|
|
*** Между оконными рамами гроздья рябины На белом снегу из ваты. Шторы из блеклого, в мелкий цветочек сатина, Да подоконник щербатый. А за окном безграничные дали, И горизонт за верхушками елей Манили своей недоступностью, звали, И снегири у кормушки сидели. "Что ж тут такого?" - вы спросите: "Что ж?" Просто пацан у окна на меня похож. Толстые книжки о жизни, дурашка, читает. Мечтает. Мечтает. Звезды на небе морозная ночь рассыпает Густо, как сеятель семя, А жизнь потихоньку лихого коня запрягает, И вставила ногу в стремя. И под покровом лунного света Сладкие сны видит девочка Оля. Так далеко до жаркого лета, Так близко до первой любви и боли. "Что ж тут такого?" - вы спросите: "Что ж?" Но так тот пацан в ночи на меня похож. В стоптанных валенках зимней дорогой шагает. Мечтает. Мечтает.
I Пригревает солнышко, Воробьи чирикают. Я сижу на паперти Царевы слуги гикают. Плеточками балуют, Копыта воду талую Брызгами во стороны Топчут. Черны вороны Зло вещают вроде бы, Каркают окаянные. Только - я юродивый, Горбатый, безымянный. Меня не обидишь! Глянь-ко увидишь: Спина в рубцах, Не смыть с лица Язвы да струпья, Опять же, глуп я, Потому вещаю Из рубища я: "Возлюбите ближнего, не убейте! Не молитесь ни рублю, ни копейке! Не солгите ни в большом и ни в малом! Малый грех- лишь только начало! Ни царю, ни простолюдину Не простятся на суде его вины. Так пошто друг друга топтати, Озлобевши словно воры, да тати!" II Пригревает солнышко На широкой площади. Я сижу на паперти Пыль вздымают лошади. В крике рты распятые, Люди бесноватые Стреляют, не мешкают, Злобу тетешкают. За народ, да за Рассею Сыны человечьи Сабельками бреют По самые плечи. А я горбатый Не гожусь в солдаты. От роду один - Ни раб, ни господин. Каб не раны соль, Да не в сердце боль, Да не пыль в глаза Я бы вам сказал: "Возлюбите ближнего, не убейте! Не молитесь ни рублю, ни копейке! Не солгите ни в большом и ни в малом! Малый грех- лишь только начало! Ни царю, ни простолюдину Не простятся на суде его вины. Так пошто друг друга топтати, Озлобевши словно воры, да тати!" III Пригревает солнышко Тротуары грязные, Я сижу на паперти Мимо люди разные. Сытые да важные Все, как есть, продажные. А те, что поплоше, Потный свой грошик Мне в кепочку бросят Он звяк, и остыл, Да Бога попросят, Чтоб их не забыл. А я горбатый Рукой сучковатой Четвертиночку выну, Отопью половину, Рукавом утрусь, С духом соберусь, Затянусь цибаркою, Да опять прокаркаю: "Возлюбите ближнего, не убейте! Не молитесь ни рублю, ни копейке! Не солгите ни в большом и ни в малом! Малый грех - лишь только начало! Ни царю, ни простолюдину Не простятся на суде его вины. Так пошто друг друга топтати, Озлобевши словно воры, да тати!" Глас вопиющего в пустыне Увы, не слышен и поныне. Все потому, что орган слуха - Душа, и уж ни как не ухо. А та в тряпье или в дохе Все пребывает во грехе. 2002-03 годы.
Мамка Россия Гагарин еще не успел полетать И прочно Никита в Кремле заседал, Когда и меня умудрились зачать Мамка Россия, да батька Урал. Седая тайга, По пояс снега, Да скалы крутые во мху. Над лесом заря. И песнь глухаря До сих пор на слуху. Речка да лес - вот и вся родня. У них я приют и защиту искал. Ни шатко, ни валко растили меня Мамка Россия, да батька Урал. Седая тайга, По пояс снега Да скалы крутые во мху. Обиды свои, Печали свои, Я нес им, как на духу. Закончилось время детских утех Проторенной тропкой на лесоповал, И с кубатуры кормили нас всех Мамка Россия, да батька Урал. Седая тайга, По пояс снега, Да скалы крутые во мху. И выла пила У комля ствола, Жизнь превращая в труху. По пьянке закону не угодил. Судья, как положено, срок отсчитал. Его в лагерях ваших я оттрубил, Мамка Россия, да батька Урал. Седая тайга, По пояс снега, Да скалы крутые во мху. Ох, правда твоя, Ласка твоя Неравноценны греху. Живу, доживаю. Все чин-чинарем, Но знаю, споткнулся, или упал По роже отходят тебя сапогом Мамка Россия, да батька Урал. Седая тайга, По пояс снега Да скалы крутые во мху. Над лесом заря, Да песнь глухаря Все равно на слуху.
|
|
Сайт "Художники" Доска об'явлений для музыкантов |