Над нами сама бесконечность
Огромным крылом трепетала.
Я клялся любить тебя вечно,
Я клялся любить неустанно...
Но бесконечность, конечно, - конечна...
И ты отдавала беспечно
Своё божество и изъяны.
Ты думала - это навечно,
Я думал, что я не устану...
Но бесконечность, конечно, - конечна...
На самые сильные плечи
Порой опускается вялость.
Я чувствовал - даже на вечность
Находит большая усталость...
Ах, бесконечность, ты всё же - конечна...
Без тебя мне очень тяжко,
А с тобой грустней вдвойне.
Для меня ты словно бражка,
Что так бьет по голове.
И в твоих туманных дебрях
Заплутал я навсегда,
И гоняю диким вепрем
Мутной ревности стада...
Без тебя мне очень грустно,
А с тобой грустней вдвойне.
Но грустить мне даже вкусно -
и питательнее мне!
Погружаюсь я, как в воду,
В твои жуткие зрачки -
Не найти в них даже броду,
Хоть нашел уже почти...
Без тебя мне очень страшно,
А с тобой страшней вдвойне.
Но безмолвствую отважно
Я с тобой наедине...
Только хватит ли мне силы
Этот страх преодолеть?
Я довольно-таки хилый,
Если пристальней смотреть.
Без тебя мне очень тяжко,
А с тобой трудней вдвойне.
Для меня ты как рубашка,
Что на смертнике в петле...
Без тебя я погибаю
И не мил мне белый свет,
А с тобой я тихо таю -
Посмотри, меня уж нет...
Волны с ходу разрезая,
Мчится в ад дельфинья стая -
В океан, где пламя стонет...
Бригантина тонет, тонет!
А с другого края света,
Где всегда одно лишь лето,
От азарта погибая,
Рвет волну акулья стая...
Дымом затянуло небо,
Страшно только тем, кто не был.
Люди, трупы, бревна, лодки -
Что за день такой короткий!
Не поймёшь, кто жив, кто мертвый
Справа, слева ли по борту,
И не видно горизонта,
Плачет женщина о ком-то...
А акулы ближе, ближе -
Океана нет в Париже!
И успеют ли дельфины?
Где их сгорбленные спины?
Кровь с водой глотая пастью -
Плавники дымятся страстью.
Всё! Пропали! Всё! Проглотят!
Но плывут дельфины вроде!
Закипело море пеной,
Шар земной наметил крены,
Зубы в лоб, удары в спину -
Что-то мало их, дельфинов!
Даже небо прояснилось,
Озарило солнцем. Милость!
Что случилось? Что за льдины?
Это мертвые дельфины!
Бой окончен. Где акулы?
Мясом набивают скулы.
И дельфинов пожирая,
Сытая уходит стая!..
Ну, а люди! Ну, а люди?
Море их, наверно, любит!
Все застыли как немые,
А глаза! Глаза пустые!
Лишь один поднялся в лодке,
Пьяный, будто бы от водки,
Бросился со стоном в море -
Не спасенье - горе, горе!
Лишь с водой соприкоснулся,
Он дельфином обернулся,
И отмщения желая
Вслед поплыл акульей стае...
Это быль и это небыль,
Я там был и я там не был,
Но лишь стоит присмотреться -
Нас акулы бьют под сердце!
И на помощь не надейся,
Коль сумеешь, бейся, бейся!
Но дельфины! Где дельфины?
Всем им выпрямили спины!..
Здесь очень весело, очень весело,
Кидают карты, и, не тужа,
Ты мой костюм в чулан повесила,
Моя прекраснейшая Госпожа.
Здесь очень много любви и похоти,
Но задыхается в них душа,
И уши глохнут в дыму и грохоте -
По мне скучаешь ли, Госпожа?
Я пью вино и ем осётра я,
И мясо пальцами, нет ножа.
Удачу я загребаю вёдрами,
Но без тебя, моя Госпожа!
Я дом построил, ковры я выстелил,
Зажег все свечи и не дыша,
Я наш портрет, где с тобою вместе мы,
Заделал рамочкой, Госпожа...
Я для тебя лишь одной - ты слышала? -
По десять песен на дню рожал.
Ну, извини, если что не вышло так,
Как ты желала, моя Госпожа...
От ожиданья совсем измаялся,
Я не святой, чтобы не греша,
Так долго ждать, но поверь, я каялся,
Моя злопамятная Госпожа!..
