Помню вечер, всполохи костра,
яркость бликов на твоём лице.
Где же ты, любимая сестра?
Засияли звёзды на венце...
Близнецы не могут умереть.
Если я живу - и ты жива.
Вместе мы в застывшем янтаре.
Разделяющего нет ножа.
На пороге нынешней весны
собрала цветущий первоцвет
и плету для нас с тобой венки.
Лунный свет плетёшь и ты в ответ.
Яркость бликов на моём лице
от костра, а может от звезды...
На серебряном стоишь крыльце -
шлёшь подарок для своей сестры.
День ускользает вслед за солнцем,
бледнеют в небе облака.
Кому-то мир вернуть придётся,
срывая утро с рушника,
с воды колодезной, прозрачной,
где утонула синева.
Уходят светотени... Значит,
начнётся творчество с нуля.
Вспорхнут мгновения по-птичьи
и прорисуют горизонт -
для новой жизни место встречи.
Возможно, следом ускользнёт.
В туманной дымке растворится,
как будто не было его,
день превращая в небылицу...
На ризах ангельских икон
задержится на время вечность,
распределяясь по углам,
и скажет: "Нет, ещё не вечер -
стоит на страже светлый храм".
На овалах построен космос.
Всё кружится, парит, летает...
Круг устроен довольно просто,
без углов и особых таинств.
Над квадратами чёрных магий
заплетают узоры мифы.
Но разгаданность в полушаге,
и нужны ли здесь детективы?
Треугольником ограничен
вход в глубинную неизвестность.
Любопытство к нему трагично,
над загадкой висит завеса.
Я смотрю на тебя, смущаясь
и страшась непонятной сути.
Тонко чувствую запах счастья
с погружённостью в абсолюте.
В маленьком, хрупком сердце
вырос роскошный сад.
Не разыскать владельца
в тёмных густых лесах.
Где-то невзрачной птицей
скромно живёт в дупле.
Радость души таится
в сырости, полумгле.
Долго не может солнце
прятать свои лучи.
Песней из сердца льётся.
Чувства так горячи!
Маленькой, серой птахе
хочется петь и петь.
Слава, восторги, ахи...
В этом ли смысл, успех?
Есть в соловьиных трелях
то, что назвать нельзя,
что утешает, греет,
волю даёт слезам.
Шаги твои по коридорам сердца
предчувствую, и голос у двери...
Успею ли в глаза любви вглядеться
до всполохов предутренней зари?
Смогу ли предсказать судьбу мгновений,
которые с тобою проживём?
Предвиденье - реальности ступени,
из дремоты в сознание шажок.
Из сна ночного в утреннюю свежесть
войдёт мечта и обретёт черты.
Преподнесёт день радостные вести -
дверь распахну, а на пороге - ты!
Заблудился ветер в хаосе волос
и втянул полнеба в радость карусели.
Мастерство плетений тёмно-русых кос
неизвестно вихрю в лёгкий день весенний.
Растерялась дева... Как же причесать,
привести в порядок волосы без ленты?
Горизонтной нитью шьются небеса,
в облачных бороздках делая просветы.
Локоны разброса можно обуздать -
шёлковым атласом заплести их вместе.
И распределятся пряди по рядам,
если прикоснуться к линии небесной.
Но смеётся ветер, карусельный бог,
волосами девы весело играя.
Знает - к горизонту тысячи дорог,
только нет начала и не видно края.
В глубинах времени затерян миг
знакомства нашего, любви начало.
Мы по отдельности рассвет встречаем,
не зная сути временнЫх интриг.
Дни, словно вОроны, ордой печальной,
слетелись тучно на страницы книг.
И вместо слов мы слушаем их крик,
за умудрённость карканье считая.
Глава листается вслед за главой
и остаётся в памяти пустой
их бесконечно удлинённый прочерк.
Однажды вздрогнет чуткая душа...
Твоя ль, моя... Навстречу сделать шаг
решится в мире книжных одиночеств.
Вдоль чёрной ночи проплывает время.
Мерцает свет двух изумрудных лун.
Не выйти мне из тёмного эдема...
Заворожил невидимый колдун.
Я ощущаю мягкость неземную
и в полудрёме продолжаю жизнь.
