Песни А.Чернятьева и А.Соничева на стихи разных поэтов. Записано в июне 2003 - октябре 2005 в студии "Контакт" (г. Химки). Звукорежиссер - Виктор Колосов.
1. Едут чукчи по саванне (ст. С.Каленого)
2. Седое время (ст. В.Николаенко)
3. Конец сезона (ст. Д.Быкова)
4. Черносмородинная река (ст. А. Рембо)
5. Артюр Рембо (ст. А. Чернятьева)
6. За темные делишки (Изгои) (ст. Р.Киплинга)
7. Галера (с. Р. Киплинга)
8. Дурак (ст. Р. Киплинга)
9. Городок (ст. А. Добрынина)
10. Гимн России (ст. И. Губермана)
А.Чернятьев (comp., voc., g) (1-5)
А.Соничев (comp., voc., g) (6-10)
В.Колосов (arr., kb, prog.)
Д.Матросов (g) (2, 7)
Черносмородинная река
Реки Черносмородинной поток
Бежит, неведом.
И вороны, как ангелы, в свой рог
Трубят и следом
За речкой мчатся... В соснах ветерок
Ныряет следом.
Все мчится за толпою тайн дурных,
Тайн древних деревень,
Старинных замков, парков, стен глухих;
И рыцарская тень,
Блуждая, шепчет о страстях своих...
Но чист и свеж там день!
Пусть пешеход посмотрит сквозь просвет:
Воспрянет духом он.
Солдаты леса, вороны, привет!
Вас бог прислал, чтоб вон
Был изгнан вами хитрый домосед,
Крестьянин-скопидом.
Жил-был дурак, он молился всерьез
(Впрочем, как вы и я)
Тряпкам, костям и пучку волос,
Все это бабой пустою звалось,
Но дурак ее звал Королевой Роз,
(Впрочем, как вы и я)
О года, что ушли, в никуда, что ушли,
Головы и рук наших труд,
Все съела она, не хотевшая знать,
(А теперь-то мы знаем - не умевшая знать)
Ни черта не понявшая тут
Что дурак растранжирил - всего не счесть,
(Впрочем, как вы и я)
Будущность, веру, деньги и честь,
Но леди и больше могла бы съесть,
А дурак он то дурак и есть,
Впрочем, как вы и я
О труды, что ушли, их плоды, что ушли,
Головы и рук наших труд,
Все съела она, не хотевшая знать,
(А теперь-то мы знаем - не умевшая знать)
Ни черта не понявшая тут.
Хороша была галера: румпель был у нас резной,
И серебряным тритоном нос украшен был стальной.
Кандалы нам терли ноги, воздух мы хватали ртом,
Полным ходом шла галера. Шли акулы за бортом.
Белый хлопок мы возили, слитки золота и шерсгь,
Сколько ниггеров отменных мы распродали - не счесть.
Нет, галеры лучше нашей не бывало на морях,
И вперед галеру гнали наши руки в волдырях.
Как скотину, изнуряли нас трудом. Но в час гульбы
Брали мы в любви и в драке все, что можно, у Судьбы
И блаженство вырывали под предсмертный хрип других
С той же силой, что ломали мы хребты валов морских.
Труд губил и женщин наших, и детей, и стариков.
За борт мы бросали мертвых, их избавив от оков.
Мы акулам их бросали, мы до одури гребли
И скорбеть не успевали, лишь завидовать могли.
Но - собратья мне порукой - в мире не было людей
Крепче, чем рабы галеры и властители морей.
Если с курса не сбивались мы при яростных волнах -
Человек ли, бог ли, дьявол, - что могло внушить нам страх?
Шторм? Ну что ж, на предков наших тоже шли валы стеной,
Но галера одолела самый страшный шторм земной.
Скорбь? Недуги? Смерть?.. Оставьте! Да почли бы за позор
Даже дети на галере отвечать на этот вздор.
Но сегодня - все. С галерой счеты кончены мои.
Имя от меня осталось - там, на бимсе, у скамьи.
1.
До трех утра в кафе "Чинара"
Торгуют пловом и ухой,
И тьму Приморского бульвара
Листок карябает сухой.
И шелест лиственный и пенный,
Есть первый знак и главный звук
Неумолимой перемены,
Всю ночь вершащейся вокруг.
