- Эпиграф - О. Городецкий
* * *
Календарь посвящений. Сентябрь.
. Сентябрь -
сентиментальность
с горьковатым привкусом
оранжевых ягод рябины...
Если твоя философия не по
зволяет терять головы в ожидании
чуда, ты можешь уставиться в небо,
снега просить, задыхаясь в рыданиях.
Можешь бродить по вечернему горо
ду, в листьях опавших шуршать, и рябиновый
вкус сентября ощущать. Или ворот
свитера рвать. С головой неповинною
можешь вернуться домой, и от двери
ровно три шага пройти до окна. Может,
крик твой услышат вороны на сквере...
Сядь на окно и подумай, что нам уже
поздно меняться. Мы - как тот буксир на ре
ке, что буксует лишь за ледоколом. Мы
сентиментальные, нищие, сирые,
вся наша ценность - разумные головы...
Чуда не будет. Но снежное круже
во кружит над крышами - город сутулится,
и фонари, как уставшие души,
грустно бредут за тобою по улице...
* * *
Календарь посвящений. Октябрь.
- Эпиграф - О. Городецкий
. А в октябре уже пришла зима...
О. Городецкий
Бывает ли дно у черной дыры?
Задайся вопросом простым -
Пройди через питерские дворы,
Каналы, дворцы, мосты,
Расспрашивай встречных химер об одном
и том же, расспрашивай тьму,
Бывает ли черно-дырявое дно?
И долго ли падать к нему?
Бесстрастного Сфинкса своди с ума,
Спроси у невской воды,
Уж так ли бездонна бездонная тьма?
И много ли в космосе дыр?
Окликни свое отраженье в воде
Среди мельтешения рыб,
Спугни его вечным вопросом: где
Есть дно у черной дыры?
И вот, задохнувшийся в космосе дней,
Умеривший сердца скачки,
Ты вдруг повернешься лицом ко мне
И глянешь в мои зрачки.
А я - фантом, я - дождя стена,
Я - твой горячечный бред...
Но боль моя не имеет дна,
Подобно черной дыре...
* * *
Календарь посвящений. Ноябрь.
- Эпиграф - О. Городецкий
. ...И если мы не задохнемся в июне,
Повесимся в ноябре...
О. Городецкий
Мне остается лишь вязать слова
в вязанки строчек. Утекает осень,
как капли в капельнице. Открывать
глаза уже почти не больно. Проседь
на обмороженной с утра траве
приводит к мысли, что давно пора бы
напялить шарф. И я, как человек,
судьбе покорный, соглашаюсь, дабы
не простудиться, выходя в окно...
Хотя зачем? Пустырника настойка -
и я плыву в ковчеге, словно Ной
и сыновья - в потопе сна, в потоке
воспоминаний... Нет, опять не то...
Гулять под мокрым снегом дотемна, и,
когда промокнут ноги и пальто,
курить, сморкаться, мерзнуть, вспоминая
все об одном... И вновь не для меня...
Уж лучше, сидя около камина,
где пляшет рыжая лиса огня,
тянуть мускат, читать роман недлинный
и слушать музыку. И вспоминать.
И знать, что дни становятся короче...
И, разомлев от тонкого вина,
связать еще одну вязанку строчек.
* * *
Река
- А. Карпов
Я знаю -Ты здесь, Я чувствую взгляд на спине, И если Ты сделаешь шаг, Меня Ты коснёшься рукой, А если Ты сделаешь два, Тебе будет легче вдвойне, Но только не три, Потому, что я стану... рекой. И я утеку, по коврам И паркету струясь, Пленённый своею игрою, Не видя вокруг ничего. А старый сосед будет снова Трезвонить у двери, сердясь, Что вновь отсырели обои В квартире его!.. Минуя излучины комнат, Я вылью себя за порог, Каскадом обрушусь по лестничным клеткам И хлыну в подъезд, Откройте же двери! Ведь если Я стою замоченных ног, Пускай наблюдают меня Все, кто бродит окрест. И я принесу себя к морю, Смешаюсь с солёной водой. Во мне обоснуются рыбы, По мне поплывут корабли. И если кого-нибудь с палубы Смоет случайной волной, Я буду в отчаяньи биться О скалы прибрежной земли... Останься на месте, Я сам лучше сделаю шаг и другой. А если я сделаю третий... Но! Слышишь звонок? Это к нам Явился водопроводный кудесник... Ну что ж. Путь у каждого свой: Одним утекать, А другим заворачивать кран.
