Песни Александра Розенбаума, Александра Новикова, Михаила Круга, Олега Митяева, Вячеслава Клименкова, Ивана Кучина, Гарика Кричевского, Сергея Трофимова... ...в моём исполнении.
АМНИСТИЯ
(Автор - Розенбаум Александр.)
Как откpоют вpата для нас
И опять в пеpехлёст доpог,
Мы последний отбойник в пас,
Под амнистией мы, коpешок.
Эй, начальничек, не томи,
А скажи, где маманя ждёт,
Hа, возьми у меня взаймы,
Я богатенький и не жмот.
Hаплевать, что ушла жена,
Главно, чтоб не ушли долги.
Мама, ты у меня одна,
Вот такие-то пиpоги.
Слышишь, мама, не плачь, постой,
Я устал от pисковых дам,
Я сpоднился навек с тобой,
Мой заснеженный Магадан.
Так что, стаpая, извини,
Hе поеду с тобой в Москву,
Слишком много там толкотни
Да и мне, впpочем, ни к чему.
Вот что я те скажу, езжай,
Поклонись от меня дядьям.
И халупу нашу пpодай,
Возвpащайся ко мне, слышишь, мам.
Hу, пошёл на последний день
Во владенья pодных гpаниц.
Hу-ка, сбацай мне, Сень, а Сень,
Песню пpо пеpелётных птиц.
Эй, наяpивай, пой, седой,
Чтоб слеза пpошибала штык,
Я ж тепеpь на всю жизнь блатной,
Эх, амнистия, пой, стаpик.
Бандитский нож.
(Автор - Иван Кучин.)
Ты помнишь помидоры за окном
И дермантин облезлого дивана?
Тебя мы повстречали за углом
И полюбили с первого стакана.
И был союз наш не разлей вода,
Покойный Саня был мужик - что надо.
Он, как и я, откинулся тогда |
И тоже напивался до упада. |2 раза.
Но, как то раз, тебя он оскорбил
Для женщины обидными словами.
Его я по щеке ладошкой бил,
А он меня по челюсти ногами...
Кричал я - "Саня, ты её не трож,
Она не блядь!", а он уже не слышал.
Он налетел на мой бандитский нож, |
Мне Саньку было жаль, но так уж вышло.|2 раза.
- Проигрыш -
Кричал я - "Саня, ты её не трож,
Она не блядь!", а он уже не слышал.
Он налетел на мой бандитский нож, |
Мне Саньку было жаль, но так уж вышло.|2 раза.
Мораль проста - нет дружбы без любви,
Но та сказала мне, задёрнув штору.
Что выпал снег, что весь диван в крови,
Что за окном завяли помидоры.
Ах эти помидоры за окном,
Ах дермантин облезлого дивана.
Тебя мы повстречали за углом |
И полюбили с первого стакана. |2 раза.
Автор мне не известен.
Слышал в исполнении Михаила Гулько.
Берёзы.
(Автор мне не известен.)
(Слышал в исполнении Михаила Гулько.)
Берёзы, берёзы, берёзы,
Вам плакать уж больше не в мочь.
Горьки и скупы ваши слёзы,
Как жизнь, уходящая прочь.
Вы плачете ранней весною,
Я ж плакал всю жизнь напролёт
И годы всей жизни со мною.
Вот мой наступает черёд.
Я видел берёзы с этапа.
Вы ж плакали кровью тогда.
Но я, стиснув зубы, не плакал
И нас унесли поезда.
Вагон, правда, мой не купейный
И окна забиты на нём.
И нет в том вагоне забвенья
Ни утром, ни ночью, ни днём.
Состав наш умчался на север
Где нету российских берёз.
И каждый во что-нибудь верил,
И каждый старался без слёз.
Я помню берёзы на зоне.
Вы были и в этом краю.
А вечером в лагерном звоне
Вы жизнь украшали мою.
Мне грезились ночью берёзы,
Мне снились родные края,
Мне виделись матери слёзы,
Больная старушка моя.
Вся жизнь словно сказка с берёзами.
Мне снятся кошмарные сны.
И с этими жуткими грёзами
Мне не дожить до весны.
Чикаго.
Глухая тайга. Лесосплав полным ходом,
Бревно за бревном, день за днем, год за годом.
Напарник из новых, весь светит насквозь,
Под вышкой ходил, но, увы, не сбылось.
Принес он свои золотые пятнадцать,
Держался за них, все потел, надрывался
И я, наблюдая, как он метит дни:
Земляк, - говорю, - покури, отдохни!
А он, доходяга, ответил неясно:
Ты не был в Чикаго? Ну и напрасно!
Когда нормы нету, когда не погодит,
То каждый с ума всяк по своему сходит.
Кто пьет, кто дерется, а этот - того,
Какой-то ущербный... Мне жалко его.
Глядит в небеса, взгляд дурной с поволокой,
Морока мне с ним, ведь гляди в оба ока:
Сорвался багор, покатился волан...
Эй, прыгай! - кричу, - оглоушит, болван!
А он, доходяга, сказал вновь неясно:
Ты не был в Чикаго? Ну и напрасно!
В бараке лежим. Я стараюсь помягче.
Спросил о семье. Он лежит, глаза прячет.
Дела, - говорю, - знать, не важны, браток?
Ну, хочешь, заочницы дам адресок?
От сердца даю, от души отрываю,
Шеф-повар столовой, по имени - Рая.
Напишешь - полюбит. Вернешься - возьмет,
И жизнь у тебя, как по маслу, пойдет!
А он, доходяга, заладил и баста:
Ты не был в Чикаго? Ну и напрасно!
Я вижу - дойдет, не дотянет до снега.
И я то да се ему, вплоть до побега.
И время убил, и не смог ничего,
И, в общем, оставил в покое его.
А нынче сказали: его задавило,
Но дышит еще... Я к нему, что есть силы.
Прибег, говорю: Доконал ты меня!
Неделю мне снится Чикага твоя!
И он, бедолага, чуть слышно, печально:
Ты видел Чикаго? Ну, как там, нормально?..
Автор - Розенбаум Александр.
(Впервые слышал в исполнении Шуфутинского Михаила.)
ДОЖДЬ
(Автор - Розенбаум Александр.
Впервые слышал в исполнении Шуфутинского Михаила.)
Дождь, над Невой туман,
Львы намочили гривы.
Только портовый кран
Нам разгружает сливы.
Мне не нужна Москва,
Мне не нужна Одесса,
Видеть бы мне дома
В белых ночей завесе.
Дождь намочил асфальт,
Дождь прыгает по крышам.
На Театральной альт
Мы из окошек слышим.
Дождь на моей руке,
Дождь на листве зелёной.
Дождь, каплей на щеке...
А на вкус солёный.
Дождь, над Невой туман...
Дождь, над Невой туман...
Дождь, над Невой туман...
Эскиз
Прилетай ко мне
Вон на то седое облако,
Сколько лет уже
Я один на нём живу.
Без тебя
Все мелодии без слов пока,
Прилетай,
Слышишь, я тебя зову!
Прилетай, прошу,
Я устал от одиночества:
Высоко летать -
Что за радость, не вдвоём.
Облака,
Это тоже чьё-то творчество:
Для двоих
Было создано моё.
Припев:
На голубом
Воздушный дом -
Недорисованный эскиз.
Тебя здесь нет -
К дождю сюжет,
И слёзы падают вниз,
Падают вниз...
Прилетай скорей,
Покажу тебе трёхмерное,
И над городом,
Как в карете прокачу.
Расскажу,
Что богаче всех, наверное,
Только тем,
Что летаю, где хочу.
И, в конце концов,
Пусть не сбудется пророчество:
Прилететь ко мне
Можешь даже не любя.
Но прилетай,
Я устал от одиночества.
Что мне высь,
Если рядом нет тебя?
Припев:
На голубом
Воздушный дом -
Недорисованный эскиз.
Тебя здесь нет -
К дождю сюжет,
И слёзы падают вниз,
Падают вниз...
