Дунайские волны, матросский поход -
Дорога к победе на запад ведет.
Нам песня твердила: Дунай голубой.
А мы его серым видали с тобой.
Шли тучи серые над ним,
И с берегов пожарищ дым.
И бой, тяжелый, как во сне,
И бескозырка на волне.
Дунайские волны, московский салют.
Матросы с "полундрой" в атаку идут!
Нам песня твердила: Дунай голубой.
А мы его красным видали с тобой.
Зарницы боя в час ночной.
И кровь мешается с волной.
И бой, тяжелый, как во сне.
И бескозырка на волне.
Дунайские волны, речной пароход
Веселых туристов на запад везет.
На палубе вместе стоим мы с тобой
И видим впервые: Дунай голубой.
Голубизной блеснет волна,
А нам припомнится война
И бой тяжелый как во сне,
И бескозырка на волне.
Холодные волны вздымает лавиной
Широкое черное море.
Последний матрос Севастополь покинул,
Уходит он. с волнами споря.
И грозный соленый бушующий вал
О шлюпку волну за волной разбивал.
В туманной дали не видно земли -
Ушли далеко корабли.
Друзья-моряки подобрали героя,
Кипела вода штормовая.
Он камень сжимал посиневшей рукою
И тихо сказал умирая:
'Когда покидал я родимый утес,
С собою кусочек гранита унес,
Затем, чтоб вдали от крымской земли
О ней мы забыть не могли.
Кто камень возьмет, тот пускай поклянется,
Что с честью носить его будет.
Он первым в любимую бухту вернется
И клятвы своей не забудет.
Тот камень заветный и ночью и днем
Матросское сердце сжигает огнем.
Пусть свято хранит мой камень-гранит -
Он русскою кровью омыт'.
Сквозь бури и штормы прошел этот камень
И стал он на место достойно.
Знакомая чайка взмахнула крылами,
И сердце забилось спокойно.
Взошел на утес черноморский матрос,
Кто родине новую славу принес.
И в мирной дали идут корабли
Под солнцем родимой земли.
С весенними синими ветрами,
С лиловой прозрачною дымкою
Пришла она в город, наверное,
И в сердце вошла невидимкою.
А может, безмолвною полночью
Влилась она в улицы длинные,
Влилась и весь город заполнила
Мелодия эта старинная.
Поется в ней о солнце в небе ясном,
О шелесте березы за окном.
О том, что мир огромен и прекрасен,
Но всех милее нам родимый дом.
Над крышами и над дорогами,
Над первою зеленью нежною
Плывет она сказочным облаком
И души волнует по-прежнему.
Всегда молодою и чистою
Останется музыка давняя,
И кто-то, прощаясь на пристани,
Возьмет ее в плаванье дальнее.
Поется в ней о солнце в небе ясном,
О шелесте березы под окном.
О том, что мир огромен и прекрасен,
Но всех милее нам родимый дом.
Много песен слыхал я в родной стороне.
В них про радость и горе мне пели.
Но одна их них в память лишь врезалась мне -
Это песня рабочей артели.
Эй, дубинушка, ухнем,
Эй, зеленая, сама пойдет, сама пойдет.
Подернем, подернем, да ухнем.
Англичанин-мудрец чтоб работе помочь
Изобрел за машиной машину.
А наш русский мужик, коль работать невмочь,
Запевает родную дубину.
Припев
Но настала пора - и поднялся народ.
Разогнул он согбенную спину.
И стряхнув с плеч долой тяжкий гнет вековой
На врагов своих поднял дубину.
Припев
Так иди же вперед, гей, великий народ!
Позабудь свое горе-кручину.
И свободе святой гимном радостным пой
Дорогую родную "дубину".
Припев
Есть на Волге утес, диким мохом оброс
Он с вершины до самого края.
И стоит сотни лет только мохом одет,
Ни нужды, ни заботы не зная.
На вершине его не растет ничего,
Только ветер свободный гуляет,
Да могучий орел свой притон там завел
И на нем свои жертвы терзает.
