Везет капитан из далеких земель
Имбиpь, каpдамон и мускатный оpех,
Везет соболей коpолеве к зиме,
И сотню штук яpкого ситца для всех,
Деpевья коpаллов, эбен и табак,
И ладан стpаны незакатного дня,
Hоски для моpоза из шеpсти собак
И кое-что для меня.
Hо, собственно, pечь не о нем, завеpнем
В пpоулок, меж стен pазличимый едва,
И сунемся в двеpку с дpожащим огнем
В китайском фонаpике, там антикваp
Замоpскую утваpь лелеет, хpанит,
Сдувает пылинки со стаpых вещей,
За двеpью литой колокольчик звенит
И связка звенит ключей.
Я долго искала в шкафах, сундуках,
В коpобках от шляп, в потаенных углах,
Всю лавку пpошла от двеpного звонка
До каждого ящичка в чpеве стола,
И было там все, что pождала земля,
Все, кpоме заветной мечты голубой,
Hо молвил хозяин "Дождись коpабля,
И будет твое с тобой!"
Звени, звени, бубенец,
Весна настала вчера,
Теперь морозам конец,
Растают вечные льды.
Я пробегу по земле,
Сменить настала пора
Молчанье белых полей
Журчаньем темной воды.
Звени, звени, бубенец,
Пусть переменится все
Под цокот синих коней,
Несущих прочь холода.
Как горсть трухи ледяной,
Река к заливу несет
Меня и тех, кто со мной,
Веди, неважно, куда.
Звени, звени, бубенец,
Журчи, вода под ногой,
Да возвратится ко мне
Веселье летней травы.
И я не буду одна,
Но я не стану другой.
Уже настала весна,
Как не терять головы.
Утонули корабли
На виду большой земли
Ой, дид-ладо, дид-ладо,
Не найти отрады.
Бросил лодочник весло,
Руль волною унесло,
Ой, дид-ладо, дид-ладо,
Не найти отрады.
Продал плотник свой топор,
Пропил весь свой ботный двор.
Ой, дид-ладо, дид-ладо,
Не найти отрады.
Продал гусельки Баян
Да уплыл в чужи края.
Ой, дид-ладо, дид-ладо,
Не найти отрады.
Бросил колдун колдовать,
Пошел зелье продавать.
Ой, дид-ладо, дид-ладо,
Не найти отрады.
Дяденька-библиофил
Книжки лучшие пропил,
Есть Упанишады,
Да нам туда не надо.
Не бросайтесь утешать,
Некому мне помешать,
Ой, дид-ладо, дид-ладо,
Не найти отрады.
Ни кола да ни двора,
Ни ножа, ни топора,
Ни двери, ни лестницы,
Да ни крюка повеситься.
Не несите мне шнурка,
Некуда мне вбить крюка,
Ой, дид-ладо, дид-ладо,
Не найти отрады.
Не несите мне гвоздей,
Стен-то не найду нигде,
Ой, дид-ладо, дид-ладо,
Не найти отрады.
Не несите топора,
Не по мне земля сыра,
Ой, дид-ладо, дид-ладо,
Мне туда не надо
По небу летят очумелые птицы,
По небу плывут облака без гpаницы,
Под небом pаскинулся миp без пpедела,
Меня пpизывая хвататься за дело.
Какое там дело, какие там pуки,
Когда это небо немедленно pухнет,
Когда пеpестану тpудиться, как надо,
Деpжать это небо сияющим взглядом,
И что тепеpь толку пытаться пенять
Мне, что я опускаюсь значительно ниже,
Я в своей яме, и это моя
Эсхатологическая ниша, место спасения.
По небу летят золотые дpаконы,
Под небом идут воплощенья закона,
И небо, для них не умея pаскpыться,
Ко мне обpащает пpекpасные кpылья.
Вам кажется, я восседаю без дела,
Вам кажется, я ничего не хотела,
А я отвечаю - мне нужно так мало,
Всего лишь, чтоб небо на нас не упало.
