ДЕТСКОЕ
В зоопарке, в зооклетке
был единственный изъян:
там сидел, прижавшись к сетке,
очень грустный обезьян.
Кто совал сквозь клетку фиги,
кто слова туда кричал.
Но на эти все интриги
обезьян не отвечал.
Он сидел на пятой точке,
глядя бедственно на всех,
как в прозрачной одиночке
безнадежно грустный зек.
С расстояния эпохи
было ясно и давно,
что дела людей неплохи,
если так заведено.
Если мы - снаружи клетки,
а внутри сидят как раз
наши маленькие предки,
осужденные как класс.
Есть у них банан и ветки
и подстилка для любви.
Но нельзя за сеткой клетки
стать потомками, людьми.
И нельзя, как те придурки,
что снаружи голосят,
прогуляться в модной шкурке
по дороге в зоосад.
ГРУЗДИ БЕЛЫЕ, КАК БЛЮДЦА...
Грузди белые, как блюдца,
Подойдут, в сапог упрутся,
Дождевой росой полны.
Под любой такой холеный -
С луком, с маслицем, соленый! -
Забуреет полстраны.
Дышит лес туманом влажным.
Вдаль гляжу из-под руки -
В гамаках висят, вальяжны,
Золотые пауки.
Зубы скалят, пузы чешут,
Солнце ждут, а наверху
Две сороки ладно брешут,
Сочиняют чепуху.
"Вот идет медведь горбатый!
Злой медведь, большой, седой..."
Что - медведь, я сам сохатый,
В сапогах и с бородой!..
Бурый вереск, небо сине,
Пней нахмуренные лбы...
Я люблю тебя, Россия,
В том числе и за грибы!
Через павшую лесину
В гущу лезу, бью росу.
Грузди валятся в корзину:
- Унесешь ли?
- Унесу!
ИЗМЕНА
Да не в возрасте дело. И дело не в том, что не спится.
(Ствол свечи убывает с начала, а не с конца)
Все равно есть такие слепящие женские лица,
Что даешь петуха - как будто даешь скворца.
Я любил в этой жизни опасно красивых женщин.
(Чище горного снега бывает лишь горний свет)
И красивее той, с которой я нынче свенчан,
Ничего в этом городе просто нет.
Ей от снега дано, ей дано от дождя и от града.
(Тает вовсе не то, что взято, а тот, кто взял)
Все равно не могу отвести вороватого взгляда
От лица незнакомки, входящей в концертный зал.
Если это - измена, то это от сходства.
(Только глядя на копию и понимаешь класс)
Красота - это бедствие. Это такое уродство,
Что нельзя оторвать глаз!
Ничего я не знаю о мраморе теплого цвета.
(У дельфийцев свое, у природы свое ремесло)
Знаю северный лик, обрамленный колосьями лета,
И румянец восхода, упавший с небес на чело.
Если чем я и болен, то зрением. С детства.
(Зряч не тот, кто видит, а тот, кто ослеп на треть)
Наглядеться еще. И еще наглядеться
На саму красоту. И еще. А потом - умереть.
ЯВЛЕНИЕ
Не надеждой, не славой, не златом, не жемчугом,
Не библейским дождем -
Бог приходит к мужчине в обличии женщины.
В этом я убежден.
Он приходит однажды в деянии будничном.
Хитрость Бога проста:
Все, что хочет сказать он мужчине о будущем,
Он кладет ей в уста.
Он доспехи войны забирает у воина -
Щит, кольчугу и меч.
Все, что нам по любви в этой жизни позволено,
Отдает ей стеречь.
А еще наперед золотые, краплаковые
Он дает ей свои образа.
Чтобы только она над мужчиною плакала
И закрыла глаза.
И тогда он уходит, никем не замеченный.
И глядит, как на землю луна.
А в каком из обличий приходит он к женщине,
Знает только она.
О ГЛАВНОМ
Вся загадка живой природы или не вся,
но она такова - хоть на земле, хоть на луне:
возле мужчины женщина должна проходить, тревожно кося:
кто его знает, что у него на уме.