Ты не идёшь, что ж, пускай по-старому
Все наши ссоры во мне вскружат.
Раз Бог решил, то видать, не пара мы,
Моя упрямейшая Госпожа!
Гостей я в дом созову и буду в нём
Вином и песней их ублажать,
И мы споём, обязательно споём,
Но без тебя, моя Госпожа...
Ну, хватит, право, мне надоело всё!
Хочу тобой лишь одной дышать...
Смотри, стою пред тобою я босой,
Моя единственная Госпожа!
И день, и ночь на тебя молиться лишь,
Я буду, ноги себе стужа...
Да что мне делать? Не материться ведь!
Я жду тебя, моя Госпожа...
И со свечами,
И без свечей
Плачут ночами
Души ночей...
Горькие стоны
Белых одежд -
Как камертоны
Забытых надежд...
В лунном тумане
Небытия,
В мглистом обмане
Вера моя.
И не заплачешь,
Не закричишь,
Боль свою спрячешь
И вновь промолчишь...
Скорбным величьем,
Издалека,
В стане девичьем -
Божья рука...
И задохнёшься
От мук неземных...
Утром проснёшься
Средь комнат пустых.
Только под утро
Крик петухов
Царствует мудро
В мире грехов...
Кажется зыбкой
Ночи игра,
Странной улыбкой
Ты вспомнишь вчера...
Сядешь за столик
В саду густом,
Выгонишь боли
Добрым вином...
Перья, чернила,
Чистый листок...
Было?.. Что было! -
Лишь несколько строк...
Я день за днём чего-то жду,
Шумят ветра, идут дожди.
Я день за днем чего-то жгу,
Шепчу я сердцу - "подожди"...
И лапы елей не спеша
Качают грусти миражи.
Я жду любви, и чуть дыша,
Я жду и верю, что я жив.
А ожиданье, как на грех,
Уж затянулось на года.
И надо мною ярче всех
Горит, горит моя звезда.
Шумят ветра, идут дожди
И солнце слепит мне глаза.
Твержу я сердцу - "подожди",
А сердце спорит "ждать нельзя".
И жду я ночи напролет,
В пустых мирах ловлю я звук.
И сердце тленное ползет
На свой, на предпоследний круг.
Смешались в вихре времена
Друзья уходят, позабыв.
Я жду без отдыха, без сна,
Все двери, окна затворив...
Тропу давно уж занесло,
И бор взлетел под небеса,
И рыжий дьявол, как назло,
Переменил все полюса.
И подземелья сонный крик
Не будит ждущего меня.
Я жду всего один лишь миг,
И жду я вечность у огня.
Шумят ветра, идут дожди,
Косые стены заскрипят.
Кричу я сердцу - "подожди,
за что я на тебе распят?"
И вечность мрачной тишиной
Заволокет тревоги шум
И крутит дьявол шар земной,
Перемешав все фазы лун.
Какое поле чистое!
Какие кони быстрые!
И тучи, тучи мглистые,
И ветер, точно шквал!
И бредят руки парусом,
И по холмам таскаюсь я,
И нет, ни в чем не каюсь я,
Ведь все, что взял - отдал!
Гребу во рву ладонями...
Достань, попробуй, тронь меня!
Напокорялся Троями
И сыт, по горло сыт!
И с шебутными, дикими
Лечу по полю с гиками,
И вижу небо с ликами,-
В меня оно глядит!
А я простой и жаренный!
Вожжами одурманенный,
И в наказанье даренный,
И поперек всего!
И что мне звезды с месяцем?!
И все, что мне мерещится?!
Златую б в небо лестницу,-
И больше ничего!
Послушай, небо с тучами,
Я был всему наученный,
Замучен, перемученный,
Прикованный во мгле!
Но вот, дорвался, бешенный,
Уздечками обвешанный,
Кнутом не раз утешенный
И изменил земле!
Так взвейтесь руки крыльями!
И станьте руки сильными!
И словно камень кинь меня,
Постылая Земля!
Я залечу на "небеси"
И благороден, и красив,
И, рядом с тем, кто там висит,
Повешусь тоже я!
Листья осени жги,
Белым дымом пусть в небо уходят
Золотые дожди,
Пахнет снегом и новой звездой.
