|
|
Ребятки едут на войну. Ребятки едут пострелять. Сомненьям головы свернув И страха не желая знать. А если что, то их вину Скостят таланту умирать. А перешедшему черту Шагать с оглядкой не с руки. А кровь - настойка на спирту - Адреналином жжет мозги. И привкус ясности во рту: Раз наши здесь, то там враги. Того, что будет завтра, нет, Как нет того, чем жил вчера. В цене сухарик на обед, А в холод - место у костра. Наутро жеваный рассвет, Под вечер - в черепе дыра. А подлость лезет через край, Вопя о долге и святых мощах. Кромсая черствый каравай Про "героизм с улыбкой на устах". И батальон штурмует рай С оскалом на обугленных губах! Когда растает в небе дым, Мы заживем в огнях витрин. Хоть ни с одной войны живым Не возвращался ни один. Мы заживем, у гнойных зим Отбыв посмертный карантин. Кто - с ночью путая восход, Заклинив лифт меж этажей. Кто - на замок завесив рот, И память вытурив взашей. А кто - ведя победам счет На связках вяленых ушей. Ребятки едут на войну, Ребятки едут пострелять. У терпкой лихости в плену, Ребятки едут доиграть. Сомненьям головы свернув И страха не желая знать.
Золотом вышит ее сарафан, Иней блестит в волосах. Леди! Вы чудо, Вы самообман, Я таю в Ваших глазах. Как Вы сумели меня распознать, Чем тронули душу мою? Но я ... я не знаю, как это сказать... Простите, я Вас не люблю. Дело не в том, что Вы старше - о нет! Вы лучше их всех во сто крат. В раме окна Ваш повесив портрет, Молюсь на него и не жду наград. Не стоит, зачем? Слишком долог рассказ, Мне и за жизнь не успеть... Я не могу жить ни дня подле Вас, Но мог бы за Вас умереть! Нет, не ревнуйте к вчерашнему дню, Там меня больше не ждут. Не плачьте. Хотите, я Вам спою? Ну что Вы, какой это труд... Не нужно, поверьте, себя обвинять В том, что решаем не мы. Ах, леди Осень, простите меня! Я здесь в ожиданьи Зимы.
Когда мы жили, предпочитая солнце фонарику, Когда не знали, что такое терять, 2х(Мы все ходили в этот дом с окнами на реку, И до чего хорошо было в нем мечтать.) Продавленный диван, скрипучая дверь в буфете, В столе дыру насквозь прожег забытый утюг. 2х(Не все ль равно? Плевать на все дворцы на свете, Когда бегут открыть, едва заслышав стук.) И кто бы ни пришел, он никогда здесь не был первым. Здесь до него и после вечно кто-то был. 2х(Как хорошо, идя куда-то, знать наверное, Что там не гасят свет, и чай на кухне не остыл.) Живого места нет на потолках и на обоях. Ты тоже что-то написал на Великой стене. И, уходя, мы брали это все с собою, Чтоб узнавать своих, теряясь в новизне. (И, уходя, мы брали это все с собою, Чтоб узнавать своих и не теряться в новизне). Когда мы жили ... в доме с окнами на реку, Мы знали что, и где, и для чего нам искать. А нынче я, как тот из бочки, шляюсь с фонариком, Средь бела дня впотьмах лицо пытаясь угадать. А нынче я... свечу себе под ноги фонариком - Следы ведут к реке, но не течется рекам вспять.