Из людей лишь один на утесе том был,
Лишь один до вершины добрался.
И утес человека того не забыл
И с тех пор его именем звался.
И поныне стоит тот утес и хранит
Все заветные думы Степана.
И лишь с Волгой одной вспоминает порой
Удалое житье атамана.
Славное море - священный Байкал!
Славный корабль - омулевая бочка.
Эй, баргузин, пошевеливай вал,
Молодцу плыть недалечко.
Долго я тяжкие цепи носил,
Долго бродил я в горах Акатуя.
Старый товарищ бежать пособил,
Ожил я, волю почуя.
Шел я и в ночь и средь белого дня,
Вкруг городов озираяся зорко.
Хлебом кормили крестьянки меня,
Парни снабжали махоркой.
Славное море - священный Байкал!
Славный мой парус - кафтан дыроватый.
Эй, баргузин, пошевеливай вал,
Слышатся грома раскаты.
* * *
07 Вдоль по улице метелица метет (Snow-storm Along the Street)
Вдоль по улице метелица метет.
За метелицей любимая идет.
Ты постой, постой, красавица моя,
Дозволь наглядеться радость на тебя.
На твою ли на приятну красоту,
На твое ли, что ль на белое лицо.
Припев
Красота твоя с ума меня свела,
Иссушила добра молодца меня.
Припев
Дивлюсь я на небо та й думку гадаю:
Чому я не сокiл, чому не лiтаю?
Чому менi, боже, ти крилець не дав?
Я б землю покинув i в небо злiтав.
Далеко за хмари, подалi вiд свiту, -
Шукать собi долi, на горе- привiту.
I ласки у сонця, у зiрок прохать,
Тай в свiтi iх яснiм себе показать.
I долi шукать!..
Стоiть гора високая,
По-пiд горою гай, гай, -
Зелений гай, густесенький,
Неначе справдi рай.
Пiд гаем в`ется рiченька,
Як скло вода блищить, блищить,
Долиною зеленою
Кудысь вона бiжить.
Край берега у затишку
Прив`язанi човни, човни.
Там три верби схилилися,
Мов журяться воны.
До тебе, люба рiченько,
Ще вернеться весна, весна.
А молодiсть не вернется,
Не вернется вона!
Нiч яка мiсячна, зоряна, ясная,
Видно, хочь голки збирай.
Вийди, коханая, працею зморена,
Хоч на хвилиночку в гай.
Сядемо вкупочцi тут, пiд калиною -
I над панами я пан!
Глянь, моя рибонько, - срiбною хвилею
Стелется полем туман.
Ти не лякайся, что змерзнешь, лебедонько,
Нема тут вiтру, ни хмар.
Я пригорну тебе до свого серденька,
А воно палке, як жар.
* * *
11 Чорнii брови, карii очи (Black eyebrows; brown eyes)
Чорнii брови, карii очi,
Темнi, як нiчка, яснi, як день!
Ой, очi, очi , очi дiвочi.
Де ж ви навчились зводить людей?
Вас и немае, а ви мов тута,
Свiтите в душу, як двi зорi.
Чи в вас улита, якась отрута,
Чи, може, справдi ви знахари?
Чорнii брови, стричкi шовкови,
Все б тiльки вами я любувавсь.
Карii очi, очi дiвочi,
Все б тiльки я дивився на вас.
Чорнii брови, карii очi ,
Страшно дивитись пiдчас на вас:
Не будеш спати, нi в день, нi в ночи,
Все будеш думать, очi, про вас.
Гори, гори, моя звезда,
Звезда любви приветная!
Ты у меня одна заветная,
Другой не будет никогда.
Звезда любви волшебная,
Звезда прошедших лучших дней!
Ты будешь вечно незабвенная
В душе измученной моей!
Твоих лучей небесной силою
Вся жизнь моя озарена.
Умру ли я, ты над могилою
Гори, сияй, моя звезда!