Прилетай ко мне
Вон на то седое облако,
Сколько лет уже
Я один на нём живу.
Без тебя
Все мелодии без слов пока,
Прилетай,
Слышишь, я тебя зову!
19.09.1990 г
ЕВРЕЙСКИЙ КВАРТАЛ (Я ВЫШЕЛ РОДОМ...)
Я вышел родом из еврейского квартала,
Я был зачат за три рубля на чердаке.
Тогда на всех резины не хватало,
И я родился в злобе и тоске.
Когда подрос, играл в лапту и прятки,
Кидал ножи в обшарпанную дверь.
А у отца давно сверкали пятки,
И я не знаю, жив ли он теперь.
Моя семья блюла свободу нравов,
И я привык к тому в конце концов:
Моя маман беспечно и по праву
Меняла часто мне моих отцов.
Из них последний был мне всех роднее,
Хотя меня он вовсе не любил,
И отличался тем, что не краснея,
На крышу баб по лестнице водил.
Со мной росли еврейские детишки,
Все, как и я, одетые в тряпье -
Мои по папам сестры и братишки -
В душе потенциальное ворье.
Пришла война, отцы их дали драпа,
Не дожидаясь сумрачных годин.
И мой любимый, незабвенный папа
Окрестных баб обслуживал один.
Он изводил на них рубли и трешки,
Что приносила в дом моя маман.
И мы со страху прятались в ладошки,
Когда он утром лазил ей в карман.
Мы через день питались черствым хлебом,
А папа блуд чесал на чердаке!
Он отдыхал душой под синим небом,
Зажав трояк в мозолистой руке.
Прошли года, я вырос, даже очень,
И стал тайком захаживать в кабак.
И сладострастный мой беспутный отчим
Ловил частенько глазом мой кулак.
Я позабыл свое больное детство
И стал тайком глядеть на женский пол.
Досталось мне чудесное наследство -
В пятнадцать лет я бабу в дом привел.
А денег мне, конечно, не хватало,
Я вам скажу об этом не тая.
И стали мы с дружками из квартала
Набеги делать в дальние края.
Но воровать мы толком не умели
И день за днем сидели на мели.
И как-то раз менты на хвост насели
И всю контору скопом замели.
Там били больно кованою пряжкой,
Но я молчал как рыба, верь - не верь!
И наконец со звездами на ляжках
Я был ментами вышвырнут за дверь.
Тогда я просто чудом отвертелся,
А остальным повесили срока.
Я с ними столько страху натерпелся,
Что за неделю выучил УК.
Теперь я знаю, что и сколько весит,
И я не лезу больше на рожон.
Я поменяю тысячу профессий,
Как папа мой менял когда-то жен.
Родитель мой блатной и незабвенный,
Меня ты сделал, сделал просто так.
Во мне гудят твои дурные гены,
И я с тоской взираю на чердак!
Автор - Олег Митяев. (Впервые слышал в исполнении Шуфутинского Михаила.)
ФРАНЦУЖЕНКА
(Автор - Митяев Олег.
Впервые слышал в исполнении Шуфутинского Михаила.)
Неровность вычурная крыш течёт за горизонт.
Семнадцатый квартал. Париж. Чуть вздрагивает зонт.
И женщина французская, серьёзна и мила,
Спешит сквозь утро тусклое, должно быть проспала.
И тем, кто встретится ей улочкою узкою,
Не догадаться - здесь у всех свои дела -
Она хоть бывшая, но подданная русская,
Она такая же москвичка, как была.
Она, хоть бывшая, но подданная русская,
Она такая же москвичка, как была.
У бывшей русской подданной в квартире кавардак,
А значит что-то и в душе наверняка не так,
Но как легки ее слова, и пусть неважно спит,
Но от "столичной" голова под утро не болит.
И вспоминая сон про дворики арбатские,
Она, как в реку, погружается в дела,
И несмотря на настроение дурацкое
Она такая же москвичка, как была.
Каштаны негры продают на площади Конкорд,
Бредет сквозь лампочек салют бесснежный новый год.
И парижане о своем задумавшись спешат,
И рождество опять вдвоем с подружкою из США.
Наполнит праздничный Париж вино французское,
А ей пригрезится Москва белым-бела.
Она пьет водку так как, подданная русская,
Она такая же москвичка, как была.
Она хоть бывшая, но подданная русская,
Она такая же москвичка, как была.
В тайге зимой балдоха светит, но не греет,
Как черепаха срок годами мой ползет.
За двадцать лет я может быть не постарею,
А может раньше выйду, может повезет.
Моя гитара раскололась от мороза,
А сердце хочет разорваться на куски,
Ведь там на воле ждет меня подруга Роза,
Я задыхаюсь без любви и от тоски.
Гитара с треснувшею декой
Поёт, смеётся и рыдает,
И зачарованные зэки
На нарах пайку доедают.
Однажды я свалил в тайгу с лесоповала,
Но был я схвачен, мне добавили пяток,
Зато я видел сам как солнышко вставало,
И видел сам, как расцветал в тайге цветок.
Лежу на нарах и мечтаю о свободе,
А до свободы далеко как до луны.
Ой, сколько тут сидит забытого народа,
Всем о свободе снятся радужные сны.
Гитара с треснувшею декой
Поёт, смеётся и рыдает,
И зачарованные зэки
На нарах пайку доедают.
Стоит охрана возле каждого барака,
Курок на взводе, автомат наперевес.
По вечерам тут поножовщина и драки,
А я мечтаю отвалить с концами в лес.
Сегодня в лагере встречали високосный,
А мне четыре високосных впереди.
И хоть сбежать отсюда, маменька, непросто,
Я всё равно сбегу, когда пойдут дожди.
Гитара с треснувшею декой
Поёт, смеётся и рыдает,
И зачарованные зэки
На нарах пайку доедают.
Гитара с треснувшею декой
Поёт, смеётся и рыдает,
И зачарованные зэки
На нарах пайку доедают,
На нарах пайку доедают.
Горец.
(Автор - Вячеслав Клименков.)
Ветер потянется с гор, так потихоньку.
Солнце согрело лицо, как-то легонько.
Там, где стоял старый дом, только руины.
Рядом, согнувшись, старик, тронул седины.
Ночью случайный заряд рядом взорвался,
Жить поседевший старик чудом остался.
Но, не проснувшись, лежат дочка и внуки,
Рвут клочья белых волос старые руки.
Вся его долгая жизнь только работа.
Вся его трудная жизнь только заботы.
Здесь не стареют одни синие горы,
Думал последние дни встретит не скоро.
Старое вынув ружьё, тихо побрёл он,
Где-то звучали вдали смех, разговоры.
Под деревянным мостом вьётся дорога,
Танки тянулись по ней в линию строго.
Встал на дороге старик, вскинув винтовку,
Руки держали её как-то неловко.
Парень какой-то кричал, вылез из танка,
И разрядил автомат, весь, без остатка.
Танки спешили вперёд в линию строго,
Солнце за гору ушло, вьётся дорога.
Сколько ещё впереди мирных околиц,
Кто-то сказал из солдат: "Чокнутый горец".
Чокнутый горец...
Гостиничная история
(Автор - Новиков Александр.)
Я прилетел сюда зачем-то, на ночь глядя,
И смертным боем бьюсь в гостиничную дверь,
Но как повымерли за стойкой эти... тети,
Конечно, дрыхнут, и куда же я теперь?
Я бьюсь сильней, но это слабо помогает.
Скажите, граждане, куда же я попал?
Я поражен: с меня никто не вымогает,
А я бы дал, клянусь здоровьем, я бы дал!
Я здесь стою один, как тень на полустанке.
Закутанный в халат, на лавке спит узбек.
Эй, кто-нибудь, прошу, откликнитесь, гражданки,
Последний раз прошу, пустите на ночлег!
Откройте дверь, я очумел от перелетов,
Во всех портах обледененье полосы.
Вы что, обляденели, эй вы, кто там?
Давно за полночь пробили часы!