Полгорода тонет в соплях От нового сериала, Еще половина тянет из горлышка Средство против тоски. А Вы в обшарпанном домике С тесной прихожей Имеете дерзость размышлять О смысле Бытия. Когда они входят внутрь, Они говорят о погоде, О ценах на водку и хлеб, О видах на переезд. А так бы хотелось большего - Чего-то в ином роде, Пока не пришла пора отрываться От насиженных мест! Маленький город На берегу Обмелевшей реки. Добронравные папы и мамы Скребут по сберкнижным сусекам, Чтоб чадо устроить в хорошее место - А чем они хуже людей? А вот торчит апологет Неприличного жеста, Он пропил машину, квартиру, жену И метит теперь на детей. Пятнадцатилетние дуры, Мечтая о выгодном муже, Ругаются матом, зарывшись в журнал С нездешним блеском страниц. А тощие старые девы Кормят бездомных собачек И засыпают, согревшись котом, Под пенье вязальных спиц. Маленький город На берегу Обмелевшей реки. Я открываю кран - И слышу чахоточный кашель. Это значит: опять выходной, Я буду дома весь день. Я буду пялиться в ящик На осточертевшие рожи И слушать, как сволочь-сосед рассуждает Про всякую дребедень. Я слышу его сквозь стенку И думаю о другом. О том, кто приходит в заплатах, Не заботясь, что скажут о нем. С ним можно сидеть молча И при этом не ждать конца, А можно всю ночь напролет говорить, Не боясь друг в друге ловца. Отграничившись кругом от лампы От вони житейских проблем, Упиваться значением слова, Рожденного глубиной. Размешивая в чашках с чаем Незнакомый другим секрет, Понимать с полубуквы, И не притворяться, И быть самим собой! Ведь мы пришли сюда, Для того чтобы жить! Мы пришли сюда, Для того чтобы петь! Чтоб оставить хоть немного звука, Прежде чем уйти в тишину, А не только затем, чтоб в маленьком городе С тоски выть на Луну...
Довольные лица, Носители дымных очков. Потребители пиццы, Обитатели теплых домов. Любители пива, Поклонники быстрой езды. Ах, как они любят красиво За собой сжигать мосты! Упиваясь азартом И дрожью эффектных побед, Но Я играю блюз, Мне нет дела до них, Я пою о тебе! Небритые щеки, Засаленные пиджаки. Сквернословье, пороки, День, начатый не с той ноги. Вместо желания видеть - Добровольная тупость в глазах. Вместо желания жить - Голод и страх! После приступов подобострастья - Мечты о хорошей пальбе... Я еще Сыграю для них, А пока Я пою о тебе! Восторги, признанья, Поэтический бред. Элитарное знанье, На все - чуть наивный ответ. Слегка эпатажно, Чуть-чуть не от мира сего... Но это не важно, Этим не удивишь никого. Разговоры на кухне О загадочной мира судьбе. Мне так хорошо Иногда среди них, Но я пою о тебе! Детка! 3 х (Я пою о тебе!) И пусть ты не станешь Слушать меня, Но я пою О тебе, у тебя, на тебе, под тобой, для тебя!
Остановившись, услышать сквозь уличный шум Телефон из чьего-то окна. Забавляясь подсчетом звонков, Сбиться на тридцать втором. Если кто-то захочет узнать, На чем ты съехал с ума, Просто смотри им в глаза, Не говоря ничего. И они постоят и уйдут, Как ушли все, кто были до них, Чуть растерянно и невпопад Озираясь по сторонам. Но не бойся их напугать, Им не вспомнить тебя через день. Через год ты забудешь их сам, Даже если ты все еще будешь, Будешь Видеть их спины в лучах заходящего солнца, Слыша Музыку их голосов, Оставаясь все там же, Где Ты знал, что такое смотреть, Не боясь упустить, И не ждал Ничего Для себя. А кто-то, приостановившись, помашет рукой. И ты улыбнешься в ответ, Будто расстались вчера, О чем-то не договорив. А потом будешь долго сидеть, Вспоминая, кто б это мог быть, Забывая значение слов, Разомлев от жары наконец наступившего лета,- Там, где В очередь к стойке с пломбиром Построился город, Где Все в тополином пуху, И на все наплевать Чьей-то Бронзовой статуе В метинах от голубей, Где и ты Сам себе Монумент... А когда Небо ляжет на землю, уснув, И небесный городовой, Шуганув солнце за горизонт, Засветит фонарь Луны, Ты возьмешь совок и метлу И, собрав себя в пыльный мешок, По привычке вернешься домой, Приобняв на прощанье с тобой повенчанный город...