В час, когда мерцанье звезды разольют
И на мир в молчанье сон и мрак сойдут.
С горькою истомой на душе моей
Я иду из дому на свиданье к ней.
И свиданье это в тишине ночной
Видят до рассвета звезды лишь с луной.
Нет в нем ни лобзанья, ни пожатья рук.
И хранит молчанье мой прекрасный друг.
Не пылают очи у неё огнем,
В них горит мрак ночи непробудным сном.
И когда приду я, тихо к ней склонюсь,
Все ее бужу я и не добужусь.
* * *
14 В минуту жизни трудную (At the hard moment of life)
В минуту жизни трудную теснится ль в сердце грусть,
Одну молитву чудную твержу я наизусть.
Есть сила благоданая в созвучье слов живых,
И дышит непонятная, святая прелесть в них.
С души как бремя скатится, сомненье далеко,
И верится, и плачется, и так легко, легко.
Возвратился ночью мельник...
"Женка, что за сапоги?"
"Ах ты, пьяница, бездельник!
Где ты видишь сапоги?
Иль мутит тебя лукавый?
Это ведра!"
"Ведра? Право?
Вот уж сорок лет живу,
Ни во сне, ни наяву
Не видал до этих пор
Я на ведрах медных шпор.
На ведрах медных шпор!"
Я вас любил: любовь еще, быть может,
В душе моей угасла не совсем;
Но пусть она вас больше не тревожит;
Я не хочу печалить вас ничем.
Я вас любил безмолвно, безнадежно,
То робостью, то ревностью томим;
Я вас любил так искренно, так нежно,
Как дай вам бог любимой быть другим.
Аль опять не видать прежней красной доли?
Я душой сам не свой, сохну, как в неволе.
А бывал я удал. С ухарскою тройкой
Понесусь и зальюсь песенкою бойкой.
Не кнутом поведем, только рукавицей -
И по пням, по холмам мчат лошадки птицей.
Ни с слезой, ни с тоской молодец не знался,
Попевал, да гулял... Вот и догулялся!
Уж дугу не смогу перегнуть, как надо;
Вожжи врозь, ну хоть брось - экая досада.
Ночью, днем об одном тяжко помышляю,
Все по ней, по моей лапушке страдаю!
День и ночь роняет сердце ласку,
День и ночь кружится голова,
День и ночь взволнованною сказкой
Мне звучат твои слова.
Только раз бывает в жизни встреча.
Только раз судьбою рвется нить.
Только раз в холодный серый вечер
Мне так хочется любить.
Тает луч забытого заката,
Синевой окутаны цветы.
Где же ты, желанная когда-то,
Где во мне будившая мечты.
Припев.
Сердце будто проснулось пугливо,
Пережитого стало мне жаль;
Пусть же кони с распущенной гривой
С бубенцами умчат меня вдаль.
Слышу звон бубенцов издалека -
Это тройки знакомой разбег.
А вокруг расстелился широко
Белым саваном искристый снег.
Пусть ямщик свою песню затянет,
Ветер будет ему подпевать.
Что прошло - никогда не настанет.
Так зачем же, зачем горевать!
Припев
Звон бубенчиков трепетно может
Воскресить позабытую тень,
Мою русскую душу встревожить
И встряхнуть мою русскую лень.
Припев
* * *
20 Ямщик, не гони лошадей (Coachman, Don"t Urge on Horses)
Как грустно, туманно кругом.
Тосклив, безотраден мой путь.
А прошлое кажется сном,
Томит наболевшую грудь!
Ямщик, не гони лошадей!
Мне некуда больше спешить,
Мне некого больше любить,
Ямщик, не гони лошадей!
Как жажду средь мрачных равнин
Измену забыть и любовь,
Но память, мой злой властелин,
Всё будит минувшее вновь!
Припев
Все было лишь ложь и обман,
Прощай и мечты и покой!
А боль незакрывшихся ран
Останется вместе со мной!
Припев