Kуда уходят сны? Куда уходят вьюги
забытых февралей и листья сентября?
Где исчезают дни, и милые подруги,
и лучшие друзья, и лучшие друзья?
Куда бегут, стуча по рельсам, электрички,
дрейфуют корабли и лайнеры летят?
Куда уходит свет от отгоревшей спички,
и бабочки полёт, и одинокий взгляд,
и ночи напролёт, и буйные застолья,
июльские костры, и майская сирень,
и планы, и мечты, и счастье, и тем более
возвышенных стихов святая дребедень?
Куда уходят все потерянные вещи,
отцветшие цветы, и дети, наконец?
Ведь эти что вокруг, с одышкою и плешью,
с изъянами мозгов, с пороками сердец -
ведь это не они, не вы, не мы! Печали
не ведает страна минувших сентябрей...
Она спокойно ждёт, когда и мы отчалим
за тридевять морей, за тридевять морей.
бродить по комнатам пустым -
искать для голоса посуду
и натыкаться на кусты,
расставленные здесь повсюду,
и вспоминать:
что все ушли,
что заколочен воздух тесный
и свет по чашкам не разлить,
отдёрнув утром занавеску,
что ты едва ли отличим
случайным зрением от пыли,
и голос твой - как те ключи,
что в суматохе позабыли.
* * *
"Отныне жизнь ее проста..." Ирина Коротеева. Читает Павел Морозов
Отныне жизнь ее проста:
Петь одиночеству осанны,
В халате красного лавсана
Пить горечь чайного листа.
Сдружиться с комнатным плющом,
Вступая в тягостные споры
До восхождения Авроры,
Быть в них судьей и палачом.
Вещать назойливым знакомым,
Что дни ее не так плохи.
Писать мудреные стихи
И плакать на скамье у дома.
Искать... его на дне зеркал.
Вступить - шампанским, кончить - бражкой.
Смеяться звонко над бедняжкой,
Разбив беспомощный бокал.
И оппозицию плющу
Составить веткою сирени.
Под впечатленьем бурных прений
Шептать все тише: "Не прощу"...
* * *
"С ее приходом..." Михаил Юдовский. Читает Павел Морозов
С ее приходом вечер перестал
быть томным, став двухтомным. В темноте
светился, как магический кристалл,
аквариум без рыб, поскольку те
взлетели вверх икринками огня,
скользнув по ней, приветствуя меня,
переливаясь плавно и певуче
настолько, что кружилась голова.
И нам шептали на ухо беззвучья,
и от волненья путали слова.
А после мы лежали в тишине
лицом к лицу. И улица в окне
плыла, и фонари гляделись прямо,
и, как паук, спустившись по стене,
крестообразно тень оконной рамы
покоилась на нас и простыне.
И пробуя пространство на изгиб,
ватага электрическая рыб
на сумеречных комнатных форпостах,
оранжево светясь, как апельсин,
чертила "мене, текел, упарсин" -
не столько нас пугая, сколько воздух.
заходишь в сон
а под ногами нет
ни почвы
ни тумана
ни воды
полоска света
но ещё не свет
обрыв
полёт
и ты уже не ты
а ливень
покоряешь пустоту
разбив её на тысячи частиц...
...ты птица
обгоняющая "Ту"
и белая ворона
среди птиц.
земля
"земля, как слышите, приём!"
земля не принимает
а вода?..
но звёзды заполняют водоём
и ты летишь
как время
в никуда.
* * *
"Ты говоришь проснись". Елена Миронова. Читает Павел Морозов
1.
Ты говоришь "проснись" - и голос Твой
становится то снегом, то травой,
неосторожной ранкой на руке
и лодкою, везущей по реке
всех тех, кого не уберег январь.
Они еще не знают, что слова -
лишь высохшие стебельки люцерны...
И пробует язык произнести:
"дорога", "воздух", "дерево", "спастись",
но только "смерть" выходит достоверно.
2.
Выходит смерть, и больше ничего
не остается в воздухе и в теле:
так дерево - сухой каркас его -
ломает первый же порыв метели
и разбивает хрупкое стекло,
и за морями, за лесами прячет.
Ты помнишь только воду и весло,
а дерево становится прозрачным
и тает без следа на языке...
Но проступает заново за краем,
где ранка зарастает на руке -
то снегом, то травою зарастает.