Я купил себе ботинки на всю жизнь,
Заплатив за каждый лоскуточек,
По одёжке по щепотке строчек,
За кремень на двориках за осень,
Я теперь без должностных афер,
Гражданин в спокойствие одетый,
Плавно вытекающий в подъезд,
И прохладным словом не задетый.
Что не осень я богач земной,
Что не золото - душа моя желтеет,
Опадает, а потом темнеет,
Под ботинками, под дорогой ногой.
Лето атомное кончилось за год,
И частицы кислорода остывают,
В воздушной высоте они играют,
Осыпаются на пустоту дворов,
Как белая музыка искрится,
Под фартуком янтарных фонарей,
Так этой ночью мне приснится,
Что ботинки не на мой размер.
Кое-что о наших чувствах,
Нам расскажет трудный город подросток,
В забинтованных квартирах,
Остается запах ссоры.
Пепел жженых слов в камине,
Все ожоги средства расставанья.
Нам мешают спать спокойно,
Наши доктора свиданья
Я ушел по магазинам, покупать себе отраву,
На законных основаниях,
Числясь на земле простым созданием.
Так же как и ты вращаю шарик,
Под своими башмаками,
Все мои покупки, в сладкой жизни,
Исчезают за губами.
Надоело жечь камины,
Так давай с тобой потушим трактор,
Что горит вторую зиму,
Между нашими дворами.
Ночь пробралась ко мне через форточку,
Съела время на подоконнике,
На столе, следы её окурков,
Ночь дама с плохим воспитанием,
Буду лучше, знакомится с дверью
Мне так нравится их молчание
А руки я в карманах грею,
Здесь так дорого рукопожатие
Гриппом заболел декабрь,
В первом снеге похудел,
За карнизом распластался,
В перьях тёплых лебедей,
Снег, как "аспирин бумажный"
Жаропонижающий эффект,
Снял с озёр туманных,
И на крышах почернел.
Плыли облака медсестры,
Дождевой микстуры принося,
На материк обросший,
Белыми руками декабря,
Приезжала неотложка,
И укол мороза привезла,
Выпью я немножко,
За поправку декабря.
Снова будут снегопады,
Понижать температуры наших снов,
В разделённые этапы расстояния,
Наших городов,
А вчера на стёклах роспись,
Мне в подарок декабря,
В письмах только спросишь,
Как мои идут дела...
Я болею с ним на пару,
Мне прописано вино,
Я его подогреваю,
Ем в пакетах "Авесол"
Я больнице зарастаю,
Счёт на линиях виду,
Жизнь в ладонь сжимаю,
Мой подарок декабрю...
В лица не влиться
Похожим настроем,
Снится десницей.
Мне. Я беспокоен.
Без языка,
На просторы вселенной,
Черным из белого,
Вырвался демон,
Ниткой колец,
На часах семенящих,
Так не приметно
В прах уводящих,
По лабиринтам,
Обтянутым кожей,
Слово людское,
Здесь стоит дороже.
Страхом и болью.,
Не выйдет наружу
Через подвалы
В опавшие лужи.
Время все тоже
Но что-то похуже
Ниточки жизни,
Только по уже.
Не интересно играться,
С ним в прятки,
Где бы ты ни был,
С ним все в порядке
У демона козырь,
Листок циферблата,
И вся зарплата,
Теперь твоя плата
В аптеках, больницах,
Часто, кружиться,
Так больно, не спиться,
И больше не льститься.
Но в лица не влиться
А хочется очень,
Стать помоложе.
Стать даже очень,
Нужным планете
Крутится на ленте
В кадротечении жизни стечении
Вставать на рассвете
Светлее чем дети.
Влюбиться, напиться
На страну матерится,
Я продаю, господа моего,
Я не хочу, но выходит так,
За свою судьбу, кислую одну,
Ты ложишься здесь, я тебя люблю.
Я продаю, господа своего,
Я человек - это первый шаг,
Я же не хочу, но выходит так!
Что крещусь о ней, с дрожью на губах.
Новый человек, выбрит до стекла,
Мутной водой, свечек чешуёй,
Здесь и до меня, решили, как за меня
Так и окунули, в проруб с головой!
Я продаю, господа моего,
Матерным лаем, людям по ушам,
Грязными сартирирами, скисшей колбасой,
Нюхай же скотина, "жри" пока живой!
Детскими слезами, кровью рек и гор
Тоннами главами, братьев и сестер!
Хором отпеваний, панихид и похорон
Плачем, расставаньем, до глубины времен.
Городами свалок, водкой и слюной
Вихрями терактов, выжатой слезой,
Мучай же меня, можно слышишь - убивай!
Здесь я НЕ ХОЧУ, БОЖЕ, не мешай!
Я убиваю, господа моего,
Частыми сомнениями, да в его лицо
Тише на свечения ,голоса и воздух чист
Вот же искупление, небо ближе и теплее, теплее.......