Закрыто крепко всё на крючья и засовы.
Я начинаю, стоя, сладко засыпать.
Последний шанс иссяк, остались только вдовы -
Они меня поймут, но где их раскопать?
Я чем-то стал похож на волка-одиночку,
Болит, как раньше с перепою, голова.
Я мог бы подарить вдове такую ночку,
Ну, где же ты, моя веселая вдова?
По улице иду, заглядываю в окна,
Вдруг женский голос тихо просит закурить.
Я всем своим нутром, до самых пяток екнул
И с перепугу сердце вдруг начало шалить.
Косметикой в меня пахнуло дуновенье,
Как свежий ветер в растворенное окно -
Уж если есть на свете чудное мгновенье,
Я сразу понял: это именно оно!
Пока свечой горела спичка, мы молчали.
Когда ж ее огонь беспомощно погас,
Я ей сказал, что в ней души уже не чаю
И эта ночь, увы, свела навеки нас!
Она мне отвечала что-то в том же стиле
И прошептала тихо, сев на чемодан:
"В гостиницу меня сегодня не пустили.
И вот теперь согласна хоть куда!".
Я прикусил язык совместно с сигаретой
И тоже, сев на свой раздувшийся портфель,
Доверчиво вещал: "Скажу вам по секрету,
Я пять минут назад стучался в ту же дверь!".
Мы хохотали заразительно и звонко
И подавали нежелательный пример.
Она была вполне приличная девчонка,
А я еще вполне приличный кавалер.
Кварталы и дворы стихали и пустели.
И город вскоре, обессилевший, затих.
Как не хватало нам всего одной постели,
Всего одной, но только на двоих!
Автор - Иван Кучин.
(Немножко пришлось урезать вступление и концовку, т.к. не вписывался в 5МБ. Слова все прослушиваются.)
Хрустальная ваза
(Автор - Иван Кучин.)
Хрустальная ваза - койма золотая,
Разбитая вдребезг, застывшая кровь.
И в комнате муж, что случилось не зная
Стоял недыша и нахмуривши бровь.
Прошелся он взглядом по шкафу пустому,
В ЧК позвонил, закурил у окна,
Потом ни себе, ни майору седому,
Не мог объяснить где родная жена.
Его увезли, а квартиру закрыли,
Согласно закону, еще до войны.
Ее не нашли, а его посадили,
На 20 годков за убийсво жены.
Шел 37, смерть гуляла по зонам,
Егож горемыку прошла стороной.
И вот наконец вышел он из вагона,
И шел по пустынным алеям домой.
Звоночик залился, и сердце схватило,
Невольно склонилась, к двери голова.
Но двери открыла, но двери открыла,
Седого майора больная вдова.
Он вышел из дому и в город далекий
Уехал в надежде там встретить весну,
И как-то однажды он брел одинокий,
И вдруг постаревшшую встретил жену.
Та встреча была, холодна как могила,
Она лишь сказала: "Прости я ушла...."
"А вазачку жалко, ее я разбила,
Поранила руку в дорогу спеша"
"От жизни с тобой, я к другому сбежала,
Боялась скандала, ведь ты не поймешь..."
И вдруг она вскрикнула, и застонала,
В руке хладнокровной блеснул острый нож.
Он вновь позврнил, сообщил что случилось,
Он верил, что смерть справедливый итог,
Но снова над ним, небо клеткой накрылось,
И черный опять подкатил воронок.
"Ведь я же за это, сполна расплатился....
За это убийство уже отсидел...."
На совещанье суд удалился,
И приговор вынес убийце растрел.
Кавказский пленник
(Автор - Вячеслав Клименков.)
Он из дома попал на войну в девятнадцать,
Сероглазый весёлый такой мальчуган,
Он еще ведь совсем не умел целоваться,
И не думал, не знал, что же ждёт его там.
А потом первый бой и тяжелая рана
И над ним бородатые лица одни.
Ну а в эту минуту, наверное, мама
У иконы просила: " Господь, сохрани!".
Потащили его по землице далёкой,
А он этой же ночью под утро сбежал.
Но поймали его, били долго, жестоко,
И он несколько дней без сознанья лежал.
Через день он опять убежал из ущелья,
Его выдала алая кровь на снегу.
Ну а мать всё просила у Бога прощения,
И шептала: "Сынок, без тебя не могу".
В него долго у камня большого стреляли,
Пули бились в скалу над его головой.
Только вспухшие губы мальчишки молчали,
И кровавое солнце легло за горой.
За грядой перевал, а за ним перевалы.
Всё "вперёд!" и "вперёд!" раздаётся приказ.
И в коротком бою у одной переправы
Он собравши все силы сбежал в третий раз.
Он сначала бежал, затем полз еле-еле,
Стая птиц возвращалась на север, домой,
Там, под Курском родным уже стихли метели,
И, наверное, тоже запахло весной.
Он своих увидал на рассвете за рекой.
Он не мог закричать, только руки поднял.
Почему у судьбы не бывает осечки,
И, сражённый свинцом, он на землю упал.
КИЕВЛЯНКА
(Автор - Кричевский Гарик.)
Я в этом городе бываю очень редко,
И вот приехал на какие-то часы.
Со мной гитара, чемодан, сирени ветка,
И сердце, полное загадочной любви.
Моя знакомая живет на Бесарабке,
Нас разделяют километры и года.
И я ношу в своей потрёпанной тетрадке
Лишь для нее одной понятные слова.
Припев:
Киевлянка, Киевлянка, Киевляночка
Ни путана, ни воровка, ни цыганочка.
А простая Украиночка красивая,
Киевлянка, Киевляночка строптивая.
Пока звонил я к ней с бурлящего вокзала,
Мой чемодан уплыл куда-то навсегда.
И вот осталась у меня одна гитара,
Сирени ветка, и открытая душа.
И я пошел туда пешком на Бесарабку,
Пустой, и нету ничего кроме любви.
Украли все, и даже старую тетрадку,
Где для неё писал какие-то стихи.
Припев.
Она открыла дверь, и я упал в объятья,
И утонул в глазах, в момент пошел ко дну.
И ощущал я через легенькое платье
В дыханьи тела откровенную весну.
А за окном смеялся Киев надо мною,
Я сам не знал тогда, что в картах перебор.
Что опоздал, что муж вернется и со мною
Начнет тяжелый и ненужный разговор.
Припев.
Автор мне не известен.
(Слышал в исполнении Михаила Гулько.)
Молодые годы
(Автор мне не известен.)
(Слышал в исполнении Михаила Гулько.)
Молодые годы мои,
Там ещё поют соловьи,
И девчонка с длинной косой,
Шлёпает по лужам, босой.
Молодые годы, годы молодые,
На краю любви, на краю России.
Ничего на свете не было, и нет,
Лучше этих лет, лучше этих лет.
Молодые годы мои,
Разминулись две колеи.
И сирень на плешке цвела,
Где я ждал, а ты не пришла.
Молодые годы, годы молодые,
На краю любви, на краю России.
Ничего на свете не было, и нет,
Лучше этих лет, лучше этих лет.
- Проигрыш -
Молодые годы мои,
Мы с тобой глядим со скамьи.
Это я ножом навсегда,
Вырезал тебя и себя.
Молодые годы, годы молодые,
На краю любви, на краю России.
Ничего на свете не было, и нет,
Лучше этих лет, лучше этих лет.
Молодые годы мои,
Там звончей журчали ручьи.
И уже ни чей не жених,
Я живу и помню о них.
Молодые годы, годы молодые,
На краю любви, на краю России.
Ничего на свете не было, и нет,
Лучше этих лет, лучше этих лет.
Повесил свой сюртук на спинку стула музыкант.
Расправил нервною рукой на шее чёрный бант.
Подойди скорей поближе, чтобы лучше слышать
Если ты ещё не слишком пьян.
О несчастных и счастливых, о добре и зле,
О лютой ненависти и святой любви.
Что творится, что творилось на твоей земле
Всё в этой музыке ты только улови.