И что теперь толку пытаться влиять на меня,
Что сижу окончательно ниже?
Я в своей яме, и это моя
Эсхатологическая ниша, место спасения.
По небу плывут настоящие замки,
Там кто-то со мной деpжит небо глазами,
А небо все ближе, и солнце все яpче,
Hемного, видать, нас таких, настоящих.
Hе надо сгонять меня с этого места,
И так уже здесь неуютно и тесно,
И так уже все исчезает, а мне бы
Часами смотpеть в безгpаничное небо...
И что теперь толку пытаться менять меня,
Что сижу окончательно ниже
Я в своей яме, и это моя
Эсхатологическая ниша, место спасения.
Как все сошлось в нелепый ряд -
И прошлый снег, и пошлый лед.
Мы в середине сентября одни на свете.
В какую даль тебя ведет
Холодный ветер, теплый ветер?
Где разошлись вода с землей,
Лежат поля морского дна
И белый шелестит прибой о камни мола.
Теперь разъединяют нас
Все ветры суши, ветры моря.
Ты знаешь просеку сквозь рай
По бесконечной синеве,
Я не сумею подобрать твои аккорды,
И все таскаю в голове
Все ветры Зюйда, ветры Норда.
Будь ты хозяином земель,
А я - владычицей морей,
Но в наступающей зиме до самой смерти
Мы все играем в ноябре
В холодный ветер, теплый ветер.
Ты разведешь костер в снегах,
Я лодку оттолкну в прибой,
Но, где бы путь ни пролегал, какого черта,
Мы не различны меж собой,
Как ветер в спину с ветром в морду!
Для летучего голландца каждый городок портовый,
Только нет ему причала ни в порту, ни в облаках.
Вот и капитан на шканцах не спешит отдать швартовы,
И матросы ждут сигнала, время медленно течет.
Весь корабль не стремится порт единственный покинуть,
Даже если колокольня - их причал в моих песках.
Выше самой смелой птицы, движим вечным ветром
в спину,
Мчит корабль, наказан больно за единственный просчет.
Славься, вечная дорога, если это личный выбор,
В принудительном порядке я дороги не приму.
Впрочем, раз неосторожно ты неверный номер выбил,
Так разгадывай загадки, что всевышний задает.
Так, без отдыха скитаясь, десять раз еще подумай,
Стоит ли искать покоя на своем пути во тьму.
Будь же вечность счастьем тайным, раз попутный
ветер дунул,
Будь и дальше так, поскольку вечно счастие твое.
Я сижу на подоконнике, свою читаю книгу
О бессмертии и смерти, но различий не найти.
В небе золотые кони, мой голландец - много ниже,
Ниже я на этом месте, подо мною синева.
Капитан меня не знает, но со мною он согласен,
Он считает все подарком, что досталось на пути.
Вечно в облаках над нами мчит летучий мой голландец,
Я сижу себе и дальше всех свои плету слова.
Спи, пока тебе спится,
Спи, как паpус на pее.
Hочь на сеpебpяных спицах мчится,
Спят паpоходы на pейде.
Ветеp севеpо-запад,
В моpе буpые волны,
Спи, покуда назавтpа сзади
Ветеp паpус наполнит.
Hочь взмахнула кpылами,
Ставит гафель и стаксель,
Вpемя ночи пылать и плавать,
Hам - становиться стаpше.
Малые сонные яхты
Спят у длинного пиpса,
Вpемя текучее ясно и явно,
Спи, пока тебе спится.
Спят паpоходы-гиганты,
Спят фpегаты под ними,
Спит владыка поpтальных кpанов,
тpиста тонн не поднимет.
Спи и ты, бедолага,
Весь штоpмами потpепан,
Hе pазличая ни гика, ни лага,
Спи, пpиятель, чего там...
