Фея-девочка пела: "Баю...
Отгоню я гиен от костра.
Ты проснешься в далеком краю
И меня позабудешь с утра".
А потом - среди ветра и скал
Он скитался, но в омуте дней
Разглядев свой звериный оскал,
Неожиданно вспомнил о ней.
И наполнился жадный кувшин,
Расколов роговицу окна.
И сорвавшись с забытых вершин,
По щеке покатилась луна.
И неспешно поднявшись с колен,
Он вернулся в пещеру свою,
Где всю ночь, отгоняя гиен,
Фея-девочка пела: "Баю".
Шел по дороге раненый ангел,
крылья испачканы в желтой грязи.
Встретил телегу, на телеге бродягу
и попросил он его - "Подвези..."
Припев:
Эй-эй...увези меня на небо!
Верьте, не верьте, - но вот она осень:
славные злаки, не сосчитать.
В азбуку черти, а в голову проседь -
странные знаки... Не прочитать
мудрую книжку... Но мне интересно,
что в этом месте и кто вырвал листы?
Как же так вышло?.. ведь так же не честно:
ты - я ли? или - или я, или ты?
Припев
Стены под крышей, дымок над трубою,
дремлет бродяга, греет огонь...
Вот и не слышал, как уехали двое:
раненый ангел и ангельский конь.
Припев
Федор Михайлович, глядя в окно
видит, как Вор улыбается вежливо.
Федор Михайлович думает, но
не получается думать по прежнему.
Федор Михайлович в старом пальто
вышел и с Вором повел себя ласково.
- Федор Михайлович, знаете, что -
надо завязывать с этими сказками...
Как это и почему - не говори никому!
Припев:
День однажды ночь полюбит.
Ночь полюбит день однажды.
Тень однажды выйдет в люди.
свет однажды станет сажей.
Как это и почему - не говори никому!
Федор Михайлович, больше нет сил:
очень уж хочется в тихие гавани!..
Федор Михайлович ловит такси
и отправляется в дальнее плаванье.
Словом - таверна...и весь разговор:
красные девки и прочие сладости...
Вот уж наверное давешний Вор
с Федор Михалычем пьянствуют с радостью...
Как это и почему - не говори никому!
Припев
Выводила свои народы
из сугробов постылых
фея Мая; жуков хороводы,
переливы на крыльях.
Подвывала зима воронья,
но уже никуда не деться:
фея-девочка с добрым сердцем
обогрела в ладони.
Припев:
Когда отцветет сирень
узорами на окне,
ей попросту будет лень
заботиться обо мне.
Ей попросту станет лень,
она разожмет ладонь,
когда отцветет сирень
и бросит меня в огонь.
Фея Мая, певунья-дева
на зеленой свирели
заплетала свои напевы
в переливы капели.
Убивалась зима воронья,
только ей ничего не светит:
фея-девочка песни эти
отогрела в ладони.
Припев
Поворачивай домой,
мой любимый мореход усталый.
Снова скалы за кормой,
снова звезд на небе слишком мало.
Припев:
Молодой капитан в небе губы умывал,
звезды вылакал и болела голова с похмелья.
По утру разбудили дурака
и понесла река
во саду ли да в аду Емелю.
Говорили малышу -
"Вспоминай, не-то совсем забудешь".
По-хорошему прошу;
временами ты и сам там будешь.
Будешь прятать свой покой,
как сокровище под одеялом,
но не справишься с рекой,
не таких еще она ломала.
Припев
Ной широкою бороной над нашею глубиной
расхаживал.
Знал он все, за собою звал он всех, зазывал
и всем рассказывал
сам про алые паруса и терем на небесах,
и вроде бы
ну - и я ухватил блесну; вот выудит и проснусь
на родине.
Там - нанизывай не хочу, как бусы на шею чью-то,
ягоды.
Шла по полю, цветы рвала и спряталась от орла
под радугой.
Да,- на небе была звезда, погасла, но навсегда
останется
след. Две тысячи долгих лет, две тысячи да и не
смеркается.
Припев:
В далеком лесном краю
печалится старый дом.
Я все еще вас люблю.
Я все-таки добрый гном.
А все это - о том
и о сем,
но зато -
это правда!
Шарф распущен, смотан в шар.
Шар украшен кружевами.
Там и жили-поживали
Мы и птицы в камышах.
Шар упрятан на комод,
Между зеркалом и фото.
С фото в стену смотрит кто-то,
Кто здесь больше не живет.
В хламе роясь, старый дед
И пропажу обнаружив,
Тихо спросит: "Может нужен
Шарф кому, а может плед?"