Вокруг тебя шумят дела, бегут твои года.
Зачем явился ты на свет - ты помнил не всегда.
Звуки скрипки всё живое, скрытое в тебе разбудят,
Если ты ещё не слишком пьян.
О несчастных и счастливых, о добре и зле,
О лютой ненависти и святой любви.
Что творится, что творилось на твоей земле
Всё в этой музыке ты только улови.
Устала скрипка, хоть кого состарят боль и страх.
Устал скрипач, хлебнул вина, лишь горечь на губах.
И ушел, не попрощавшись, позабыв немой футляр,
Словно был старик сегодня пьян.
А мелодия осталась ветерком в листве,
Среди людского шума еле уловима.
О несчастных и счастливых, о добре и зле
О лютой ненависти и святой любви.
Автор - Л.Симаков.
(Слышал в исполнении Шуфутинского Михаила.)
НАЛИВАЙ, ПОГОВОРИМ.
(Автор - Л.Симаков.)
(Слышал в исполнении Шуфутинского Михаила.)
Я к цыганке не пойду ворожить,
Все дела мои и так хороши.
На делах моих полынь, трын-трава,
Да на плахе моих плеч голова.
Наварил я нынче браги бидон,
Пусть шаманится дурман-самогон,
Пусть слетаются дружки - воронье,
Лейся, честное мужское вранье ёёёёёёё...
ПРИПЕВ:
Так наливай, поговорим до зануды, до зари
Про мужицкие дела и про женские тела.
И еще раз наливай, полоскать - так до бела,
Выпивать - так до бузы, тосковать - так до слезы.
Растолкуй, гитара, мне, растолкуй,
Где ты прячешь лихоманку-тоску?
Где пасешь ты табуны неудач?
Да рассказывай, да не плачь, ты не плачь!
Плохо, старая доска, ты поешь!
Может, дом мой для тебя нехорош?
Лучше леса у меня дома нет,
Звонче песен у меня нет монет,
Нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет...
ПРИПЕВ.
Маловато нынче нас за столом,
Видно, многие сейчас под замком,
Видно, нам с тобой, дружище-сосед,
Разбираться тут придется за всех.
Ничего, что тебе молвить невмочь,
Я ж хочу тебе, братишка, помочь.
Тебе нужен однозначный ответ:
Уважаю я тебя или нет.
ПРИПЕВ. - 2 раза.
Соседка (Ночной гость)
Снова гость к моей соседке
Дочка спит торшер горит
Радость на лице
По стеклу скребутся ветки
В рюмочке коньяк налит
Со свиданьицем.
Вроде бы откуда новая посуда
Но соседка этим гостем дорожит
То поправит скатерть
То вздохнет некстати
То смутится что не острые ножи.
Он мужчина разведенный
И она разведена
Что тут говорить
Правит нами век казенный
И не их это вина
Некого винить.
Тот был первым гордым, правильным был твердым
Ну да бог ему судья, да был бы жив
Сквер листву меняет, дочка подрастает
И пустяк что не наточены ножи.
Пахнет наволочка снегом
Где-то капает вода
Плащ в углу висит
На Москву упало небо
И зеленая звезда позднего такси.
Далеко до Сходни
Не уйти сегодня
Он бы мог совсем остаться да и жить
Все не так досадно может жили б складно
Ах дались мне эти чертовы ножи.
Ах как спится утром зимним
На ветру фонарь скулит
Желтая дыра
Фонарю приснились ливни
Вот теперь он и не спит
Все скрипит пора пора пора.
Свет сольется в щелку
Дверь тихонько щелкнет
Лифт послушно отсчитает этажи
Снег под утро ляжет
И не плохо даже
То что в доме
Не наточены ножи.
Снег под утро ляжет
И не плохо даже
То что в доме
Не наточены ножи.
Автор - Юз (Иосиф Ефимович) Алешковский.
(Впервые слышал в исполнении Михаила Гулько.)
ОКУРОЧЕК
Вл. Соколову
(Автор - Юз (Иосиф Ефимович) Алешковский.)
(Слышал в исполнении Михаила Гулько.)
Из колымского белого ада
шли мы в зону в морозном дыму.
Я заметил окурочек с красной помадой
и рванулся из строя к нему.
"Стой, стреляю!" - воскликнул конвойный,
злобный пес разодрал мой бушлат.
Дорогие начальнички, будьте спокойны,
я уже возвращаюсь назад.
Баб не видел я года четыре,
только мне наконец повезло -
ах, окурочек, может быть, с "Ту-104"
диким ветром тебя занесло.
И жену удавивший Капалин,
и активный один педераст
всю дорогу до зоны шагали вздыхали,
не сводили с окурочка глаз.
С кем ты, сука, любовь свою крутишь,
с кем дымишь сигареткой одной?
Ты во Внуково спьяну билета не купишь,
чтоб хотя б пролететь надо мной.
В честь твою зажигал я попойки
и французским поил коньяком,
сам пьянел от того, как курила ты "Тройку"
с золотым на конце ободком.
Проиграл тот окурочек в карты я,
хоть дороже был тыщи рублей.
Даже здесь не видать мне счастливого фарта
из-за грусти по даме червей.
Проиграл я и шмотки, и сменку,
сахарок за два года вперед,
вот сижу я на нарах, обнявши коленки,
мне ведь не в чем идти на развод.
Пропадал я за этот окурочек,
никого не кляня, не виня,
господа из влиятельных лагерных урок
за размах уважали меня.
Шел я в карцер босыми ногами,
как Христос, и спокоен, и тих,
десять суток кровавыми красил губами
я концы самокруток своих.
"Негодяй, ты на воле растратил
много тыщ на блистательных дам!" -
"Это да, - говорю, - гражданин надзиратель,
только зря, - говорю, - гражданин надзиратель.
рукавичкой вы мне по губам..."
1965
Автор мне не известен.
(Слышал в исполнении Маркина Владимира.)
Ольга
Дымное раздолье ресторана
Оседает хрипами под кур
От разрывов песен иностранных
Подложу в шампанское ледку
Не простить уже и не проститься
Лопнул возле донышка стакан
Как плыли по улицам столицы
Шумный пароходик-ресторан
Ольга, мы были молоды и только
А жизнь такой казалась долгой
Неслышно маятник стучал
Ольга, а лет с тех пор минуло столько
Когда на вашей свадьбе, - "Горько!"
Я пьяный громче всех кричал
Кружатся растерянные лица
Мотыльки над пламенем свечей
И провинциальные девицы
Заполняют вакуум ночей
Горький хлеб хмельным намазав медом
И смеясь и грезя наяву
Каждый вечер этим пароходом
Я к знакомой гавани плыву
Ольга, мы были молоды и только
А жизнь такой казалась долгой
Неслышно маятник стучал
Ольга, а лет с тех пор минуло столько
Когда на вашей свадьбе, - "Горько!"
Я пьяный громче всех кричал.
Ольга, мы были молоды и только
А жизнь такой казалась долгой
Неслышно маятник стучал
Ольга, а лет с тех пор минуло столько
Когда на вашей свадьбе, - "Горько!"
Я пьяный громче всех кричал.
ОCОБЫЙ
(Автор - Клименков Вячеслав.)
Особый потревожит ветерком, лаем собак.
Вдогонку кто-то крикнет матерком, лица солдат.
В барак всё время нужно новых дров - печи разжечь.
А ночью череда особых снов - нужно смотреть.
Особый, лагерь особых лет.
Закат, рассвет.
В особом можно только умирать ночью и днём,
А землю здесь приходится копать только с огнём.
Поэтому костры горят всегда в поле большом,
И зеки всё несут, несут туда тех, кто ушёл.
Особый, лагерь особых лет.
Закат, рассвет.
ПАЦАНЫ
Автор - Михаил Круг(Воробьев).
Погибают пацаны утром солнечным,
Когда все вокруг живет, пробуждается,
Когда как слеза роса струйкой тонкою
По траве и по цветам разливается,
Когда птицы запоют песни звонкие
И влюбленные, проснувшись, целуются,
Погибают пацаны утром солнечным,
Когда все рассветом любуются.