Часы устали маяться вслепую -
зачем считать ночные миражи?
Урчит, мурлычет, что-то напевает
ночной эфир. Возможно, это сон...
Никто не знает кто таится в рае,
где нет ни чисел, ни иных времён.
Рассвет наступит.
Солнце не удержишь.
Часы пойдут пугливо, невпопад.
И первый луч оранжево забрезжит...
Но не изменится кошачий взгляд.
Любви несказанное слово
преобразуется в кристалл,
переливаясь бестолково
в душе того, кто замолчал.
Кто не позволил светлой птице
свободно выразить восторг
и удержал её в темнице,
где собралось немало слов.
Сияют узники, толпятся
у входа... Но молчит любовь.
Стеснительность её румянца
не подпускает новичков.
Рожденых и вскормлённых сердцем
удерживает что есть сил.
Живут в душе как чужеземцы
и ждут - кто б их освободил...
Кристаллы множатся с годами
и вырастают в города.
Пронзают небо этажами,
забыв о счастье навсегда.
Купол неба окунулся в ночь.
Зазвенели звёзды в тишине.
Им легко сиять, когда черно
в небесах,
а может быть на дне
моего колодца...
Серп луны
изогнулся, воду зачерпнул,
или небо...
Это были сны,
уходящие на глубину.
Если путник ты, а ночь длинна,
до восхода тысячи путей -
из колодца выйти я должна
и сказать - не опасайся, пей.
Летит за солнцем золотая грусть,
напоминая об ушедшем лете.
Шагая в новый мир, я оглянусь
на краткий миг... Событий силуэты
не будут снова облекаться в плоть
и волновать. Былое не вернётся.
Но брошу в них внимания щепоть...
Для дней грядущих станет первым взносом -
ступенью в царство бесподобных зорь,
в прохладу и разгулье листопадов.
Палитрой красок насладится взор
на полотне пылающих закатов.
На изумрудность ляжет желтизна,
позолотив мои воспоминанья.
И ничего не нужно больше знать,
тень уходящего не может ранить.
Заденет краем образов чуть-чуть,
шепнёт на ухо тихое, простое
и замолчит... Возможно захочу
вернуться в зелень лета, но...не стоит.
На запястье ночи спит луна.
Заблудились звёздные пути.
Между двух миров проведена
горизонтная черта...
Ко мне иди!
Ароматом мускуса и роз
проложу дорогу к волшебству.
Не волнуйся, это не гипноз,
я в тебе - твоё лишь воскрешу.
Из глубин забытое возьму
и раскрашу в свежие цвета.
Мой восток таинственен и мудр,
как твоя забытая мечта.
До восхода поспеши прийти.
Жду тебя в заветном шалаше,
о котором знаешь только ты.
Звёзды собраны в моём ковше.
Выливается воздух летний
из ковша голубой зари
на туманные силуэты
гор...
Никто их не покорил.
Никому не нужны вершины.
Приникает к земле душа.
Лепит образ мечты из глины,
не умея легко дышать
свежим воздухом, любоваться
виражами свободных птиц
до закатных полос багрянца...
Но и вечер не тянет вниз,
а возносит навстречу звёздам
всех желающих,
где лоза
создаёт из созвездий гроздья,
и не выпить вино нельзя.
Кто-то лепит кувшин из глины,
кто-то пьёт из него нектар...
Лишь заря не проходит мимо.
На вершине горы - алтарь.
Мы с тобою, рассвет встречая,
ловим солнечные лучи.
Взгляд твой нежен, слегка печален.
Что-то хочешь сказать... молчишь.
Наблюдаем фата-моргану -
уплывающую мечту
по небесному океану.
Мне бы что-то сказать... молчу.
На земле нерушимо твёрдой
неуютно и не тепло.
Солнце молча лучами водит,
чтобы в мире всё расцвело.
Чтобы мы защищённей стали,
словно дом обрели в раю.
Но твердыня подобна стали,
даже если дожди прольют.
Как же нам улететь на остров
вслед за сказочным миражом?
В мыслях это легко и просто
сделать - нужен один шажок...
Но в реальности ты печально
смотришь вслед голубой мечте,
невозможным полёт считая.
Невозможность возможна мне.
