|
|
А это просто осень... просто осень... Она пытается состарить нас, Навязывая заморозков проседь В печально-серый предрассветный час... Она сама стареющая дива Нам лжёт в глаза рыдающим дождём, Всё то, что было дорого - уплыло... Всё то, что было - мы уж не вернём... Уйди, увянь совсем, старуха злая! Оставь себе пророчества свои. Мы чувствуем любовь - она живая! А ты в досаде листья свои жги! Тебе во след, поверь, не будем плакать - В душе любовь, опять цветёт весна... Мы в белом сне... в капели будем плавать, Как старая и юная луна...
А ну-ка, сделайте мне фото, месье Жан, Меня заделайте, чтоб было как в Париже. А ну-ка, сделайте мне фото, месье Жан, Сейчас я Ваш, mon chere, и я иду поближе. А ну-ка, сделайте мне фото, месье Жан, Я должен видеть эту девочку счастливой. С ней порезвиться ночку я б не возражал... Давай быстрее, Жан, но чтоб не очень криво. Кого я вижу! Нет, мне снится... Константин! Ну что ты встал, как потс, и дрыгаешь, как цуцик! Куда Вы дели, Костя, модный габардин, Который брали мы на Малой Арнаутской? Я Вас предупреждаю, Костя, тет-на-тет, Что, если дальше будет что-то в том же духе, Я буду вынужден так спортить Ваш портрет, Что даже чернозём - и тот не станет пухом. Не смею больше Вас задерживать, месье, Ну покажите, как выскакивает птичка. Извольте дюжину пирожных для Люсьен, Как жаль, что не смогу презентовать их лично. Под солнцем южным, как под грудью у мадам, - Немного жарко, но до одури приятно, И все фланируют под ним туда-сюда, А я фланирую под ним туда-обратно. Откройте свой фотографический секрет, И я скажу Вам строго конфиденциально: Уж скоро час, как на изысканный мольберт Всех нас рисует "уголовка" натурально. Я исчезаю в духе стильных парижан, Ведь я сегодня "вист", и два туза в кармане. Не поминайте лихом Оську, месье Жан, Я мимо них сейчас растаю, как в тумане.
А у нас сейчас гроза Громко громыхает! С кем поссорилась она Только ветер знает. Грозно грозонька кричит, Топает по луже. Ой, как страшно гром ворчит, Может он простужен? Успокойся я прошу, Грозная грозище! Испугался плачет дождь... Ты не плач, дружище! Песенку грозе спою Гнев её развею. Ой, гроза уже прошла! Небеса светлеют! Появилась в небесах Сказочная горка! Я по радуге-дуге Прокачусь с Егоркой. Вот как быстро я грозу С кем-то помирила! По секрету Вам скажу Страшновато было.
Ах, как красиво начиналась сказка, И сердца пульс и лунный свет в окно, И сладость чувств и поцелуев ласка, О, как прекрасно счастья полотно! Так почему приходят к нам сомненья, Что кто-то любит больше и сильней, И не волнуют те прикосновенья, И не поет сердечно соловей. Но жизнь всегда нам назначает встречу, В толпе заметишь чей-то нежный взгляд, И чувства пробивают нас картечью, И снова все сначала - рай и ад.
Ах, завтра точно будет снег! Ну, почему б ему не быть? Неужто падать это грех? Да и при чём тут грех и стыд? Звенит под каблуком асфальт, Оконный переплёт промёрз - Ноябрь так похож на март И тоже состоит из грёз. И так же кается в любви, Куда-то тянется лететь. И учит трещин алфавит По летописи прошлых лет. Да, завтра точно будет снег - Его заждались пустыри! Их серый призрачный ночлег Не украшают фонари... Наивный инея пушок, Он почему-то весь седой... Я знаю - будет хорошо, Как только снег придёт за мной...
Актриса читала стихи, наполняя партер Мелодией голоса, схожего силой с органом, Который молчал за спиной, только музыку сфер Улавливал - фоном, совсем не казавшимся странным. А голос актрисы, такой узнаваемо свой, Легко проникал и к вершинам строки, и к глубинам, И автор стихов представала пред нами живой, И шёл холодок по напрягшимся зрительским спинам. Без разницы в возрасте, в судьбах, и эта, и та, Подруги и сверстницы - были равны и едины, И словно прошедшего века кривая черта - Зубцом систолическим билась под каждой грудиной. Стихи наплывали ритмично, волна за волной, Такой потаённою мощью дышала манера... А женщина слушала, к арке прижавшись спиной, Сама превратившись в лепную деталь интерьера.
Не могу поверить, что жизнь прошла.
Не могу поверить, что жизнь была.
Ведь ее было так немного.
Пусть была я не так уж и весела,
Но порой летала, порой плыла,
Стихотворного знала бога.
Что теперь случилось с такой как я...
Что же за немилость, галиматья.
Что со мной, что непоправимо.
Мне бы крылья расправить в глухой ночи.
Мне бы детям отправить свои лучи.
Но выходит - все мимо, мимо.
И не верится. Надо, пожалуй, лечь.
Отдохнуть, сбросить ношу с усталых плеч.
Вспомнить вкус того поцелуя
И сказать себе: все, засыпай, пора.
Крепко спи до завтрашнего утра.
Жизнь прошла уже, аллилуйя.
Замысел - но не коварный. Умысел - на пол-полушки. Мой магазин антикварный Распродает безделушки. Мебель тут стоит сурово, Зеркало старой работы... Чашечки, вазы - здорово, Все продадут до субботы. Тонкие чешские стекла, Старость шелков абажурных. Сколько же хрупкого, сколько Ветхих вещичек дежурных. Неизощренных шкатулок, Мелких скульптур из подбора И репродукций сутулых Времени глада и мора. Я собираюсь оставить Это пенсне, эту брошку. Самое время поздравить Песика, птичку и кошку. Здравствуйте, люди родные. Скоро поедем на дачу! А вот сейчас, в выходные - Я назначаю раздачу.
Бродил котёнок возле миски И, приоткрыв один глазок, С волненьем глянул на сосиски И язычком лизнул разок. - Врачи придумали диеты, Продуктам чтобы пропадать, А сами кушают котлеты, - Он проворчал и лёг в кровать. Приятный запах шёл из миски, Котёнок мучился, терпел. И аппетитные сосиски Через минуту встал и съел... Бродил котёнок возле миски И, приоткрыв один глазок, С волненьем глянул на сосиски И язычком лизнул разок.
Ты вся благоухаешь снежным лесом, Цейлонским чаем крупнолистовым, Неутомимым детским интересом И трепетным желанием живым!.. Ты источаешь умиротворенье И хрусткий свежий аромат газет, А легкий шлейф айвового варенья - Изысканно вплетается в букет. Ты пахнешь лаком новенькой гитары, И терпкой кожей черного ремня, И небом тем, чьи тучные отары - Плывут напиться солнечного дня... И росами, в которых жизни коды! И летней пряной скошенной травой! И таинством божественной природы... И очень-очень нежно пахнешь мной.
Ты вся благоухаешь снежным лесом, Цейлонским чаем крупнолистовым, Неутомимым детским интересом И трепетным желанием живым!.. Ты источаешь умиротворенье И хрусткий свежий аромат газет, А легкий шлейф айвового варенья - Изысканно вплетается в букет. Ты пахнешь лаком новенькой гитары, И терпкой кожей черного ремня, И небом тем, чьи тучные отары - Плывут напиться солнечного дня... И росами, в которых жизни коды! И летней пряной скошенной травой! И таинством божественной природы... И очень-очень нежно пахнешь мной.
Как прекрасный Георгий Милляр, Он же - Баба-Яга всех народов, Я когда-нибудь лягу в футляр, Нанизав целый ряд эпизодов... Недописанный эпос любви, Неразреженный воздух эпохи. Я в футляре. А ты тут плыви, Издавай бесконечные вздохи. Застегни мой простеганный кофр На застежку с замочком, тугую. И погладь меня что ли, будь добр, Как машину свою дорогую. Но какая я Баба Яга - С музыкальной моей косметичкой? Я - на облаке. Я - с потолка. Я дружу с самой маленькой птичкой.
О, бабочка, неспящая во мне, Тесны тебе моей души высоты - Любви нектар, её желаний соты Остались где-то там... вдали... во вне. Не смей засеивать моё нутро Личинками надежды на былое! Послушай, как светло у аналоя Поёт, забывший обо мне, Пьеро... И нет нужды блуждать в кромешной тьме Отчаянья и разочарований... Забвение - не худшая из маний, Оно, как отражение зиме... О, бабочка, я чувствую тебя! Под кожей крылышки трепещут нежно... Мы обе знаем - гибель неизбежна. Прости, но мы уходим не любя...
Дети растут и практически выросли. Внучеки тут. Хоть бы бабушку вынесли. Бабушка - серенький волк. Бабушка скалится, бабушка щерится. Хмурится. Все то, представьте, не верится - Что родила этот полк. Полк озирается, смотрит с опаскою. Так и живут они вместе со сказкою. Суп и сосиски дымят. Бабушке - кол за ее поведение. Детушкам - кол за ее нерадение. Волки ее вразумят. Волки придут и построятся стаями. А за тюменями или алтаями - Дети не плачут, ни-ни. Дети смеются. Резвятся. Купаются. Если уж верят - то не отступаются. Так и идут эти дни. Бабушка строго шагает по берегу. С этого берега - лодки в Америку Плавали или же шли. Бабушка тоже когда то рыбачила. Правда, действительность переиначила Этот отрезок Земли. Дети взросли. Научились охотиться. Как теперь быть, если сердце колотится, Хоть на ином берегу... Волки смеются. Морские, рыбацкие, Песенки льются, смешные, дурацкие. Я таких спеть не могу.
В глухомани, около речушки, Где осока скрыла берега, Проживает в маленькой избушке Бабушка по прозвищу Яга. Нос крючком, горбата, тугоуха, Страшное бельмо на пол-лица. На округу злобная старуха Насылает порчу без конца. То ли устарели заклинанья? То ли силы стали убывать? Чары остаются без вниманья, Всем на них сегодня наплевать. Вот и добры молодцы не едут - Слаб, видать, у бабки приворот. Вновь ловить придётся ей к обеду Жабу да лягушек из болот. А когда-то весть о ней летела За леса, за горы, за луга: Но теперь, увы, другое дело - Позабыта бабушка Яга. Ох, как ломит кости на погоду, Как вставать натужно по утрам! Давят плечи прожитые годы, И болит под грудью старый шрам. Вы теперь поверите едва ли, Что её в былые времена Ласково Олесей называли, И она любила Куприна.
Папа, папа, ну послушай! - Стал я папу призывать. - Что такое бить баклуши, Где баклуши эти взять? Я вчера искал повсюду: И за шкафом, и в столе, Заглянул в бельё, посуду - Не нашёл баклуш нигде. У подружки, у Марьяшки Много всякого добра. Можно бить тарелки, чашки... Я попробовал вчера. Папа мой читал газету, Но сумел-таки сказать: Бить баклуши - значит это Дурака, сынок, валять. К маме я пошёл узнать, Кто дурак, и где валять?
Безумцы, баловни судьбы, Бесстрашно пьющие отраву Любви, изгнанники толпы - Никто из нас не будет старым, Никто не дрогнет под клинком, Его отвергнутого чувства, Ведь выше жизни признаём Любви безмолвное искусство. Взорвав вулканы до небес Своих сердец, летим по свету, Осколки сказочных чудес, И гаснем, попадая в Лету...
Бум-бум, та-ра-рам, Что за шум, что за гам? У Сережки и Наташки Поселился Барабашка. Вся посуда на полу, Чашки сброшены в углу. Бабушка пьёт валерьянку, Стук на кухне спозаранку. Что же делать, как тут быть, Как буяна усмирить? Может, вызвать нам пожарных И водой его полить? Может, доктора позвать нам? Пусть он сделает укол, Горьким напоит лекарством, Барабашка чтоб ушел? Вдруг заплакала Наташка, - - Очень жалко Барабашку. Пусть немного постучит, А устанет - замолчит. - Нет, - сказал Сережка смело , - Вызвать ми-ли-ци-о-не-ра ! Нет покоя никому, Посадить его в тюрьму! Тут пришла с работы мама, Ничего не зная, прямо Дверь на кухню отворила И растеряно застыла, Бум-бум, ту-ру-рум, Кто на кухне поднял шум? Это просто наш котёнок Всё верх дном перевернул.
Брату впору башмаки: Не малы, не велики. Их надели на Андрюшку, Но ни с места он пока - Он их принял за игрушку, Глаз не сводит с башмака. Мальчик с толком, С расстановкой Занимается обновкой: То погладит башмаки, То потянет за шнурки, Сел Андрей и поднял ногу, Языком лизнул башмак... Ну, теперь пора в дорогу, Можно сделать первый шаг!
Трусоват был Ваня бедный: Раз он позднею порой, Весь в поту, от страха бледный, Чрез кладбище шел домой. Бедный Ваня еле дышит, Спотыкаясь, чуть бредет По могилам; вдруг он слышит, - Кто-то кость, ворча, грызет. Ваня стал; - шагнуть не может. "Боже! - думает бедняк, - Это, верно, кости гложет Красногубый вурдалак. Горе! малый я не сильный; Съест упырь меня совсем, Если сам земли могильной Я с молитвою не съем" . Что же? вместо вурдалака (Вы представьте Вани злость! ) - В темноте пред ним собака На могиле гложет кость.
