|
Без напоминаний...
Без напоминаний, ненужных признаний, холодных, безжалостных слов;
Увы, неслучайна, печальная тайна моих неприрученных снов -
Словно старое кино, всё давно предрешено, но ждёшь развязки:
Сам не свой его герой, он бьётся тетивой в силках своей постылой маски.
Живи же, мой мальчик, не ведая фальши, избитости жестов и фраз,
Мечтою моею, пока в этом зале проектора луч не погас...
Но вот-вот наступит срок - щёлкнет спущенный курок (сюжет рождён не мною),
И рукою нежной грим стирает херувим, мир обжигает тишиною...
Бесплотною тенью моё наважденье скользит, исчезая как дым,
Бессильное время, лет тяжкое бремя, оставит его молодым.
И, быть может, что путь мой тоже только сон чужой, пустой и нежеланный,
И, за призрачной стеной, нелепою судьбой всё грезит зритель зазеркальный...
Ботинками в душу, по сердцу пилою, Под розовой кожей начинкой гнилою... Не хочется думать, простить-невозможно! И снова не спится, и как-то тревожно... Распяты святые - так кто же остался? Среди манекенов живых затерялся. Нет пробужденья, как не старался И круг порочный не разорвался. Чертям на диво - душа в лохмотья, Туда в ботинках с шипами ходят! Да если б только чего б искали - Всё повалили, понатоптали. Но я не плачу - пила не камень, Вошла и вышла - остался пламень, Кому не больно - уже не важно, Во что он верил,уже не страшно, Что очень просто стать ниже ростом По средней мерке, согласно ГОСТам! Печаль немая, ухмылка злая, Жизнь не осилить, греха не зная, И может сам я не замечаю, Куда ботинком своим ступаю... И всё по кругу, нет пробужденья- Опять рожденье, опять паденья...
Что за счастье в наказанье, что за берег без названья,странный...
Динь-дон, динь-дон, день - ночь, в дверь, в дом. В лоскутах дурацкой шапки - колокольчики, заплатки, Постой, постой, ползут за мной лишь полуденные тени, По полам сметаю время...
Дни до забвения.
"Два Ивана"
(слова и музыка - Вострокнутов В.Ю.)
Ой да как один Иван был, свет, да Петров сын,
А другой то был да без отчества,
И твердила молва, что мол от греха
И черна, как смоль, буйна голова,
Что как звёзды глаза - от той ночи, когда
Забыла про честь молодая вдова.
А Иван то, сын Петра, да ясно солнышко,
А Иван-цыган ищет у стакана донышко.
Тот к заутрене в церквушку, а цыган в кабак с полушкой -
Пропивать нетоплену избушку...
Снова будет ночь пьяна, будут песни до утра,
Да лишь только - кто утешит мать-старушку?
Долго ль так было - да пришла вот беда,
А коль пришла беда - отворяй все ворота!
И в одну ночь от злой хворобы сгорел Иван, сын Петровый,
Да наутро ж нашли под ракитным кустом
Цыгана и принесли его в дом.
Хоронили как Ивана - полдеревни в доску пьяна,
Да ломилися столы - не хватало скатерти,
А цыгана проводить пришла мать да поп Архип -
Отдала старуха всё, что набрала у паперти...
Ох, что было в тех глазах - ох, не скажешь в двух словах,
Да молчания печать на губах...
Ввечеру же дождь прошёл да и смыл все следы -
Лишь два новых креста на погосте стоит,
Эвон сколько их тут, Дня Судного ждут,
Одеялом дерновым укрытых спит.
А где Иваны встретились, да как они приветились,
Не скажу я вам, да и надо ли?
Только поутру сквозь мать - сыру землю
Пробился на свет алый маков цвет...
