Жизнь моя злая была порой,
неистовая.
В тартарары норовила скатиться
с обрыва - и
всё-таки я
прожил её, насвистывая,
звонко, как птица,
глупая, но счастливая.
Всё-то корили душу мою смешливую.
Слёзы печали лили
в сброженный сок её.
Но отвечал я - с ветки своей:
А шли бы вы -
В поле широкое!
В море красивое!
В небо высокое!
Умные, вы не живёте
в городе Китеже,
он для блаженных,
улыбчивых, суть - юродивых.
Что вы с таких возьмёте -
так отпустите же
кануть ко дну
радостной моей Родины.
Пусть и не ладно,
но весело с нею прожил я.
И растворюсь в ней,
словно степная конница,
зная: душа наша вещая -
птица Божия.
Смерти не помнит.
Поёт -
и не с нами кончится.
Я суетный и слабый человек,
как палый лист, какой-то дикой силой
и бит и гнут и возносим наверх,
где чертит метеор по стуже синей -
и памяти его короткий след
сгорает мигом в бесконечном поле,
где ни былинки состраданья нет,
где нет предела, то есть нет опоры.
Вселенная темна. Мне страшно в ней,
как новобранцу под стенами Трои.
Ужели, Боже, в армии твоей
перевелись великие герои,
и всех на этом жутком рубеже
их времени чудовище забрало?
Ответа нет. И без молитв уже
я опускаю на глаза забрало.
МЯВ
За свои ответит косяки
жмот-февраль, темнила и проныра.
Трубадуры марта, кошаки,
сходятся на крыше для турнира.
Каждый как умеет - всё о том,
что любовь и битва грянут вскоре,
всё об этом.... Будь и я котом,
был бы мяв мой не последним в хоре.
Может, для побед я был бы стар
и пушист не слишком, но при этом,
оседлав забор как пьедестал,
драный хвост держал бы пистолетом.
Чуть запахнет дракой, тут как тут
был бы я во всём облезлом блеске -
и пускай герои обретут
кисок и колбасные обрезки!
Вот о чём я пел бы в простоте -
лишь порой, оставив песни эти,
я умел бы видеть в темноте
всё, чего не может быть на свете.
Не преодолел пред небом страха...
Не преодолел пред небом страха,
но полезный навык приобрёл:
сплю внутри себя, как черепаха,
вижу сны, в которых я - орёл.
И всё безнадёжней, беспробудней
погружаюсь в сон, как высь, пустой -
так и вся страна на нарах будней
спит ничком, но бредит высотой.
Столь ясна небесная обитель,
что ясней уже не может быть.
Лишь один малютка-истребитель
всё глядит, кого бы там убить.
Пролетел - и в колыбели синей
улыбнулась ранняя звезда
сквозь недолговечный, реверсивный
зыбкий след, ведущий в никуда.
Ставя цель рулям и парусам,
вычисляя все пути на свете,
юных не учу, поскольку сам
пил росу сиреневых соцветий.
После - познавай и понимай,
глубже Канта будь, Сенеки строже.
Но пока безумный месяц май
не сгорел - ты в нём безумен тоже.
Что накуролесил - всё твоё,
заживёт, пройдёт - и станет мило,
как любви калёное тавро,
что меня, жеребчика, клеймило.
В кутерьме страстей, гулянок, драк,
обожал, витийствуя, приврать я -
и при этом был такой дурак!-
просто за пределом вероятья.
Знать бы прежде, что там впереди,
в бездну эту заглянуть бы прежде...
Господи, прости - и снизойди
к молодости, глупости, надежде.
Welcome!
Понабьются - у дома не выйти.
Попритиснут - и охнуть нельзя.
Понаехали...
Ну, так - живите.
Всё равно ведь пустеет земля.
Но ещё сохраняет свой навык
быть на всех бесконечно-одной,
орды желтых, раскосых, чернявых,
превращая в один перегной.
Волку волк здесь бывал человеком,
позабыв, где азиец, где скиф,
где неведомо кто...
Так что - welcome! -
Мы и сами невесть из каких.
Нет проблем - между нами не пропасть,
все на шарике ветхом - родня.
Оформляется в русские пропуск
всем и каждому с этого дня.
Без особых препон -
даже прежде,
чем, склоняя к угрюмству и сну,
вас научат любить без надежды.
Водку. Женщину. Бога. Страну.
Знать ожог января её злого.
И жевать её снег поутру.
И катать её жёсткое слово,
словно маленький камень во рту.
В эту бездну кто только ни канет -
много раньше, чем через века,
безнадёжно всплакнёт африканец
над судьбою её ямщика.
Степь безбрежна - и некуда деться...
Но спасёт её Бог, может быть,
лишь за то, что любить без надежды -
только это и значит - любить.
* * *
И.Чурдалев, В.Калитин. Пьянок много, а праздников мало
Игорь Чурдалев, Виктор Калитин. Пьянок много, а праздников мало...
Пьянок много, а праздников мало.
Те что были - померкли в грязи.
Только этот - 9-е мая -
остается кристальней слезы.
Мимо зарев казённого шоу
к обелиску придёшь сквозь тщету -
и покажется, что за душою
нечто большее, чем на счету.
Словно мир не под гнётом недуга
и еще не угасло родство
с мощью той, что не власти, но духа
утвердила в бою торжество,
с исчезавшими в алых потоках,
не страшась в пыль Отечества лечь
ради чести - своей и потомков,
не сумевших её уберечь.
Виктор Калитин добавил:
Вот опять над землею израненной
Отгремел в небе майский салют
И друзья, что сбежали в Германию,
Поздравленья с Победою шлют.