Похвалите бегемота Без причины, просто так! Молодцом назвать кого-то - Это ведь такой пустяк! Даже если неохота, Похвалите бегемота! И в ответ вам удивленно Улыбнется бегемот, Похвалою окрыленный Словно бабочка вспорхнёт! Неуклюжий, угловатый Станет легким и крылатым! А потом случится чудо, К изумлению ребят, - Неожиданно повсюду Бегемоты полетят! В зоопарке слезы льёт Африканский бегемот. Не по нраву всё ему Непонятно почему. Бродит он по дворику, Жалуется дворнику: - Здесь погода скверная, Болен я, наверное, Кормят здесь по графику. Убегу я в Африку! Дали зверю на обед Сто картофельных котлет И морковки целый пуд. Он со всем управился И сказал: Останусь тут. Мне обед понравился! Бегемоту в грязной луже Никакой курорт не нужен. Он в грязи купаться может. Грязь ему смягчает кожу, Заменяет крем и мазь. Замечательная грязь!
Беги, беги... реальность беспросветна. Жестокий мир, жестокие сердца... Беги туда, где светится приветно, Сверкает, манит странная страна... Там ярче солнце, синь небес такая, Что хочется в них утонуть душой... Поёт родник, берёзки разбегаясь, Танцуют хоровод... Глаза закрой... Послушай монолог ручья лесного, Как шелестит под ветерком листва, Щебечут птицы, шмель гудит и снова... Укол штыком гусара-комара... И в этом мире гневною ногою Не будет топтан ни один цветок... Здесь сказочный исток, земля покоя, И бесконечный звёздный потолок... Ведь если заглянуть в свои глубины, Пройдя обиды, беды перейдя, Найдёшь в себе волшебные картины, В которых жизнь и Родина твоя... Беги, беги... реальность беспросветна. Жестокий мир, жестокие сердца... Беги туда, где светится приветно, Сверкает, манит странная страна...
Почему грибы на ёлке, На сучках, сидят верхом? Не в корзине, не на полке, Не во мху. Не под листком - У ствола и среди веток На сучки они надеты. Грузди, рыжики, синявки, Толстяки боровики Не в сухой осенней травке, А надеты на сучки! Кто устроил их так ловко? Кто с грибов очистил сор? Это Белкина кладовка, Это Белкин летний сбор! Вон она по веткам скачет, Промелькнула над кустом, Точно бойкий рыжий мячик, С пышной шёрсткой и хвостом.
Белоснежная зима, В шубках ели и дома. Две подружки, две синички, Две пичужки невелички, Все стучат в окошко мне, Рады снегу и зиме. И не страшен злой мороз, В тёплый шарф закутав нос, С горки я спущусь на лыжах, Воздух свеж и не подвижен, Щиплет щеки и бодрит. Иней серебром блестит. Всюду слышен детский смех, Падает, кружится снег. Снег на крыше, на дорожках И снежки скатав в ладошках, Бабу снежную леплю. Как я зимушку люблю!!!
Дождь равнодушно бормочет, В сердце тоску бередя, Ибо я чувствую сердцем Всю бесконечность дождя. Сердце, как птица ночная, Носится близко к земле. Мокрые листья и травы, Мокрые рельсы во мгле. Блещет пустой перекресток, Венчик вокруг фонаря, И лишь окошко под крышей Светится, ровно горя. Чувствует кто-то неспящий, Часто к окну подходя, Как я наполнил полетом Всю бесконечность дождя.
Три ночи. Беспосадочный полет, Бывает, что дает и укрепиться, Когда под утро слышишь, как поет Та Первая Проснувшаяся Птица. Из неправдоподобной тишины, Где только счетчик тикает покорно, Из за окна на волю, из стены, Что белка укрепляла горсткой дерна, Без звона комариного уже, Там дежавю и все тиви в пакете - Там детский робертино в гараже И крохотный ванклиберн на макете Рояля - невозможного за сто Невидимых, но емких верст дорожных. Какая птица мне поет за то, Что я искатель песен всевозможных... Я только прибыл. Мой ночной полет Недолгим был, но в нем нашлась крупица. Три ночи. И, как девочка, поет Та Первая Проснувшаяся Птица.
Ночь темна, а мне не спится, Хоть уснули все давно. Лунный свет сквозь тюль струится - Мутно-белое пятно. Нежно тикает будильник, Отмеряя жизни ход. На стене дружок-светильник Мне с намёком подмигнёт. Мысли, в полном беспорядке, Спорят за приоритет. То, как мёд тягучий, сладкий, То с минором винегрет. Эх, бессонница - "подруга", Что ж ты мучаешь меня? Хуже нет твоей услуги, Вся измята простыня...
Ах, поезжай, сыночек, в Ригу. Открой ее - как фильм, как книгу. Потрогай море на заре, Как безделушку в янтаре. Ах, поезжай, сыночек, в Таллин. Он крупночертен, но детален. Пройдешь Короткою Ногой - И выйдешь в мир совсем другой. Ах, поезжай, мой милый, в Вильнюс. Там Польша, но сие не минус. Там было сказочно вполне - Как наяву, так и во сне. Там моря запах, сосен своды. Сухое дерево свободы. Уж как ждала, уж как звала. Тем временем - и жизнь прошла.
Пойдём туда, пожалуйста, туда Где клонятся к земле цветы и стебли. В растерянный, бессонный час, когда За нами наблюдает только небо. Где мы ещё не верили словам В порыве восхищенья и незнанья, Где ровно в полночь открывались нам Доверчивые тайны мирозданья. Я видела, как рушатся мосты И жадно - жёлтой делается осень, Как задыхается до немоты Стремительных ветров многоголосье. Я верила, когда была одна, Что обратимы время и пространство. Я ощущала недоступность дна Итогом твоего непостоянства. Я понимала высоту дождя Тем сокровенным, тем последним всхлипом, Я обнимала небо и тебя И мне казалось, ты до капли выпит. Замрём на миг. Соединятся дни. Большое небо говорит о чуде. Пойдём туда, где мы с тобой одни. Пойдём туда, где ничего не будет.
Бежало время Всему вопреки... А ты лежала У быстрой реки. Бежали минуты, Бежали года, Вокруг всё спешило: А ты - никуда... И солнце бежало К земле из - за туч, И ветер бежал Донести его луч... Бежали враги И бежали друзья, В быстрой реке Бежала вода... А ты всё лежала... К чему же бежать? За всем не угнаться, Всего не догнать Что нужно, то рядом Всегда подле нас: Постигший смиренье, Счастлив сейчас.
Кошка чудесно поет у огня, Лазит на дерево ловко, Ловит и рвет, догоняя меня, Пробку с продетой веревкой. Все же с тобою мы делим досуг, Бинки, послушный и верный, Бинки, мой старый испытанный друг, Правнук собаки пещерной. Если, набрав из-под крана воды, Лапы намочите кошке (Чтобы потом обнаружить следы Диких зверей на дорожке), Кошка, царапаясь, рвется из рук, Фыркает, воет, мяучит... Бинки - мой верный, испытанный друг, Дружба ему не наскучит. Вечером кошка, как ласковый зверь, Трется о ваши колени. Только вы ляжете, кошка за дверь Мчится, считая ступени. Кошка уходит на целую ночь. Бинки мне верен и спящий: Он под кроватью храпит во всю мочь, - Значит, он друг настоящий!
Словно бритвой царапает воздух - Ранним утром за окнами скрип, Остывает огонь в хороводах, Оголяя из памяти всхлип. Я варю свой волшебный напиток, Чтоб откликнулась ниточка вен, Чтоб на сердце расплавился слиток, Я варю благородный глинтвейн. Эту красную терпкую влагу Я мешаю с ликерным теплом, Розу алую в чашечке мака, Растворяя кровавым пятном. Возбуждает лимонная цедра, И корица, скрывая свой жар, Пряной ноткой вливается щедро В эту сказку - осенний нектар...
Мальчик Боб своей лошадке Дал кусочек шоколадки,- А она закрыла рот, Шоколадки не берет. Как тут быть? Подпрыгнул Бобик, Сам себя он хлопнул в лобик И с комода у дверей Тащит ножницы скорей. Распорол брюшко лошадке, Всунул ломтик шоколадки И запел: "Не хочешь в рот, Положу тебе в живот!" Боб ушел играть в пятнашки, А за полкой таракашки Подсмотрели и гуськом Вмиг к лошадке все бегом. Подобрались к шоколадке И лизнули: "Очень сладко!" Пир горой - и в пять минут Шоколадке был капут. Вот приходит Боб с прогулки. Таракашки шмыг к шкатулке,- Боб к лошадке: "Съела... ай! Завтра дам еще,- будь пай". День за днем - так две недели Мальчик Боб, вскочив с постели, Клал в живот ей шоколад И потом шел прыгать в сад. Лошадь кушала, старалась, Только кошка удивлялась: "Отчего все таракашки Растолстели, как барашки?"
Давай нальем июльского дождя Бокал на память об ушедшем лете. Ты на балконе куришь на рассвете. Я удаляюсь, в зиму уходя. Не кончено движение руки. Застыл навек дымок от сигареты. И ни губами, ни частичкой света Уже не тронуть мне твоей щеки. Неглубока, и берега близки У той реки, что называлась Лета. Как странно - мое имя тоже Лета- Всем рекам и разлукам вопреки. И все-таки мне не достать руки Все призрачней, все дальше силуэты. Перетекает в пепел сигарета, И не прервать движение реки. Под звуки сосен, скрипки и дождя, С предутренним дымком от сигареты - Давай запомним вот такое лето, Все дальше друг от друга уходя.
В такую завело сегодня тьму... Такая то глубинка затянула - Не заблудилась, но и не пойму, Как выпорхнула, как и упорхнула. И вот, уж пролетев Автозавод, Велозавод и мостик изуверский - Того гляди, приеду уж, вот-вот. Хотя маршрутец приключился мерзкий. Простите, братцы-каменщики мне... Кожуховцы, простите, в самом деле. Но я явилась будто бы извне, А вы уж там стояли и сидели. Но все таки... Я тоже не чужой На этом шумном форуме, ребята. С моей кровоточащею душой Срасталась эта улица когда-то. Здесь мама умирала. Вот ведь как. Тут, у окошка маленькой палаты, Стояла я, ища глазами знак Надежды. Мы ни в чем не виноваты - Твердила я. И пробовала пост Определить у маминой постели. Не верила. Велозаводский мост Привычным стал за эти три недели. И странная дремучая река Какая-то катила, как умела. Ужасного больничного мирка Вершилось сокрушительное дело. Ну что, Южнопортовая, ты тут. Привет тебе, уж я тебя узнала. Больничные воротца снова ждут. Не прокляла, хотя и проклинала.
Сестра читать умеет - и с самого утра Читает или пишет большую букву "А". А если в город выйдет - всю улицу пройдёт, Все вывески осмотрит и букву "А" найдёт. АЭРОФЛОТ, АПТЕКА, ГАСТРОЛИ, ГАСТРОНОМ. Забралась наша буква почти на каждый дом! Своим глазам не веря, сестра мне говорит: - Смотри, на остановке автобуса стоит! На каждой остановке автобуса, одна, На жестяной дощечке сияет буква "А". Пока мы к дому едем с сестрёнкою вдвоём, Мы букву "А" читаем, мы букву "А" поём. А дома сразу с полки букварь она берёт И видит - воют волки, огонь в печи поёт. Но ей совсем не страшно, одним увлечена: Она на всех страницах читает букву "А". И эта -"А"! И эта! А эта - покрупней! Пусть только эта буква пока знакома ей. Пусть карандаш неловко сжимая в кулаке, Одну лишь эту букву рисует на листке. Забыт и заяц в поле, и волк с лисой в лесу - Лишь буква "А" шагает по белому листу. Застыли карусели, стоит на речке лёд. Лишь буква "А" по полю без устали идёт. Столбами при дороге, идущими с бугра, Рисует эту букву упрямая сестра. Пусть криво, неумело - толкни и упадёт - Хромая то и дело, та буковка идёт. Пускай она кривая - не страшно, не беда, Зато она - живая большая буква "А"! Сестра читать умеет - и с самого утра Читает или пишет большую букву "А".
Жил да был один ботаник, Захотел он съездить в лес: Взял тетрадку, тульский пряник И в электропоезд влез... По тропинке по весенней Не пройдя шагов пяти - Вдруг знакомые растенья Повстречал он на пути. Те здоровы, те хворают, Там детишки подросли, Те соседей затирают, Тех не видно от земли... Так ходил он вдоль опушки - Все картуз приподнимал, Гладил пышные макушки Да листочки пожимал. И приветствовал ботаник Всех по двадцать раз на дню - Словно городской племянник Деревенскую родню! Жил да был один ботаник, Захотел он съездить в лес: Взял тетрадку, тульский пряник И в электропоезд влез...
Смешно смотреть со стороны, Как человек, купив машину, Капот целует, гладит шину, Забыв про прелести жены... Сдувает пыль над бардачком, Трёт фары через скрипы звука И слушает, а нет ли стука, Семью гоняя кулачком. Доволен, спасу нет! Родней На свете нет теперь подружки, И водку пьёт из старой кружки, Подносит к носу сельдерей... Работал он тринадцать лет, Чтоб опелёк купить приличный. Разгон, секунды, вопль зычный... И здравствуй родина - кювет! Жизнь обзовёт большой шизой, Убьёт жену с детьми морально, Железный гробик тот печально Омоет пьяною слезой... Боже, АвтоВАЗ храни! Сильный, державный, Царствуй на славу На славу наммм... 2р
Братья украинцы, не делите власть. Братья украинцы, вам бы сала всласть, Вам бы газа трошки, нефти бы глоток, Крымский полуостров и юговосток... Братья украинцы, правое крыло Будте милосердны, челюсти свело Заберите нациков наших, хрен бы с ним.. Только Жириновского мы не отдадим! Братья украинцы, сёстры и родня Обнимите русских, в НАТО всё херня, Запад вас обманет - бублики не те... Ты протянешь руку к дырке в пустоте! Братья украинцы творческий народ, Так красиво пляшет, песенки поёт... Уберите танки, сушки с залп-огнём И давай Смуглянку у костра споём...