Если мир погрузится в сумрак
и уйдет в никуда вода -
остров облачный нарисую
с новым именем - Навсегда.
Окунаюсь в янтарное облако,
в запах солнечного листопада.
Сколько золота в мире накоплено!
Неужели возможно растратить?
Неужели медовые россыпи
растворятся в глубинах предзимья?
Я иду осторожною поступью,
не мешая хозяйствовать листьям.
Для поэтов - пора вдохновения.
Сколько муз возродилось из пепла!
Знойность - в прошлом, расслабленность летняя,
впереди - связь земного и неба.
Впереди - бесконечные образы,
облечённые в яркие краски.
А потом... белоснежною порослью
прорастёт новогодняя сказка.
Отчего задумчивы деревья?
Ветер стих и кроны не тревожит.
Улетело в неизвестность время.
Стало зябко, странно, ненадёжно...
Не спешит листок упасть на землю,
замедляясь в бреющем полёте.
Незаметно оторвался, дремлет,
и планировать во сне не против.
Наяву немного страшновато
приземлиться, ощутить паденье
и узнать весь ужас невозврата.
Мир застыл, желая изменений.
Встрепенулся ветер, вдохновился
красотой багрянца, позолотой,
и сорвал оставшиеся листья,
вовлекая их в азарт полётов.
Наклонилось небо тёмной тучей,
изучая местные рельефы,
и дождём настойчивым, тягучим
изменило вдумчивость деревьев.
Проходит май весенним сном
и оставляет нам рассветы.
Вдали, за радужным мостом,
готовится нагрянуть лето.
Озёра, словно часть небес,
голубизну хранят, желая
чтоб холод навсегда исчез.
Но Антарктида ледяная,
наоборот, уходит в ночь,
в полярный омут зимней стужи.
Не может солнце ей помочь
льды растопить до тёплой суши,
до рек, морей... И цвет воды
наполнил бы лазурью небо.
Не зная летней красоты,
мир вечных льдов плывёт как лебедь
туда, где должен быть восход,
по белоснежности хрустальной.
Под спудом - озеро "Восток"...
и голубым оно не станет.
Незаметен миг на поле времени.
Ничего, казалось бы, не значит,
если нет эффектности. Потерянным
он считается без ярких качеств.
Собираю тихие мгновения
в ожерелье дней полупрозрачных.
Вижу ценность, смысл в объединении
малых бусинок.
Моя задача -
не нарушить счёт и своевременно
нанизать мгновения на нитку.
Если я тружусь, кому-то ведомо -
для чего... И мелким алфавитом
недосказанности путь протянется
до события, где миг взорвётся.
И откроется однажды таинство
смутных дней при ярком свете солнца.
Пахнет небесное мятой
в новой картине без рамы.
Чувствую пальцами мягкость,
облако тронув руками.
В мире твоём много света.
Воздухом полнятся выси.
Жизни лишь нет...
Незаметно
птиц отправляю сюрпризом
в глубь неподвижного неба...
Спит мой художник, пока я
краски меняю волшебно,
в косы зарю заплетая.
Мятой пропахли ладони.
Чашка горячего чая
с ломтиком лунно-лимонным
ждут... и картина живая.
Отражаются в Ниле восходы.
Бесконечно течение лет.
Кто-то кистью невидимой водит...
и стирается древности след.
Храм разрушен.
Два стражника молча
продолжают его охранять.
Сухость дней и прохладные ночи
безразличны бессмертным камням.
На восток неподвижно взирая,
ждут прихода воскресших вождей.
Им не нужно ни ада, ни рая.
Безмятежна Долина Царей.
Лишь восходы немного волнуют...
Лучик солнца так нежен и юн!
Забывая безгрешность седую,
о любви исполины поют.
Теплы ещё осенние рассветы.
Листва ещё упорно зелена...
Но смотрят в глубину времён поэты
и перемены чувствуют в тонах.
Приблизился ноябрь.
Готовы кисти.
Свинцовых красок полнится запас.
От цвета настроение зависит,
и лучше не смотреть вперёд...
Сейчас
комфортно, хорошо...
но грустно что-то.
Предчувствия зимы не избежать.
Использую возможность перелёта
над ноябрём
и взмах карандаша.