Скучно, вязко, серо, сыро. По окнам стучит вода. Я кутаюсь в выцветший плащ Вчерашних побед и рифм. Нет, это не просто дождь! Это снова Дождливый Четверг. И сегодня не будет опять того, Что обещано мне. Одноразовое небо, Одноразовый флаг и гимн. Хотелось вечной любви, А вышел поход в бардак. И лишь один постоянен, Приходит Дождливый Четверг. Интересно, ко всем в округе Или только ко мне? Посторонние страхи Давным-давно улеглись. Я бесконечно уверен Во всем, что будет потом. Вот только желание съехать Обостряется каждый четверг, Но, в связи с ухудшением погодных условий, Проезда нет! У тебя еще все завтра, У меня уже столько - вчера. Я невыносимо зануден В вопросах стилей и мод. Но я не ищу оправданий Ни в четвергах, ни в дожде. Я зажгу вместо люстры солнце, Когда Ты заглянешь ко мне.
Не зови меня в свою даль. Не пытай о том, чего жаль. Не ходи по кругу за мной. Не кропи свяченой водой. Я сегодня - дверь без ключей. Я сегодня, в общем, ничей. Изорвал на тряпочки флаг, Рассовал прохожим за так. После лобовой атаки Я три дня лежал в овраге. Спохватились, отыскали. Подлечили, подлатали. И вот живу я, всем доволен. Зря болтают, будто болен! Вместо камуфляжных полос - Солнце на веревочке и полный карман звезд! Завтра нам укажут, как быть. И научат правильно жить. Завтра нам дадут по рукам. Завтра нас забудут к чертям. Пулею болеет висок. Реки утекают в песок. После ночи новый рассвет, Да ничего в новинку здесь нет! Я чеканил шаг строем. Брал высоты я с боем. Зарывал талант в окопы. Заметал следы, тропы. Сочинял свое Писанье, Уходил за грань сознанья. Еле-еле-еле унес Солнце на веревочке и полный карман звезд. Знаю, знаю, там уже ждут. Вижу, вижу, вот уж идут. В вену метит шприц командир, Нараспашку белый мундир. Говорят: уют и покой! - Снова стану я сам собой. А за добрым словом - обман: Вяжут руки, лезут в карман. После батогов у них пряник. Да на глаз по семь нянек. Носят решетом воду. С песней водят хороводы. Отвели подушкой плаху, А я послал их всех... 2х(Где все небо наперекос, Солнце на веревочке и полный карман звезд.) Все пустили наперекос! - Солнце на веревочке...
Из ниоткуда в никуда... Я здесь проездом! Я здесь не к спеху и не к месту, И в ваших окнах чернота. Но как хотелось мне сюда! Как жаль, что, вопреки реестрам, На этой станции безвестной Стоят недолго поезда. А где-то здесь, едва слышна, Бродила Музыка без сна. И тех, кто спать не мог, она Поила тайною своей. И на совет: "пересидеть, Спастись, остаться, уцелеть", Я думал: "Только бы успеть!", Взлетая под откос за ней. И пусть рай выгорел дотла, Я без награды рад стараться! Хоть мне до вас не докричаться И не найти у вас тепла. Но все же лить колокола - Верней, чем славой забавляться. Прошу, не надобно оваций, Не надо крошек со стола! Я знал, куда ведут пути, И, чтоб до сути дорасти, Я без труда бы мог найти Места уютней и теплей. Но только здесь, едва слышна, Звучала Музыка - она Меня избавила от сна. Я не жалею, что был с ней!