Резкою болью в глазах, я в слезах спотыкаюсь в ямы, Резвою прытью в часах, не сказав: "Я вернулась, мама!", Мается птичкой в надёжных руках, Разжигается спичкой в дровах и мозгах, Разрывается тканью в тугой поясок, В венах свёрнут клубочком гранатовый сок, И всё, я всё придумаю, во мне живёт безумною Стальною глубиною море, плещется со мной, Волной волнуется, в живых чертах, Целуется у кромки рта, Полуденною тенью исчезает в солнечном сплетеньи.
Из-под небес сподлобья пялится, Танцует в руках, искрится в пальцах,но На пяльцах распят, в крест вышивается, Прошит, как мишень, насквозь, с ног валится...
Я всё равно чтобы внутри, но и снаружи мне прохладно, Неладно скроен, перекроен,крепко-накрепко сшит рот, На полусогнутых неверных, мерных, хлопковых и ватных Косой,босой, бессовестный прёт високосный Новый Год!
Камышами головою запрокинемся , Навеки потеряемся, не сдвинемся, Ни с места,ни ко времени,ни числами, Не чистыми глазами разлучистыми, Разлука бьётся об рёбра на вдохе, Рисую выход рядом с дверью, не трогай, Бензин с апельсиновым соком не смешивать, Шкуру на ветер, всем на смех, развешивать...
Кино про кино.
Ключ на двести.
Колодец.
Коты Слова и музыка - Вострокнутова Наталья "Коты катаются на стонущих качелях, Не сбиваясь..."
Мы убежали, держались за руки дождя, Ни до, ни после, не вовремя, во время тебя К реке вниз, за руки волны брались, Дрались отчаянно в нечаянном последнем бою, Очнулись в сумасшедшем доме или в чьём-то раю...
На моём рисунке в каждой луже - солнце, На лугу пасётся, надо мной смеётся, Крыльями-простынками полощет ветер, Нитки-паутинки вышивают сети.
На солнце
Свистело ль у виска, взашей толкало ль, Лучами солнечными, запоздалыми, Я целый день во тьме рисую нас, Мы в сумерках искрим из глаз...
Размотав игольчатый клубок руками, Тенью из-под ног растаяв, расстегнув рубашку, Разыгравшись, как любовью, ими слуги недовольны - Им на случай чаевых - дыра в кармашке.
Неправда.
Ни зги не видно, в трёх шагах на ощупь, По колено в тыще мелюзги, наружным панцирем в комнаты, в кокон для танца, Наружу прозрачным нутром. Он взял и вылепил с одной и той же вязкой каши Сердце и мозги, На прощанье, шутя, сто иголок в горстях, На путях маслянистым пятном.
Шило в груди вместо сердца и памяти, Красной строкой прорасту на пергаменте, Стужей собачьего вальса. Сдайся, дурак, нам не жить друг без друга, Раздайся за так, по рукам, по запрудам. Растайся, со мною расстанься...
Я собираюсь в открытое море, Сто штемпелей в паспорте, руки в узорах, Нездешние ветры полощут мозгами, Полосками зебры, тельняшкой на знамя, Я знала это с детства, кожей чуя разницу, Я различу тебя, я разлечусь к лицу...
"Перекрашен радостный оранжевый - в серый..."
(слова и музыка - Вострокнутова Н.Ю.)
Перекрашен радостный оранжевый - в серый,
Переплавлен пластилиновый звонок - в нервы,
Перекручен случай в рукавах рубах - первым...
Не собравши павших с небосвода,
Не продравшись на свободу,
Не подувши впрок на воду,
слов не разобрав;
Не согнав козлов из огорода,
Не забрав по ульям мёда,
остужая на окошке страх.
Память - радужней ружья, острее бритвы,
Слизывая с губ свои молитвы,
Прижигаю йодом ранки режущих жующих буден,
Пусть всё будет так, как будет,
Сажей разукрасит пепел важных
В прошлом дне журавликов бумажных,
В прошлом сне фигур необходимых и незаменимых,
Нереальных, но любимых...
Под морщинки маскирует сердце сеть - трещин,
Год от года всё целей и умней - вещи,
Ночью за ночью тот же вещий сон - хлещет...
