Может быть, я не скоро вернусь назад,
может, месяц пройдет, может, тыща лет,
но однажды в твои загляну глаза
и увижу в них встречный свет.
В темноте фары встречные режут глаза,
и не видно ухабов ночных дорог.
Знаешь ты - мне нельзя назад,
знаю я - можно лишь вперед.
Под колеса льется серый асфальт,
на кардане километры - года;
может быть, я вернусь назад,
ну а, может быть, никогда.
Мимо белых берез, мимо тополей,
мимо спящих поселков и городов
пробегает дорога судьбы моей,
провожая огнями чужих домов.
Серым облаком виснет за нами пыль,
и соленой слезой под рубахой пот.
Уходя, не сжигай за собой мосты,
не спеши обрывать последний аккорд!
Не спеши, погоди, оглянись назад;
разгляди в небесах звездный свет.
Пусть не встанет стеной пред тобою асфальт,
пусть не примет в объятья чужой кювет!
Шелестит под колесами пыль дорог:
то равнина, то горы, то степь, то лес.
Кто-то ждет нас, а кто-то - увы - не смог,
для кого-то дорога - Бог, для кого-то - Бес.
Через рельсы и реки легли мосты,
через память легла вереница снов;
через сны разгляди-ка, где я, где ты?
Но в колоде моей целых пять тузов -
и покуда под колеса асфальт,
километры на кардан и года -
пусть не скоро, но вернусь я назад,
пусть не сразу - но навсегда.
1998г., Магнитогорск - Курган.
Ух, и времена настали!
Ох, веселые настали времена:
кто кричит - нам нужен новый Сталин,
на, а кто - что новая война!
Я бы этих самых горлопанов
отослал кричать на Колыму:
пусть на нарах повоюют там с клопами
- может быть, поймут, чего к чему.
Ах, свободы нынче вдоволь,
еще больше дерьмократии!
Кто тоскует молча по "застою",
кто скорбит о царствовавшей партии.
Я бы этих самых молчунов
отослал на БАМ и целину,
чтоб на стройках века покормили комаров
- может быть, поймут, чего к чему.
Перестройка ход набрала,
стало болтунов - хоть пруд пруди;
съезды без конца и без начала,
а решенья где-то впереди.
Всех бы этих депутатов-делегатов
да послать в село пасти коров,
каждому дать грабли и лопату -
вот тогда поймут, к чему чего!
Моя родина - дорога:
перелески да тайга,
ясный полдень, ночь-воровка,
небо, море, берега,
перекрестки, перекаты,
переливы соловья...
Все спешу, спешу куда-то -
в те места, где не был я.
Дорога - судьба, дорога - отрава;
мелькают обочины слева и справа,
мелькают поселки, пейзажи и даты,
и лица друзей - фотографией смятой...
Словно перекати-поле,
дунет ветер, и - пока!
Полной грудью ветер вольный
пью, как воду родника.
А назад - не оглянуться,
мчусь, мотор насилуя...
Но хочу, хочу вернуться
в те места, где не был я.
Несутся навстречу дороги чужие,
пульсируя жарко огнями: мы живы,
мы тоже мелькаем в пейзажах и датах,
и в лицах друзей - фотографией смятой...
На задворках Великой Империи
тихий русский стоит городок.
Далеко от него до Америки,
коль пешком - так не хватит сапог.
Помню, в детстве Америкой грезил я,
я Америке был первый друг:
там ковбои, бизоны и прерия,
и Большая Змея Чингачгук.
Кто сильней?! Племя сиу, ирокезы ли -
мы сражались в кустах под окном,
деревянным ножом скальпы резали,
трубку Мира курили тайком.
Но однажды я понял, что вырос вдруг,
игры детские надо забыть.
Только детства мечта - мой спасательный круг,
он поможет к Америке плыть.
Я матросом пошел на корабль, и вот
рейс далекий в чужую страну.
Мы на запад идем - самый полный вперед -
разрезая форштевнем волну.
Ах, Америка, детства шальные сны,
блеск реклам и банджо перебор,
небоскребы, шерифы; а женщины -
сплошь красавицы, как на подбор!
В жизни нет ничего невозможного,
Я Бродвея увидел огни.
Счастье - вот оно, ждет настороженно,
ты его второпях не спугни.
Наконец-то мечта превратилась в явь,
очарован я чудо-страной...
Только вот почему-то готов я вплавь
возвращаться на берег родной.
09.05.91г. ИРМ
На балконе стынет холодец,
в тазики накрошен "оливье".
Наливайте водку, наконец,
Новый Год шагает по стране!
Расставляй закуски для гостей:
колбасу, лимончик, ветчину,
да стакан полнее мне налей -
праздник наступает на страну!
Помидор, укропчик и икра,
и потеют в "шубе" иваси.
Наливай скорее, пить пора:
Новый Год гуляет по Руси!