Надо - то, чего мне не надо, Каждый день до упаду В беготне за куском. Рядом - те, кого мне не надо, И который год кряду Все летит кувырком...
В такой дыре, как этот город, Есть утешенье - это близость к земле. В такой дыре, как этот город, Утешенье - это близость к земле. Очнувшись в полуночном бреду, Ты ловишь крышу, слыша, как в ближнем пруду Лягушачий народ дает тебе урок В твоем ремесле. В такой дыре, как этот город, Поезд утром слышен за десять верст. В такой дыре, как этот город, Поезд утром слышен за десять верст. Сколько прошло уже лет? И у тебя когда-то был тоже билет. Кто виноват, что этот поезд Никуда тебя так и не увез? Ты расстрелял еще одну обойму В белый свет, но цель не видна. Ты просадил обойму в белый свет, Но цель не видна. Твой старый мир развеялся в дым. Она давно с кем-то другим. Тебе осталась лишь гитара И блюзовый квадрат окна. Когда ты говоришь, что любишь, Ты подставляешь свое сердце под нож. Когда ты говоришь, что любишь, Ты подставляешь свое сердце под нож. Но если по ложбинке ножа Бемолями по капле стекает душа, Ты доиграешь этот блюз до конца И никогда не умрешь. В такой дыре, как этот город, Поезд утром слышен за десять верст. В такой дыре, как этот город, Поезд утром слышен за десять верст. Сколько прошло уже лет? И у тебя когда-то... Да где ж твой билет? И чья вина, что этот поезд Никуда тебя так и не увез? (Чья тут вина, что этот поезд Никуда тебя так и не увез? Кто виноват, что этот поезд Никуда тебя так и не увез?..)
Надо - то, чего мне не надо. Каждый день до упаду в беготне за куском. Рядом - никого нету рядом. И который год кряду все летит кувырком. Завтра будет снова сегодня. И сегодня было вчера. Мой календарь - вырванный лист. И с утра звонками изводят Спутавшие дни вечера. Серая тварь - жизнь компромисс. Надо - то, чего мне не надо. Время полураспада меж привычкой и сном. Рядом - те, кому что-то надо. От меня что-то надо, и с кем я незнаком. Сел в попутку, чтобы доехать. Думал, доберусь и сойду, А с ветерком - и веселей! А теперь уже не до смеха - Кроя за верстою версту, Сам за рулем еду на ней. И надо - то, чего мне не надо. В каждом слове засада, в каждой ноте облом. Рядом - те, кого мне не надо, Мама, мама, где я - там Все поют не о том. Нахлебавшись видов с натуры, Бросить все, спалив на корню, Повернуть вспять реки-пути. Вырваться из собственной шкуры К свету, к воле, к новому дню, Чтобы опять что-то найти, Надо ...
Я - обыкновенный сумасшедший. Я вижу шорохи травы и пенье слов, И сквозь два ряда кирпичей В моей стене в глухую ночь Я слышу смутное сиянье. И в строю наездников я - пеший. Но убегая от смирительной рубашки, Крашу перья в черный цвет - Я не хочу, чтобы меня Опять подвергнули дознанью. Я замаскирован, Я один из них, И различья не видны... Я - последний вольный уцелевший. Я затерялся в этом городе, Сыграв Наполеона и Христа, А мой дурдом, объятый сном, Сгорел в реформу мирозданья. Нет, я не гений, не пророк. Мне не шептал на ухо Бог. Я просто грежу наяву. Так я тихонечко живу. Я никогда не стану Главным... И трон Империи просядет под другим - Я знаю слишком хорошо, Какую цену за него Дают в ломбарде после чистки. Виноват, что свалку В драке за гран-при Наблюдал со стороны... Я живу непризванным, незванным. И, уходя, останусь жив одной надеждой, Что когда-нибудь потом Такой же чокнутый прочтет Мои бессмертные записки.
|
Сайт "Художники" Доска об'явлений для музыкантов |