* * *
Слушайте радиошорохи
- А. Ищенко
Слушайте радио-шорохи По водосточной трубе Листьев раскрашенных ворохи Валятся из-под небес Ах если б Вот ведь как Полно вам В срок по песочным часам На танцплощадки и головы Сброшен кленовый десант В души в ладони за шиворот Под ноги блеск нищета Осень деньгами фальшивыми Платит по нашим счетам Противоречием душ и тел Чувств высота и позор Слушайте слушайте слушайте Женского голоса зов То ли сигнал то ли волчий вой Эхом блуждает в домах И не спеша но устойчиво Сводит сограждан с ума Может быть кто-то и тронется В цокоте звонких подков Так предвещают бессонницу Ноты коротких гудков Знаем Научены Бросили Вычислив риск наперед Бабские выходки осени Памятны из года в год Но лишь сорвется закружится Лист над октябрьским льдом Господи дай же нам мужества Мужества и валидол
* * *
Саксофонист
- А. Ищенко
Он носит черную шляпу и футляр на замках Он каждый вечер на саксе дудит в кабаках На высоте сто второго этажа его гостиничный номер Он в половине шестого спускается вниз Его встречая Бродвей зажигает огни О этот голос печальный узнает на Брайтоне каждый Алкоголизм и забвение ждут впереди Он в синагогу лет сто уже не заходил Ведь обращаться к Богу он ходит в русскую церковь Он не читает писем и не верит в судьбу Он сам себя выдувает в золотую трубу Его не слышно почти никогда но он не может иначе Он саксофон точно женщину несет на руках Она поет ему блюз он ей играет пока Пока померкли огни дискотек пока умолкла реклама Но все-таки как бы талантливо он ни играл Он иностранец он выскочка он эмигрант Он головная боль ФБР
* * *
Саксофонист
Он беден, но горд, он небрит и колюч, Он свой дом никогда не запирает на ключ: Он всегда рад гостям, да только нету гостей И всегда одинока его постель. Он снова с похмелья, его руки дрожат, Но он опять надевает полосатый пиджак. Он идет на работу - в прокуренный бар, Он саксофонист, он живой товар. Он играет для них, они пьют и едят, Он им дарит себя, они его не хотят: У них свои дела, они пришли отдохнуть, И не ему им указывать праведный путь. Но сюда иногда заходит она - Она всегда прекрасна, и всегда одна. Она сидит до утра и что попало не пьет... Он с давних пор работает для нее. Он смотрит ей в глаза, как преданный пес, Но и она его не принимает всерьез. Он ужасно устал, его губы дрожат. Он дарит ей безумный, простуженный джаз. А утром он дома. Сигареты горчат. Он кашляет кровью, он пьет натощак. Ему сорок лет, но он доверчив и чист. Он одинокий художник - саксофонист.
* * *
Современная сказка
- В. Кульбакин
Сентябрь аллеи рыжими усеивает кляксами, Дождит сквозь сито мелкое, да кляксы ворошит. И, если честно говорить, то настроенье - так себе У маленькой художницы В промокшей синей курточке. С этюдником на плечике она домой спешит. У маленькой художницы домашних дел не меряно: Ей завтра мир раскрашивать (дежурство, так сказать), А у сестренки-школьницы уроки не проверены, И суп не сварен вовремя, И кошка не накормлена, И надо за продуктами в универсам бежать. А в это время мучает гитару от бессилия Один совсем не старый провинциальный бард. Он весь сосредоточился, ему не до веселия: Он пишет свою песенку, Она не получается, Поскольку он не знает о чем ему писать. Они сегодня встретятся - тот бард и та художница. Потемки, легкий джаз, знакомый бармен подшофе. Ей все ужасно нравится, и все прекрасно сложится: Ее никто до этого Стихами не одаривал, Ее никто не этого не приглашал в кафе. И что у них получится, что вслед за тем последует: Покажет чашка донышко, иссякнет кофеек... Ей завтра мир раскрашивать, ему о том не ведомо, Он просто пишет песенку О маленькой художнице, Он пишет ее красками, ей это невдомек. Сентябрь аллеи рыжими усеивает кляксами, Дождит сквозь сито мелкое, да кляксы ворошит. И, если честно говорить, то настроенье - так себе У маленькой художницы В промокшей синей курточке. С этюдником на плечике она домой спешит.