И целый мир где-то в низу под крылом...
Старая жизнь навсегда в ночных городах
Там сейчас вы наверно играете роль продавцов
И смотрите в верх для прощения грехов
там сейчас
Кто-то продает, господа моего
Не руби рождество Христово,
В виде дуба времен динозавров,
Сохрани первозданности круга,
По созвездью альфацентавры,
Не кури на пороге столетий,
До тебя здесь были такие,
Кто повел умирать на рассвете,
Города безмятежно пустые,
Ты не воин, и ты не мессия,
Так зачем то бьётся внутри же,
Что-то мелкое, очень живое,
Детонатор любви и бессилья,
"Космогенным" зарядом нейтронов,
Подрывая судьбы другие,
Но, покуда совсем не взорвется,
Фотовспышкой, ядерно-синей.
Через год, а может столетья,
Переполнится этот реактор,
Ты прейдешь к тупику, где другие,
Давно нанесли все на карту,
Может все, не в познании сути?
Из чего мы все вытекаем,
Если все мы крылатые люди,
От чего же тогда не летаем.
Все так просто и все так не ново,
Ты не первый и ты не последний,
Сохранить первозданности круга,
Это все, что ты можешь в стремлении,
Мегатоннами новых бессилий,
Триллиардами сердцебиений,
Сообщением с неба мессии,
Не рубить человеческих линий.
2008г.
Когда по площади рукой смахнешь снег,
Ты приходи званый ужин, включишь свет,
Накрахмалишь всё лицо,
Ты готов? Конечно, нет...
Делать сотни комплиментов,
Другим в след.
Мажь сильнее, не стесняйся,
Снег соврет всем,
Кто ты есть, не сомневайся,
Это временный плен.
Два часа под заточением,
Два часа ты другой,
Хочешь - клоун, хочешь - гений,
Хочешь кто-нибудь иной.
Попадать в чужие взгляды
Попадать под их цвет,
И в блаженствующей нирване
Понимать, что тебя нет
В улыбающихся мимо
Поочередно за спиной
Потому что это мило
Для того чтоб ты был свой.
Не разрушится едва ли
Этот замок хрусталя
Обожжет цветные лица
Солнце в город нищенства,
Проспиртованным бульваром
Грязь ударит под висок,
Холод мятым инвалидом
Под рубашку в левый бок,
Ржавим колом как уколом
На вокзале красный дым
И железные колеса говорят,
Что ты один.
И растачивают медно
Сталь расчерченных дорог
Обветшалых, но безбедно
Для рождения тревог.
Все облитое блевотой,
Желтизной прокисший снег,
Вот та площадь и работа
Вот же ты и весь твой снег,
Едут все, куда попало
Всем им хватит на свой век
И на ужин приглашают
Водки много и на всех
Когда по площади рукой
Смахнешь снег,
Ты приходи на званый ужин
Включишь свет,
И крахмалишь все лицо
Ты готов? И да, НЕТ
Сегодня ты свиноподобный
Сегодня ты пьёшь за всех.
Пахло нашими телами,
Действием дыхания,
В твердой, камерной квартире,
Билось сердце кадмием,
Красным, сочным неоритом
В безметежьи августа,
Виноводочным отливом,
Что скорее кажется,
Лгу тебе, что буду верен,
Вру, что не расстанемся
В нашей жизни по коленно,
В коммунальной чахнемся,
Город в тысячи полотен,
Он съедает в раз меня,
Краской смеси пешеходов,
Мастихином улиц зря,
Красит тело кислородом,
Только для колличества,
Я весь в продолжении рода,
Только б прокормить себя.
А между тем прекрасен мир,
Сто тысяч зим, неповторим,
Гудит сердцами под ногами,
За деньги нюхает бензин.
Сменяют флаги над домами,
Теряют веру полюса,
Земля трещит под каблуками,
Земля влюбляется в себя,
Завтра верная работа,
Завтра мы отчаемся,
Завтра я женатый снова,
Завтра ты уже чужая.
Ты мое приобретение,
За твои старания,
На короткое мгновение,
Это состояние,
Пахло нашими телами,
Действием дыхания,
В твердой камерной квартире,
Билось сердце кадмием
Падает снег
Стихи: Эдуард Асадов
Тон: Em
Em
Падал снег, падал снег-
Тысячи белых ежат...
А по дороге идет человек,
И губы его дрожат.
G
Мороз под шагами хрустит, как соль,
Лицо человека - обида и боль.
В зрачках два черных тревожных флажка
Выбросила тоска.
Измена? Мечты ли разбитой звон?
Друг ли с подлой душой?
Знает об этом только он
Да кто-то еще другой.
Случись катастрофа, пожар, беда -
Звонки тишину встревожат.
У нас милиция есть всегда
И "Скорая помощь" тоже.
А если просто падает снег
И тормоза не визжат,
А если просто идёт человек
И губы его дрожат?