Слишком поздно - звёзды с неба свисли,
Слишком рано в творог скисли
Мысли, краски, звуки и мечты -
в тёплые рты.
Конопляным пряным пьяным небом,
Чёрным очерствевшим хлебом -
на горбушке развелись мосты.
Осень - расчехляет ствол прицельных сосен,
Хищным зверем время шкуру сбросит,
Сносит крышу ветром постаревших обгоревших крыльев,
одуревших от бессилья.
Сталью остывает энергичный скальпель,
Оседает корабельный стапель
Старым тёплым детским одеялом,
Синим снегом талым
Смотрит солнце вниз устало...
Организма расторможенных машин - скрипы,
Поседевших и просиженных пружин - всхлипы,
Жизнерадостных простуженных дождей - хрипы...
Не найдя в иллюзиях спасенья,
Не сведя к нулю сомненья,
Погружаясь в омут с головой -
вольной волной.
Не нащупав жизни середину,
Не почуяв половину,
Не признавши гадину - судьбой.
Солью, сумасшедшей солнечною болью,
Наизусть заученною ролью,
На разлуке испеченным стойким сердцем оловянным,
сладким пряником румяным,
Мятным леденцом в бумажке, липкой мятой,
До смерти от счастья виноватой,
Душу - в небо, кожурою - в латы,
Синяками в вату, тонкой кожею в заплаты...
Под коркой, игриво хрустящей Разборный игрушечный ящик, Заполненный сто лет назад руками ребёнка, Заваленный фрагментами несбывшейся плёнки. На лёгких футболочках летних, На лёгких углём сигаретным, Налёт воспоминаний на узорчатых ручках, Фальшивыми цветами по верблюжьей колючке...
Под зонтик головой, по лужам по колено, Плыви за мной - уйдём под воду постепенно, Нам всё равно не спится, слишком жарко нам и душно, Во сне почти что, как живые, даже лучше.
"Полночь"
(стихи и музыка - Вострокнутов В.Ю.)
Подкралась ко мне неслышно: кто б подумал - вот ведь сволочь!
И накинулась внезапно на меня глухая полночь.
Отпусти меня на волю, я почти уже сознался,
В разноцветных снах, как в сказке, заблудился, потерялся...
Заблудился как мальчишка, сам того не замечая,
И теперь и днём и ночью за окошком полночь злая.
Отпусти меня на волю, я почти уже не нужен
Ни себе, ни тем, кто рядом - совершенно обездушен!
Лёд и пламя - всё едино, как у Босха на картине
Жизнь моя, что паутина, ну а я - на середине...
Отпусти меня на волю, я почти уже взорвался
Сумасшедшим метеором выше звёзд с земли поднялся.
Всё забыть и раствориться манит полночи пучина,
Поселиться в моём сердце есть у полночи причина.
Отпусти меня на волю, я почти уже на грани,
И черна как грех, остыла, недопита ночь в стакане.
Последний дюйм
"Предчувствие чуда..."
(слова и музыка - Вострокнутов В.Ю.)
Предчувствие чуда - нет хуже проклятья,
Так с чистых страниц смотрит голая правда;
И так каждый день, и за каплею капля,
Грустным "быть может" кончается завтра -
Мне кажется - это война!
Между тенью и светом,
Между мукой и негой,
Ослепительной "альфой"
И унылой "омегой".
Всё вернется, конечно,
На круги, на квадраты -
Кто-то двинул фигуры,
Маршируют солдаты.
Не надо бояться - всё было однажды,
Когда всё напрасно - уже всё неважно...
И знает об этом, пожалуй, что каждый,
Но всё же вершины штурмует отважный,
Чтоб каяться в вечной тоске!
Потому, что так надо,
Потому, что "не можно",
Безнаказанно, даром,
Встать на грань с невозможным.
Чёрный заяц надежды
У тебя на ладонях
Вспоминает о прежних,
Неудачных погонях...