Каждый вечер с ума
Я схожу по забытым дорогам,
И спускаюсь к воде,
И стою над замерзшей водой.
И мерещится мне -
За туманом на береге дальнем,
Под печальной луной,
За грядой снеговых облаков
Вечно дремлющий сад,
Сад заброшенный, сад изначальный.
Одному только мне
Вдруг открыться готов.
Там давно меня ждут
И тоскуют любимые звери,
Черногривый орел, старый лев
И олень золотой.
Я спускаюсь к воде
И смотрю на таинственный берег,
И ступаю на лед,
И по свету иду над водой.
И в знойный день, и в стужу января,
По магистралям и по бездорожью,
Пронзая небо, бороздя моря,
И губы разрывая сладкой дрожью,
И язвой пожирая кожу,
То лютой правдой, то святою ложью -
Она в сердцах бросает якоря...
Любовь...
В ночной кошмар, срывая дверь с петель,
То ангелом, то ведьмой бельмоглазой,
Врывается, уродуя постель,
Брильянты душ коверкая алмазом
И метя сердце черною проказой...
И сквозь снега, сквозь вечную метель,
Ломая лёд, отчаянно и разом,
Сочит из жил кровавая капель,
И тихая доносится свирель...
Любви...
И нет спасенья во Вселенной всей
От холода её прикосновений,
От ада её гибельных страстей,
Протуберанцев перевоплощений
И свиста наказующих плетей,
Высоких взлётов и глухих падений...
И Бога безоглядной жизни всей,
И смрадного дыхания смертей...
Любви...
И толпы обезумевших людей,
Надежды теша призрачной наградой, -
Крестов, бойниц, ристалищ, крепостей,
Пиров, больниц, вертепов и церквей, -
На плахе вдруг склоняются пред ней...
И слабый вдруг становится сильней,
А сильный во сто крат еще сильней,
И мир трясет от этой канонады...
И нету смерти, если дышит рядом
Любовь...
Милая, мне больно от твоей кручины,
Может быть, довольно нам лелеять боль?
Милая, не верь мне, я найду еще причины,
Чтоб тебя помучить вновь...
Соколом летал я в небе, сударем явился,
В клетку золоченую, как в рай, вошел.
Только вот однажды ледяной воды напился,
И по той воде с ума сошел...
Милая, не плачь, ведь слезы высыхают,
Оставляя невидимкой боли след.
Слышишь, я не верю, будто всё прощают,
Не могу простить я всё тебе...
Милая, мне так хватает снов и ласки,
Пенною волною твоих губ пленён,
Только не люблю я, чтобы было всё, как в сказке,
А люблю я - страшный сон...
Милая, мне больно от твоей кручины,
От гримас твоих меня давно тошнит,
Я не улечу, не бойся, есть на то причины -
У меня давно крыло болит...
Снег идет и скучно нам
С нашими делами...
А где-то там, вдали,
А где-то, там -
Море с островами.
И не пишется роман...
Ну, как сказать словами,
Что где-то там, вдали,
Что где-то, там -
Море с островами!
И не залить тревоги нам
С пьяными друзьями...
Ведь где-то там, вдали,
Где-то, там -
Море с островами.
И не могу отдаться снам
Душными ночами...
Ведь где-то там, вдали,
Ведь где-то, там -
Море с островами!
Дикость всех привлекала года и века,
Миллионы летели порой с молотка,
И свобода ценилась в два раза ценней,
Всех пьянила охота на диких коней...
Как же, господи, сладко, иметь под седлом,
Управлять, как собой, непокорным конём.
Как приятно кормить, а тем паче - травить ,
Ну, а слаще всего - безнаказанно бить...
А потом восхищаясь своей добротой,
Приласкать, пощадить и сказать - "Золотой!"
Золотою уздечкой, седлом золотым
Одарить, опьянить, да и сделать слепым...
Кабала благодарности хуже оков,
И уже не шарахнется конь от подков,
Всей своей простотой виновато глядит
И уже не орет, а уже промолчит.
Я, как дикий мустанг, я был черен как ночь,
От любви и друзей я шарахался прочь,
И дикарство моё, словно мёд, привлекло
Тех, кто сеет добро и преследует зло...
И тугая петля рокового добра
Захлестнула меня и прожгла до бедра.
Я хрипел, вырывался, но не было сил -
За добро я, как раб, благодарный, платил...