"Простые радости земные..." Рассвет... бубенчики в росе... И искры солнца золотые Запутались в твоей косе... Венок на счастье из кипрея, Звезды последней бледный свет... И руки той, что всех милее, Теплом на мне оставят след... Ах, мама, спой мне, спой, родная, Как только ты умеешь петь... Тихонько мне в висок вздыхая, Оставь на память ждущих лет Вот эту вечную улыбку... И тихий всплеск воды в реке, Качающей луну, как рыбку, В туманно-белом молоке...
Осчастливила двух букинистов. А могла бы - троих, четверых. Молодой был горяч и неистов, А постарше- взяв деньги, задрых... Ты ерошила скользкий прилавок. Ты ворочала тяжкий лоток. Ради этих полуденных явок - Ты и едешь-то в свой городок. Не поля плиссированных юбок. Не моря босоножек пройти... Только книг - голубей и голубок - Их обнять и пыльцу соскрести. Разных местных художников толпы- Вообще нас обрушить грозят. Не идут твои бедные стопы, Просто сами везде тормозят. По пятерке - моне, ренуары. И по трешке - клодель и дюма. Пеньюары - спешат в будуары. Гримуары - отдельно в дома. Что ни день - тут светло и игристо. Что ни птица - гурчанье и свист. Осчастливила вот букиниста .. А ведь ты и сама - букинист.
Мама мне купила книжку. Я учу читать братишку. Брату годик, а мне - пять, Буквы все могу писать! Воспитатель говорит: "Буквы - это алфавит"! - Назови-ка мне слова С первой буквой в слове "А"? Отвечай мне на вопрос! Что? Не знаешь?! Абрикос! Ананас и Апельсин, Аист, Астра, Аспирин... И зовут тебя - Алёша, "А" два раза в слове тоже! Целый день учила я С братом эту букву "А"! Я же старшая сестра! Завтра "Б" начнем с утра!..
Были два приятеля: Бублик и Батон. Ждали покупателя Бублик и Батон. Бублику понравился Школьник в колпачке, А Батону - бабушка В бежевом платке. Бублик в ранец бухнулся И понёсся вскачь, А Батон тихонечко В сетке кач да кач... Бублик познакомился С горкой ледяной, С четырьмя мальчишками, С девочкой одной. А Батон - с кастрюльками, С тёплым молоком, С бородатым дедушкой, С рыженьким щенком. Были два приятеля: Бублик и Батон. Ждали покупателя Бублик и Батон.
1. Однажды, однажды кораблик бумажный Сложить посчастливилось мне. Он был моим другом, спасательным кругом, Он плыл наяву и во сне. Его я когда-то, как младшего брата, По лужам водил за собой. Он спорил с волною и вместе со мною Смеялся над бурей любой. Пр: Сколько зим пронеслось, сколько лет! Только след за кормой, пенный след. Сколько зим пронеслось, сколько лет! Только след за кормой, пенный след. 2. Кораблик бумажный был самый отважный И самый стремительный был, Но выбрав минуту, однажды к кому-то Он в детство другое уплыл. Он парус расправил и тотчас оставил Меня на другом берегу... С тех пор, словно чудо, его я повсюду Ищу, но найти не могу! Пр:
Расписное веретёнце, Зонтик из бумаги - Он не защитит от солнца, Не спасёт от влаги. Может он измяться скоро И легко порваться, Но от яркого узора Трудно оторваться! Осторожно, не сминая, Подняли, раскрыли: Он, как бабочка цветная, Расправляет крылья. Он как парусник над бездной, В поднебесной шири - Однодневный, бесполезный, Самый прочный в мире!
В повседневной кутерьме забываем о тюрьме, что, конечно же, негоже, раз живем в такой стране. Ах, "Бутырка" и "Кресты", перед вами мы чисты, но заполнят нас однажды, как допросные листы. Закричим: "Увы и ах! Мы ж ваще не при делах! Дайте, дайте нам свободу, тесно в ваших кандалах!". Тут припомнят нам грехи - наши старые стихи, да и новые припомнят, хоть они не столь плохи. И, конечно, упекут нас в какой-нибудь закут - в Краснокаменск или Тынду, Нарьян-Мар или Усть-Кут. Лучше б были мы тихи, позабыли про стихи и не сильно удалялись от станка и от сохи. И, пожалуй, завтра я так и сделаю, друзья, твёрдо выучив за вечер "Стрекозу и муравья". На ноге таскать ядро неудобно и старо. Пусть уж каторга, но чтобы добираться на метро. Не порхать среди ветвей, щебеча, как соловей, а пахать по доброй воле, как крыловский муравей. Пред "Бутыркою" в долгу, сам себя постерегу. А стихи писать не буду, чтоб ни звука, ни гу-гу.
Было утром сыро-сыро. На работу уходя, Мама мне сказала: - Ира! Дальше дома никуда! Ты своей сестрёнке Младшей Лучше сказки почитай. Почитала, Ну, а дальше? Дальше мы... Пошли гулять. По дорожке долго-долго, Взявшись за руки, мы шли. Усидеть весною дома Мы с сестрёнкой Не смогли. Светит солнце Ярко-ярко, От цветов пестреет луг. В небе радуга, Как арка Из семи лучистых дуг. Наказали мы цветам И лужку и небесам: Мама станет нас искать,- Уговор один - Молчать...
Уже кленовые листы На пруд слетают лебединый, И окровавлены кусты Неспешно зреющей рябины, И ослепительно стройна, Поджав незябнущие ноги, На камне северном она Сидит и смотрит на дороги. Ты чувствовала смутный страх Пред этой девушкой воспетой. Играли на ее плечах Лучи скудеющего света. И как могла ты ей простить Восторг моей хвалы влюбленной... Смотри, ей весело грустить, Такой нарядно обнаженной.
Возможно, миром правит чародей, Безумный маг с печальною душою... Невидимо живет среди людей И говорит лишь только сам с собою... Он ставит метки мелом на спине Тем, кто его заставил удивиться. И к избранным является во сне Прекрасной и ужасной черной птицей... И в зеркалах-ловушках, не спеша, Он собирает тайные мгновенья, Когда беспечно смотрится душа В мерцающее в мраке отраженье... Он бродит тенью, ласково шепча, Что все уже закончилось счастливо... И, с нежностью привычной палача, Отсеивает всех ненужных миру...
Так хочется понюхать, Чем пахнут облака... Наверное, ванилью И грушами слегка... В арахисовом масле Купается луна... И крошками кунжута Она окружена... Фисташковой зелёнкой Испачкалась весна... Горчит слегка, кедровая, От почек шелуха... И сыростью подвальной Пропах пришедший кот... А у меня закончился Вкуснющий бутерброд!
Положи мне руку на плечо. Или даже обе- мне на плечи. Тяжело мне. Никогда еще Не было так прежде. Было легче. Я писала летом и зимой. Всласть писала, думала-до смерти. Вот пойди, мои чернила смой... Все тут в них, на каждом сантиметре. Все я этим самым залила... Все в моих чернилах тонет просто. Дай мне руку. Я всегда была Очень даже небольшого роста.
Люди красят в полосочки долгие Чёрно-белым заборчиком жизнь. А потом вопрошают, убогие, Где ты, детство цветное? вернись! Вернисажем немыслимой свежести Промелькнуло сквозь пальцы оно... Захлебнувшись в разлившейся зрелости Самородком упало на дно... Параллельными выйдя дорогами Кто асфальтом, а кто в бурелом... До конечной дойдя недотрогами, Со следами нарушенных догм, Мы протянем пунктирными строчками В цвет оставшейся краски порог - Чёрным цветом - следами-шажочками. Белый вылив в разметку дорог.
Хочу туда, в тот светлый тёплый день, Когда познания черта за горизонтом, Когда ещё ни ангелом, ни чёртом Не назову привязчивую тень... И на руках пыльцою золотой Несбыточных желаний тлеют пятна А на губах пастилкой свежей мятной Лёг поцелуй непознанный тобой... Как ощутить бессмертие на вкус? Лишь прошлого нечаянная милость Подарит вновь наивности искус... И кажется мне то сейчас простилось, Что непрощённым я нести боюсь, А мне такое даже и не снилось...
Черноглазый Чистим-Блистим В старой будке за углом, Ты когда-то появлялся Вместе с маем и теплом. Грязь подсохнет на бульварах, Люди выйдут в башмаках, Глядь - а ты уже на месте, Ждёшь со щётками в руках! Мы всегда гуляли с папой Мимо этого угла: Помнишь, я на табуретку Забиралась - и ждала? Вкусный запах гуталина, Тесной будки полумрак, Щётки жёсткая щетина Щекотала сквозь башмак... А ещё была бархотка - Блеск на туфли наводить, А ещё была погодка - По бульварам побродить, И обувка улыбалась, И шагалось веселей, - И куда же всё девалось Вместе с будкою твоей? Только кличка - Чистим-Блистим - Ручейком в ушах журчит, Только старая дразнилка По дворам ещё звучит: "Плакса-вакса-гуталин! На носу горячий блин!"
Что лежит на дне морском, Чуть присыпано песком? Может быть, звезда морская В глубине лежит, сверкая? Может, просто камбала, Отдыхая, прилегла? Может, раковина это Непоймикакого цвета, А внутри из перламутра Жемчуг розовый, как утро? Может, там сундук с добром: Пистолет, патроны, ром, Да алмазов сто карат - Все, чем был богат пират? Там лежит на дне морском, Чуть присыпана песком, Отражая блики света, - Серебристая монета! Бросил я монетку в море, Чтоб сюда вернуться вскоре.
Что ты тискаешь утенка? Он малыш, а ты - большой. Ишь, задравши головенку, Рвется прочь он всей душой... Ты представь такую штуку - Если б толстый бегемот Захотел с тобой от скуки Поиграть бы в свой черед? Взял тебя бы крепко в лапу, Языком бы стал лизать. Ух, как стал бы звать ты папу, И брыкаться, и кричать!.. Ты снеси утенка к утке, Пусть идет купаться в пруд. Лапы мальчика не шутки, Чуть притиснешь - и капут.
Это что за страшный рёв? Это что за дикий вой? Будто тысяча коров Собрались на водопой. Будто тысяча слонов Вместе затрубили, Будто тысяча ветров Горестно завыли? Что Вы, что Вы, что Вы, Что Вы, что Вы, что Вы, Это вовсе, вовсе, Вовсе не коровы И не тысяча слонов Разом затрубили. Это просто нашей Оле Куклу не купили!
Знаю - есть человек, что живёт уже век. Каждый день облака тряпкой трёт до чиста. Сушит в небе потом, не считая трудом. Бесшабашный слегка - ну, что взять с чудака? Приютил он кота - тот сплошной сирота. Полюбил, аж, до слёз - вот такой вот курьёз. Шерсть кота - чисто лоск. Гибкий он, точно воск. Ест же только лосось, и здоров, будто лось. Вишням в старом саду поправлял он фату. А потом вечерком дорогим порошком брался драить луну - и не лень чудаку? Ублажал и светил - фонари им дарил. Доброты в нём - нет мер. Не характер, а перл. По стопам не идёт по его, жаль, народ. Для него жизнь - сюрприз. Каждый день жизни - приз. Потому и живёт до сих пор. Очень бодр.
Откушу кусочек мыла, чтобы весело мне было. Напускаю пузырей! Эге-гей! Наберу воды в перчатку, завяжу и хлопну пяткой! Хрясь! И пальцы по углам! Бам! Понаклею по обоям фотографии героев. Стала яркою стена! На! Приготовлю взрослым ужин! Шоколад и мёд мне нужен. Будет вкусная еда. Да! И полы ещё помою. Окна настежь пораскрою. Разведу в ведре шампунь. Шпунь! Распластался, будет шишка. Ничего, ведь я - мальчишка! ... За каких-то полчаса- ЧУ-ДЕ-СА!
В эти дни, пока болела И лежала как бревно- Подходила и смотрела Все же изредка в окно... Там машины столбенели. Там накрапывал снежок. Дед Морозец еле-еле Перетаскивал мешок. Будто все остановилось. Ни работы, ни Москвы. Хоть бы не восстановилось. Хоть бы умерло, увы. Если вывернусь отсюда, Из свинца, из чугуна- Будет что-то вроде чуда. Но не будет ничего.
Простые скромные цветочки Вдоль пыльных насыпей дорог - Бутоны белого вьюночка Колышет теплый ветерок. Цепляясь цепкими корнями И, застилая как ковер, Глядят глазкАми меж камнями, Укрыв собою косогор. Следят, как движутся вагоны, Как поезда уносит даль, Белеют пыльные бутоны, И вьется в воздухе печаль... Простые скромные цветочки Вдоль пыльных насыпей дорог - Бутоны белого вьюночка Колышет теплый ветерок.
И, удержав в себе агонию, Не склонная к великолепию, Пойду, куплю с утра бегонию - Одной из внучек к семилетию. Пока ее цветенье дружное Скрывается в горшке эмалевом - Я поздравление натужное Продолжу на манжете палевом. Я напишу: не слушай, девочка, Тех, кто чеканит слово-золото. Природа не мычит - не телится, Не помнит ни серпа, ни молота. И только девочка с косичками, На грани школьного присутствия - Все та же девочка со спичками, И ждет огня или напутствия От полицейского с погонами, Библиотекаря с ухмылками. Не будут девочки покорными, Те, что с мальчишьими затылками. Она возьмет в цветочной области Горшок, где яркие бегонии. И тут зрачки проступят вскорости: Чужие, сонные, драконии.