Погибают пацаны днями светлыми,
Когда там над головой небо чистое,
Днями зимними, осенними, летними,
Когда осень занесет землю листьями.
Погибают пацаны днями хмурыми,
Когда солнце пропадет за туманами,
Когда ветер сумасшедший беснуется,
И рыдают днем тучи рваные.
Припев:
Пацаны - прошепчет ветер,
Пацаны - заплачут тучи,
Пацаны - на этом свете,
Нам когда-то станет лучше,
Пацаны - пусть талым снегом,
Наша боль уйдет ручьями,
Пацаны - ведь там на небе,
Все равно вы вместе с нами.
Погибают пацаны ночью черною,
Когда люди не выходят на улицы,
Когда кружит тишина черным вороном,
И на небе крест из звезд нарисуется.
Погибают пацаны ночью лунною
И не спят во тьме ночной только матери,
И гуляет смерть костлявая, глупая,
От рождения до распятия.
Припев.
-Проигрыш-
Пацаны - пусть талым снегом,
Наша боль уйдет ручьями,
Пацаны - ведь там на небе,
Все равно вы вместе с нами.
Автор - Евгений Кричмар.
(Впервые слышал в исполнении Шуфутинского Михаила.)
Пахнет морем.
(Автор - Евгений Кричмар.)
(Впервые слышал в исполнении Шуфутинского Михаила.)
Пахнет морем, и луна висит над самым Ланжероном,
И каштаны тихо шепчутся с бульваром полусонным,
Невесомо серебрится южной ночи панорама,
Спят фонтаны, - занавешены фруктовыми садами.
От бульваров к низу лестница сбегает прямо к порту,
В лунном парке обсуждаются и браки и аборты,
Натюрморты, те, которые в Аркадии на пляже
Не покажут в знаменитом Петербургском Эрмитаже.
Нет Одессы без "Привоза" и без Нового базара,
Там покрыты покупатели и матом и загаром,
По бульварам пьяный запах распустившейся сирени,
И трамваи пробивают себе путь в листве весенней.
Над причалом маяка огонь и лес портовых кранов,
В море чайки, а над ними гордо кружатся бакланы,
Рестораны осветили побережье огоньками,
Звон стаканов, и поёт гитара об Одессе-маме.
И в "загранке" я всегда тебя по памяти рисую,
Молдаванку и булыжную родную мостовую,
И Пересыпь, пробудившейся от первого трамвая,
И, как в детстве, я по солнечному городу шагаю.
Автор мне не известен.
(Слышал в исполнении Гулько Михаила.)
Почему ты замужем?
Автор мне не известен.
(Слышал в исполнении Гулько Михаила.)
Здравствуй, солнечный город!
Вот и встретились вновь!
Здравствуй, первая, гордая,
Неземная любовь!
Ты все та и не та уже.
Погрущу - не пойму:
Почему ты замужем?
Почему?
проигрыш
Ты здесь прочно осела:
Радиола, уют.
Я ж подался на Север,
Где норд-осты поют.
Там олень ходит замшевый,
Сопки в белом снегу...
Почему ты замужем? Почему?
Там олень ходит замшевый,
Сопки в белом снегу...
Ну почему ты замужем?
Почему?
Этот город построен,
Здесь в таежном краю.
Сосны высятся стройные,
Как солдаты в строю.
Это был наш экзамен,
Сквозь метель и пургу.
Почему ты замужем?
Почему?
Это был наш экзамен,
Сквозь метель и пургу.
Ну почему ты замужем?
Почему?
Мне здесь ничего делать,
Да и климат не тот.
Завтра в ноль двадцать девять,
Улетит самолет.
Я на всякий пожарный,
Два билета возьму.
Почему ты замужем?
Почему?
Почему ты замужем?
Почему?
Сентиментальный детектив - 1.
(Автор - Иван Кучин.)
То ли дернул меня бес, то ли черт попутал, но,
В эту хату я полез явно необдуманно.
Открываю я замок, прячу гвоздь в штанину,
Захожу, вдруг сзади щелк и два дула в спину.
Я обмяк ни "бэ" ни "мэ", как на кол посаженный,
Стал икать, а сзади мне: "Не шали, заряжено!"
Оборачиваюсь. О! А с ружьем то баба,
Сзади вроде ничего, а на перед слаба.
Я снял шляпу и к дверям, мол, прошу прощения,
То, что я, с визитом к вам - недоразумение.
Тот, к которому я лез крупный вор - завбаза,
Миллион народных средств прячет в унитазе.
Нет управы на него, вот и я решился сам,
Раскулачивать его, да ошибся адресом.
А она: "Какой сюжет! Что вы говорите?!
А случайно в мой клозет глянуть не хотите?"
Улыбнулся я: "Вы что? верю, было б сказано",
Ну а сам бочком-бочком - не дай Бог заряжено.
Вот же, думаю, я влип и сказал к тому же:
"Совесть грабить не велит, кто живет без мужа"
Только тех и только там, где воруют тыщами,
А она мне: "Ну и хам, я выходит нищая?
Вон и кольца и хрусталь, чистый соболь шубка"
Я подумал, так-так-так, клюнула голубка.
В двери я, кряхтя-сопя, гвоздики-голубчики,
А она стоит, вертя, серебряным ключиком.
"Что ж вы друг так сразу вдруг, на ночь да голодный?"
Отвечаю: "недосуг, да и не удобно".
"Ах, ну надо же какой, вор пошел стеснительный,
Мойте руки и за мной" - случай исключительный.
Отказать, ну как на грех, не хватило духу,
И, задравши руки вверх, я прошел ну кухню.
Чай допил я и в пальто, а она в амбицию,
"Оставайтесь, мол, ни то, вызову милицию".
Я кричу ей: "вызывай, хватит, натерпелся,
Или лучше расстреляй при попытке к бегству".
Баба в ярость: "Ах ты, плут, жалко не заряжено"
И расплакалася тут жалобно при жалобно.
Я на выход, а в груди заскреблися кошки,
Слышу в след: "иди-иди скатертью дорожка".
А сама ревет навзрыд, на себе рвет волосы,
И сквозь слезы говорит: "Ну ни стыда, ни совести.
И откуда ж на моё горюшко ты взялся?"
Стало жалко мне её, ну и я остался. |2 раза.
ЛЕСОПОВАЛ.
(слова - Михаила Танича, музыка - Сергея Коржукова.)
Сентиментальный вальс.
ЛЕСОПОВАЛ.
(слова - Михаила Танича, музыка - Сергея Коржукова.)
Какая музыка жила в нем - это ж надо!
Играл - как целая концертная бригада!
В его руках гитара не вооброжала -
Она, как голенькая девочка, дрожала.
А мы все думали, балдея от прикола -
Откуда в урке эта фраерская школа?
А мы балдели от гитары и зверели:
А вдруг мы суку или фраера пригрели?
А за себя он был совсем не разговорник:
Ну воровал, ну с малолетки, беспризорник!
Ну эти шрамы - от ножа и от нагана,
А на гитаре научился у цыгана!
Ну у цыган от там и жил-то ровным счетом,
И он Чайковского уже лабал по нотам!
Ах, эти лошади, цыганское богатство!
И первой ходкой он пошел за конокрадство.
А там пошло, и все с горы, как говорится,
И стал он жуликом в законе, ламцадрица!
Его приметили, и по татуировкам
Поволокли по сорока командировкам.
Идет этап, идет пешком, неровным строем,
И сидора с собою тащит под конвоем,
А у мого-то, окромя репертуара, -
В руках чехольчик, а в чехольчике - гитара.
Он, как по камешкам, прошел по разным зонам,
Отогревая мерзлоту гитарным звоном,
Его начальство пригласило к первомаю,
А он сказал: я для лягавых не играю!
И сам начальник, он сверкнул на уркагана,
И за наган, а кобура-то без нагана!
А нам играл, и стоя слушала шарага
Сентементальный этот вальс для Ныроблага.
Какая музыка жила в нем - это ж надо /3 раза/
Какая музыка...
СНАЙПЕР
(Автор - Клименков Вячеслав.)
На промёрзлой чуть влажной земле отдыхает парнишка,
Светлый чуб развивается бойко на сильном ветру.
Первый снег тихо тает, на землю чужую ложится,
И холодная, долгая ночь потеплела к утру.
А в руках у парнишки клочок пожелтевшей бумаги,
И искусанный чёрный такой карандаш.
Видно, пишет любимой девчонке, а, может быть, маме,
И холодным стволом автомат придавил патронташ.
А рядом ворона голодная,
Кричит на погоду холодную.
Не знает, куда бы ей сесть,
И ищет чего бы ей съесть.
Улыбается он непосредственной детской улыбкой.
Сколько дней и ночей предстоит пережить ещё тут.
Парень пишет письмо и в словах исправляет ошибки.
Ничего, дома эти слова без него разберут.
А стекло на прицеле от влаги опять запотело,
Снайпер, сняв рукавицу, его аккуратно протёр.
И холодная пуля, подпрыгнув, вперёд полетела,
И вонзилась в горячее сердце, как ветер в костёр.
А рядом ворона голодная,
Кричит на погоду холодную.
Не знает, куда бы ей сесть,
И ищет чего бы ей съесть.
За окошком снегири греют куст рябиновый,
Наливные ягоды рдеют на снегу.
Я сегодня ночевал с женщиной любимою,
Без которой дальше жить просто не могу.
Я сегодня ночевал с женщиной любимою,
Без которой дальше жить просто не могу.
У меня своя семья, жизнь давно очерчена,
Но себя не обмануть, сколько не хитри.
С этой женщиною я, словно небом венчаный,
И от счастья своего пьяный до зари.
С этой женщиною я, словно небом венчаный,
И от счастья своего пьяный до зари.
Я гляжу в её глаза, словно море, синие,
И прощаясь у дверей обнимаю вновь.
А рябина на снегу плачет белым инеем,
Как продрогшая моя, поздняя любовь.
А рябина на снегу плачет белым инеем,
Как продрогшая моя, поздняя любовь.
За окошком снегири греют куст рябиновый,
Наливные ягоды рдеют на снегу.
Я сегодня ночевал с женщиной любимою,
Без которой дальше жить просто не могу.
Я сегодня ночевал с женщиной любимою,
Без которой дальше жить просто не могу.
Без которой дальше жить просто не могу...
Автор - Партков И.
(Слышал в исполнении Шуфутинского Михаила.)
Танька-малолетка
Ночка наступает, фонарики зажглися,
Звездочки, как рыбки, по небу разбрелися.
Только мне не спится, я с собою в ссоре
И гляжу на небо в клетчатом узоре.
Только мне не спится, я с собою в ссоре
И гляжу на небо в клетчатом узоре.
Вспоминаю волю, все как на экране:
Танька-малолетка на переднем плане.
Глазки голубые, челка озорная -
В общем, королева, да только молодая.
Глазки голубые, челка озорная -
В общем, королева, да только молодая.
Целый день с ней в парке в любви ей объяснялся.
Спросила: "Кем работаешь?", студентом ей назвался.
Заблестели глазки, порозовело личико...
Ах, не знала глупая, что это просто кличка!
Заблестели глазки, порозовело личико...
Ах, не знала глупая, что это просто кличка!
--SOLO--
Фалонул девчонку на дурное дело.
Ах какие ножки! Ух какое тело!
А она мне шепчет: "Что же с нами будет?"
Я ей отвечаю: "Пусть господь рассудит".
А она мне шепчет: "Ну что же с нами будет?"
Я ей отвечаю: "Пусть господь рассудит".
А на утро взяли, да прямо из кровати.
Больше не увижу я Таньку в белом платье.
Танечка, родная, жаль, что я посажен,
Знала ты студента, преступника со стажем!
Танечка, родная, жаль, что я посажен,
Знала ты студента, преступника со стажем!
1-ый куплет
УЛИЦА ВОСТОЧНАЯ
Рестораны шумные - колдовское зелье,
Юное, безумное, пьяное веселье,
Софочки да Любочки, а впридачу к ним
Кофточки да юбочки - сигаретный дым.
Улица Восточная - горе и отрада.
Годы мои юные вдаль по ней текли.
И теперь о прожитом сожалеть не надо,
Про забавы первые, дерзкие мои.
Не о том жалею я, что промчалось тройкой,
Вдаль по этой улице прогремело бойко.
Мне вдогонку броситься поздно за тобой,
От меня уносится колокольчик твой.
Улица Восточная - как стрела прямая.
До тебя по улице мне подать рукой.
Мы по этой улице столько лет шагали,
А сошлись на улице, улице другой.
УТИНАЯ ОХОТА
(Автор - Александр Розенбаум.)
В плавнях шорох, и легавая застыла чутко.
Ай да выстрел! Только повезло опять не мне.
Вечереет. И над озером летают утки.
Разжирели. Утка осенью в большой цене.
Снова осень закружила карусель мелодий.
Поохочусь, с ветерком по нотам прокачусь.
И сыграю... Если я ещё на что-то годен,
И спою вам... Если я на что-нибудь гожусь.
Припев:
Я помню, давно, учили меня отец мой и мать:
Лечить - так лечить! Любить - так любить!
Гулять - так гулять! Стрелять - так стрелять!
Но утки уже летят высоко...
Летать - так летать! Я им помашу рукой.
Не жалею, что живу я часто как придётся...
Только знаю, что когда-нибудь, в один из дней,
Всё вернётся, обязательно опять вернётся -
И погода, и надежды, и тепло друзей.
Так поскучаем, чтобы радостней была минута
Нашей встречи, а она уже не за горой.
Вновь весною из полёта возвратятся утки,
Стосковавшись по озёрам с голубой водой...
Припев.
Как когда-то за лисой гонялся быстрый кречет,
Так и ныне он свою добычу сторожит...
Не прощайтесь... Говорю я вам: "До скорой встречи!
Всё вернётся, а вернётся - значит, будем жить!"
Автор мне не известен.
(Слышал в исполнении Михаила Гулько.)
В Красноярских лагерях
Когда конвой за вахтой ожидает нас,
И мы выходим в марево рассвета,
И тот амурский гармонист играет вальс
Вся жизнь пройдет за эти три куплета
И вся воля и неволя пробегут во весь опор.
Черный ворон, белый лебедь, черно - белый приговор.
Все сгорело, как солома, пронеслось на всех парах
От детдома до дурдома в красноярских лагерях.
Овчарки лают так, что ежится барак
Лютует ВОХРа и сама охрана
А я не злой ни на людей, ни на собак
Но в пять подъем, начальник, это рано
И вся воля и неволя пробегут во весь опор.
Черный ворон, белый лебедь, черно - белый приговор.
Все сгорело, как солома, пронеслось на всех парах
От детдома до дурдома в красноярских лагерях.
Мороз под сорок и скрипит на мне кирза.
Опять сегодня нормы я не сдюжил
Собаки злобно смотрят прямо мне в глаза.
Они меня бы схавали на ужин
И вся воля и неволя пробегут во весь опор.
Черный ворон, белый лебедь, черно - белый приговор.
Все сгорело, как солома, пронеслось на всех парах
От детдома до дурдома в красноярских лагерях.
Потом начальничек он вызовет ЗК
С портрета глянет Феликс легендарный
И спросят оба эти два большевика
За что я им такой неблагодарный
И вся воля и неволя пробегут во весь опор.
Черный ворон, белый лебедь, черно - белый приговор.
Все сгорело, как солома, пронеслось на всех парах
От детдома до дурдома в красноярских лагерях.
И вся воля и неволя пробегут во весь опор.
Черный ворон, белый лебедь, черно - белый приговор.
Все сгорело, как солома, пронеслось на всех парах
От детдома до дурдома в красноярских лагерях.