На этот бал никто не звал
Я маска-невидимка,
Скрываюсь ловко по углам
То радугой, то дымкой.
Из сотен масок я один,
Я сам себе не верю,
Неужто вправду невидимка (2 раза)
Для глаз чужих потерян?
И сквозь меня идут они,
И не зовут на танец,
О, Бог, надежду сохрани
Последнему из пьяниц...
А вот любовь моя прошла,
Счастливо улыбаясь...
Невидима моя душа (2 раза)
Я здесь, любовь, я каюсь!
И вот иду я, как чумной,
Ору, танцую, плачу
Пред этой жадною толпой,
И не могу иначе...
Срываю маски с пьяных в дым,
Толкаю, бью под сердце;
Но всё напрасно - я один,
Один, невидим, недвижим
На жизни я концерте.
После долгих блужданий средь судеб чужих,
После адских кругов и небесных садов,
После звезд самых малых и самых больших,
Я заметил огонь в окончаньи лесов.
Все грехи оболочек, которых носил,
В перекрученной каше из пота и грёз,
Искупить я у Господа снова просил,
И просил вновь родиться в каком-то из гнёзд...
... И Господь подарил мне последнюю жизнь,
Жизнь собачью, собачую жизнь...
Мне б до райской конуры
Доползти бы, доползти,
Как из черной из дыры
Мне бы выползти!
С кровью, с болью, со слюной,
К звездам, коим нет числа,
Мать отправилась за мной
И меня произвела...
Вылез я голодный, злой,
И разинул хищно пасть,
Впился мордою слепой,
Чтоб чужую жизнь украсть.
И чужую эту пил,
Жадно пил, как все щенки,
И как все, я не щадил
Темно-бурые соски...
Вот мои четыре лапы,
Вот мой лай, чуть хрипловатый,
Вот мой вечно мокрый нос,
Вот я сам, Иисус Христос.
На мои христовы кости
Вымещают столько злости,
Но отметины клыков
Зализал, и был таков!
Изгаляясь в томной скуке
Зазывают сладко суки,
Я бросаюсь в смертный грех, -
Кто я, пёс иль человек?
Кто я, бог или скотина?
Опаршивевшая псина.
Вечно пьяный и голодный,
Кобелина непригодный...
Счастлив редкою я лаской,
Но с сомнительной опаской
Обегаю стороной
Сытный ужин и покой...
Я бегу... Куда? Не знаю!
И по ходу - лаю, лаю!
Лаю всем и на себя,
Лаю, Господа любя!..
Серебряная смерть
Скользит по волосам,
Спешите всё успеть
И отдохните там...
В серебряном саду,
В серебряной траве
Счастливым я пройду
В серебряной петле...
Припев:
Но как же на тебя мне посмотреть,
Чтобы не нахвататься "зайчиков"?
Ты не из породы жальщиков,
Серебряная смерть... (2 раза)
Ушли мои друзья
По тонкому лучу.
Мне даже петь нельзя,
Я тоже к ним хочу...
В серебряном саду,
В серебряной траве
Своих друзей найду
Счастливыми в петле...
Припев:
Но как же на тебя мне посмотреть,
Чтобы не нахвататься "зайчиков"?
Ты не из породы жальщиков,
Серебряная смерть... (2 раза)
У любви не бывает удачи...
И устанешь от гонки такой.
Ну, а если б всё было иначе -
Было б скучно, и мёртвый покой.
У любви не бывает успеха.
Даже если ты выиграл бой,
Всё равно тебя вылечит лекарь -
Суета нашей жизни земной...
У любви не бывает отсрочки,
Если спрячешься - скоро найдут.
У любви не доходят до точки -
Или смерть, или замкнутый круг.
У любви нету лада с любовью,
Все дороги ведут не туда.
У любви всё смешалося с кровью,
Ну, а с кровью смешалась вода...
Жили, как в бачке с селедкой,
Строго расфасованы,
Не загубленные водкой
Внутренние органы.
Понемногу добывали
Нужного, полезного,
На корню изничтожали
Вируса болезного...
Но однажды языкастый,
Пробурив артерию,
Слух проник и крикнул: "Баста
Вашенской империи!
Вы тут трудитесь, не зная,
Что не ставит ни в гроша
Вас большая и больная
Человечая душа.
Человек, мол, так страдает
За нее несчастную.
А про вас он забывает,
А это вещь опасная!"