Из теплоты в морозность попадая,
я ощутила новогодний драйв.
Спустилась в руки сказка ледяная,
мигая звёздной россыпью гирлянд.
Семь футов под килем желаю
упорным твоим кораблям.
Закон Архимеда не жалко
к маршрутам любви подобрать.
Не жалко и цвета малины -
придать алый тон парусам.
Опасны морские глубины,
но физику выбрал ты сам.
Теперь опасайся пробоин,
когда тяжелеет беда.
Корабль из железа построен...
Закон притяжения дна
никто отменить не захочет.
Русалками бездна кишит.
Следит за тобой дни и ночи
из илистой рыбной глуши.
Семь футов под килем желаю.
Но если решишься тонуть -
явлюсь, распугаю всю стаю...
Ходить по воде я могу.
Темнота не любит яркость света,
никогда не поднимает глаз.
Избегая солнца, незаметно
уползает в ночь, теней держась.
Расцветает серебристый лунник
на полотнах сумраков ночных,
и невольно задевает струны
в тёмном сердце беспросветной мглы.
Словно капли на стебле, хрустально
зазвенели мелкие огни...
Веселее и светлее стало
там, где бродят одиноко сны.
Недоступнось радужного цвета
органична в мире слепоты.
Вопреки, под тяжестью запрета,
вырастают светлые цветы.
Парусник скользит в тумане -
призрак на воде живой
или на небесной ткани...
Маревом разлит покой.
Берег погрузился в думы,
молча смотрит вглубь веков.
Облачность рисует дюны,
превращаясь в молоко.
Всё плывёт, меняясь плавно,
как мазки на полотне.
Горизонтная оправа
растворилась в серебре.
Солнечных лучей не помнит
парусник, плывя в туман.
С бликами слегка знаком он,
бьющимися о борта.
Не могу определить случайный воздух,
в лёгкие проникший странной песни.
Он берёт несуществующую ноту -
в небо поднимает, чтоб исчезнуть,
раствориться и предстать фата-морганой.
Музыка останется. Кому-то
в настроение войдёт легко, незванно,
дом построит... Будет ей уютно.
А случайный воздух образы примерит
новых песен, снова вдохновится
небесами, где немыслимы барьеры,
ноты где порхают, словно птицы...
Ты мне скажешь, благосклонно усмехаясь,
что из ничего не выйдет что-то.
Для примера включишь звук: - Вот неплохая
музыка... Напомнила кого-то.
В дверь постучу... Ни шороха, ни звука,
возможно, не услышу я в ответ.
Но призывает к действию разлука,
меняя полумрак на яркий свет.
В надёжность интуиции поверив,
я трижды в сердце друга постучу,
одолевая хрупкие барьеры...
Дверь скрипнет, открывая вход лучу.
Сияющей лавиной мир ворвётся
и унесёт куда-то тусклость ссор.
Не зря, ведь, каждый день восходит солнце
и дарит примирению простор.
Холодное сияние луны
не тратит серебро лучей напрасно.
И застывая на весах земных,
потоки света ждут ночного часа.
Зажечь спешат хрустальные огни
в глубинах камня, навевая сны.
Холодный взгляд луна не отведёт,
пока не засверкают самоцветы
во мгле, не заискрятся "от и до"
и не сомкнутся в обруче браслета,
который спрячет тайну света днём,
а ночью будет к звёздам вознесён.
Борюсь с дремотой. Хочется застать
рождение мистерии свеченья.
Луна сегодня в силе неспроста.
Догадываюсь, есть на то причина...
Ей захотелось камень мне послать,
сорвав его с небесного холста.
На сером фоне возникает жёлтый
букет цветов - неловкий жест весны.
Но вы его на гибель обречёте,
не знающего никакой вины.
Мистически, инертно, боязливо
увидите в нём вестника судьбы.
Уйдут ли оттого из жизни зимы?
Наступит ли весна большой любви?
Она придёт, но холод не отступит,
и жёлтый цвет не станет голубым.
Букет уляжется на мостовую,
не перестав весну и мир любить.
Напишется роман, сгорит, воскреснет...
Восстанут все, кто ныне в нём живёт.
Не вырвать слово и мотив из песни.
И вестник неизменно будет жёлт.