Съешь ещё этих мягких французских булок, да выпей чаю.
В рисунках листьев я вижу воду.
В красивых лицах - свою свободу.
В полёте птицы - землетрясенье.
В глазах певицы - стихотворенье.
Съешь ещё этих мягких французских булок
Да выпей чаю.
Съешь ещё этих мягких французских булочек.
Я пошёл по миру и вышел в люди.
Надел на шею галстук, отведал кофе.
Позвонит телефон, включится радио,
И всё, что услышу я, окажется тонким.
И вот на этом месте должен быть кактус.
Но это страна спокойных деревьев.
Мой новый друг говорит на санскрите.
Моё тело стало для него светофором.
Я же помню, с нами было всё не так:
Нас боялся даже самый лютый враг.
А теперь мы, как картинки на стене,
Без движения висим в холодной мгле.
Это червь сомнений
Нас с тобою съел.
Был же праздник,
Только он давно сгорел.
Наша радость
Улетает, словно дым...
Червь сомнений,
Червь сомнений,
Червь сомнений!..
Я не помню, как случилась эта грусть;
Видно, зря учил я мантры наизусть.
Было время, я не видел страшных лиц,
А теперь всем этим лицам нет границ.
Я играл на гитаре.
Ночь стояла в дверях,
Разливаясь лучами,
Утопая в огнях.
Я играл всю дорогу,
Это был мой рассказ
Обо всём понемногу -
Блюз, и рэгги, и джаз.
Я играл среди первых,
Я играл во вторых.
Я сдавал свои нервы
В руки глухонемых.
Мне давали по блату
На вино и уют.
Мне платили зарплату
За бессмысленный труд.
Я играл на гитаре
Про весёлые дни,
Километры печали,
Выходя из тени,
Появляясь средь ночи,
Пропадая в лесах,
Хорошо и не очень,
На земле, в небесах.
На волне и на деньги,
На стихи и на страх,
Про пути и ступеньки,
Про росу на цветах,
Осторожно касаясь
И идя напролом,
Я играл улыбаясь,
Я играл на потом.
Я играл как фанатик,
Я играл как герой.
Я сказал себе: хватит!
Я сказал себе: стой!
Я забыл про работу,
Я забыл про кино,
Я похож на кого-то,
На кого - всё равно.
Я играл для знакомых,
Я играл для подруг
Сотню песен неновых
Обо всём, что вокруг.
Может быть, я бездарен,
И, наверное, зря
Я играл на гитаре -
Ночь стояла в дверях.
Купюры опускаются в карман,
Шурша, шурша никчёмностью своею.
Какой-то позолоченный туман
Висит-висит над горницей моею.
Стоит за окнами бескрайнее авто,
Беспомощно раскинув зеркала.
По телевизору транслируют ничто
В сопровожденьи "круглого стола".
Я думу думаю, как будто бы умён.
Я строю планы на ближайший выходной.
Я знаю, что я сплю, но этот сон
Одну имеет родину со мной.
Беспочвенно, бессмысленно и зря
Ко мне взывает радиоэфир
И замолкает не благодаря,
Свернув внезапно свой недолгий пир.
Я в морозильной камере живу
Среди застывших каменных цветов.
Я жажду света, будто наяву,
А света нет, как нет на карте городов.
И носом тычет в небеса мой верный пёс.
Опять купюры зашумели в карманах.
Мой верный конь мне мультимедию привёз
И тихо ржёт, раскрыв каталоги в виндах.
Но вот зажглась лучина в потолке.
В печи затеплился огонь, на нём - вода.
И я, уютно скорчась в уголке,
Смотрю, как отрастает борода.
Она растёт, и в ней - седая прядь.
Мне хочется опять залезть в авто.
Мне хочется поехать погулять
В своём расшитом золотом пальто.
Но эта ночь в совсем другие тянет степи,
И этот сон с его несдержанной мечтой
Сверкает так, что кажется ещё нелепей
Желание увидеться с тобой.
Скажи мне, друг, ведь ты, наверно, знаешь,
В чём смысл этого дрожащего луча?
Я долго думал, ты себе не представляешь,
Как я хочу, чтоб ты сегодня прозвучал.
Скажи мне слово, чтобы было странно.
Вонзи в меня свой ядовитый слог.
Скажи что хочешь, только без обмана -
Шепчу я и гляжу на потолок.
И вдруг истлела в карманах бумага. Вся.
Погас экран, замолкли голоса.
И вышло так, что луч сверкнул из мрака,
Закапал дождь, и началась гроза.
Летел Махов над городом в дирижабле... То есть нет, ехал Махов по городу в троллейбусе. И к концу маршрута появилась песня.
Всё бегут да бегут
По дорогам жучки,
А в жучках тех сидят
Рыбачки да крючки.
Рыбки тоже сидят
В этих самых жучках:
Они как рыбачки,
Только в тёмных очках.
И у рыбок есть дом,
В доме есть червячки,
Червячки за стеклом,
Червячки-светлячки.
И однажды в году
Кто-то входит к ним в дом,
Входит всем на беду,
Прикрываясь теплом,
И идёт к светлячкам,
И их кладёт в саквояж,
И несёт рыбачкам
На последний этаж.
Светлячков достают,
Разбивая стекло,
И обратно берут
Даровое тепло.
Ну а рыбки купаются
В море очков
И не знают, что в доме
Уж нет светлячков.
А узнают - бегут,
Позабыв про очки,
И крючкам продают
Дорогие жучки.
Всё бегут да бегут
По дорогам жучки,
А в жучках тех сидят
Рыбачки да крючки.
Рыбки тоже сидят
В этих самых жучках:
Они как рыбачки,
Только в тёмных очках.
Одолела забот кутерьма.
Наводнилась царями тюрьма.
Осторожно заходит в мой тихий приют
Безобразный гороховый шут.
Успокоилась тёмная ночь,
На колени поставив меня.
Ветви дерева просят огня,
А меня, а меня мочит дождь.
У тюрьмы еле ходит солдат.
Нас с тобою украсит закат.
Птица чёрная клювом стекло разобьёт,
И рассвет в наше тело войдёт.
Устремись, устремись сделать шаг,
Мой далёкий неведомый враг.
Я от встречи с тобою уже без ума,
Но меня не пускает тюрьма.
Оторвалась от жизни струна
И звенит, но звенит не одна:
Вместе с ней за окном моим птицы поют
И рыдает гороховый шут.