Я леплю из пластилина Разной вкусности цветы Эти - сладкая малина, Эти, как весна, просты, Эти - розы из букета - Хоть невесте подари! Эти - пёстрые, как лето, Точно лепестки зари. Этим - в царстве быть подводном - Хоть Русалке, хоть царю! Эти я кому угодно Непременно подарю! Эти звёзды светят ночью, Эти - золотом горят, Я лепила, между прочим, Клумбу целый час подряд! ...За окошком снег кружится, Там зима белым бела, А у нас - весна и птицы - Клумба снова зацвела!
Когда Вы заходите к ней в павильон, То будто шагаете в лето с мороза. Цветов в павильоне ее миллион, И имя к цветам подходящее - Роза. Она для цветов - госпожа и раба, Букет от нее так и просится в вазу, Но горько над ней пошутила судьба - Самой ей цветы не дарили ни разу. Но если, узнав это все, Вы сейчас Букет неземной подарить ей решите - Не надо, прошу! Не окончен рассказ, И Вы павильон покидать не спешите. Вот, видите парня? В руках у него Ромашек букет песни лета играет, А Розе ромашки милее всего. И парень об этом, поверьте мне, знает...
Как жаль, что розы не люблю - Ни красных, без шипов, Ни белых, ни коралловых, Что говорят без слов... Хочу сплести себе венок, Но цвет не подберу - Жасмин давно уже отцвёл, Гвоздики нет в саду. А маргаритки - просто жаль Срывать их на каприз. Лаванды б где-нибудь найти - Отдать последний приз... А в прочем... я могу купить В горшочке цикламен - И можно дальше просто жить, Без слёз и без измен...
Да, подлый муравей, пойду и попляшу И больше ни о чем тебя не попрошу. На стеклах ледяных играет мерзлый глянец. Зима сковала пруд, а вот и снег пошел. Смотри, как я пляшу, последний стрекозел, Смотри, уродина, на мой прощальный танец. Ах, были времена! Под каждым мне листком Был столик, вазочки, и чайник со свистком, И радужный огонь росистого напитка... Мне только то и впрок в обители мирской, Что добывается не потом и тоской, А так, из милости, задаром, от избытка. Замерзли все цветы, ветра сошли с ума, Все, у кого был дом, попрятались в дома, Повсюду муравьи соломинки таскают... А мы, не годные к работе и борьбе, Умеем лишь просить: "Пусти меня к себе!" - И гордо подыхать, когда нас не пускают. Когда-нибудь в раю, где пляшет в вышине Веселый рой теней,- ты подползешь ко мне, Худой, мозолистый, угрюмый, большеротый,- И, с завистью следя воздушный мой прыжок, Попросишь: "Стрекоза, пусти меня в кружок!" - А я скажу: "Дружок! Пойди-ка поработай!"
Даёт последний бой зима - жестокие морозы! И из последних сил она удерживает слёзы. Не хочет старая в утиль...заносчива седая... Не упирайся, не блажи - мы поняли, что злая. Вот если б мирно, да ладком, по доброму в дорогу... То провожали б пирогом, да песней с хороводом. Но если ты, какая блажь, решила здесь остаться... И показала свою власть, с весной начав бодаться... То не взыщи, тебя гурьбой подтащим мы к порогу, А дальше, ты хоть волком вой, даём весне свободу. Нам надоели холода, хотим тепла, капелей... И солнце жаркое хотим и птиц весёлых трели. Уйди, противная, пора... нельзя тебе остаться... Нам после осени, пойми, с Снегурочкой встречаться.
Мужы, мужчины, он и ты, И я, вам говорящий это, - Дарите женщинам цветы И россыпями, и в букетах! Цветы - через раздор мосты, Через конфликты с нашим братом. Дарите женщинам цветы, Не приурочивая к датам. Цветы рассеивают тьму, Стирают слёзы и морщины, Хранят любовь... И потому Я призываю вас, мужчины, Днём, под покровом темноты, В лучах заката и рассвета, Дарите женщинам цветы - И станет садом вся планета. Дарите женщинам цветы!
Давай попробуем и сбросим маски... Не навсегда, конечно, ну на час... Не бойся ты хотя бы раз огласки- Никто без масок не увидит нас... Давай попробуем - ведь это интересно! хоть час прожить, не прибегая к лжи... Мне, например, довольно в маске тесно... А как тебе? Не жмет она скажи? Уговорить любого мне не трудно... Вот и с тобой к консенсусу пришли... Согласен... не на час, а на минуту... Итак, снимаем!!! Ваааууу!!! Приросли!!!
Давай с тобою помолчим... Давай попробуем под дождь, Который к нам пришёл ничьим И этим так на нас похож, Послушать, как течёт вода Сквозь пустоту домов чужих. Её история проста И незатейливый мотив. И разве трудно просто жить?.. И не печалясь о былом, Ничейный дождь ловить и пить, Пока он не затопит дом... И разучившись говорить Больные горькие слова, Небес серебряную нить Принять за призрак волшебства... Наполнить слух и рот дождём, Под кожей проложить пути, Возможно раствориться в нём, С последним выдохом - Прости...
Зачем к нам из таинственных глубин, За смерть друзей не отомстя ни разу, Спасая мальчиков в пути, приплыл дельфин, Толкаясь в ускользающий наш разум? Зачем, ракетой прыгая в кольцо, Закусывая рыбкой за успехи, Сжимая боль, как налитой свинцом, Он сердце разрывает для потехи? Уже давно распалась связь времен, Живые разделились на отряды, Родства не помним мы, и нет у нас имен, И тайной кем-то названы преграды. Дельфин, мой Гамлет, ты мой брат родной, Я знаю, что мы родственные души. Идя к тебе, я захлебнусь волной, А ты, идя ко мне, умрешь на суше.
Я должен целых десять дней Нести разлуки тяжкий крест И становиться всё нежней, Предвосхищая ваш приезд. И становиться всё умней, Всё проницательнее - для Такой любви, что с древних дней Не знали море и земля. Да, груз любви на мне лежит, Давя на каждый позвонок, И подо мной земля дрожит И уплывает из-под ног. Но я настолько вас люблю, Что, как индийский древний слон, Самим собою укреплю Земную твердь и небосклон. Да, груз любви на мне лежит, Как семь небес, как семь планет, Но, как арабский древний кит, Я всё приму на свой хребет. Хочу я стать прочней земли, Держать всё небо на спине, Чтоб вы, любимая, могли И счастье основать на мне.
Весь день они через меня текли. Хлестали, растекались и сочились. Через еще б кого нибудь могли? Так нет же, нет. Со мной одной случились. Затылки их видала и виски. И чубчики, и хвостики, и челки. Ресничек разноцветных завитки, Носы и конопушки. Пух и щеки. Их руки-невелички, ноготки. Колготки эти. Туфельки, кроссовки. Девчонки доминируют. Красотки... И неуклюжи, и вполне ловки. Я девочку - быть мальчиком учу. То есть - учила б. Если бы учила. Такой, которой время по плечу, С которым - нет, не справился мужчина. Ты девочка. Учись сегодня петь. Учись играть на многих инструментах. Не думай о цветах, прическах, лентах. Умей терпеть. Терпеть, терпеть, терпеть.
Заплетала цветики в веночки, Друг за другом, плотно, туго-туго, Закрепляла стебли и вьюночки Покрупнее в форме полукруга... Львиный зев, как ротик у собачки, Сок березы прямо из ствола... И вишневые тягучие жвачки - Сладко-горькая прозрачная смола... Про цветок Иван-да-Марья сказка, Нежные анютины глазки, На цветочке разная окраска, Будто бы цветные мотыльки... Улыбалась просто без причины, Щурясь в ярких солнечных лучах, Проплывают детские картины Снова появляясь в моих снах.
Детство, детство - школа несвободы. Надо мной сомкнулись небеса. Мне теперь все снятся пароходы, лопасти гребного колеса бьют о воду, и в иллюминатор брызжет Волга, ломится в стекло. Если встать - увидишь весь фарватер; в третий класс, однако, занесло. Вровень с Волгой волглая каюта. "Станюкович" жмет в последний рейс. Бабушка за дверью врет кому-то, что для близких я - тяжелый крест. На речной скрипучей колеснице Едем в Углич месяцы... года... Говорят, что не к добру мне снится постоянно мутная вода.
Вместо утренней зарядки Детвора копает грядки. - Раз-два! На-жимай! Три-четыре! До-гоняй! В землю врезались лопаты Вместе, дружно, глубоко. Хоть земля и сыровата И копать им не легко. Но стараются ребята. - Кому еще нужна лопата? Дружный маленький народ Свой копает огород. - Раз-два! На-жимай! Три-четыре! До-гоняй! Детвора стараться рада, Торопитесь к нам, ребята. - Раз-два! Нажимай. Скоро будет урожай!
Ушедший день, как лист упавший с клёна, Мелькнёт вдали таинственной чертой... Девчонка-Осень, красками в пол-тона, Рисует зеркала в реке порой... Напишет Осень яркие рябины, И белых чаек тени над водой, Церквей старинных тайные былины В зеркальной глади высятся стеной. Рисует Осень, добавляя краски, В воде таится тонущий закат, Вечерний город надевает маски, Всё погружая в томный маскарад. Поймает Осень в золоте заката Все брызги солнца в омутной воде, И зеркала украсит так богато, Что облако замрёт на высоте!.. Туманный бисер в воздухе повиснет, Свет фонарей вдоль улиц поплывёт, Девчонка-Осень, в куст забросив кисти, Осенний Вечер в гости позовёт...
Девчонки полюбили не меня, Девчонки полюбили трубача-а-а. А у трубача дудка горяча И я понимаю, что я пролетаю. А у Трубача дудка горяча И я понимаю, что я пролетаю. Девчонки полюбили не меня, Девчонки полюбили брата два-а-а. А я брата два замочу едва, И я понимаю, что я отдыхаю А я брата два замочу едва, И я понимаю, что я отдыхаю. Девчонки полюбили не меня, Девчонки полюбили гармониста-а. А у гармониста песня льется чисто И я понимаю, что я пролетаю. А у гармониста песня льется чисто И я понимаю, что снова пролетаю.
Девочка и кошка Сели y окошка. Сели pядом вечеpком Поболтать немножко. На вопрос "Кис-кис, Ловишь ли ты кpыс?" Помолчав немножко. ..."М-мyp"- сказала кошка. Хочешь кушать, кошка? Вот тебе картошка, Вот мука, а вот зерно, Вот морковь, а вот пшено. Но закрыла кошка рот И картошку не берёт. Ей не нравится мука - Кошка хочет молока. Папа бросил шляпу В попыхах да на пол, Шляпа встала и ушла. Вот такие-то дела... Девочка и кошка Сели y окошка. Сели pядом вечеpком Поболтать немножко.
Две дощечки готова крыша, Мы к шесту прибиваем домик, А на крыше сидит из липы Папой вырезанный гномик. На ветру колыхнулось платье, Две улыбки и щур от солнца. Там на стружки в лучах заката Смотрит кругленькое оконце. Пр: Прилетай же скорее птичка - Старый дрозд, молодой скворец, Соловей, воробей, синичка В наш красивый резной дворец. Мама в таз собрала руками Всё сухое бельё с верёвки И спросила: "Вы это сами? Инженеры, смогли без Вовки!" Младший брат прибежал с рыбалки Весь обиженный без улова Расправляет свой чуб вихрастый Не опаздывай больше, Вова! Пр:
Дитя мое, кудрявое мое. Мамаша улетела за границу. Неплохо и тебе бы схорониться. Не слушай телевизор. Там вранье. Дитя мое безмозглое, прощай. Немного укроти свой дикий норов. Будь деликатен. Кошек не стращай Там, во дворах, средь мусорных просторов. Дитя мое нелепое, балбес... Мамаша прилетит, не сомневайся. Тихонько спи. Теплее укрывайся. Со мною - можно все. Но как же без?.. А вдруг не прилечу и не приду, Задвину внутрь ликёры-пиво-раки, Да, песню очень длинную займу И разорвётся сердце у собаки!..
стихи Таты Софинской музыка и исполнение - Константин Куклин Вчера весь день шёл дивный снег, Сверкающий, пушистый... Нанизанный на солнца свет, Невыразимо чистый... И Ветер нежен был и свеж, И таял в синей выси... Сиянье сыпал снег, как смех - В людей, деревья, крыши... 2р День был похож на Рождество - В младенческих пелёнках Весны мерцало волшебство В зелёных лапах ёлки... Вчера весь день шёл дивный снег, Сверкающий, пушистый... Нанизанный на солнца свет, Невыразимо чистый... 2р слушать http://www.realmusic.ru/songs/1228498
Эх, мальчишкам не понять, Что за наслажденье - Косы длинные растить Чуть ли не с рожденья! Косы холить и беречь, Пестовать-трудиться Крупнозубым гребешком, Дождевой водицей. Детским мылом промывать Или земляничным, То настоем диких трав, То желтком яичным. Ах, как сладко поутру, Сидя на постели, Туго-туго их плести Или еле-еле, Чтобы этаким торчком Встали над плечами Или плавным ручейком По спине журчали... Как приятно выбирать Шёлковые ленты И от бабушек чужих Слушать комплименты! Нет, мальчишкам не понять Счастья непростого - Косы длинные носить Класса до шестого, А потом пойти, занять Очередь на стрижку И решительно сказать: "Режьте под мальчишку!"
