Длинная, длинная, длинная, длинная осень,
ветер гоняет стихи по опавшим страницам.
Скользко и боязно. Если ударишься оземь,
то обернёшься каким-нибудь сказочным принцем.
И соберёшься поехать к своим куртизанкам,
но не заметишь за спором о лавре и терне,
как опускаются над развалившимся замком
длинные, длинные, длинные, длинные тени.
Долго живёшь и давно не становишься старше,
чем настоящий цветок в нарисованной вазе.
Будто хороший солдат, рассуждаешь о марше,
бодро кружась в ежедневном бессмысленном вальсе.
Длинные, длинные, длинные, длинные пальцы
бродят по клавишам вечно расстроенных женщин.
Ждёшь неизбежного и начинаешь бояться
вещих зеркал, не увидевших собственных трещин,
в эту постылую осень, когда увядают
лица, и не отличаешь, где честь, а где нечисть.
А за заснеженным будущим нас ожидает
длинная, длинная, длинная, длинная вечность.
Дворник-время
Ямщик лихой, седое время
Везёт, не слезет с облучка...
А. С. Пушкин. "Телега жизни".
Кому-то в этом мире очень надо
Оставить прочный и заметный след:
И вот гремит над миром канонада,
Kривляется-хохочет клоунада,
А где-то нежно льется серенада.
Когда ж зардеет над землей рассвет
Выходит старый дворник из подвала,
Сметает мусор, блестки карнавала
И прочую сметает дребедень.
И чистый мир встречает новый день.
Коль много знаний - множатся печали,
И понимаешь - жизнь полна дерьма:
Надеждой окрыляешься вначале
Но видишь - люди страшно измельчали,
Тебя не понимали, предавали...
Припоминать - как раз сойдешь с ума.
Забудусь сном, судьбой замучен злою --
Приходит дворник со своей метлою,
В глубь памяти сметает сор обид.
И поутру душа не так болит.
Был давеча шумлив, звонкоголосен,
И свеж, как распустившийся листок,
Но дни идут - и наступает осень
И звук метлы, с утра скребущей оземь
Вдруг кажется ужасен и несносен -
Напоминает, что подходит срок,
Что Время - дворник точный и прилежный,
Увядшую листву сгребет небрежно
И в путь проводит пламенем костра,
Когда придет для каждого пора.
Все выжжено...
Вот с твоего плеча
Спадает тень последнего луча,
И кончен день,
И сквозь сплетенье сосен,
Сквозь волосы твои
Слетает осень,
В ресницах путаясь...
И путая ответы,
Ночь силится
Продлиться до рассвета -
Известен путь.
Нас отпускает лето,
И мы живем - пускай уже не здесь,
Но где-то.
Так похоже на правду... И кажется странным:
Вот погаснет экран, ты уйдёшь из кино...
Только память о том, кто исчез за экраном
Ненадолго заставит забыть об ином.
На печальный сеанс ты попала однажды.
(Раз кино, так не стоит о том и грустить!)
Я - герой этой ленты неполнометражной,
И прощальные титры: "КОНЕЦ", как: "Прости".
Пусть для большей любви не хватило отваги,
Пусть она коротка, словно мартовский снег,
Но ценнее ль живых нам цветы из бумаги
За их долгий, ненужный, бессмысленный век?!
Презрей телехроники видеоряд.
Когда будет надо - нас оповестят.
Покинь тёмный лес лингвистических книг.
Когда будет надо, нам сменят язык.
Стань светлым, как птаха, иль мрачным, как кот.
Когда будет надо, нам скажут, чей ход.
И не торопись головой в долгий пруд.
Когда будет надо - нас позовут.
Было все как в дурном кино,
Но без драчек и красных вин -
Мы хотели расстаться, но
Так и шли вдоль сырых витрин.
И - ценитель осенних драм,
Соглядатай чужих измен -
Сквозь стекло улыбался нам
Мило английский манекен.
Улыбался, как будто знал
Весь расклад - улыбался так.
"Вот и все, - я едва шептал, -
Ангел мой, это добрый знак ..."
И - дождливый - светился ЦУМ
Грязно-желтым ночным огнем.
"Ты запомни его костюм -
Я хочу умереть в таком ..."
