Когда на сердце тяжесть и холодно в груди,
К ступеням Эрмитажа ты в сумерки приди,
Где без питья и хлеба, забытые в веках,
Атланты держат небо на каменных руках.
Держать его, махину, не мед - со стороны.
Напряжены их спины, колени сведены.
Их тяжкая работа важней иных работ:
Из них ослабнет кто-то - и небо упадет.
Во тьме заплачут вдовы, повыгорят поля,
И встанет гриб лиловый, и кончится Земля.
А небо год от года все давит тяжелей,
Дрожит оно от гуда ракетных кораблей.
Стоят они, ребята, точеные тела,
Поставлены когда-то, - а смена не пришла.
Их свет дневной не радует, им ночью не до сна,
Их красоту снарядами уродует война.
Стоят они навеки, упёрши лбы в беду,
Не боги - человеки, привыкшие к труду.
И жить еще надежде до той поры, пока
Атланты небо держат на каменных руках.
Ты мне письмо прислать рискни-ка,
Хоть это все, конечно, зря.
Над поздней ягодой брусникой
Горит холодная заря.
Опять река несет туманы,
Опять в тепло уходит зверь.
Ах, наши давние обманы,
Вы стали правдою теперь.
Меня ты век любить могла бы,
И мне бы век любить еще,
Но держит осень красной лапой
Меня за мокрое плечо.
И под гусиным долгим криком,
Листвою ржавою соря,
Над поздней ягодой брусникой
Горит холодная заря.
Для чего тебе нужно в любовь настоящую верить?
Всё равно на судах не узнаешь о ней ничего.
Для чего вспоминать про далёкий покинутый берег,
Если ты собираешься снова покинуть его?
Бесполезно борта эти суриком красить-стараться,-
Всё равно в океане они проржавеют насквозь.
Бесполезно просить эту женщину ждать и дождаться,
Если с нею прожить суждено тебе всё-таки врозь.
Для чего тебе город, который увиден впервые,
Если мимо него в океане проходит твой путь?
Как назад и вперёд ни крутите часы судовые,
Уходящей минуты обратно уже не вернуть.
Всё мы смотрим вперёд,- нам назад посмотреть, не пора ли,
Где горит за кормой над водою пустынной заря?
Ах, как мы легкомысленно в юности путь свой избрали,
Соблазнившись на ленточки эти и на якоря!
Снова чайка кричит и кружится в багровом тумане.
Снова судно идёт, за собой не оставив следа.
А земля вечерами мелькает на киноэкране,-
Нам уже наяву не увидеть её никогда.
Для чего тебе нужно по свету скитаться без толка?-
Океан одинаков повсюду - вода и вода.
Для чего тебе дом, где кораллы пылятся на полках,
Если в доме безлюдном хозяина нет никогда?
Тучи светлый листок у луны на мерцающем диске.
Вдоль по лунной дорожке неспешно кораблик плывет.
Мы плывем на восток голубым океаном Индийским
Вдоль тропических бархатных благословенных широт.
Пусть, напомнив про дом, догоняют меня телеграммы,
Пусть за дальним столом обо мне вспоминают друзья, -
Если в доме моем разыграется новая драма,
В этой драме, наверно, не буду участвовать я.
Луч локатора сонный кружится на темном экране.
От тебя в стороне и от собственной жизни вдали
Я плыву, невесомый, в Индийском ночном океане,
Навсегда оторвавшись от скованной стужей земли.
Завтра в сумраке алом поднимется солнце на осте,
До тебя донося обо мне запоздалую весть.
Здесь жемчужин - навалом, как в песне Индийского Гостя,
И алмазов в пещерах, конечно же, тоже не счесть.
Пусть в последний мой час не гремит надо мной канонада,
Пусть потом новоселы мое обживают жилье,
Я живу только раз - мне бессмертия даром не надо,
Потому что бессмертие - то же, что небытие.
Жаль, подруга моя, что тебе я не сделался близким.
Слез напрасно не трать, - позабудешь меня без труда.
Ты представь, будто я голубым океаном Индийским
Уплываю опять в никуда, в никуда, в никуда.
1984
Снова дождиком серым зачирикала тьма,
Вновь опутано небо паутиною веток.
Но за осенью следом не наступит зима,
Не придёт за весной долгожданное лето.
Нам ни хлеб, ни постель не делить пополам,-
Мой язык за зубами, а зубы на полке.
В мокром царстве моём - теремки по углам,
В драгоценных ошейниках серые волки.
Я сосне накажу опознать палача,
Я берёзе скажу о безрадостной доле,
Потому что деревья умеют молчать,
Потому что деревья живут и в неволе.
Ты не шли передачи, ты не мучай письма,
Ты не бойся, что, может, живу ещё где-то:
За моим ноябрём не наступит зима,
И за маем моим не последует лето.
Моряк, покрепче вяжи узлы -
Беда идёт по пятам.
Вода и ветер сегодня злы,
И зол, как чёрт, капитан.
Пусть волны вслед разевают рты,
Пусть стонет парус тугой -
О них навек позабудешь ты,
Когда придём мы домой.
Не верь подруге, а верь в вино,
Не жди от женщин добра:
Сегодня помнить, им не дано
О том, что было вчера.
За длинный стол посади друзей
И песню громко запой,-
Ещё от зависти лопнуть ей,
Когда придём мы домой.
Не плачь, моряк, о чужой земле,
Скользящей мимо бортов.
Пускай ладони твои в смоле,
Без пятен сердце зато.
Лицо закутай в холодный дым,
Водой солёной умой,
И снова станешь ты молодым,
Когда придём мы домой.