Разукрасила весна, разрумянила, Зацарапало сердечко, затревожило, Затуманило, заныло, одурманило, И внутри как будто что-то ожило... На ладони - заинька куличиком, Осторожно, не спугни, пускай погреется! Тепленький, с пушистым желтым личиком, Нежностью с тобой случайной делится. Зацветут, проснувшись, одуванчики, Маленькие радостные "солнышки". Нарядившись в платья-сарафанчики, Закачают серьгами черемушки. Изумрудом травушка засветится, Вся такая чистая, желанная... Солнышко с Луной на небе вертятся, Вот, весна какая! Долгожданная!
Когда мне станет сразу шестьдесят - Родня вдали, приятели - и вовсе... Пускай два лика над столом висят: Мой доктор Ливси и мой доктор Вовси. Куда как грустно - скучно в декабре. Но вся команда может веселиться... Тогда открою остров на заре. И, может, даже выучусь молиться. И разуверюсь в пользе пузырьков. И рассекречу горькие микстуры. Моих незамерзающих зрачков Коснется луч отцов литературы. Таких что отстояли сорок вахт. Что наломали дров. Топили печи. Кому инфаркт - не медицинский факт, А разве что - строка, фигура речи. И вот тогда домашние врачи Меня в углу забудут, слава богу... И доктор Ливси выдаст мне ключи. А доктор Вовси соберет в дорогу.
В глаза разутые спросонок Уже накатывала злость... "Моё почтенье! - Домовёнок" - Представился незваный гость. Он завтрак добивал, который Был мне оставлен самому - "Направлен вашей жилконторой, В порядке сервиса в дому". "Оставь-ка, брат, кусочек торта, Общаться чтобы не грубя. И вообще, какого чёрта? - Я не заказывал тебя! В столице - перенаселенье. Не мог отправиться в тайгу?" "Так, я же - по распределенью, И открепиться не могу". Денёк был радостен и звонок, Возились в лужах воробьи, На батарее Домовёнок Носки развешивал свои...
Мальчишками ещё, влюблёнными в эстампы, Мечтаем мы у карт о плаваньях не раз: Ах, как огромен мир в лучах настольной лампы! И как ничтожно то, что окружает нас! Но вот однажды мы, доверившись Борею, Выходим в этот мир, снимаясь с якорей: Мечты, как паруса, над нами гордо реют, И эти паруса безбрежней всех морей! Но тот, и только тот достойный славы странник, Кто каждый новый день границ преграды рвёт, Кому дорога - цель, кто сей судьбы избранник, Кто, как бы не устал, твердит одно: - Вперёд! Здесь новичкам мечты не ставятся в заслугу, Лишь в снах мы видим цель - она то здесь, то там... Мы крутимся волчком... Мы мечемся по кругу... И ангел наш жесток, не помогает нам. О! Старый капитан! Забвенье многим мило, Но, чёрт возьми, не нам! Отчаль же, наконец! Пусть небеса черны, пусть море, как чернила - Их осветит пожар пылающих сердец! И в каждом островке он видит Эльдорадо - Страну своей судьбы, пришедшую из грёз. Воображенье нам помочь поверить радо, Но Эльдорадо нет - мы мчимся на утёс!
У нас тут дождик, в Кишиневе. Оно , конечно , и не внове, И в общем то, готов народ К тому ,что с неба - так шарахнет, Хлестнет ботвой, по крыше жахнет... И побежишь по луже вброд... И , не успели по тропине Вбежать - и встать посередине, Среди неведомых миров... Как он окончился, ядреный. И каждый ствол - опять зеленый, Каштан-пресветел, дуб-суров. Вот так бы эти переменки - И человечеству учесть. Не драться бы. Не рвать дубленку. А иод ценить и чтить зеленку. Пока они в аптеках есть.
К тебе сегодня дождь пришёл Весёлый, шумный и холодный. С настойчивостью злобных пчёл Тебя кусал он, как голодный! "Пойдём!"- канючил сквозь смешок - "Со мною в парк, бродить по лужам. Нам будет вместе хорошо! Неужто я тебе не нужен?.. А я смогу шуршать в листве, В пруду бульболить пузырями, Сверкать хрусталиком в траве И петь капели голосами... Я самый лучший! Посмотри - Какая радуга над тучей! Ну, что ты куксишься? Пошли! А то я буду дальше мучить." Ты согласилась и пошла. Но в парке дождик не нашла...
Гроза весною отгрохочет, Потом заплачет дождик летний, Грибной сквозь солнышко хохочет Такой короткий, незаметный... Осенний затяжной наскучит, Но уходить от нас не хочет, Он пузыри пускает лужам И холода во всю пророчит... Их всех встречаю я радушно, но больше всех люблю - грибной! И мама мне не запрещала С ним прыгать в травке луговой...
Пойду гулять с моим дождём, И будем мы брести по лужам. Наверно буду я простужен, Меня насквозь промочит он. Я встану с ним под фонарём, Украшенный серебряными нитями. Шагну из света в темноту И становлюсь почти невидимым. Я приведу его в свой дом - С меня стечёт он мокрой лужицей. С ним кошка рыжая подружиться Лизнёт шершавым язычком.
Дождь по крышам стучит. Ночь укрыла дома. Как смогла разлучить Нас людская молва? Ложь надуманных слов. Яд завистливых глаз. Прочь уходит любовь, С болью глядя на нас. Припев: Город смыт пеленою дождя. Опрокинут в продрогшие лужи. Только верю, что ждёшь ты меня, И тебе я по-прежнему нужен. Я тебя от невзгод сберегу. У холодных ветров отвоюю. Каждый пальчик твоих нежных рук Отогрею своим поцелуем. Дождь - не просто вода... Он подобен слезам. Мы уже никогда Не поверим словам. Не затянет нас вновь Плен нелепых обид. Если в сердце любовь, Всё сумеем простить. Припев:
Дремлет котик на диване, Хвост пушистый на носу. А во сне он на поляне Ловит мышь в густом лесу. Повернулся и скатился, Оказался на полу. Как же здесь я очутился Ну никак я не пойму. Только что в лесной долине Мышь досталась на обед, А сейчас вот и в помине От добычи следа нет. Плачет кот, глядя в кормушку, Плохо в доме, где живу Никогда живую мышку Я не видел наяву.
Дрожали чувственные струны Блаженной девственной воды, Как острой саблей, месяц юный Вспорол покровы темноты И серебром дорожки лунной Сверкала бездна пустоты. И в тихом трепете мерцала На небе россыпь фианитов, Как колокольчики звучали Осколки сердца, вновь разбитого Аккордом грустного финала, Как эхо музыки забытой... Но холст минорный кисть восхода Сменяет ласковой палитрой, Полночный звон устало коды Венчает утренней молитвой, И, встрепенувшись от дремоты, Волну кромсает ветер бритвой,- Так разыгравшейся водой Печаль с души бесследно смыло... Гимн новой жизни спел прибой! Вновь сердце нежное ожило! И в стразах брызг цветной дугой Заря любовь благословила!
Душою, сердцем и рассудком, Скажи, кто так тебя любил, Не позабыл ни на минутку, Кто в этих чувствах не остыл? Так день за днем проходят годы, Все мимо, пусто, серо... зря... Ты провожаешь пешеходов, За невнимание коря... Среди людей и тусклых зданий, Не раз, спасая от огня, Ты ищешь новых испытаний И начинаешь все с нуля... Уходишь тихо, по-английски, Прикрытый тайной мистер Икс... И сколько в этом черном списке Дотошных было экспертиз? Я не про секс, я про другое... Скажи, а скольких ты любил, Не стер очередным запоем, Чей образ в сердце сохранил? Не морщи лоб! Я просто, к слову, С ответом я не тороплю, Я даже все с нуля готова Признаться, что тебя люблю...
Летим на свет, надёжны наши крылья И солнце свято, и чиста вода, За мной, моя смешная эскадрилья, Два ангела: Удача и Беда. Покуда жив, клянусь, я вас не брошу - И вы меня клянитесь не бросать, Ещё следы не вымела пороша, Не выпала последняя роса, И можно говорить о самом важном, В душе больную струнку теребя, Когда я с вами - ничего не страшно, Когда со мной вы - нечего терять. Возможно, есть попутчики получше, Но мы привыкли странствовать втроём, Всегда со мной вы: мой счастливый случай И горе горемычное моё.
Два ангела стояли у ворот, К воротам этим шел толпой народ, Кусками ткани кутая тела, А сзади подступала темнота. Два ангела смотрели на людей, Встречая молча дорогих гостей, Босых и с номерками на ногах, Со страхом и спокойствием в глазах. Два ангела, как два проводника, Давали за ворота пропуска... Что было там за этою чертой, И что кому предписано судьбой? Два ангела, один с дорогой в ад, Второй пускал в прекрасный райский сад.
Сирень срывая на ходу, Проваливаясь по колено, Нетвёрдой поступью пройду От Мендельсона до Шопена. Есть в звуках трубных смех и грех, Шершавости и переливы. - Ты, Мендельсон? - Я для счастливых. - А ты, Шопен? - А я для всех. В цветущий свадебный сезон Дрожит поникшая фиалка. - О чём ты плачешь, Мендельсон, О чём грустишь? - Шопена жалко.
Две принцессы на балу Громко спорили в углу: Кто из них важней и знатней, У кого красивей платье. У кого пышнее букли, У кого моднее туфли, У кого слуга проворней, У кого дворец просторней. Потихоньку назревал Государственный скандал. В общем, папы-короли С бала дочек увезли... А принцессы горевали: "Мы же не потанцевали!"
Дыхание... Что может рассказать дыхание? Беззвучное - покой и тишина... И значит, что в тебе не раненной, А спящею, душа погружена... Прерывистое - лишь касание, Лишь трепет предвкушения любви, Предвосхищенное познание В тебе рождает новые миры... Ты задохнулась... и в смятении Закрыла жажде влажные глаза... Не-вы-но-си-мое мгновение И невозможно вслух ответить - да... Не дышишь ты сейчас - безмолвие... Всего лишь миг, его то не вдохнуть. Оно немыслимо бездонное И жизнь остановилась на чуть-чуть...
Дымом потянуло ай с Дон реки Засвистели пули казаки Засвистели пули казаки Засверкали в ночи острые штыки Брат пошёл на брата цвет на цвет Старший был женатый младший нет Белое да красное так сплелись Ой, кровушкой напрасной на землю пролелись Вспыхнула зарница ай над рекой Вспыхнула кровавой и затих тот бой Что же я наделал божешь мой Я зарубил младшого собственной рукой Чуб его белёсый на ветру шумит Братик мой курносый в ковыле лежит Ты прости братишка разглядеть не смог Ой, что скажу я мамке ты вставай браток
- Скажите, кто испортил сыр?
Кто в нем наделал столько дыр?
- Во всяком случае, не я! -
Поспешно хрюкнула свинья.
- Загадочно! - воскликнул Гусь. -
А га-гадать я не берусь!
Овца сказала, чуть не плача:
- Бе-е-зумно трудная задача!
Все непонятно, все туманно -
Спросите лучше у Барана!
- Все зло - от кошек! - произнес,
Обнюхав сыр, дворовый пес. -
Как дважды два - четыре,
От них и дырки в сыре!
А Кот сердито фыркнул с крыши:
- Кто точит дырки? Ясно - мыши!
Но тут Ворону бог принес.
- Ура! Она решит вопрос.
Ведь, как известно, у нее
На сыр особое чутье!
И вот поручено Вороне
Проверить дело всесторонне...
Спеша раскрыть загадку дыр,
Ворона углубилась в сыр.
Вот дырки шире, шире, шире...
А где же сыр? Забудь о сыре!
Заголосил весь скотный двор:
- Разбой! Грабеж! Разор! Позор!
Взлетела на забор Ворона
И заявила оскорбленно:
- Ну, это, знаете, придирки!
Вас интересовали дырки?
Так в чем же дело? Сыр я съела,
А дырки - Все! - Остались целы!
На этом был окончен спор,
И потому-то до сих пор,
Увы, никто не знает в мире,
Откуда все же дырки в сыре!
Февральский серый день Глядит в окошко хмуро. Но маленькая Джейн - Шарлотта, дочь Генсбура, Старается постичь Мужской души загадку. И, как себя ни кличь, Все будет - по порядку. Сперва идет глава О юности бездомной. Девчонка чуть жива В своей каморке темной. Потом - стихи, мечты. Работа, сердца ради. И нотные листы, И завещанье дяди. Шарлотта не хрупка. Нисколько не воздушна. А вот ее рука Мужской руке послушна. Да что в одной руке? Нам и вторая кстати. И прядка на виске, И складка на кровати. Читали в простоте. Джейн Эйр - ты с нами всюду. Шарлотта, брат, Бронте. Как я тебя забуду? Смотрелось - не дыша. Любилось - без остатка. А мужняя душа - Как и была - загадка.
На самой высокой вершине горы Жила-была Снежная фея... Слепили глаза ледяные шатры, Манили, кто был посильнее. Хрустальный дворец посреди облаков Слыл главной единственной целью, Немало пропало тогда смельчаков, Разбилось в бездонном ущелье. Немало пыталось добиться руки Холодной и злой королевы, Но гибли один за другим женихи Бездушной красавицы девы. Ничто не могло растопить эти льды, Ни яркое солнце, ни слезы, Все также сияли алмазы с горы И сеяли новые грёзы... И, может быть, сказке настал бы конец, И слухам про Снежную фею, Про тот неприступный хрустальный дворец, Где можно сломать себе шею... Откуда-то взялся отважный герой, Добрался до самой вершины, И был потрясен неземной красотой, А фея - отвагой мужчины... И сердце растаяло в женской груди, И смыло остатки всей спеси, Впервые прошли грозовые дожди, И вдруг расцвели... эдельвейсы... Немало легенд сохранилось с тех пор Про эти цветы - талисманы, Что радуют глаз и растут среди гор, Цепляясь за острые скалы.