Простор трёх комнат, зона вечной мерзлоты, беспечный зайчик на ободранных обоях, Всё под контролем, под конвоем, всё не так, везде не ты, по коридору с нерастрелянной обоймой. Глухими тропами, окольными путями, осколки стёкол черпать полными горстями, Стеблем вьётся, в горло льётся молоком хмельного солнца, пьёшь - не выпьешь всё до донца, Уколоться, уколоться шилом прошлогодних трав...
"Про себя или вслух..."
(слова и музыка - Вострокнутова Н.Ю.)
Про себя или вслух, про тебя или вдруг
Раствориться в окнах,
В тополиный ли пух, абсолютнейший слух
В двух аккордах сохнет
В молочай чай, страх на травах
В наши детские забавы
Поперёк дороги, вдоль меридианов, звенящих экранов,
Звонкая зубная боль молью голодной по голым карманам
Задарма, за чёрный хлеб, длительной жизнью и крепким здоровьем,
В небо снегом вместе с ней, ветром в ладони, лучом на пороге...
То ли дом, то ли дым, разыграть по троим
Не успела, белым,
Белым цветом простым, целым миром пустым -
Не вернуться в тело...
Телевизорных трагедий
В голубом зловещем свете
Наглотавшись на рассвете взахлёб
Из бутылки тоски и горилки,
Набросавшись стенкой в лоб,
Влипнуть закрылками в жерло морилки;
В перьях правды, в саже лжи
Пусть умирает - ему так удобней,
И что нам сделать, чтобы жить,
Голос всё дальше и правдоподобней...
Завернуть с головой в одеяло покой
Собственной вселенной
Не с тобой, а с другой, развесёлой рекой
Камнем тяжеленным...
Не проспать бы остановку,
Мерзну в спичечной головке,
Голубым по джинсам, красным в кровь,
Шёпотом в ушко послушной иголки;
Сто раз от разу про любовь,
Ему надоело давно - всё без толку,
Спрятав сердце в чемодан,
Когти уснувшие в лапе кошачьей;
Ветерками разных стран
Чтоб казалось, что плачешь...
"Птицы" (слова и музыка - Вострокнутов В.Ю.) Ничего не понимаю - птиц на волю отпускаю, Взглядом в небе провожаю - больше их я не встречаю... Птиц зовут как дни недели и, чтоб ввысь они летели, Я клетки календарные им настежь отворяю... "Будь, что будет!" - скажет кто-то, есть друзья и есть работа, И нужна моя забота, только вновь не понимаю - Отчего тоска сжимает грудь, когда замечу стаю Птиц, летящих к небосвода краю? Ни о чём не сожалею, только видно - не успею, Что меж пальцев проскользнуло - мне уж не догнать: Стран далёких не увижу, не гулять мне по Парижу, И картин, и книг великих мне не написать. Дни сменяются, недели - снова клетки опустели, Но не выношу я это слово - "никогда"! Вдруг заждались нас в Париже? А картин ещё напишем! Так что улетайте птицы прочь и навсегда... Ничего не понимаю - птиц на волю отпускаю, Взглядом в небе провожаю - больше их я не встречаю... Птиц зовут как дни недели и, чтоб ввысь они летели, Я клетки календарные им настежь отворяю... 2001 г.
Романс
Нужно смелость, чтоб вот так - грудью прямо на штыки,
Нанизав тугую плоть на холодные клинки,
Разбросав по витражам свет отчаянной звезды,
И упасть к твоим ногам капелькой живой воды...
Нужны силы, чтоб дойти нам до самого до дна,
Не истлеть, когда огнём в жилах плещется весна,
Звонкой песней изнутри рвётся перелётный птах,
Я скажу ему: "Лети!", он исчезнет в облаках.
Всё пройдёт и в этом - соль, только чья же в том вина,
Что сменяет осень лето, за зимой опять война,
Я не дрогну, сам подставлю грудь в атаке штыковой,
Чтоб упасть к твоим ногам капелькой воды живой.
