|
|
Здесь представлены композиции Оли и "Термоса" чудесным образом очутившиеся где-то в Баварии...
Били копыта Пели будто - Гриб. Гроб. Груб. Грабь. - Ветром опита льдом обута улица скользнула, Лошадь на круп грохнулась! И сразу за зевакой зевака, штаны пришедшие Кузнецким клёшить, сгрудились, смех зазвенел и забрякал: - Лошадь упала! - - Упала лошадь! - Смеялся Кузнецкий. Лишь один я голос свой не вмешивал в вой ему. Подошел и вижу глаза лошадиные... Улица перевернулась по-своему... Подошел и вижу - за каплей каплища катилась по морде, пряталась в шерсти... И какая-то общая звериная тоска шипя вылилась из меня и разлилась в шелесте. "Лошадь, не надо. Лошадь, слушайте - чего вы думаете, что вы их плоше? Деточка, все мы немножко лошади, каждый из нас... по-своему лошадь". Может быть, - старая - и не нуждалась в няньке, а может быть, мысль ей моя казалась пошла, да только лошадь рванулась, встала на ноги, ржанула и пошла. Хвостом помахивала. Рыжий ребёнок. Пришла весёлая, стала в стойло. И всё ей казалось - она жеребёнок, и стоило жить, и работать стоило.
Матросы мне пели про остров, Где растёт голубой тюльпан. Он большим отличается ростом, Он огромный и злой великан. А я пил горькое пиво, Улыбаясь глубиной души... Так редко поют красиво В нашей земной глуши. Гитара аккордом несложным Заливала пробелы слов, Напомнила неосторожно, Что музыка как любовь, Что музыка как любовь. А я пил горькое пиво, Улыбаясь глубиной души... Так редко поют красиво В нашей земной глуши. Mелькали вокруг чьи-то лица, Гитара уплыла вдаль. Матросы запели про птицу, Которой несчастных жаль. У неё голубые перья И слуга - седой попугай, Она открывает двери Матросам, попавшим в рай! А я пил горькое пиво, Улыбаясь глубиной души... Так редко поют красиво В нашей земной глуши. Так трудно на свете этом Одной только песнею жить - Я больше не буду поэтом, Я в море хочу уплыть!
Нам очень жаль, но текст песни "Сторожевые кошки на верхушках башен" в данный момент редактируется
|
Сайт "Художники" Доска об'явлений для музыкантов |