* * *
Осенняя быль
. Сентябрь аллеи рыжими усеивает кляксами,
Дождит сквозь сито мелкое, да кляксы ворошит...
И если честно говорить - то настроенье так себе
У маленькой художницы
В промокшей синей курточке -
С этюдником на плечике она домой спешит
В. Кульбакин
И снова в город придет сентябрь
в плаще багряном. Водой залиты
ущелья улиц... А мне хотя бы
коснуться кистью своей палитры.
Я нарисую на синей выси
ветвей чернеющие огарки,
аллею в кляксах кленовых листьев
и прошлогоднюю встречу в парке...
Ты не встречаешь меня с работы -
ты снова пишешь стихов каскады,
терзаешь струны, рисуешь ноты
и наблюдаешь за листопадом...
Ты тоже помнишь уют кофейни
и неизменный восточный ветер,
и темноты аромат шалфейный,
и расставания на рассвете...
Мы эту память с собою носим
и бережем даже друг от друга...
Закономерно приходит осень -
и мы на миг забываем ругань,
нам все неважно... мы живы прошлым...
На старых письмах сопит собака
И мой этюдник в сарае брошен,
Твоя гитара устала плакать...
* * *
Прощание с Лиссом
Ты приедешь под вечер в уездный N -
на закате года, в ноябрь, в метель,
мокрым снегом за шиворот...
В этот плен
лабиринтов улиц ты сам хотел...
Ты мечтал о мозаике мостовых,
подбирал название в ворохе карт,
подчинялся ритму столбов верстовых
и считал минуты в дыму плацкарт.
А в итоге - гостиница. Тусклый свет.
Телевизор. Соседи. Холодный душ.
Разве плохо было тебе в Москве?
Разве этот рай ты видал в бреду?
И однажды на утреннем сквозняке
ты сомнешь окурок, протрешь глаза
и пройдешь насквозь через турникет
мимо сонных стражников - на вокзал...
Посчитаешь остатки наличных средств,
Часовая очередь - ерунда.
Ты возьмешь билет на московский экспресс
и уедешь, как водится - навсегда...
Но в плацкартном сумраке, в полусне,
пролетая над насыпью, глядя вниз,
ты увидишь сквозь низко летящий снег
свой уездный N - свой ноябрьский Лисс...
Что тебе достанется? Горький смех...
Что тебе останется? Только выть,
да смотреть во сне, как искристый снег
заметает мозаику мостовых...
* * *
Синева
- Стихи Г. Поженяна, музыка А. Алабина
Тени рыб с фонарем в голове и уплывшие вдаль острова - все живет в синеве. Всех вернет синева, всех вернет синева. Колокольные полдни годов, суета городов и "прощай", и "ау-у", и ушедшие в травы стада - все, чем жил, все, что ждал, чем живу. Все уходит туда: в синеву, в синеву. Но пока ты со мной и жива, но пока ты со мной, я плыву. Ах, как кружится голова, как оттянута дней тетива, и откуда-то из-подо льда я кричу тебе снова "Ау-у!" Надвигается синева. Все уходит туда - в синеву.
* * *
Синева
- В. Ланцберг
Мы условимся: трупов не будет,
Отпустим Харона гулять -
Пусть напьется, пусть вдарит по бабам,
Пусть сходит в кино, черт возьми! -
И пристроимся сами на веслах,
И время покатится вспять,
И немного побудем детьми!
Мы с тобою когда-то построили дом -
Кто живет в нем теперь?