А если в глазах у него тоска -
Два горьких черных флажка?
Какие звонки и сигналы есть,
Чтоб подали людям весть?!
И разве тут может в расчет идти
Какой-то там этикет,
Удобно иль нет к нему подойти,
Знаком ты с ним или нет?
Падает снег, падает снег,
По стеклам шуршит узорным.
А сквозь метель идет человек,
И снег ему кажется черным...
И если встретишь его в пути,
Пусть вздрогнет в душе звонок,
Рванись к нему сквозь людской поток,
Остановись! Подойди!
1964г.
Ржавая стрела
Из сотни тонн,
Коптила уголь,
По хрустальной акварели.
Небеса заткнули уши,
Когда даль колёса ели,
Ели ели, надрываясь,
Но до цели допыхтели,
По стерильной акварели.
Боже сколько километров
Пожираем мы глазами,
Не измерится шагами,
Не уложится в сознании,
Нам стучат под сапогами,
Но живые стали раны,
По расчесанной канаве,
Реют рельсы под ногами.
Ночь чистилищами брызнет,
Как кишки порвался город,
Пьёт, кишит огнями полон,
Вырабатывая клонов,
Подстрекаемых притонов,
Электрического детства,
Проводница шьёт погоны,
Отрывая нить от сердца.
Это всё роится мимо,
Под коня стального грохот,
Сонный сгусток пилигримов,
Захлебнувшихся на полках,
Мимо пунктов огнеродных,
Ночь стрелой отчертит сумрак,
Разбавляя чайный сгусток,
Кипяточный залп рисунок.
Прозябание рассвета,
Мысль тугую в сон вгоняю,
Меж стеклом слоить глазами,
В тамбур листьями мигая,
Светлячкам неся признанье,
Красноротым камикадзей
Век в оплаченной постели,
Что дешевле рубль двадцать.
Ем полезную пластмассу,
Получаю экскременты,
Я кусочек общей массы,
То есть биоэлемент я!
Скромный ящик деревянный,
Бугорочек палка, палка,
Дальше надпись, без раздела,
"Жил и умер стало жалко!"
А пока разгон плацкартный,
Разгоняет до предела,
На румяный шар огромный,
Поставляя мое тело,
Кожа тень пока не ищет,
Слишком холодно в начале,
В детской шёл мой паровозик,
Под кроватью, над домами...
Рукою тянется вверх линия самолёт,
Безупречно белая линия,
И дело тянет к зиме,
Я сажусь в самолёт я делаю вдох,
И железная птица уносит меня,
В это море стекла, по которому так легко плыть.
Ты можешь меня просто так,
Можешь просто закрыть глаза,
И у каждого права в кармане молчать,
Есть запретное право сказать,
Но снега высоки, а дождь слишком смел,
Он всё чаще и чаще глушит меня,
Защищая от стрел, защищая меня от огня.
Я какой-то не тот, я боюсь пешеходов,
Вслушиваясь в их сотовый голос,
Огромным эхом стрекочущие об одном...
И только маленький мальчик,
Играет на флейте с прозрачною радостью в пустоту,
Его услышат лишь те, кто захочет услышать его,
И только кто-то играет на маленькой флейте,
С прозрачною радостью в пустоту,
Его слышат лишь те кто захочет услышать его.
Я выйду, ночью душной, чистый, балконный
Воздух грудью водопадно возьму
И ничуть не задумаюсь,
Что в городе этом вечность веду
Что стеклянной решёткой
Заперт я и, стою...
С крыльями наземь
Перья чешу, курю.....
И прошу отпустить меня
Эти глаза желтолицых фонарей,
Из ночного безумства
Огня и людей, упрямства
Смешной вы народ!
Я любуюсь с десятого этажа
На смешных и маленьких вас ха,
Безобидных, поэтому любуюсь
Спешащих туда, где не знают кто они
Или кем становятся, но иногда, ДА!
Картина проста и пуста
Вот он я, и балкон
И ночная моя чешуя
А может, я сплю, но тогда,
Всё это - сон
Все лишь сон, сон ...
Зеленым выбросилась в улицу весна
Пакетом с краской на деревья
Что в них такого в этих тонах?
Совсем не сложные изображения.
Летишь над городом, иль нет
Тебе нужны противовесы
И в равновесие выпал снег
Да кажется, что на, последние деньги.
Что поделать если трибуны-дворы
Полны хлопками зеленого цвета
Ладонями ветра, шумом весны
Играет симфония нового века
Танцует на крышах красиво она
В кружевных белоснежных рубашках лета
А кажется вот только вчера
В прозрачное платье была одета...
Взлетает твой шар над домами других
Где только еще шары подрастают
А сверху перхоть уже не летит
Ядреные капли ладонь пробивают
И пахнет лиловыми тучами гром
С котами на крыше дождь распивая
И превращается в точку твой дом
Номер семь, по улице мая.