Рыжие веснушки.
Рыжие веснушки, выжженные стены,
Кружевные рюшки, резаные вены...
Не могу поверить, не могу заплакать,
Потому что слёзы не от кого прятать.
Ах, если бы не надо было в небо прыгать,
Впрочем, безразлично - куда отсюда двигать,
Рыжие веснушки, плюшевые мишки
Навсегда уходят в теремок из книжки.
Засмеётся кошка, зарыдают птицы
Глядя, как сомкнутся рыжие ресницы;
Рассказали сказку, а про нас забыли -
Рыжие веснушки, скомканные крылья.
Север-ветер
Сталь, это сталь... Хоть кажется хрупкой туманная даль, Здесь навсегда поселился февраль, И здесь всё так просто, и ничего не жаль. О юноша странный, с глазами как лёд, В пальцах твоих огонь, но не жжёт, Скажи, что таится за этой стеной, Ведь облик твой так похож на мой! Сталь, это сталь... Хоть кажется хрупкой Взора печаль...
Стихнет в ладонях воробышком, Бывшим, расколотым на колокольчики, Чистым, небутылочным стёклышком, Пёрышко содрано, зёрнышко собрано, Горлышко стёрто, затерто в коленках, На летнем времени простуженное солнце, На сон манящие огни - он не вернётся. В воде по грудь, до сердца - дрожжевое тесто, Вместе в окно, сотнями снов, снова из слов сложит любовь, Будет терпеливо мечтать - чем всё окончится опять. Вода всюду, водой будем, в один узел...
Вперёд, пешком по рельсам вниз, и мой сурок со мной, Ты так суров, лишь в горле содранной резьбой, Бойцовской рыбкой в банке расплескалась я, В болото вслед за тенью увязалась я, Увязла, не спаслась и погружалась я - сотни дней...
Такая муть(слова и музыка Вострокнутовой Н.Ю.)
В окно дождём, в стекло алмазами, Мы подождём-зачем всё сразу нам? Зачем цепляет до смерти, Не счесть цыплят по осени, По восемь раз отмеряла, Но всё скулит за дверью, и Не верю зря он так старается, Ушли в моря,нас не касаются Ни небо , ни земля, Над головою тополя, Поля в тетрадке расчертила в каждой клеточке земля...
Ёрзает стрелкой минутной, а часовой - вертится, вертится... Стала верзилой такой, а ей до сих пор вержится, верится, Там,в степи глухой немеют звуки, замерзаю - выкрутили руки, Слепнут, слепленные мною, города...
В стогу иголкой лежит без толку Колкий детский секрет, Мы ждём друг друга тысячу лет... В клубок запутан, вилкой поддет, Накрашен в губы, плотно одет. Свитер чешет горло до весны, Засните,спите, видьте будущие сны...
В такой прекрасной, ярко-красной и густой тишине, В такой опасной и напрасной партизанской войне, Болотной выпью затаясь в камышах, Ненасытною зыбью оседая в следах, Ежевичною сыпью остывая в затонувших кустах... В таком ужасном и ненастном, и безвыходном дне, В таком чудесном, бессловесном, пресно-приторном сне, Разрезав на снежинки вьюгу-метель, Разобрав на пружинки колыбельку-постель, Растерев на картинки, рыбок запустив в акварель.
"В темноте нашей берлоги спи спокойно до весны..."
"В тьму негатива..."
(слова и музыка - Вострокнутова В.Ю.)
В тьму негатива, прожив по мотивам,
Раскрученной жизни на плёнке капризной,
Рисуя украдкой стихи на ладони,
Года на бетоне, улыбку помадкой,
И сладкою ваткой в крови карамельной,
Корабликом шатким в кругу карусельном,
Мы сели на мель, и всю зиму глядели в экран,
В крысином веселье топили всех, вывернув кран,
По ранним тропинкам и радиоволнам, вдоль ран.