Плед укроет, словно шаль,
Колыбель, в которой дети
Те, что будут нам соседи,
Нам и птицам в камышах.
Без четверти лунный сыр съела мышь.
Заскрипели весы.
Спи, малыш.
Качели-часы
раскачивают твой дом.
Тик-так...Бим-бом...
Рождество...Пора!
Олень, сошедший с ковра,
лизнув тебя в розовый лоб,
увезет в новый год...
Ура!
Скоро осень... и невод, запущенный в лето,
воротится ни с чем. Или с чем-то, но это
будет очень похожим, как прежде, на то,
что кивает прохожим в печальных пальто
и, не веря вестям, наливает еще,
на потеху гостям, продолжающим счет.
Скоро осень... опять из оборванных нитей,
будет время связать гамаки и хранить их,
как пятак в кулаке на ситро, или, как
паука в уголке, или стук каблука,
день за днем в тишине... Словом будет резон
сохранить, словно невод на новый сезон.
Месяц на тоненьких ножках топал
по мостовой и скрипели лужи.
Еле касаясь остывших стекол,
он, улыбаясь, смотрел снаружи
в старое фото, где вы в наряде
белом и вам заплетают ленты...
И удивившись на это глядя,
месяц сказал: "Пролетело лето..."
Припев:
Зато - так тепло в осеннем пальто...
Он любил тебя ну и что?
Он забыл тебя - вот и все!
Вот и все это прожито, выпито, пролито...
прежнее... тоже мне.. стало порожнее,
вытекло, высохло...нет и неслыханно...
Снег - словно смех.
Весело на золотых ходулях
месяц бродил, напевая что-то
дивное, то, от чего уснули
люди и лица на старых фото.
А потому, не замечен всеми,
видел лишь он, как в морозный вечер
лето уходит, приходит Время -
ласковый доктор, который лечит.
Припев
Кружить устала за веком век,
спустилась стая на белый снег.
Там жили-были, одна семья,
но все забыли, забыл и я
заветный яд.
Припев:
Погоди... не так уж сразу:
будет день и будет год;
желторотый, доброглазый
закружится хоровод.
Черный омут, алый парус, старый дом...
Будет все, что нам осталось, под крылом.
Ты проснешься, скажешь - "хватит..."
и одев из перьев платье,
улыбнешься.
Кружить устала до этих пор,
спустилась стая на птичий двор.
Так нам и надо: в тени оград,
все были рады и я был рад,
забыв про яд.
Припев
Синей ночью седой гость
лижет очи души, дым.
В небе волчьем луна-кость
сахарная... и шут с ним.
Припев:
Уголек в алой парче греет чай.
На восток птица слетела с плеча.
Знать бы, где стая оставила нам,
вилами по воде, слово ТАМ.
Блудит, бродит моя тень.
Худо вроде бы ей...ночь
не разлюбит моряк-день,
но увы - уплывет прочь.
А в поле писем лежит снег;
впору мыслям накрыт стол.
Хватит песен на наш век,
лет на сто!
Припев
Когда мы отправимся так далеко,
когда мы отложим дела и ножи,
когда мы взлетим высоко
и допьем молоко,
оно никогда никуда не сбежит.
Когда старый клоун уйдет на покой,
сжимая замерзшую скрипку в руке.
Когда деловой господин
мне швырнет золотой
и я отогреюсь в сыром кабаке.
Припев:
В забытое чудо
въедет сонный экипаж.
Мы будем повсюду,
это новый адрес наш.
В дорогу по звездам,
кто отправиться не прочь.
Не так уж и поздно,
надо только въехать в ночь.
Когда мы не сможем все знать наперед
и в наши края снизойдет Благодать,
и, сидя на корточках рядышком, тихо шепнет:
"Я больше не дура... я - Родина-мать!"
Тогда только небо оставим, как есть;
тогда все что было забудем подряд,
тогда за окном расцветет можжевеловый лес
и будет красивым, как Ясочкин сад.
Припев
Было это все на ковре
с черной бахромой по краям.
Жарили мы ночь на костре
и мешали петь соловьям.
Много было нас у ручья,
резались на смерть в дурака.
Как-то раз удалась ничья,
а потом началась река;
к миру твоему,
к дому твоему,
к лету твоему
путь.
Припев:
Плыли мы на ладье, вилами по воде, верили, словно где-то есть золото.
Струнами на ладах, рунами на губах слово слышалось, ах -
словно золото.
Было это все далеко,
было это все некогда.
По морю идти не легко,
по небу лететь некуда.
Много нас теперь у ручья,
режемся на смерть в дурака.
Только бы удалась ничья,
только бы началась река;
к миру твоему,
к дому твоему,
к лету твоему
путь.
Припев