Еду-еду-еду в Нижний, Еду в Нижний, как всегда. И не снежный, и не лыжный, Оловянная вода... Не такой уже и вечный - Хоть и кремлик, и река. И не зимний, и не вешний, С виду - будто на века. Мы и прежде наезжали, Как обычно, с парой строф. Не особые скрижали - Но любоф-любоф-любоф. Тут жила моя Наташа... Мишка с Милкой, мил-друзья. И Аркаша, радость наша. Или именно моя. Никого уже не вижу. Слава тем - кто жив еще. На одну вставая лыжу - Оглянусь через плечо... Вот же - Сахарова ссылка... Вот же песни, друганы. Чкалов, речка. Бьется жилка. Но - задолго до войны.
Пришла зима... Вся в белом, как невеста, Крахмальной юбкой бережно шурша, Исправив мир изящным взмахом жеста, Застыла так, что дрогнула душа... Пришла зима волшебная, как сказка, Со свитой из снежинок-балерин, И белая пушистая окраска Накрыла ветки инеем ворсин... Пришла зима морозным серым утром И дымкой застелила крепкий лед, Посеребрила сверху перламутром Скользящий и опасный гололед. Пришла зима, застыла в онемении, Чуть заморозив розовым рассвет, Чтоб не поведал всем о возвращении Ее белейшего Величества... Привет!
Да, в экстаз вы меня приводили, Но теперь-то уж я сознаю: Вы как мину любовь подводили Под житейскую крепость мою. Я ведь был абсолютно спокоен До того, как экстаз испытал: Рыцарь прибыли, бизнеса воин, Шёл я к счастью, растил капитал. А потом накатили экстазы, На ходу подвернулась стопа, Как-то вдруг, неожиданно, сразу Заросла на работу тропа. Да, экстаз - это дело такое: Тот погиб, кто изведал его, Так цени же наличье покоя, Бестолковое ты существо. Так цени же наличье работы И достаток стабильный цени, А с бабёнками больше не ботай: Обморочат, погубят они. За коварной хозяйкой экстаза Побредёшь, словно глупый бычок, И как будто в жерло унитаза Жизнь умчится как мокрый бычок.
Маленькой елочке Холодно зимой. Из лесу елочку Взяли мы домой. Беленький заинька Елочку просил: "Мятного пряничка Зайке принеси!" Белочка прыгала В шубке голубой: "Елочка, елочка, Я пойду с тобой!" Маленькой елочке В комнатах тепло, Заяц и белочка Дышат на стекло. Красные зяблики Вьются у окна, В теплой проталине Елочка видна. Сколько на елочке Шариков цветных, Розовых пряников, Шишек золотых! Сколько под елочкой Маленьких ребят! Топают, хлопают, Весело кричат: "Елочка, елочка, Яркие огни! Синими бусами, Елочка, звени, Ветку нарядную Ниже опусти, Нас шоколадною Рыбкой угости! Встанем под елочкой В дружный хоровод, Весело, весело Встретим Новый год!"
Закрылось деревце от снега лапкою, Уснула елочка под белой шапкою, Спала тихонечко, была разбужена, С другими ёлками в фургон загружена... Ломались веточки, тряслись иголочки, Хрустели, ехали куда-то елочки... Скрипели мерзлые, дрожали, ёжились, И в темном кузове, теснясь, корёжились... Потом распроданы на рынках дешево... В снегу зарытое иголок крошево... Полуобсыпаны, поизувечены, В квартирах города очеловечены... Смолистый запах, да и зелень веточки, На праздник куплены любимой деточке... Стреножив стволики, стеклом украшены, Деревья бедные обезображены... На свалку бросили и нашу елочку, Как отслужившую свой век метелочку, Торчит как палочка, от ветра клонится, С землей прощается, сама хоронится...
На пыльной дачной полке В предавгустовский зной Нашелся шарик с ёлки, Забытый и чудной. Ах, скатерти прохладной И миске мытых слив К лицу ль его парадный Малиновый отлив? А помните, зимою - Как гордо он царил: Мерцал в подсохшей хвое, Позванивал, парил. В нём всё плыло, сливалось, Он был главней всего, И сердце разрывалось От хрупкости его! Теперь блестит, нелепый Под солнцем на столе... Так сдутый мячик летний Найдётся в феврале. На пыльной дачной полке В предавгустовский зной Нашелся шарик с ёлки, Забытый и чудной.
Жила-была печка, С полатями жаркими, В горшках щи да гречка, Поджарка со шкварками, Метёлка с совочком, Ухват да лопатка, И кошка клубочком Устроилась сладко. С утра и до ночи Варила, пыхтела, Томилась, короче, А сверху Емеля Лежал день-деньской И мечтал на досуге Про щуку с рекой, Да про щучьи услуги. Вот, дескать, пойдет Он однажды на речку, Воды зачерпнет, И... обратно на печку. Куды без нее, Без родимых полатей? Еда, и питье, И пирог на лопате. А печка любила Емелины сказки, Трубою дымила, Кормила по-братски. Особо за ту, Как к царю едут в гости - По полю ту-ту! Замечательно просто! Печет мимоходом, А жар так и пышет, И сказку охота, Эх, жалко - не слышит...
Я ощущаю чувств волну... В себе её я... растворяю... Любя... возможно не... люблю... Я в ощущенье таю... Ловлю эмоцию любви... Вдыхаю вольный ветер... Ты выпьешь яд с моей руки... Ведь я всего лишь... пепел... Я обману тебя, мой друг... И горечью своею напитаю... Ты весь забрался в сны мои... А я... в твои?... Не знаю... Я ощущаю чувств волну... В себе её я... растворяю... Любя... возможно не... люблю... Я в ощущенье таю...
Я музыкальный инструмент, Я - арфа, для Эола... Звучания нежнее нет Для исполнений соло... На выдохе его пою - Восторженно и тихо, Заполнив Ветром пустоту Души своей безликой... Я - арфа! Поцелуй меня... Ты слышишь отклик тела? В ответ дыханию, звеня, Струна во мне запела... Играет Ветер, как дитя... Какое Ветру дело, Что арфа, душу обретя, Петь вечно захотела...
Накрыло огненной волной ковёр родной земли цветущей и коршуны над головой, как демоны над райской кущей кружат, роняя боль и страх, когтями судьбы вырывая с сердцами вместе, где во рвах свинцовая вода, смывая картины прошлого, бурлит, кипит и корчится от боли... И бьётся о души гранит, и просится душа на волю! А там - кровавая луна на месте будущих могилок, а там кругом идёт война, и нервно дышит смерть в затылок. И там, где, словно в судный час, злорадно скалятся химеры, во мраке страха греет нас свеча Любви, Надежды, Веры! Последний бой, тяжёлый час, а где-то дома ждут нас мамы, ночами молятся за нас и шлют на небо телеграммы: - Помилуй, Господи, спаси и сохрани от дуры-пули! и помоги, чтобы они живыми к нам с войны вернулись! Ещё дымятся блиндажи, ещё взрываются снаряды... И мы обязаны дожить - дожить, ведь лучшей нет награды!
Если б я была царицей, Стала бы крутой девицей! На Бугатти б разъезжала, Всех бы на фиг посылала! Челядь бы смотрела вниз, Царь плясал бы мне стриптиз! Я б сгущёнкой обжиралась И в шампанском бы купалась! Фиг бы я работать стала - В интернете бы торчала, Целый день бы отдыхала, Загорала и бухала... А от батюшки-царя Родила богатыря И махнула бы в Европу, Да царя послала в жопу. А начнёт он обзываться, Мне от царства отказаться Плюнуть, плюнуть! Плюнуть раз! Плюнуть два! Да хоть сейчас! Если царь мне не по нраву, Лучше я сожру отраву И не выйду за царя, Все его старанья зря! Я б такого не стерпела, Чтоб какой-то царь без дела Стал бы думать, что мне нужен, Будто стал моим он мужем! Покалечила б! Убила! В горной речке утопила! Застрелила бы ружьём! По башке дала б ведром! ..................... Ну а вы... ядрёна мать! Тоже можете мечтать!!!
Если мне подарят лодку, Ялик, гичку, самоходку, Барку или хоть байдарку, Как я буду рад подарку! Я согласен и на джонку, Катер, яхту, плоскодонку, На каяк, каноэ, ботик, В крайнем случае на плотик Буду рад катамарану, Оморочке и сампану. Взял бы я охотно шлюпку Или даже душегубку. Лишь бы мне на вольной воле Плыть и плыть в своей гондоле, На вельботе, на пироге - Плыть без горя и тревоги, Лишь бы плыть и плыть часами: Все равно - под парусами, Иль с мотором, иль на веслах В те края, где нету взрослых! Повидаюсь с океаном, Потягаюсь с ураганом И вернусь обратно к маме - Прямо к чаю с пирогами.
Чтобы рисовать картинки, Есть фломастер у Иринки. Ира любит рисовать, Но закончилась тетрадь. И теперь картинки На её простынке: Солнышки с лучами - Посмотрите сами. На обоях зоосад: Лев и трое медвежат. Шарики на шторе, На футболке - море. А на скатерти пилот Отправляет самолёт. Блузка мамина в цветах, Мама в слёзы: "Ох и ах!" Но Иринка рада И цветам, и саду. Ведь фломастер у Иринки, Чтобы рисовать картинки. Чтобы рисовать картинки, Есть фломастер у Иринки. Ира любит рисовать, Но закончилась тетрадь.
Эти мои серьезности. Те там еще неловкости. Взгляды нездешней грозности. Струны ненужной громкости. Все хорошо в провинции. Невелики дистанции. Можно не быть провидцами - Тут, в превосходной Франции. Море само откатится. Чайка волной утешится. В общем, никто не хватится Тех, кто сегодня нежится. Руки у нас непарные. Жалкие, злые, ссыльные. Но голоса - гитарные, Струнные, шестикрыльные.
Это будет завтра - дождик станет капать, Осень серой тенью проскользит на запад, Оставляя в лужах рыжие калоши, Черпая туманы кружевные ложкой, Загадает утро в белом покрывале, Спросит важных уток - Где вы не бывали? Намекая робко - Что-то загостились! Вам другие страны ночью не приснились? А потом застынет отраженьем в речке, Выпустив кораблик - жёлтое сердечко... Это будет завтра - дождик станет капать, Осень серой тенью проскользит на запад
Этот юноша любезный Сердце радует и взоры. То он устриц мне подносит, То мадеру, то ликеры. В сюртуке и модных брючках, В модном бантике кисейном, Каждый день приходит утром, Чтоб узнать, здоров ли Гейне? Льстит моей широкой славе, Грациозности и шуткам, По моим делам с восторгом Всюду носится по суткам. Вечерами же в салонах С вдохновенным выраженьем Декламирует девицам Гейне дивные творенья. О, как радостно и ценно Обрести юнца такого! В наши дни ведь джентельмены Стали редки до смешного.
Я мирно гулял, безмятежно смотрел, Как солнце за лесом садилось. И вдруг небывалое чудо узрел: Оно мне навстречу катилось. Как будто бы серенький гладкий клубок, Нос, глазки и две пары ножек. На вскрик изумлённый: "Ты кто? Колобок?" Смущенно ответил: "Я ёжик..." Сочувствуя, я на колени упал, По бритому гладил затылку. - Под мобилизацию, что ли, попал? - Да нет, под газонокосилку... Его я домой притащил на руках - Жена облилася слезами. "Не плачь, лучше думай!" И мы впопыхах Зверюшке кольчугу связали. Конечно, основу вязала жена, Крепил я иголки стальные. Ни сам Сатана, ни сосед с бодуна Ежонку не страшен отныне! ...Косилки со скоростью глохли такой, Как будто прошёл мор железный... Да пусть их, зато - тишина. И покой, Для творчества очень полезный.
Он знал, что значит быть смешным И что такое одиночество, Как быть приходится немым, И что такое жажда творчества. Но у него была она - Богиня - беленькая куколка, И доводила до пьяна Ее расстегнутая пуговка. Ее зеленые глаза, Улыбка, кружево на платьице, И взгляд немного свысока У юной маленькой развратницы. Он замирал у ее ног, Одной рукой обняв коленочку. Стеклянный мальчик-пастушок Любил фарфоровую девочку...
Шорох антресолевый, Звук шагов в прихожей, Суп варю фасолевый На судьбу похожий. Соли щепоть брошу я, Да морковь с картошечкой, Ты, моя хорошая, Сбегай-ка за ложечкой, Станет дождик хмуриться За моим окошечком, Я добавлю курицы, Перчика немножечко, Луковичку горькую, Репу жёлто-сладкую, Да перловки с горкою, Да любви украдкою. Чтобы супчик ласковый Мой животик радовал Вот и вышло сказкою Всё, что я загадывал.
Как флейты, голоса цикад Звучат в темнеющем просторе. Отстаивается закат, И гуща оседает в море. Легко колышется напев Флейт переливчатых древесных И тихо всходит звезд посев В полях тучнеющих небесных. Луна уже плывет в зенит, Заката хлопья отгорели, А флейта легкая звенит, Бессчетно повторяя трели. И неподвластно смене лет Ночного бриза колыханье И ввысь летящее из флейт Всё то же легкое дыханье. И та, которая близка, Перекликается со всеми, Светла, беспечна и легка, Поскольку презирает время.
Флоренция - жемчужина Тосканы В оправе перламутрового неба. Иные города, иные страны Забудутся, как будто там и не был, Но все ещё манят соборы, фрески, Картины из сокровищниц Уффици, Кирпично-красный купол Брунелески - Все то, чему вовеки не забыться. Бестрепетная нагота Давида, Палаццо Веккьо, палаццо Питти И скромный дом, такой невзрачный с виду, Где Данте жил в плену своих наитий. Все так же под мостом струится Арно, Сверяя ритм терцины и сонета. Пусть жизнь порой кончается бездарно, Но в ней самой награда для поэта.