ВЕЩАЯ СУДЬБА
(Автор - Розенбаум Александр.)
Заплутал, не знаю где...
Чудо чудное глядел:
По холодной, по воде,
В грязном рубище
Через реку, напрямик
Брёл, как посуху, старик -
То ли в прошлом его лик,
То ли в будущем...
Позамёрзшая межа,
А метели всё кружат...
Я глазами провожал,
Слышал сердца стук.
Одинока и горба,
Не моя ли шла судьба?
Эх, спросить бы... Да губа
Онемела вдруг...
Полем, полем, полем,
Белым, белым полем дым.
Волос был чернее смоли -
Стал седым.
Полем, полем, полем,
Белым, белым полем дым.
Волос был чернее смоли -
Стал седым.
А старик всё шёл, как сон,
По пороше босиком,
То ли вдаль за горизонт,
То ли в глубь земли...
И темнела высота,
И снежинки, петь устав,
На его ложились стан,
Да не таяли...
Вдруг в звенящей тишине
Обернулся он ко мне,
И мурашки по спине
Ледяной волной -
На меня смотрел... и спал...
- Старче, кто ты? - закричал,
А старик захохотал,
Сгинув с глаз долой.
Полем, полем, полем,
Белым, белым полем дым.
Волос был чернее смоли -
Стал седым.
Не поверил бы глазам,
Отписал бы всё слезам,
Может, всё, что было там,
Померещилось...
Но вот в зеркале, друзья,
Вдруг его увидел я.
Видно, встреча та моя
Всё же вещая.
Полем, полем, полем,
Белым, белым полем дым.
Волос был чернее смоли -
Стал седым.
Полем, полем, полем,
Белым, белым полем дым.
Волос был чернее смоли -
Стал седым.
ВЕЗИ МЕНЯ ИЗВОЗЧИК
(Автор - Александр Новиков.)
Эй, налей-ка милый, чтобы сняло блажь,
Чтобы дух схватило, да скрутило аж.
Да налей вторую, чтоб валило с ног,
Нынче я пирую - отзвенел звонок.
Нынче я гуляю, мне не нужен счет.
Мне вчера хозяин выписал расчет.
Я у этой стойки не был столько лет,
Не к больничной койке был прикован, нет!
Припев:
Вези меня, извозчик, по гулкой мостовой,
А если я усну, шмонать меня не надо!
Я сам тебе отдам, ты парень в доску свой
И тоже пьешь когда-то до упаду.
Парень я не хилый и ко мне не лезь.
Слава богу, силы и деньжонки есть.
От лихой удачи я не уходил -
Был бы друг, а значит, он бы подтвердил.
Выплеснуть бы в харю этому жиду,
Что в коньяк мешает разную бурду.
Был бы друг Карпуха - он бы точно смог,
Да нынче, бляха-муха, он мотает срок.
Припев.
Ах, что это за сервис, если нету баб?
Мне с утра хотелось, да нынче вот ослаб.
Но чтоб с какой-то лярвой я время проводил -
Был бы кореш старый, он бы подтвердил.
Дам тебе я трешку или четвертак -
Все равно, матрешка, будет все не так.
Так пусть тебя мочалит жалкий фраерок.
Нынче я в печали - друг мотает срок.
Припев.
1983.
Волчонок.
(Автор - Вячеслав Клименков.)
В Казахстане под Каpагайлы,
Hа кypганах из Солнца костpы.
Там в степях есть свобода всегда долгожданн-а-я.
Сpеди стаи матеpых волков,
Где нет слов, человеческих слов,
Рос мальчонка.
И жизнь та была очень стpанная
Стая сном и охотой жила,
И мальчишку всегда берегла.
Был он просто волчонок для них, только слабенький.
Молоко у волчицы сосал,
И забавно, так странно играл,
Очень умный, смышленый такой, хоть и маленький.
Вот, однажды, где солнце встаёт,
Появился большой вертолёт.
И как птица над стаей повис, серо-чёрная.
А вокруг непроглядная степь,
В дальний лес ещё можно успеть,
Стая молча рванула к нему, обречённая.
Солнце в песок или в зенит,
В полдень жаpа злей.
Ведь человек плохо бежит -
Волк добегает быстpей.
В тишине автомат затpещал...
"Мальчик, стой!" - кто-то дико кpичал.
Стали падать один за другим волки серые.
Волки быстро бежать не могли,
Человека спасали они,
И старались, толкая его, озверелые.
У волков, ведь не как у людей,
В одиночку спасаться не смей,
И мальчонку они одного не оставили.
Умирали от огненных ран,
А заря опалила курган,
Алой кровью залила песок, чуть разбавила.
В лес из стаи никто не успел,
Вертолёт чёрной птицею сел.
Над убитой волчицею выл мальчик маленький.
Если б вырос он вместе с людьми,
То б заплакал, как плачут они.
И клубилась над ними зарёй серой тучей пыль.
Солнце в песок или в зенит,
В полдень жара злит.
Ведь человек плохо бежит,
Волк добегает быстрей.
ВОРОБЬИ
(Автор - Александр Новиков.)
Проститутки на Тверской, как воробьи,
Жмутся с холода к шныряющим авто.
Подобрал бы кто, уж тут не до любви -
Под дождем стоять, распахивать пальто.
Поиграл бы кто хоть в теплые слова
(Ну, какие, к черту, "бабочки" в мороз!).
Где же ездишь ты, богатая братва -
Глазки синие, как медный купорос?
Где бы выловить, чтоб - денег три мешка?
Поделили, всем хватило бы расцвесть.
А что возьмешь с приезжего лошка -
На помаду да на пару раз поесть.
И столичная презлая суета
Не поверит ни слезам и ни словцу.
Время - за полночь. Ну, где ж вы, блатата?
Привезли бы, что-ль, богатую овцу.
Синим пламенем гори она, дыми,
Папиросочка кайфовая в горсти.
На Тверскую со студенческой скамьи -
Мать узнает, зарыдает, не простит.
И красива, и собой не лимита,
И с артистами могла бы покутить...
Может, просто улица не та?
На Лубянскую пора переходить.
Что за осень - на асфальте ни листка,
От неона ночи светлые, как дни.
Вот и розочки голландские с лотка -
Тоже маются - приезжие они.
Тоже ввалятся сегодня в чей-то дом.
(Ну какие, к черту, жрицы от любви!)
Принцы... Ротшильды... Но это все потом.
А сегодня - на Тверской. Как воробьи.
1997
Зачем вам это знать, зачем вам это знать
Что вы мне сниться стали.
Зачем вам это знать, зачем вам это знать
О чём мои печали.
Зачем вам это знать, зачем вам это знать
Что я не сплю все ночи.
Зачем вам это знать, зачем вам это знать
Что я люблю вас очень.
Зачем вам это знать, зачем вам это знать
Что я люблю вас очень.
Зачем вам это знать, зачем вам это знать,
Пусть остаются тайной.
И робкие слова, и нежные слова,
И первый взгляд случайный.
Я сам уже не рад, я сам уже не рад,
Но сердце не обманешь.
И для меня ваш взгляд, и для меня ваш взгляд
Как боль в открытой ране.
И для меня ваш взгляд и для меня ваш взгляд
Как боль в открытой ране.
Зачем вам это знать, зачем вам это знать
Что я не сплю все ночи.
Зачем вам это знать, зачем вам это знать
Что я люблю вас очень.
Зачем вам это знать, зачем вам это знать
Что я люблю вас очень.
ЖЕРЕБЁНОК
(Автор - Розенбаум Александр.)
Заболело сердце у меня
Среди поля чистого,
Расседлаю своего коня
Буйного да быстрого.
Золотую гриву расчешу
Ласковыми гребнями,
Воздухом одним с тобой дышу,
Друг ты мой серебряный.
Облака над речкою клубят.
Помню, в день гороховый
Из-под кобылицы взял тебя
Жеребёнком крохотным.
Норовил за палец укусить,
Всё козлил да взбрыкивал.