Если она коснется локтем или плечом,
это - уже разряд. Если бедром - война.
Кто-нибудь из двоих, как правило, обречен,
ибо природа любви двойна.
Закрывая тему войны полов меж людьми,
я бы добавил, что победитель есть.
Это не он и не она, а плод любви.
То есть благая весть.
ПЛАЧ ПО ЧЕРВЯКУ
Кьяре Хас
Расположимся с донкой на реке.
Посмотрим, как под нашим взором рачьим
Червяк, спасаясь, бьется на крючке
С разорванным своим нутром прозрачным.
Сквозь зубы плюнем, как заведено,
На червяка - для счастья и для вида.
И, размахнувшись, отошлем на дно.
Тем паче, сам он жаждет суицида.
И там, на дне, застряв в зубах ерша,
Или в губе голодного налима,
Он будет знать: круговорот верша,
Цель провидения неумолима.
Не сам возник, не сам отмерил срок,
Не сам себе назначил испытанья.
Есть все-таки непостижимый прок -
Быть гибельным звеном в цепи питанья.
Где он исчез - расскажет поплавок.
Кто пожалеет жертву - тот заплачет.
Пронзен, утоплен, сожран. Но плевок...
Плевок, наверно, тоже что-то значит.
ПРОСТИ
Из прощенных воскресений - это
я хотел бы в темном доме провести.
Кто вернулся, не включая света,
тот и говорит: прости.
Это - маленькое слово в русской речи.
Но в словах решает все не габарит.
Кто сильней, кто фаворит при встрече,
тот и говорит.
В то, что оба без греха и края,
в это верят только дураки.
Двое белыми одними не играют
даже в поддавки.
Белый цвет - он твой. Но в день прощенный
для ничьей на досках бытия
первым ходит тот, кто выбрал черный.
Пусть им буду я.
ПУСТАЯ МИСКА. СВЕТ ОГНЯ...
Пустая миска. Свет огня
Дорога от порога.
Собака смотрит на меня,
Как я смотрю на Бога.
Ей кажется внизу, у ног,
Что там, где светят очи,
Все знает белокурый Бог,
Все может, если хочет.
На невидимке поводка,
Соединенной с небом,
Ей кажется: моя рука
Неистощима хлебом.
И если я повел плечом
Или напрягся станом,
То, значит, кормчий увлечен
Своим, небесным планом.
Он ведает, куда ведет
По водам и дорогам.
Но ничего не знает тот,
Кого назвали Богом.
В СТОРОНЕ ОТ ТРОПЫ...
В стороне от тропы
Под осиновый всхлип
Собираю грибы...
Белый груздь - это гриб!
Я иду по камням,
Я стою под сосной,
Я березовым пням
Бью поклон поясной.
Августовские дни!
Всё в росе, как в дыму!
Горькой кистью брусни-
чною жажду сниму, -
И хожу, и тружусь,
Полной грудью дышу!
До бровей надышусь!
До краев нагружу!
Под декабрьский скрип
Жду вас в гости, друзья!
Белый груздь - это гриб!
Не отметить нельзя.
ВМЕСТО БУРИМЕ
На песке, отшарканном от снега,
веткой нацарапано эссе:
"Я б хотела умереть от смеха.
Но умру, наверное, как все".
Детский почерк. Воткнутая ветка.
Как перо в чернильнице души.
Словно эта мыслящая детка
предлагает: хочешь - допиши.
Я бы тоже, детка, я бы тоже.
Жизнь смешна - животик надорвешь.
Каждый день, ее абсурд итожа,
хрипнешь. Но от смеха не умрешь.
Этот клекот, кашель, припаданье,
эти слезы честные из глаз...
Смех - он то же рвотное рыданье,
душеизвержение из нас.
Вот оно, как спазмы, убывает.
Ты затихнешь, смыслом смущена.
Если что всерьез и убивает,
то за взрывом смеха - тишина.