Что "Бордо" - бурда, а не вино,
что "Шампань" - лишь брызги и пенА;
лучше водки нету все равно -
наливай, гуляй, гуди, страна!
Под картошку курочку зажарь,
хоть сними с себя (коль денег нет) штаны.
Ох, родной, еще стаканчик вжарь -
ничего не жалко для страны!
Нарезай последний огурец,
выжимай бутылочку до дна...
Ну, налейте ж водки, наконец,
Новый Год встречает вся страна!
От Курил до Петрограда - писк и визг:
начинали с брызг - кончаем вдрызг...
Снова в путь, мне зелёный зажгли,
"ни гвоздя, - пожелали, - ни жезла,
ни поломок от дома вдали,
ни пера и, конечно, ни пуха!"
Я "седло" под прицеп закачу,
и уютно устроившись в кресле
с Розенбаумом кассету включу -
он в дороге совсем не помеха.
Опять сегодня ранним утром
тащу контейнер в город Муром,
оттуда в Питер или, может быть, в Курган.
То задыхаясь, тянем в гору
под Розенбаума переборы,
то разгоняемся, как бешеный джейран;
летим под горку, словно раненый джейран.
Красным заревом вспыхнул закат,
и свинцом наливаются плечи.
Тыщу вёрст, тыщу жизней назад
я уже принимал этот груз -
мы Сизифы асфальтовых лент
в кадрах дней и пути бесконечном -
что ж, у каждого в жизни свой крест,
мне давно мой по нраву на вкус.
Доставим груз и днём, и ночью,
хотите - в Пермь, хотите - в Сочи,
хоть в Атлантиду, если есть туда асфальт;
ну, не асфальт, то хоть бы тропка -
пусть не проспект, но всё ж дорога -
и я привычно нажимаю на педаль,
включая скорость, нажимаю на педаль.
Желтым светом моргнул светофор
на пустынном ночном перекрёстке,
продолжая дневной разговор
с той дорогой, что шла за Урал.
Приглушенно работал движок,
и туман опускался белёсый, -
что ж, пора нам с тобою, дружок,
на стоянку - и спать до утра.
Ведь завтра снова путь неблизкий:
то к морю Чёрному, а то к Балтийскому,
а то от Мурманска на берег Иртыша;
то в гололёд - на лбу испарина,
то окунаясь в вьюги марево,
поют колёса, и поёт моя душа;
шуршат колёса, и поёт моя душа;
поёт....
Неуютная ночь.
Сволочь-ветер мне студит колени,
обжигает лицо
и за пазуху влезть норовит.
Мыслей клочья
прошедших измен не изменят.
Клочья слов
из надира взлетают в зенит,
фраз обрывки
в гортани взрываются матом,
стая старых обид
надо мною кружит вороньем...
Отрывной календарь
растеряет тихонечко даты,
но оставит печаль.
Извини, что мое - то мое.
На крутом берегу
я укроюсь в палатке из неба,
и костер разожгу
из твоих обжигающих слов;
заварю чифирок
из обид, перепалок и гнева,
и крутой кипяток
вдруг остудит горячечность лбов.
Перепишем букварь,
поменяем страницы местами,
и начнем все с нуля,
оттолкнувшись от буковки "Я"...
Наконец-то уснув,
сволочь-ветер утихнет над нами;
клочья чувств,
клочья душ станут словом "семья".
Закружила меня дальняя дорога,
замотала, словно спицу в колесе;
но у Бога я не попрошу подмоги -
я такой же в этой жизни, как и все.
И мотаются на обод километры,
вдоль дороги по столбам бегут огни;
а навстречу мне летят шальные ветры,
а за мной несутся прожитые дни.
Припев:
Вот и снова перекресток,
и куда на нем свернуть?
Словно витязь на распутье,
я прочел на сером камне:
"Если вправо - то помрешь,
а налево - все пропьешь,
только прямо нужно, брат,
только прямо!"
Потащила меня вправо колея
по ухабам и кустам - да под откос!
Как, не знаю, только удержался я
и не помер. Лишь расквасил нос.
А потом налево трасса увела
по широкому и гладкому шоссе:
деньги, водка, бабы - все дела,
я такой же в этой жизни, как и все.
Припев:
Только снова перекресток,
и куда на нем свернуть?
И опять я, словно витязь,
прочитал на сером камне:
"Если вправо - то помрешь,
а налево - все пропьешь,
только прямо нужно, брат,
только прямо!"
Закружила меня дальняя дорога.
Мне бы надо тормознуться, отдохнуть,
но зовет труба - я снова на пороге...
Так в добрый путь, бродяга, в добрый путь!
Припев:
Будет новый перекресток,
и куда на нем свернуть?
Снова вижу указатель,
только я мужик упрямый:
восемь бед - один ответ!
Я несусь на красный свет -
только прямо нужно мне,
только прямо!