Покрепче, парень, вяжи узлы -
Беда идёт по пятам.
Вода и ветер сегодня злы,
И зол, как чёрт, капитан.
И нет отсюда пути назад,
Как нет следа за кормой.
Никто не сможет тебе сказать,
Когда придём мы домой!
От злой тоски не матерись -
Сегодня ты без спирта пьян.
На материк, на материк,
Идет последний караван.
На материк, на материк,
Идет последний караван.
Опять пурга, опять зима,
Пришла, метелями звеня.
Уйти в бега, сойти с ума,
Теперь уж поздно для меня.
Уйти в бега, сойти с ума,
Теперь уж поздно для меня.
Здесь невеселые дела,
Здесь дышат горы горячо.
А память давняя легла,
Зеленой тушью на плечо.
А память давняя легла
Зеленой тушью на плечо.
Я до весны, до корабля,
Не доживу когда-нибудь.
Не пухом будет мне земля,
А камнем ляжет мне на грудь.
Не пухом будет мне земля,
А камнем ляжет мне на грудь.
От злой тоски не матерись -
Сегодня ты без спирта пьян.
На материк, на материк,
Ушел последний караван.
На материк, на материк,
Ушел последний караван.
Все перекаты, да перекаты,
Послать бы их по адресу.
На это место, уж нету карты,
Плывем вперед по абрису.
А где-то бабы живут на свете,
Друзья сидят за водкою,
Владеет парус, владеет ветер
Моей дырявой лодкою.
К большей воде я сегодня выйду,
Наутро лето кончится.
И подавать я не стану вида,
Что помирать не хочется.
А если есть, там, с тобою кто-то,
Не стану долго мучиться,
Люблю тебя я до поворота,
А дальше как получиться.
Все перекаты, да перекаты,
Послать бы их по адресу.
Для этих мест, уж, нету карты,
Плывем вперед по абрису.
Пахнет дымом от павших знамён,
Мало проку от битвы жестокой.
Сдан последний вчера бастион
И вступают враги в Севастополь.
И израненный молвит солдат,
Спотыкаясь на каменном спуске,
Этот город вернётся назад,
Севастополь останется русским.
Этот город вернётся назад,
Севастополь останется русским.
Над кормою приспущенный флаг,
В небе "мессеров" хищные стаи.
Вдаль уходит последний моряк,
Корабельную бухту оставив.
И твердит он, смотря на закат,
И на берег покинутый узкий.
Этот город вернётся назад,
Севастополь останется русским.
Этот город вернётся назад,
Севастополь останется русским.
Что сулит наступающий год,
Снова небо туманное мглисто.
Я вступаю в последний вельбот,
Покидающий Графскую пристань.
И шепчу я, прищурив глаза,
Не скрывая непрошенной грусти,
Этот город вернётся назад,
Севастополь останется русским.
Этот город вернётся назад,
Севастополь останется русским.
Тихо по веткам шуршит снегопад,
Сучья трещат на огне.
В эти часы, когда все еще спят,
Что вспоминается мне?
Неба далекого просинь,
Давние письма домой...
В царстве чахоточных сосен
Быстро сменяется осень
Долгой полярной зимой.
Припев:
Снег, снег, снег, снег,
Снег над палаткой кружится...
Вот и кончается наш краткий ночлег.
Снег, снег, снег, снег...
Тихо на тундру ложится
По берегам замерзающих рек -
Снег, снег, снег.
Над петроградской твоей стороной
Вьется веселый снежок.
Вспыхнет в ресницах звездой озорной,
Ляжет пушинкой у ног.
Тронул задумчивый иней
Кос твоих светлую прядь.
И над бульварами линий,
По-ленинградскому синий,
Вечер спустился опять.
Снег, снег, снег, снег,
Снег за окошком кружится...
Он не коснется твоих сомкнутых век.
Снег, снег, снег, снег...
Что тебе, милая, снится?
Над тишиной замерзающих рек -
Снег, снег, снег.
Долго ли сердце твое сберегу?
Ветер поет на пути.
Через туманы, мороз и пургу
Мне до тебя не дойти.
Вспомни же, если взгрустнется,
Наших стоянок огни.
Вплавь и пешком, как придется,
Песня к тебе доберется
Даже в нелетные дни.
Снег, снег, снег, снег,
Снег над тайгою кружится...
Вьюга заносит следы наших саней.
Снег, снег, снег, снег...
Пусть тебе нынче приснится
Залитый солнцем вокзальный перрон
Завтрашних дней.
А мне не Тани снятся и не Гали,
Не поля родные, не леса,
В Сенегале, братцы, в Сенегале
Я такие видел чудеса.
Ох, не слабы, братцы, ох, не слабы
Плеск волны, мерцание весла,
Крокодилы, пальмы, баобабы
И жена французского посла.
Крокодилы, пальмы, баобабы
И жена французского посла.
Хоть французский я не понимаю,
И она по-русски ни фига,
Но как высока грудь её нагая,
Как нага высокая нога.
Не нужны теперь другие бабы,
Всю мне душу Африка свела,
Крокодилы, пальмы, баобабы
И жена французского посла.
Крокодилы, пальмы, баобабы
И жена французского посла.
Дорогие братья и сестрицы,
Что такое сделалось со мной,
Всё мне сон один и тот же снится,
Широкоэкранный и цветной.
И в жару, и в стужу, и в ненастье
Всё сжигает он меня дотла,
В нем постель, распахнутая настежь
И жена французского посла.
В нем постель, распахнутая настежь
И жена французского посла.