|
|
|
Здесь представлены композиции Оли и "Термоса" чудесным образом очутившиеся где-то в Баварии...
Били копыта
Пели будто
- Гриб.
Гроб.
Груб.
Грабь. -
Ветром опита
льдом обута
улица скользнула,
Лошадь на круп
грохнулась!
И сразу
за зевакой зевака,
штаны пришедшие Кузнецким клёшить,
сгрудились,
смех зазвенел и забрякал:
- Лошадь упала! -
- Упала лошадь! -
Смеялся Кузнецкий.
Лишь один я
голос свой не вмешивал в вой ему.
Подошел
и вижу
глаза лошадиные...
Улица
перевернулась по-своему...
Подошел и вижу -
за каплей каплища
катилась по морде,
пряталась в шерсти...
И какая-то общая
звериная тоска
шипя вылилась из меня
и разлилась в шелесте.
"Лошадь, не надо.
Лошадь, слушайте -
чего вы думаете, что вы их плоше?
Деточка,
все мы немножко лошади,
каждый из нас...
по-своему лошадь".
Может быть,
- старая -
и не нуждалась в няньке,
а может быть,
мысль ей моя казалась пошла,
да только
лошадь
рванулась,
встала на ноги,
ржанула
и пошла.
Хвостом помахивала.
Рыжий ребёнок.
Пришла весёлая,
стала в стойло.
И всё ей казалось -
она жеребёнок,
и стоило жить,
и работать стоило.
Матросы мне пели про остров, Где растёт голубой тюльпан. Он большим отличается ростом, Он огромный и злой великан. А я пил горькое пиво, Улыбаясь глубиной души... Так редко поют красиво В нашей земной глуши. Гитара аккордом несложным Заливала пробелы слов, Напомнила неосторожно, Что музыка как любовь, Что музыка как любовь. А я пил горькое пиво, Улыбаясь глубиной души... Так редко поют красиво В нашей земной глуши. Mелькали вокруг чьи-то лица, Гитара уплыла вдаль. Матросы запели про птицу, Которой несчастных жаль. У неё голубые перья И слуга - седой попугай, Она открывает двери Матросам, попавшим в рай! А я пил горькое пиво, Улыбаясь глубиной души... Так редко поют красиво В нашей земной глуши. Так трудно на свете этом Одной только песнею жить - Я больше не буду поэтом, Я в море хочу уплыть!
Нам очень жаль, но текст песни "Сторожевые кошки на верхушках башен" в данный момент редактируется
|
|
|
Сайт "Художники" Доска об'явлений для музыкантов |