Мы в иные стучались дома -
Говорят, там полно малышни.
Было дело - ни дня без письма -
Как сейчас удается терпеть?
Кто ж мы нынче и как там они?
Что давно мы не виделись, старче, -
Плевать:
Каждый шаг, каждый вздох твой мне слышен
За тысячу тысяч локтей.
Ты молчи, ты тихонько греби,
Ты под солнцем тогдашним потей -
Может, снова на нас снизойдет синева...
И глаза наши после дождя -
В этот мир, голубой-голубой,
В этот легкий пока еще груз -
Что там думать - впрягись и тяни,
И тяни под гитару
Про осень, про дождь, про любовь,
Про любовь: вот - любовь, остальное - в тени.
Эта тень наплывет чуть попозже,
И мир, все темней и темней,
Ощетинится, зубы оскалив,
Такой неживой-неживой,
И тогда-то не дай тебе бог
Хоть на миг в этом царстве теней
Разлучиться с твоей синевой!
Что давно мы не виделись, старче, -
Плевать:
Каждый шаг, каждый вздох твой мне слышен
За тысячу тысяч локтей.
Ты молчи, ты тихонько греби,
Ты под солнцем тогдашним потей -
Может, снова на нас снизойдет синева...
И раздуются пусть животы,
Годовых не вмещая колец.
Мы, кряхтя, примостившись на банках,
Дележку затеем опять
И спихнем мифологию снобам,
Оставим себе Ингулец -
Может, что-то покатится вспять...
* * *
Если время пришло...
- Совместно со Ст. Збарасским
. а ночью придет ветер
и ветер сметет листья
и листья взлетят в небо
и небо сойдет на землю
и землю укроет снегом
и снег милосердно скроет
ожоги от этой ночи
и ночью придет Время
Если время пришло -
Собираемся в путь,
Посмотрев напоследок в окошко:
За окошком - светло,
Ночь пошла отдохнуть,
Искры звезд собирая в ладошку.
И лежит в рюкзаке
Твой любимый роман
Про далекое синее море,
А ракушку в реке
Испугал ураган,
И она не шумит о просторе.
Путь
к встрече готов с тобой -
только иди!
Пусть
сменят морской прибой
злые дожди...
Ночь
тает на кромке дня -
снова бросок!
Юность храня,
годы уйдут в песок.
Ты бросаешь свой дом,
И друзей, и родных,
Выбирая свободу привала,
И лишь только потом
Вспоминаешь о них
И жалеешь, что времени мало.
Рассыпает в пути
Время горсти песка,
А песчинок не так уж и много.
Их не нужно - найти,
Интересней - искать,
Проследив по песчинкам дорогу.
День
горном зовет вперед -
значит, подъем!
Лень
путникам не идет -
выбрось ее.
Ночь
тает на кромке дня -
снова бросок!
Юность храня,
годы уйдут в песок.
* * *
Клепсидра
. Здесь, в тишине ветреной
Сколько сплелось схем?
Сколько теней тянется?
Сколько не слышно слов?
Точит стакан треснутый
капли твоих тем
Я не могу вымести
эхо твоих шагов...
М. Селисская
Когда истечет минутами
Клепсидры граненый стакан,
Веревки твоих запутанных
судеб
свернутся в аркан.
И ты, напевая песенку,
Шагая к себе домой,
По жизни до смерти весело
В петлю попадешь головой.
А дальше - со всеми прочими
Тебя приведет колея
К распутью, к распутству, к точке. Той,
В которой вращаюсь я...
Я - бог, мое время пылинками
Танцует в песочных часах,
И судьбами, словно нитками,
Я новые шью адреса...
Шагай по дороге, танцуй в луче,
Покуда еще не истек
стакан,
и покуда в твоем ручье
вода не ушла в песок.
Довольствуйся времени крохами,
Рисуй, добавляй штрихи,
А я... не настолько плохо мне,
И можно писать стихи...
Когда истечет минутами...
А дальше - со всеми прочими
Шагай по дороге, танцуй в луче,
И можно писать стихи...
|
|
|
Сайт "Художники" Доска об'явлений для музыкантов |