Копия верна, и так видна в скважину,
Смажет тишина с ума нас всех заживо,
За стеной стена обнесена, обсажена.
Из панциря снов выцарапывать ужас,
Прильнувши к дверям целым ухом снаружи,
Не съели в обед - разогреют на ужин,
Покружат, покружат - решат, что не нужен.
И красным крестом на халатике белом,
Своею душою в часть чуждого тела,
Алмазною веткой стекляшки задела и вдрызг,
Ладонью цепляю осколки растаявших брызг,
Не целясь, стреляю, на чей-то затравленный писк.
Разгребаю снег над тёплым лбом и шёрсткою,
Чей-то странный смех, в руках игрушки жёсткие,
Замуруют дверь и заколотят досками.
Прыгают сны из матрёшки в матрёшку,
И ждать до весны, не всерьез, понарошку, и
Крошки рассыпаны ниткой дорожки,
Зализаны три волосины над рожками,
Всё ещё лучше чем было и кажется,
Сажей залепится, в узел завяжется,
Вяжет во рту, надо мною куражится, но,
Не обнажается недостижимое дно,
В шутку стреляется в многосерийном кино;
Помощь не придёт, но так важна вовремя,
Время, как струна на все колки вздёрнута,
Стёрта тишина, прости, пока немёртвые...
Я всё хуже всех самих себя, сижу, ужу себя на ужин, Слушаю, слушаю, скучно со мной и невесело врозь. Висну по коврам трофейным варварским отточенным оружием, Ружьями бахну в финале, а город подумает - брось!
Всадник Медный.
Замыкаюсь в лабиринте улиц и в асфальте городов, Но всё, к чему я прикасаюсь, превращается в любовь, Стекает в мутных водостоках, льётся по карнизам вниз, Сбегает переменным током, в окнах кухонных кулис...
За полосой косого дождика Слепящий шар слепого солнышка, Я продираюсь радугой к земле, Я так устала, висну на крыле стальном... За дном двойным пустыми рёбрами, Я день за днём одна, оглохли ли, Или забыли в сумерках огни Зажечь, не вижу, подмигни, мой дом.
"Звоном в голове..."
(слова и музыка - Вострокнутова Н.Ю.)
Звоном в голове - как воспоминанье о себе,
Собой заколдован и придуман,
Разрисован красным в губы синих вен
Вином - подставляй пустой стакан,
К вершине с колен,
К блестящему воздуху со дна,
Содрав с липких стен,
Холодною кожей тишина -
Как много нас внутри неё, и всё ж она одна!
Одна на всём свете, всё за тот вечер;
Ветер рвёт дверцы, вертится в сердце;
В серых ртах смерти, верных трав вертел,
Завершив дело, завернув в тело.
Сажей на манжет,
Прожив до конца чужой сюжет,
Со всех этажей глазели всю неделю,
Жестью обивали, и уже -
Уже всё заужено до ста,
С тобой на барже,
Крупней чем пролёты у моста,
Тоскою обжечь глаза и растущая черта
Уже не будет нам страшна - не видно ни черта!
Черна как ночь в яме, яд на дне раны.
Разве я знала, звали с развалин,
С разных снов пылью, сразу с ним выльют,
Расцветут в ружьях, разотрут в лужах.
Так взахлёб молчу,
Хочу по шажкам, по кирпичу,
По чётным кускам страницы, в чечевице,
Чуткой птицей на ресницах спать...
Опять не срослось его крыло,
Опять не сбылось
Загаданным кадром под стекло,
С ответом сошлось,
И с рук вязкой жидкостью сошло,
Стекло на землю каблуком в счастливое число!
Чем дальше в даль, в дождик, раньше с подножек,
Под глаза тенью, в голову виденьем.
Солнце в пять пятен - стёр, совсем спятил,
С тёрна нам в руки, в ягоды, в звуки...
|
Сайт "Художники" Доска об'явлений для музыкантов |