Понял я тогда: друзьями быть
Нам с тобою выпало.
И с тех пор стало тесно мне в доме моём
И в весёлую ночь, и задумчивым днём,
И с тех пор стали мне так нужны облака,
Стали зорче глаза, стала твёрже рука.
Не по дням ты рос, а по часам,
Ворожён цыганкою.
Стала молоком тебе роса,
Стала степь полянкою.
Помню, как набегаешься всласть
Да гулять замаешься,
Скачешь как чумной на коновязь
Да в пыли валяешься.
Ну, а дед мой седой усмехался в усы,
Всё кричал: "Вот шальной! Весь в отца, сукин сын!
Тот был тоже мастак уходить от погонь,
От ушей до хвоста весь горел, только тронь!"
Никого к себе не подпускал
Даже с белым сахаром.
Мамку раз до смерти напугал,
Охала да ахала:
"Ой, смотри, сыночек, пропадёшь,
С кручи дурнем сброшенный!"
Только знал я, что не подведёшь
Ты меня, хороший мой!
Так что, милый, скачи да людей позови,
Что-то обруч стальной сильно сердце сдавил!
Ну, а будет напрасным далёкий твой путь,
Ты себя сбереги да меня не забудь!
Музыка - Морозов А., слова - Поперечный А.
(Cлышал в исполнении Шуфутинского Михаила.)
ЖУРАВЛИК
Нарисуй журавлика в светлый день свой Ангела.
Говорят синоптики - долго быть зиме.
Нарисуй журавлика с крылышками ангела
И пришли, пожалуйста, к Рождеству в письме.
Нарисуй журавлика с крылышками ангела
И пришли мне доченька к Рождеству в письме.
Я на крайнем севере по тебе соскучился.
Мы с твоею мамою глупо разошлись.
Нарисуй журавлика, может быть получится
И ещё наладится наша с вами жизнь.
Нарисуй журавлика, может быть получится
И ещё наладится наша с вами жизнь.
Я тебя по прежнему называю лапонькой.
Не пойму, откуда же, столько в мире зла.
Не хочу, чтоб папу ты называла дяденькой,
А чужого дяденьку папою звала.
Не хочу, чтоб папу ты называла дяденькой,
А чужого дяденьку папою звала.
Нарисуй журавлика в светлый день свой Ангела.
Говорят синоптики - долго ждать тепла.
Нарисуй журавлика, чтоб душа не плакала,
А ещё надеялась, а ещё ждала.
Нарисуй журавлика, чтоб душа не плакала,
Чтобы ты счастливою, доченька, была.
ЗИМА
(Автор - Александр Розенбаум.)
Ах, зима, ты моя, зима!
И молюсь я на лучик солнца.
Шапки снежные на домах,
И замёрзла вода в колодце.
Но горячим твоим губам
Нипочём леденящий холод.
Зиму вместе со мной с ума
Сводят взгляд твой и тёплый голос.
Долго не виделись, было мне туго,
Лопнули струны вместе с подпругой.
Но волки не тронули лучшего друга
В тёмном лесу глухом.
Месяц в метелях - это уж слишком.
Здравствуй, мой милый плюшевый мишка.
В дверь постучусь - ты сразу услышишь,
В тёплый веди свой дом.
"Ми-восьмые" стоят и ждут -
Как всегда, дефицит погоды.
Позвоню тебе, разбужу,
Ну какие там наши годы?
Отоспимся ещё в стогах,
Дунет ветер - наступит лето.
Ждут нас лошади на лугах,
Тех, которых сегодня нету.
Аэродромный пёс лижет лапу,
Нам бы рвануть с ним на юго-запад,
Он притащил бы стоптанный тапок
С левой твоей ноги,
Чтобы с неё ты не вставала
И никогда не уставала,
И чтобы любовь нас здесь согревала
На широте пурги.
На моей бритой голове
Тает снег, как на батарее.
Здравствуй, плюшевый мой медведь,
Я вернулся - целуй скорее.
Брошу на пол дары волхвов
И пропахший бензином свитер.
Не хочу ни вина, ни слов -
Мы с зимою сегодня квиты.
Долго не виделись, было мне туго,
Лопнули струны вместе с подпругой.
Но волки не тронули лучшего друга
В тёмном лесу глухом.
Месяц в метелях - это уж слишком.
Здравствуй, мой милый плюшевый мишка.
В дверь постучусь - ты сразу услышишь,
В тёплый веди свой дом.
ЗОЙКА
(Автор - Розенбаум Александр.)
Написала Зойка мне письмо,
А в письме два слова - "не скучай".
Мы расстались с ней еще весной,
А теперь пора февраль встречать.
И пускай не ходят поезда
В наш, забытый Богом, уголок -
Разве же тебя, моя беда,
Не зовёт на Северо-Восток?
Эх, Зойка, когда я на тебя смотрел,
Зойка, я задыхался и хрипел,
Зойка, ты кровь и плоть моя была.
Любовь мою ты продала.
Как любил я Зойку одевать -
Ей, что ни надень, всегда к лицу.
Для неё ходил я воровать,
Кланялся барыге-подлецу.
Для неё я песни сочинял
И дорогу к дому позабыл,
Для неё я жил и умирал
Каждый день под небом голубым.
Эх, Зойка, тебя ничем не удивишь.
Зойка, я мог купить тебе Париж.
Зойка, шампань несли нам в номера,
Но это было всё вчера.
Сердце не оттает - ну и пусть.
Отогрею руки у костра.
На холодных струнах моя грусть
Будет петь до самого утра.
Ну а Зойка, жаркая как ночь,
Та, в которой были мы вдвоём,
Пусть гуляет, коли ей невмочь,
Пусть торгует телом и теплом.
Зойка, я завязать хотел не раз,
Зойка, но камень мой - всегда алмаз.
Зойка, я не жалел, я не копил,
Как я хотел, так я и жил.
Эх, Зойка, когда я на тебя смотрел,
Зойка, я задыхался и хрипел,
Зойка, ты кровь и плоть моя была.
Любовь мою ты продала.
Золотая рыба
(Автор - Александр Новиков.)
В заведеньи, где на вывеске горит огрызок слова,
Где ни воду пить не стал бы, ни вино...
Но за окнами гроза, и я сажусь за стойку снова,
И прохожих, как ворон, могу считать через окно.
А она красивой рыбой за стеклом, хвостом виляя,
По дождю плывёт - как жаль, что не сюда!
Машет каждому такси и не такси, как в баттерфляе,
Но пустого не найти и не уехать никуда.
Городская рыба золотая,
Ночь тебя размоет и вода.
Ночь бывает, дождь бывает, всё бывает,
Но у нас с тобой не будет никогда.
Я пускаю дым в слезливое окно. Я вслед не брошусь,
Золотая моя давняя пора.
Золотыми пусть останутся слова: "Прощай, хороший!.."
И пусть случайный подвезёт и не отпустит до утра.
Городская рыба золотая,
Ночь тебя размоет и вода.
Ночь бывает, дождь бывает, всё бывает,
Но у нас с тобой не будет никогда.
1995
Золотые купола
(Автор - Михаил Круг.)
Дом казенный предо мной,
Да тюрьма центральная,
Ни копейки за душой
Да дорога дальняя.
Над обрывом пал туман,
Кони ход прибавили.
Я б махнул сейчас стакан,
Если б мне поставили.
Ночью в церкви ни души,
Волки в поле воют,
А под расстрельную статью
Ямы быстро роют.
Что же не хватало мне?
Все теперь на месте:
Был туз бубновый на спине,
А стал в ногах туз крести.
Припев:
Золотые купола душу мою радуют.
А то не дождь, а то не дождь - слезы с неба капают.
Золотые купола на груди наколоты,
Только синие они, и ни крапа золота.
Над обрывом, на краю
Сердце дрожь охватит.
Жизнь босяцкую мою
Кто переиначит?
Кто стакан мне поднесет,
Кто свечу погасит?
Кто простит и кто поймет,
И кто по мне заплачет?
Припев.