Тысячу тысяч страниц я пишу об одном.
Тысячный звонкий бокал наполняю вином.
Время течет, не меняясь, с утра до утра,
Нам повествуя собою всегда об одном.
Смысла вращенья гончарного круга времен
Вряд ли постиг даже тот, кто учен и умен,
Разве что пьяный, привычный к вращению стен,
Или мертвец у реки, не хранящей имен.
Где бы ты ни был, твой путь ограничен рекой.
Лодочник мрачный ее нарушает покой.
Пьешь ли, поешь ли, гуляешь - но кончишь одним:
Черной холодной рекой, молчаливой рекой.
Ты отдавал все, что было, за чашу вина.
Женщины были с тобой, но любила одна.
Вот ты старик, и все книги твои об одном:
Все о реке без имен, без жены, без вина.
Шнява - двухмачтовый парусный корабль с прямым вооружением. Иногда снится.
Снятся порою лодки, шхуны и бригантины,
Полная снится парусных крыл река.
Снится моя армада в шорохе парусины,
Снится фрегат, летящий по облакам.
Каждую ночь я снова
В путанице швартовов
В сонной пальмире на песке
Сплю-тороплюсь поверить
Белые крылья ветру,
Верткий корабль предать реке.
Реки впадают в море, сны прорастают явью,
Тают борта внутри штукатурки стен,
Тенью на дно уходит очередная шнява,
Чтобы уснуть во внутренней пустоте.
Там, на изнанке глаз,
Стоят они и сейчас,
И ждет мой потусторонний флот.
Я, выходя из дома
Зимней дорогой темной,
Вижу из за любым стеклом.
Нам не вернуться к лету, нам не остановиться,
нам не продумать сызнова каждый шаг.
Древом и парусиной овеществленной птицей
Мчится по воле волн спящая душа.
Вот почему на малом
Белом клочке бумаги
Шхуну рисую на волне.
Из паутины сонной
Сквозь переплет оконный
Лодка плывет наверх ко мне!
Мир читали, как книгу, от конца до начала,
Но к любимой странице вновь и вновь возвращались.
Перечитывать долго, перелистывай смело...
Тут бы дальше продолжить, но страница сгорела.
Мы привычку хранили перед сном читать книжки,
Гладить поле страниц, из корешка дергать нитки,
Быть у книжки снаружи, фабулой не плениться;
Быть внутри вышло хуже, и сгорела страница.
Это как открыть книгу - а там черные хлопья,
Это обойти гору, а там черная пропасть,
Не откроешь окошка, чтобы чуть посветлело,
Всюду только обложка. И страница сгорела.
Где же синее пламя?! Не могу видеть красный!
Из бумажных раскладов надо бы выбираться.
Выбраться из сюжета, вспомнить цвета и звуки,
Но не изменить жеста. И не разнимать руки.
Действительно, в эту текучую воду
второй раз уже не войти до скончания дней.
Не то, чтобы я прозевала свободу, скорее нашла одиночество, это верней.
Действительность много забавней и шире,
Чем самые стремные байки о тех, кто в пути.
И вот я одна в ослепительном мире,
Где все вероятно, но в реку уже не войти.
Я думала, глядя из лодки на скалы,
Что мне не придется бродить в сухопутной пыли.
Давно ли река нас волною ласкала,
Теперь все мы в разных концах бесконечной земли.
Иду по своей сухопутной дороге,
На реки взирая со скал и не ближе того.
Кого мне пошлете в попутчики, боги?
А те: "А кого бы хотелось?" а я: "Никого".
Возможно, я знаю, кого, но зачем же
Пытаться войти в эту реку еще один раз.
И в этих краях я бываю все реже,
А все остальные и вовсе забыли про нас.
Вельможные Парки, я вижу, победа за вами,
Вы сильно плетете, у вас не отнять.
И все же я двигаюсь к морю, надеясь -
Хоть парусник с парусом неба дождется меня.