрак упал тебе на ресницы. Сколько зим мимо промчалось, я не забыл. Только вновь, в воздухе кружатся белые птицы, - Сладко-горький вечер над нами плыл В вышине. Тихо снежинки ладонь обнимают, В тишине. Снег под ногами песню поёт. Как года - рядом мгновенья с тобой проплывают Сладко-горький, мой сероглазый лёд. Полчаса до начала весны - шаги замирают, Долгий путь - вслед за тобой исчезает вдали. А слова - в сердце горят, на губах застывают, - Сладко-горький возраст моей любви. Пой, не пой, - ветер мотив унесёт, не догонишь... Твой, не твой? Кто же мне скажет, что впереди. Но душа счастья полна. Может, сердце уронишь, В сладко-горький омут моей судьбы?
|
Сайт "Художники" Доска об'явлений для музыкантов |