дождь хорошо что не снег запустение в брюхе
глаза стрекозы у первой попавшейся мухи
когда я не в духе я сам ненавижу брюзжанье
но что еще ждать от шмеля в этом скушном жужжаньи
я тощий небритый не брезгую скисшим нектаром
кажусь даже осам без талий помятым и старым
а раньше я бегал по бабочкам рысью кругами
пока не был пойман с поличным жуками с рогами
еще в прошлой жизни служил комаром в комарилье
пил кровь проповедовал бога накачивал крылья
вонзал жало в сонные ляжки красив и неистов
убит был газетой с тех пор не люблю журналистов
блаженный романтик себя не жалел ни на йоту
искал ту что сможет меня узнавать по полету
недавно нашел сожалею развязка рутинна
красива послушна божественно ткёт паутину
зима и морозы абзац гиацинтам и розам
пойду промышлять меж клопов нелегальным извозом
кормиться пыльцой на серванте а если наскучит
приручат меня не жужжать а зюзюкать научат
Не выходи из комнаты, не совершай ошибку.
Зачем тебе Солнце, если ты куришь Шипку?
За дверью бессмысленно всё, особенно - возглас счастья.
Только в уборную - и сразу же возвращайся.
О, не выходи из комнаты, не вызывай мотора.
Потому что пространство сделано из коридора
и кончается счетчиком. А если войдет живая
(милка), пасть разевая, выгони не раздевая.
Не выходи из комнаты; считай, что тебя продуло.
Что интересней на свете стены и стула?
Зачем выходить оттуда, куда вернешься вечером
таким же, каким ты был, тем более - изувеченным?
( О, не выходи из комнаты. Танцуй, поймав, боссанову
в пальто на голое тело, в туфлях на босу ногу.
В прихожей пахнет капустой и мазью лыжной.
Ты написал много букв; еще одна будет лишней. )
Не выходи из комнаты. О, пускай только комната
догадывается, как ты выглядишь. И вообще инкогнито
эрго сум, как заметила форме в сердцах субстанция.
Не выходи из комнаты! На улице, чай, не Франция.
Не будь дураком! Будь тем, чем другие не были.
Не выходи из комнаты! То есть дай волю мебели,
слейся лицом с обоями. Запрись и забаррикадируйся
шкафом от хроноса, космоса, эроса, расы, вируса.
Вот дворик крохотный
в провинции печальной,
где возмужали мы с тобою, тень моя,
откуда съехали - ты помнишь день прощальный? -
я вспоминал его, дыханье затая.
Мир не меняется - о тень -
тут всё как было:
дома хрущёвские, большие тополя,
пушинки кружатся -
коль вам уже хватило,
пусть будет пухом вам огромная земля.
Под этим тополем я целовал ладони,
да, не красавице, но из последних сил,
летело белое на тёмно-синем фоне
по небу облако, а я её любил.
Мир не меняется, а нам какое дело,
что не меняется, что жив ещё сосед,
ведь я любил её, а облако летело,
но нету облака - и мне спасенья нет.
Она на правом берегу
попала в жуткую пургу,
стоит, замерзшая, в снегу
и машет тонкою рукою.
А он на левом - кое-как
добрался - пялится во мрак,
и улыбается, дурак,
и всё такое, всё такое.
А между ними, окаян,
безбрежный море-окиян,
а может быть, пустырь-бурьян,
цветущий чёрною тоскою.
И остаётся, как репей,
висеть, цепляясь всё слабей,
гонять почтовых голубей,
и всё такое, всё такое.
И представлять почти всерьез
снежинки слёз, букеты роз,
наборы поз, разбитый нос,
текущий красною строкою,
разлуки-встречи коротать,
воспоминания глотать,
и простодушно щебетать,
и всё такое, всё такое.
У этих масок нет лица,
у этих сказок нет конца:
ни обручального кольца,
ни пасторального покоя.
Не спотыкайся при ходьбе,
не беспокойся о судьбе,
она кроится по тебе,
и всё такое.
Я посылаю письма. А куда?
В то прошлое, которого не стало?
В грядущее? Пожалуй, шансов мало.
А, может, самому себе, сюда?
Растают самолеты и суда,
Раскачивая груз воспоминаний.
Вы плыли сами. Вы уже не с нами.
Но можно всех представить без труда.
Я посылаю письма. А кому?
Наверно, переполненный словами
И мысленно беседующий с вами,
Я так надеюсь, что меня поймут.
А может, никого там больше нет -
По адресам далеким. Что осталось?
Но мне писалось... Отстранив усталость
Я сам себе придумаю ответ.
Не доливайте водку в пиво,
Во-первых, это некрасиво.
А во-вторых, снижает слог,
А в-третьих, просто валит с ног.