Меж полкой книжною и полкой бельевой- Горит фонарик мой полуживой. Горит, по большей части, неотлучно. То выхватит лицо, что мне милей. То книги тех моих учителей, Что говорить умели так нескучно. На книжной полке, там, где словеса, Темнеют золотые небеса. И в верхний мир - открытые ворота. А где храню холщовое белье, Простое рукоделие мое- Там стопкою лежат листы блокнота. Горит фонарик розовым лучом. Горит за левым ухом, за плечом. Конечно, слабо, косвенно, случайно. Но все таки- родная светит кровь. Пушистая над всем трепещет бровь. И в стих приходят музыка и тайна.
Похожие на шарики, Цветут в садах фонарики, На улицах толпятся фонари. И там же, точно стразики, У светофоров глазики Соображают тихо на троих. По вечерам фонарики Ныряют в речку парами, Мерцают звёзд лукавых огоньки. Фонтанкой, как проталинкой, Плывёт кораблик маленький Сквозь сумерек пушистые пески... За сентябрём дорожками Хожу я завороженно, Вприприжку вслед за мной бегут дожди. Пускают в лужах шарики, Пузырики-фонарики, Для тех кому с дождями по пути.
Фортуна ни в чем не повинна, Пора самому повиниться, Что даже для цели вершинной Ни в чем я не мог измениться, Хотя бы слегка, ненамного, Хотя бы на краткое время, - С порога отверг, недотрога, Я это нетяжкое бремя И с руганью грязной бросался На всех, кто давал мне советы, И так ни при чем и остался, Упрямец, в отместку за это. Но я ни о чем не жалею, Хоть знаю, что все удалось бы, Когда бы, гордыню лелея, Я пасть не боялся до просьбы.
Мне сорок пять, последний паспорт - На фото надо бы блеснуть... Дай посмотреть работу, мастер... Какой пойду в последний путь? Что это на щеке? Болячка! У глаз мешочки с синевой! Ведь это мой последний паспорт... Давай работать надо мной! Мы тени быстренько замажем, Болячку, тоже с глаз долой, Овал лица чуть-чуть подтянем - Теперь довольна я собой! Ты мне во след не улыбайся. Еще ты слишком молодой. Увидим - как под старость в фото Трудиться будешь над собой...
Не умел жалеть - и не жалел меня. Скоро все пошло не в лад - не в склад... Приносил бы что-нибудь желейное- Например, фруктовый мармелад. Я люблю французские коробочки, Нежно называемые пат. Тот кто это в детстве не попробовал - В зрелости садист и психопат. В нашей ветхой булочной на Сретенке - Бублики и даже калачи. Кто не знает сретенские рейтинги - Тот навеки мучься и молчи. В общем - не жалел и не жалей меня. Так теперь и будет навсегда. Приноси хоть что-нибудь желейное - Вроде безнадежного стыда.
Фыркая смешно и громко, И пыхтя, как паровоз, Весь усыпанный в иголках, Три гриба для деток нес. Пр: По лесной тропинке, Рано по утру, На колючей спинке, Нес грибы в нору. Весь в иголках серых, На кого похож? Отвечаем смело: "Это, дети, еж!" Он хотел еще и яблок Прихватить совсем чуток, Чтобы малым деткам завтрак На здоровье шел и впрок. Мало места, вот досадно, Что не смог все унести! Надо Фыркину обратно, В лес по яблочки идти! Пр:
На кровати, на диване, На полу и в мокрой ванне, В душе, в бане и в сортире, И у друга на квартире, На пеньке в лесу душистом И в ромашках в поле чистом, На меже да и на грядках, На навозной куче гадкой, На работе, в институте, В цирке (прямо на батуте), Между клеток в зоопарке, И в театре в раздевалке, Под шедеврами в музее, И в овраге, и в траншее, На песке, на пляже, в море, На веранде, на заборе, И в метро, и в самолёте, И в поездке, и в полёте, Всем доподлинно известно, Как приятно, интересно, Даже в долговой, блин, яме Ганджубас курить с друзьями!
Микроб виновен или вирус, Что у сыночка в генах сбой, Но что случилось, то случилось - Малыш был явно не такой! Рыдала мать на сына глядя, Отец, сгорая от стыда, Сказал, его по шёрстке гладя: - За что ж такая нам беда? Ну почему другие детки На полнолуние без слов, Хотя б из уваженья к предкам, Все превращаются в волков! Ревут от счастья, жертв терзая, Спинной хребет им в клочья рвут, Мозги с печёнкой выгрызают, Лишь ты всю ночь скучаешь тут. Ну, коль не хочешь в волка - ладно, Тогда в медведя иль быка, Вот тигр - он тоже кровожадный... Сынок, не надо в хомячка!!!
Зеленым треугольником - весна. Но почему, ты спросишь, треугольник? А ты не знаешь толком и сама. Пусть так. Ассоциация и только. Мгновенная, как выстрел или взрыв. Так оглянулся - и застыл навечно. Вишневым цветом пенятся дворы. Весна прекрасна и бесчеловечна. Она - наркотик, зелье и дурман. Душе так сладко-сумасшедше-больно кружиться в небе, падать в океан, и угодить в "бермудский треугольник", где наяву в твои пробраться сны, где май, и геометрия, и музы. Где я и ты - два катета весны, а наша жизнь - квадрат гипотенузы...
Вот - мадам Гиппопотам Щиплет травку тут и там. Рядом мистер Бегемот Мэр окрестных он болот. Их сынок - Гиппопо тут Пишет красками этюд. Дочка - Бегегегемошка Спать легла - устала крошка. Беге - дед и Гиппо - баба Ждут слона у баобаба. Баобаб слона не ждёт - Слон кору его жуёт. - Где живёт гиппопотам? - Он живёт не тут, а там! - Там, а это где скажи? Там - где плавают моржи? - Нет! Он в Африке живёт Там где жарко круглый год. В водоёме спит и ест Он пока не надоест. А потом лежит в грязи. Почему? Его спроси. - Как же я его спрошу? Я жару не выношу!
Чувственные губки И глаза оленьи, Приоткрыла юбка Девичьи колени. Смотрит вдаль беспечно Нежно-детским взглядом. Волосы на плечи Льются водопадом. Стрелами ресницы, Шёлковая кожа... Как тут не влюбиться? Ведь глаза-то! Боже! Сколько в них исконно Чисто женской ласки! Милая Мадонна Из далёкой сказки.
Месяц невесомый Выплыл из-за сопки. В синеве джинсовой Звёздочки-заклёпки. В речку оседает Облако седое. Ветерок ласкает Ароматом хвои. Царствует в природе Лёгкая истома. Здесь я на свободе. Настоящий. Дома. И в лесной глубинке Всё так сердцу любо: От простой былинки До громады-дуба. Здесь, в тиши святого Вечного покоя, Можно хоть немного Быть самим собою. Дышишь полной грудью, И душа открыта. Хорошо в безлюдье Отдохнуть от быта, На замшелом камне Из ручья напиться... Ну и на фига мне Ваша заграница?
Нет, я не плачу о старых приятелях.
Ватно-приватно не тает в груди.
Что мне о них тосковать, о предателях.
Целая жизнь у меня впереди.
Полная чаша. Бескрайние радости..
Мужняя ласка. Леса и поля.
Сказки и песни, фрукты, и пряности.
Живы родители. Пухом земля.
Нет, я не сделала сердце потухшее
Влажным источником. Нет, не прочла
Страшные книги, где самое худшее
Все же случается волею зла.
Да, я не справилась с теми помехами,
Что у людей на слуху, на виду.
Тут - понаехали. Те - не уехали.
И не уеду, но и не уйду.
Ну и не плачу. Сушу невозвратное.
Листик лавровый. Перчинка в горсти.
Да, бытованье мое не парадное.
Да ведь парады у нас не в чести.
Мы - это кто молоко голубиное
Трогал и пробовал в годы чумы.
Как ни толкало нас то, нелюбимое,
Что породило негромкое "мы".
Да, нелюбимое и нелюдимое
Старых приятелей разобрало.
И никого еще неукротимое
Глупое сердце мое не спасло.
В оттенках сине-голубого Пытаюсь осознать величие, А в поздравленьях с Новым Годом Блюсти манеры и приличия. Как правильно сказать - С козлом? Или, быть может, лучше с козликом? На пару с маленькой козой Пришпилю их на двери гвоздиком. Подумалось - Вот это да... Год непрерывного бодания... Что мекать будем - ерунда, Страшнее шишек собирание - Пророчат боль для головы, А так же головокружения... Лишь для весёлой детворы - Молочных рек края кисельные. И будем стричь с кого-то шерсть, Кокетничать, махая хвостиком... И всей страною зелень есть. И целый год страдать животиком. Приходит в гости Новый Год. Прими, что он с собой несёт!
Она проснулась, потянулась, И голой подошла к окну. Полсотни мужиков свихнулось, Полсотни - вытерли слюну. Камаз Черроки въехал в дверцу, Свинтился в штопор вертолёт, Схватился в скверике за сердце Седой, почтенных лет народ. Случилось в озере цунами, Вулкан изверг поток страстей, Стояли с вздутыми штанами У дома дядьки всех мастей. Сошёл с орбиты спутник малый, На дубе вспучилась кора... Она зевнула, и сказала: - Вот сцуко! Всё, как и вчера...
Гололёд - такая гадость, неизбежная зимой, "Осторожно, дорогая", - говорю себе самой. Ведь в любое время года помогает нам судьба, А в такую непогоду затруднительна ходьба. Я в дому совсем другая: раз на дню, наверно, сто Я сама себя ругаю и за это, и за то. А сегодня не ругаю и напрасно не корю. "Осторожно, дорогая", - осторожно говорю. Как ты справишься с дорогой? Ведь её не избежать. Равновесие - попробуй равновесие держать. Не волнуйся и руками без стеснения маши. Равновесие, как знамя, равновесие держи. Гололёд - такая гадость, неизбежная зимой, "Осторожно, дорогая", - говорю себе самой. Не боюсь его нисколько, я всю жизнь иду по льду. Упаду - сегодня скользко, непременно упаду.
Покуда все по-салтыковски, Ликуют массы, плещет пир. Пойду ка я по-третьяковски, Проверю - как там мой Шекспир. Уже, пожалуй, две недели Пытаюсь ближе подойти: То очередь на самом деле, То дождь, то вьюга на пути. А я желаю мир портрета Староанглийского обнять. А то у нас - то то, то это. И нету на кого пенять... Ну, в общем, вот он, честный выбор - Благое солнце, синий день - Одно дитя умчалось в Питер, Другому и подняться лень... У третьего жена и дети, И теща, и пасхальный час - И кто-то есть еще на свете, Кто мог и поддержать бы нас, Да кто поддержит то, ей-богу? Перегорожена Москва. И я иду, подобно йогу, В Лаврушинский, пока жива. Ну, вот и он. Глядит сурово На мелкие мои черты... Мои-то музыка и слово - Пожалуй, чуточку просты. А все ж я тут. И что такого... Но ясно слышу голос лир. Спасибо дому Третьякова, Где поджидает нас Шекспир.
Когда ты предлагаешь голосок Послушать свой, хоть небольшой, но вещий- Сама не знаешь: ни на волосок Ты не изменишь сути человечьей. Затем, что не укрыться с головой От воздуха, который есть повсюду - Ты тут, на этой кромке меловой - Белье стираешь, моешь там посуду. Другое дело - бережок высок. Приходится так страшно наклоняться, Что головой чуть не уйдя в песок, Перед людьми должна ты извиняться... Так мало королевского во тебе. Ни золушки уже. Ни златовласки. Не тонут феи. Не горят в огне. Белье полощут. Знать не знают ласки.
Голубое небо в блестках. Дождик, солнцем ослеплённый, Щедро брызгает на землю Струи жидкого стекла. Словно частою расчёской, Поправляет кроны клёнов, И любуются деревья, Глядя в лужи-зеркала. Под лазурным небосводом, Под июльским тёплым душем Оживают и сияют Свежей зеленью кусты. Утомлённая природа Летний дождь встречает тушем И наряды примеряет, Как в салоне красоты. Спрячь-ка зонтик, он не нужен. Видишь, солнышком подсвечен, Поднимается над лесом Семицветный окоём? Босиком по мелким лужам Побежим ему навстречу Так, как бегали мы в детстве, Взявшись за руки, вдвоём!
Голубок и голубка голубятся, Удивительно громкое РЕ... Любопытно, что всё еще любятся На моем же на заднем дворе. Невесомый колышется социум, Возбуждается кот-кулинар. И на каждом газоне коллоквиум, И под каждой стрехой - семинар. Но непросто сегодня с пропискою, Вот поди ж ты, у нас пропишись. Подружись со Святою Францискою - То есть с целой Москвой подружись. И тогда - хоть крупу магазинную, Хоть любое другое пшено, Все насыплют в полоску бензинную, Чтоб - венеция, чтобы - кино. Я хотела тут что-то конкретное - Бабка кормит взахлеб голубей. А душа не желает портретное, Не желает - и все, хоть убей. Что там сыпет старуха на улицу, В ежеутренних бензо-клубах... Но хоть кто-то о ком-то волнуется. Не о людях - так о голубях.
Утром рано не буди! Больше стал объем груди... Глазки - тушью, губки - блеском! (Сколько злости в крике резком!) В сумке плеер, сигареты, Не нужны ничьи советы! Ногти клеит из акрила... А уверенность! А сила!!! "Так - красиво! Это носят! И не лезь, когда не просят!" Ну откуда столько спеси В этой девочке - принцессе?! Называют это просто - У неё гормоны роста!
На что уж я - не летний человек, Уж я то точно-зимний и метельный. Но в феврале мне снится силуэт Спасительный, июльский, несмертельный. Ах, лето пожалеет Подмоскву. Коза отдаст нам баночку молочки. Я по лесу, я по небу плыву - Как плавают земляне-одиночки. И вот я вижу мой осевший дом, Заросший и черемухой, и вишней. Каким трудом построился Содом, Соломенный, поверь, я снимки вышлю. И в зиму нестерпимую - рывком Отправимся на лед без снегоступов. Собянин? Он смеется как ситком... Нас в небо посылает город Глупов.
Мой Город, Ангелом хранимый, Не царедворец, неспесивый - Открыт ветрам, дождям, весне... Он смотрит тёмными очами, Лежит под тёмными волнами И отражается во мне... И сквозь дремоты стылой ночи Он вновь любви и света хочет, И алый парус на Неве... И шепчет... шепчет непрестанно - О, где ты, где ты, "донна Анна"?.. И кается в своём вдовстве...
Ночь заправлена туманом Звёзды синие в дали Светят слабо в полнакала, Как простые фонари За стеклянными домами В лёд закована река И раскрашивает плавно Город дивная рука Красит белыми снегами; Крыши, тесные дворы... Смотрят белыми горбами В небо тёмное - мосты Снег кружит... давно устало И с надеждою ночь ждёт, Что под белым одеялом Город всё - таки - уснёт
Смотри, братва, какие краски! Прощайте, вы, коньки-салазки. Сегодня мы видали птиц: Они над городом летели, Как ненормальные, галдели, Компашка городских утиц. Природному послушна чуду, Стремясь к какому-то моспруду, Летела троица теней. Собака просто обалдела, Я тоже, замерев, глядела. С минуту мы стояли с ней. Да что такого-то? Ну, утки. И мы - не волкодавы в будке. Мы не охотники ни-ни. Пускай себе вопят на воле. Пускай летят хотя бы, что ли. Весна же. Боже, сохрани.
Говорят, что на планете Есть какой-то антимир, И философ Кантемир Обсуждал проблемы эти. Мысли он вынашивал, Но неясно до поры, Есть ли где-нибудь миры, Кроме нашего? У меня свои сужденья - Размышляла целый день я И решила, что на свете Появились антидети. Просит бабушка у внука: - Помоги открыть сундук, Помоги! - А ты безрука? - Отвечает антивнук. Курят антипионеры, Топчут клумбы во дворах, Обещают: - Примем меры! - И дерутся в пух и прах. Я боюсь, что антидети, Появившись на планете, Все сады и все дворы Превратят в антимиры. Антимир? Кому он нужен? К счастью, он не обнаружен, Людям нужен светлый мир, Так считал и Кантемир.
Забываю тебя, забываю... День как год, год как два... Стук трамвая. Половинка Луны потерялась. Ты осталась одна... Растерялась. Закрываю глаза, вспоминаю... Ночью спят образа? Я не знаю... Половинка Луны вновь найдётся. Счастье с полной Луной к нам вернётся! Помечтаю чуть-чуть, помечтаю. Как во сне тебя нежно ласкаю. Возвращайся, моя половинка! А в душе моей тает грустинка. Жду тебя, возвращайся скорее. Мы расстались с тобой... Я жалею. Я старался забыть, но не вышло... За окном плачет дождик чуть слышно.
Сквозь грустнейшие песни мои - Ни на что, кроме слез, не годятся - Вижу мир, где журчат соловьи, Где стрекозы в полете плодятся. Вижу чистые лица детей. Вижу внуков упрямые очи. Но не жду никаких новостей - Ни под утро, ни в полдень, ни к ночи. Надо ждать. Но такая река Унесла мои песни как лодку - Что, спустись я, так наверняка Не узнала бы малую нотку. Не услышу друзей голоса, Оценить не сумею интригу. Там, за каждые четверть часа - Сочиняла б я свежую книгу.
Сквозь немолкнущий гул проводов, Стук промчавшихся мимо вагонов Я рисую цепочку следов Из звонков двух немых телефонов. Ведь так просто сказать - Это я... Как ты там?... Я скучаю безмерно... Без тебя я сама не своя... Без тебя я живу очень скверно... Это видимо признак души, Той особенной, русской, тоскливой. И ведь ей в первозданной тиши, Так легко быть забытой и сирой. Ей так свойственно нежно грустить На заснеженном стылом пороге. И не ждать ничего, не просить. Только слушать, как стонут дороги...
Ну где ты, хозяин? Я жду тебя долго. Ты дал мне команду - Сидеть, я приду. И отзвук от слов этих слышу я звонко, И пятые сутки сижу, как в бреду. Ты мне обещал - я поверил. И что же? Ну как же ты мог так меня обмануть? Шанс, что вернёшься, я знаю - ничтожен. И где же ты ходишь, как долог твой путь? Проверить пытаешься верность собачью? Ну что ж... проверяй - буду вечность терпеть. Жаре вопреки и дождю, и ненастью Где бросил меня, там и буду сидеть. Закончились силы... И сколько осталось? Пятнадцать минут или пара часов? Я скоро умру... мысль такая закралась. Прошу - люди, помните брошенных псов!
- Kот Василий, где ты был? - Я мышей ловить ходил... - Почему же ты в сметане? - Потому что был в чулане... - Долго ль был там? - Полчаса... - Hу и что там? - Kолбаса... - А откуда же сметана? Отвечай-ка без обмана, Расскажи нам поскоpей, Kак ты там ловил мышей. - Там сидел я возле кваса... Hюхал жаpеное мясо, Только глянул на твоpог - Вижу - мышка на поpог! Я - за мышкой по чулану И наткнулся на сметану, Зацепился за мешок, Опpокинулся гоpшок, Hа меня упало Сало... - Где же мышка? - Убежала...
В огромном деревянном доме, Где скрип неслышен половиц, Довольно плохо спится Томе, Хоть на боку, хоть лежа ниц. Она глядит через окошко На снег и домик вдалеке... Мурлычет на подушке кошка В мечтах о вкусном молоке. Там за кустами цвета ночи, За тихим снежным полотном Вздыхает море тяжко очень О чем-то о своем, морском. И руки тянутся к стакану - Налить, и выпить, и забыть... По вечерам темнеет рано, А что грустнее может быть? На небе краски нереальны Среди февральской тишины, Огни на улице центральной Отсюда вовсе не видны. И только времени примета Бросает блики на постель - Горит окошко Интернета, Как золотая карусель. И там, пустых занятий кроме, Есть я, сидящий у окна, А также мох на старом доме, Лес, берег, море, тишина. И перед входом в Паутину Я вытру ноги и зайду Туда, где Тома, выгнув спину, Лежит в полуночном бреду. И сразу стихнет голос вьюги, Растает, мерно плача, лед, И зацветут цветы в округе, И тихо птица запоет.
Как сладко мучиться ночами Над панегириком любви - Рыдать над вечными словами И не рождать слова свои... Предать проклятью поколенья Творцов словесной шелухи И написать стихотворенье Из вздохов "ах" и "ох", "увы". Прикосновения-сонеты Сплетут объятия-венок... Стигматы рифм оставят метки На параллелях терпких строк... Хмелея в пытке поцелуя, Друг друга выпив до конца, В безумии к себе ревнуя, Взрывают пульса ритм сердца... Мы пишем мукой наслажденья Огонь бушующий в крови И взглядов негу...без сомненья, Любовью пишем мы стихи.
Ходит чудо по квартире, Нет его любимей в мире. Как озера блюдца-глазки, Гномик маленький из сказки. Говорит он: - Дай конфет! Отвечает мама: - Нет! Гномик ласковый пропал, Вредным плаксой гномик стал! Это кто же так ревет? Может это пароход? Может это водовоз Тут разлил ведро из слез. Кто тут топает ногами Со слезами и соплями? Плакса-вредина откуда? И куда девалось чудо? Мама даст ему игрушку, Чмокнет в сладкую макушку, Мама рядом посидит, Снова в чудо превратит!
Холодно мне, дорогие ребята. Вечером и поутру. Да и чего и хотеть от себя то? Звать к себе, что ли , жару? С пробками адскими, непробивными, И непроезжим шоссе. С вечно бессмысленными выходными В лесо-степной полосе. То загорится нестойкий торфяник. То шандарахнет гроза - И человек, как незваный племянник, Учится прятать глаза. Совестно всё же. Приехал - и ну тка, Вместо вам "гебен зи мир" Все сообщает о том, что не шутка - Этот вот мир-конвоир. Ну-ка, спроси покороче дорогу. Ну-ка, сыщи наконец Булку и кофе. Да просто подмогу. Это какой то трындец. Но человек, щебеча на тамбовском, Спросит до Бронной, балда. И я, как Пушкин на Воротниковском, Пальчиком ткну: вон туда!
Хорошие девчата, заветные подруги, Приветливые лица, огоньки веселых глаз!.. Лишь вы займёте песню, как все скворцы в округе Голосами своими поддерживают вас. Судьбе своей навстречу идёте без оглядки, Куда вас ни пошлют, везде найдёте вы друзей. На целине далекой - в бараке и в палатке - Всюду с вашим приходом становится светлей. То поднимаясь в гору, то опускаясь круто, Лежит дорога ваша, и не видно ей конца. И нам всегда помогут в нелегкую минуту Ваши верные руки и девичьи сердца. И рано на рассвете, и после трудной смены Веселые запевки в вашей комнате звучат. И скажут вам ребята и скажут откровенно, Было б скучно, наверно, на свете без девчат?! исполнение - Константин Куклин
Хорошо ль я тебе объяснила, Сколько времени есть у меня. Никогда никого не казнила, Не уволила, не упразднила- В полночь или средь белого дня. Хорошо ли тебе рассказала, Что во мне тонко кованный стих. И похож он на башню вокзала, На паркет танцевального зала, Руки старцев. Глаза молодых. Хорошо ль я старалась, мой милый, На молчащем твоем берегу.... С каждым днем становилась унылой, Набиралась тяжелою силой. Как литье. Поделиться могу. Хорошо или нет.... Было дело, Я на Касли свои много лет- Как турист -одичало глядела. И чугунную розу надела- Как какой нибудь бронежилет.
Хорошо в лесу за дачей: Вкусно пахнет чабрецом, Озорной кузнечик скачет, Шмель воркует над цветком. Вдоль тропиночки маслята Притаились - не видать, Видно, леший их припрятал Под листочки подрастать. Наказав кукушке строго: "В курсе дел меня держи, У меня работы много, Урожай мой сторожи!" И умчался сам куда-то, А кукушка начеку, От восхода до заката Целый день кричит: "Ку-ку".
А знаете, ведь память не уходит, Не превращается в забытые слова, И край черты с годами не подводит, И, накопившись, давит в прорезь шва. Не покрывается слоями серой пыли По уголкам запрятанной души, И те моменты, те мгновенья были Не спрячутся со временем в тиши. Порой она внезапно возникает И возвращает прошлое назад, Слезой тоски из сердца вытекает... И крутится обратно циферблат. Освобождаясь из темницы заточенья По лабиринтам мысли наши водит, По независящим от нас причин стеченья, Дождавшись часа, память не уходит.
И вот останешься одна, С надтреснутыми фото. И, доставая их со дна, Не ощущаешь что-то Ни ветеранства своего. Ни запаха ни вкуса. Да вот буквально ничего. Ни минуса, ни плюса. И всё же ищешь то одно Несбывшееся диво. И вот обшариваешь дно, Почти что и брезгливо. И, отыскав свою судьбу Среди воды и мрака, Ты шлепаешь его по лбу: Пора всплывать, однако. Хотя и затонул архив - Нужна твоя рука мне. Орфей царапает, чуть жив, Безвыходные камни.
Иду бочком, качаюся, Вздыхаю на ходу. Смотрю бычком - кончаюся, Сейчас уж упаду. Заботливо расстелена Походная кровать, А отдыхать не велено- Сперва порифмовать. Бери её, раскачивай Надбровную дугу. Дави её, размачивай- Чтобы потом врагу Как фигушки - показывать, Как светлячка во тьме. Чтобы шнурок развязывать По памяти, в уме. Спят люди темной ночкою. Им полночь шлет бим-бом. Тошнит поэта строчкою. А над горящим лбом Уж горе - испытатели Со скальпелем сошлись... Так вот вы где, читатели. Ну, хоть теперь нашлись.
Конец игре. Пора убрать игрушки В коробку, в дальний угол, пусть лежат, Где куклы, твои бывшие подружки, Все время что-то жалобно пищат. На ручках улыбаются от счастья, И смотрят, широко раскрыв глаза, Жеманно поправляя складки платья, Затягивая туже пояса. Идешь по жизни с куколкой в обнимку, Пусть смотрят косо, крутят у виска, Она с тобою гордо тянет спинку, Прихрамывая ножкою слегка. А верная... Всегда с тобою вместе, Следит, чернея пристальным зрачком. И там в углу, на том же самом месте, Забавный клоун с грязным колпачком.
Все прекраснее Игры престолов... Все роскошнее жизнь их и смерть. Сколько крови, семейных расколов. И отчаянно хочется сметь И того, и сего, и такого, Что не светит нам в сердце Москвы. И ни сельского, ни городского, Ни приморского - также, увы. Ни дракона не будет, понятно. Ни дворца на террасе скалы. Но и строчка летит многократно - От одной оперенной стрелы.
И снова дождь, прибив колечки жара, Выстукивает нотный звукоряд. Он каплями забрызгал тротуары, Что в лужах собираясь, пузырят... И, размывая детские рисунки, И, заглушая нервный сердца стук, Вытягивает небо свои струнки, