Песня записана в соавторстве Вячеслава Артемова и Виктора Некрасова
Держись, комбат
Обычный день на полигоне,
март солнцем пялится в снега,
а на снегу - одни погоны
да их носителей тайга.
"Гранаты к бою! По команде!
Давай! Давай! Пошёл вперёд!
Даешь, ребята, по душманам!" -
и, вдруг, всё спутал гололёд.
Припев: Держись,комбат! - ты спас солдат!
Рыдать не будут по ним мамы.
Взгляни, комбат,
Ты на живых ребят.
До слез обидно, что смертельны раны.
Граната катится к окопу,
две-три секунды и рванёт
и разнесут ребят осколки -
прямой наводкой бьёт цейтнот.
"Ложись! Ложись!" - успел он крикнуть -
гранаты взрыв грудь приняла,
за тыщи ж вёрст упала кринка -
мать всё без взрыва поняла.
Припев: Держись,комбат! - ты спас солдат!
Рыдать не будут по ним мамы.
Взгляни, комбат,
Ты на живых ребят.
До слез обидно, что смертельны раны.
Эх, девчонки, девчонки, девчонки,
что ж вы болью, слезами навзрыд,
поскатились по солнечной чёлке
в край разбитых дворцов и корыт?
Говорил же я вам: не рядитесь
в бесов снятое ветром бельё,
сторонитесь его, сторонитесь,
что ни нить в нём, то срам и гнильё.
Не прислушались - глупость девичья
призакрыла на время глаза,
вот и каша теперь чечевичья
да по мягкому месту лоза.
Эх, девчонки, девчонки, девчонки,
вслед за вами другие спешат,
к солнцу тянут, как к Богу, ручонки,
только б, милые, с бесом не в ад..
Звёздных россыпей сизая зыбь
пробегала по льду паучками,
изучая грамматик азы,
я срывал с неба звёзды пучками.
Холодало. Жизнь шла в декабри,
дни, как ночи, кружили грачами,
вне закатов уже, вне зари
в лоскутках подуставшей печали.
В строчках чаще стенали слова,
вьюгой ныли в предсердиях песни,
застывала моя в них Нева,
издевались над звёздностью бесы.
И вдруг вижу,- фиалка в снегу!
в ноябрях, в декабрях фиолетом
улыбается, как на лугу,
чуть стыдливо застенчивым летом!
Улыбается, щурится стих,-
сколько солнышка в солнышке этом!
даже бес от восторга притих,
ошарашенный сказочным светом.
От восторга и я онемел,-
комом в горле любовь к фиолету,
и я тронуть её не посмел,
хоть и хочется, хочется в лето!
То строкой васильковой, то подснежником синим
ты приходишь из детства и туда же зовёшь,
колокольная Русь, пресвятая Россия,
голубыми глазами ты издревле цветёшь!
Ты издревле цветёшь земляничной румяной,
позолотою солнца в девичьих косах,
стариков и старух поседевшим туманом,
но с рацветкой капели в родных голосах.
Колокольная Русь! Сколько горечи ныне!
Сколько красок до боли, до рвоты чужих!
Пожелтела страна от тоски и унынья,
ну, а где-то ушла с головой в кутежи.
Пожелтела страна... А могла бы! Могла бы
расплескаться навеки весенней зарёй.
Да, видать, не судьба,- от предательств ослабла,
волчьей хваткою в зорьку вцепилось ворьё.
Колокольная Русь! Пресвятая Россия,
я молюсь за тебя и прошу,- соберись,
выдай вновь на мольберт красок солнечных силы
и, очнувшись от комы, мир Добра сотвори!
Наташка, Наташка,- охрипшая осень,
прорвалась дождями и грустью ко мне
и только улыбка и глаз твоих просинь
спасательным кругом в промокшей судьбе.
Наташка, Наташка,- ты свет и ромашка,
ты звёздочка-чудо на звёздном ковре,
ты солнышко наше, принцесса Наташка,
ну, что пожелать, моя крошка, тебе?
Отдал бы я всё, да всего не имею,
да всё и не нужно, наверно, судьбе,
а вот пожелать тебе счастья посмею
да света побольше в стихах и в душе!
Наташка, Наташка,- охрипшая осень,
и тут же весна и цветок полевой,-
грустит моё сердце и Бога всё просит,
чтоб был Он, Наташка, повсюду с тобой!
Одессу знаю с давних лет,
её туманы, непогоду,
дождей невзрачных драндулет
да скуки тусклой пароходы.
Но есть же, есть ещё привоз,-
хурма там золотом лоснится,
слезится яблок сочных воск
и всё, что может вам присниться.
Есть "Черноморец", есть балет,
да как скучать в Одессе-маме,
когда сам Дюк, что Ришелье,
по анекдотам мэра замом.
Есть зоопарк, есть барахолка,
точней какой-то километр
и есть глаза твои под чёлкой,
что так сияли как-то мне.
Ты улыбнулась? Где туманы?
Куда попрятались они?
Бросай хандру! Нас ждут лиманы
и глаз твоих в моих огни!
Рассмеялась осень солнечным ребёнком,
попритихли ветры, отошли дожди,
утро мне в окошко забрело цыплёнком
и ему по нраву мамины коржи.
Те, кого обидел - все меня простили,
кто меня обидел - я их позабыл,
мы давно так славно вместе не грустили,
я давно так сладко осень не любил.
Выйду в парк жемчужный, залюбуюсь клёном,
от восторга глохну, плачу от любви,
не хочу быть тленом и листвой палёной,
лучше страстью, Осень, душу отрави!
Я давно не странник, не хожу по весям,
не скитаюсь сдуру, не пою ветрам,
но с тобою, Осень, вновь я стал повесой.
чтоб дышать тобою не за грустью рам.