Не прочищайте пальцем носа,
На это в свете смотрят косо.
Как светских тонкостей знаток,
Рекомендую всем платок.
Не зажимайте дам в парадном,
При здешнем климате прохладном
Столь безыскусный стиль сулит
Партнерам лишь радикулит.
Не гладьте брюки на ночь глядя,
Поскольку брюки на ночь гладя,
Придется снять их все равно,
Чтобы не выглядеть смешно.
Не доверяйте акушерам,
Они завидуют в душе вам.
Когда ж придет пора рожать,
Услуг их следует бежать.
Не ешьте курицу с соседом,
По понедельникам и средам.
А, впрочем, и в другие дни
Старайтесь есть ее одни.
Не все, прочитанное вами,
Возможно выразить словами,
Но тайный смысл заветных строк
И вам откроется в свой срок.
Простимся. Нам ли в первый раз
Чтить одиночества простой рассказ,
И улыбаться расхожденью судеб?
Мы счастливы уменью в двадцать лет
Уйти в зарю, не проронив ни слова,
Чтобы однажды повстречаться снова
И вдруг понять, что дни неумолимы,
И мы с тобой уже необходимы
Друг другу. Что пора остановиться.
И я учусь грешить, а ты молиться.
Коль правда, что металлъ не знаетъ тлЬнья,
То, вЬрно, гдЬ-нибудь должна лежать
Та пуговица, что мнЬ въ день рожденья
(Въ семь лЬтъ, въ саду) случилось потерять.
Сыщите мнЬ ее; тогда она
Залогомъ будеть мнЬ, что такъ любая
Душа отыщется, не пропадая, -
Сохранна, сочтена, и спасена...
Лекарство от скромности - мода.
Лекарство от гордости - грех.
Лекарство от юности - годы.
Лекарство от старости - смех.
Будильник - лекарство от сроков.
Лекарство от ревности - страх.
Лекарство от Кафки - Набоков.
Лекарство от Моцарта - Бах.
Лекарство от оперы - ложа.
Лекарство от прозы - сонет.
Лекарство от счастья - оно же.
Лекарства от глупости нет.
Между рамами снег. Это значит зима добралась
через щели окна до тебя, и подкинула ноты
на невымытый с вечера пластик хромого стола,
чтобы было что выжать из пасти, помимо зевоты.
Душишь тюбик колгейта, пока он не выдавит "а",
и не высунет мятный язык под воздействием спазма.
И случайная мысль: ты когда-нибудь так же... Когда?
Отряхнув, словно перхоть с плеча, наважденье маразма,
ловишь волны FM, или что-там-еще, - все равно;
околевший будильник спешит как полярник из рейда;
лижет газ восемнадцатью ртами кофейника дно,
и вода закипает согласно теории Фрейда.
Сливки в кофе добавишь. Глоток. И в душе нету зла
к тем местам, где тебя разлюбили на выцветшем фото...
Между рамами снег служит для сохраненья тепла.
И за глотку тебя эта злая зима не взяла,
И ты можешь спокойно ее переждать до субботы.
Вторник обычно приходит внезапнее, чем зима.
Сходят с небес на землю охотнее, чем с ума.
Бархат и шелк наощупь бесплотнее, чем наждак.
Существовать не мысля - приятнее, чем никак.
За веревочку дёрнул - и где-то открылась дверь.
Вроде бы по соседству - но точно, что не теперь.
Счастье - такая штука... полезнее многих штук,
в списке событий жизни, помеченых словом "вдруг".
Стань на секунду вечным. Выпей воды стакан.
Перемести центр мира из кухни на свой диван.
Карму сверни в клубочек, и намотай на ус
факт, что слова суть вещи. Особенно - "я вернусь".
К сожалению писем нельзя отправить в тот край,
где мы были когда-то молоды, в тот рай,
где мы были глупы и счастливы, в тот свет,
где мы были... - и слава Богу, что нас там нет.
Я не помню, какой по счету замерз февраль,
я не помню, в какую улицу свернула даль,
я не помню, куда возвращался всю жизнь потом,
я не знаю, какого цвета теперь твой дом.
В твоем городе нет названия тем словам,
по которым язык соскучился, тем годам,
по которым слепая память стучит клюкой,
задыхаясь пространством, согретым твоей рукой.
И насквозь прошивая век, мимо звезд и рек,
мимо плах и вех на ладони падает мокрый снег,
и молчит, подступая к горлу, безлюдный час,
и два разных неба у наших бессонных глаз.