Слух сказал и испарился
С потовыделением,
А у органов случился
Жар с кровотечением!
Как набухли, осерчали,
Созвали консилиум -
Долго спорили, плевали
Желчным изобилием!
Всех, конечно, возмутили
Почка с селезенкою,
Быть их вежливей просили
Легкие с печенкою.
А кишечник и желудок
Развели компанию:
"Мы в поту, а тот ублюдок -
Нуль на нас внимания!
Мы пахали, мы устали,
Где же уважение?
Тяжкие труды упали
В орган выделения!"
Председателем избрали
Мочевого пузыря -
Тот не буйствовал в скандале,
Тот не скажет почем зря...
И пузырь сказал: "Задачу
Разберем мы не спеша -
Где себя, больную, прячет,
Эта самая душа!
Проведем-ка мы, коллеги,
Тщательное следствие,
Обезвредим в человеке
Этакое бедствие!
Правды я от вас не скрою -
Слышал я, что та душа
Иль разбудит в нём героя,
Иль пробудит алкаша.
И поэтому нам надо,
Есть такое мнение,
Для души найти преграды
Быстро и немедля!
Чтоб сберечь от катаклизмов
Наш здоровый организм,
Предлагаю вставить клизму -
И исчезнет катаклизм!
Вставив клизму, мы решим
Сразу два вопроса -
Мы души, мол, не хотим,
Нам нужна глюкоза!
Эта самая глюкоза
Быстро успокоит нас,
А душа уйдёт в отбросы,
То есть выйдет в унитаз!"
Тут, откуда ни возьмись,
Тихо и робея,
Пискнула куда-то вниз
Скромная трахея:
"Мне догадка клетки гложет,
И такая, что - у-гу! -
Может быть она, быть может...
Может быть, душа... в мозгу?!"
Ой, как все затрепетали,
Кровь пришла в волнение.
Даже кости застонали,
Поднялось давление!
На трахею зашипели:
"Влезь обратно и молчи!"
Чуть живьём её не съели,
Затравили, как врачи...
Возмущалися сосуды,
Вены и артерии:
"Не накормят пересуды,
Сохраним империю!
Надо этих демократов
Задавить таблетками!
Надо срочно этих гадов
Высосать пипетками!"
Но пузырь сказал: "Ребята,
Я ведь тоже демократ...
Ну, коль вам ужасно надо -
Я всегда ужасно рад..."
Тут не выдержало сердце,
Кровь у сердца горяча:
"Вы не верьте управленцу,
Он же хуже палача!
Он же всех нас надувает,
Накачавшися водой.
Вспомните, как все страдают,
Если он ушёл в запой!"
Что тут стало, что тут было -
Настоящая война!
Сердце било, било, би-илось,
И ему пришла хана...
В тишине большой и строгой,
С мордою мышонка,
Показалась где-то сбоку
Наглая душонка...
Зырк глазами - безопасно,
Стала перья оправлять,
И с улыбкою ужасной
Собралася улетать!
Оглянулася победно,
Крылышки расправила -
Организм этот вредный
Навсегда оставила...
Люди часто сохраняют
Силу и здоровье.
Только душу забывают
Сохранить любовью...
Если ты вдруг обожжешься,
Если невезение,
Клизмою не обойдёшься,
Клизма не спасение.
Всё стучит и стучит
Онемевший асфальт
О её тонконогие туфли...
Это память кричит
И волнуется вальс,
И окно зажигается в кухне...
Вот войти бы и сесть
За одним с ней столом,
И дыханье её потревожить...
Но её нету здесь,
И чужую в свой дом
Я веду на знакомое ложе.
И иду я с чужой,
И чужой опьянён,
Ведь я вижу - глаза не чужие.
И совру, может быть,
Что в чужую влюблён,
И смеясь прохожу этажи я...
А квартира меня
Встретит чем-то родным
И теплом ее доброй улыбки.
И посуда, звеня,
Мне напомнит - черт с ним! -
И к чему воскрешать эти пытки...
И болит, и болит,
И так тянет магнит,
И нет сил переплыть это море...
Хоть судьба не велит,
Но гвоздями прибит,
Запах губ ее сладок и горек...
Не могу, не хочу,
Ну нельзя же вот так...
Я умру, я запить не сумею.
И кричать не могу,
И рука как кулак,
И чужую не гладит, не греет...