Где берег противоположный
Лежит цепочкой огневой,
Всю ночь горит маяк тревожный,
Вертя циклопьей головой.
Где с нефтяною гладью моря
Беззвездный слился антрацит -
Бессоннице всеобщей вторя,
Мерцает что-то и блестит.
На рейде, где морская вакса
Кишит кефалью, говорят,
Вот-вот готовые сорваться,
Стоят "Титаник" и "Варяг".
Им так не терпится, как будто
Наш берег с мысом-близнецом
Сомкнутся накрепко, и бухта
Пред станет замкнутым кольцом.
2
Любовники в конце сезона,
Кому тоска стесняет грудь,
Кому в грядущем нет резона
Рассчитывать на что-нибудь,
Меж побережьем и вокзалом
В последний двинулись парад,
И с лихорадочным накалом
Над ними лампочки горят.
В саду, где памятник десанту, -
Шаги, движенье, голоса,
Как если б город оккупанту
Сдавался через три часа.
Листва платана, клена, ивы
Метется в прахе и пыли -
Похоже, ночью жгли архивы,
Но в лихорадке недожгли.
С какой звериной, жадной прытью
Терзают плоть, хватают снедь!
Там все торопится к закрытью,
И все боятся не успеть.
Волна шипит усталым змеем,
Луна восходит фонарем.
Иди ко мне, мы все успеем,
А после этого умрем.
Я был с ним знаком - он мечтал взять рубины в ладонь.
И я говорил ему, что путь вверх опасен,
И что тот, кто пойдет туда, попадет под прицельный огонь.
Но он смеялся: он знал, что этот путь прекрасен.
А время седеет с той стороны стены,
А часовые любви уже смотрят в прицелы...
Но он говорил: "Я рад видеть вас, сны!"
И верил, - те, что ушли далеко, остались целы.
И он бежал по тонкому льду нового дня,
А ночью сидел на холме и смотрел на звезды.
И я не бывал там, где он: разве мог он понять меня?
Я только шепчу ему вслед: "Прощай, уже поздно..."
И он был как Павлик Морозов, а время - как Жорж Дантес.
Это было в Одессе, а может - на Килиманджаро.
Кремлевские звезды глядели с буддийских небес,
И он держал их в ладонях - он не боялся пожара.
А время седеет с той стороны стены,
А часовые любви уже смотрят в прицелы...
И сорок две тени идут по тропе войны,
И видят сны, и остаются целы.
За тёмные делишки,
За то, о чем молчок,
За хитрые мыслишки,
Что нам пошли не впрок,
Мишенью нас избрали
Параграфы статей -
И поманили дали
Свободою своей.
Нет, нас не провожали,
Не плакали вослед;
Мы смылись, мы бежали -
Мы заметали след
От наших злодеяний,
А проще - наших бед.
За нами - каталажка,
Пред нами - целый свет.
Ограбленные вдовы
И сироты купцов
За нами бестолково
По свету шлют гонцов;
Мы рыщем в океане,
Они - на берегу.
И это христиане,
Простившие врагу!
Но вдосталь, слава богу,
На свете славных мест,
Куда забыл дорогу
Наш ордер на арест;
Но есть архипелаги,
Где люди нарасхват,
А мёртвые бумаги
Туда не допылят.
Там полдень - час покоя,
Там ласков океан,
Дворцовые покои,
И в них журчит фонтан
Никто здесь не посмеет
Прервать полдневный сон,
Покуда не повеет
Прохладой из окон.
Природа - загляденье,
Погода - первый сорт,
И райских птичек пенье,
И океанский порт.
И праздник, оттого что
Раз в месяц круглый год
Привозит нашу почту
Британский пароход.
Мы поджидаем в баре
Прибывших бедолаг -
Не чопорные баре,
Но парни самый смак.
Мы важно тянем виски
И с помом, и с самим,
Но на борт - он английский!
К ним в гости не спешим.
А ночью незаконно
Мы в Англии своей -
С князьями Альбиона
Знакомим дочерей,
И приглашают лорды
На танец наших жён,
Мы сами смотрим гордо,
Покуда... смотрим сон.
О боже! Хоть понюшку
Нам Англии отсыпь -
Ту грязную речушку,
Ту лондонскую хлипь,
Задворки, закоулки
И клочья тощих нив...
А как там Лорд-Уорден?
А как там наш Пролив?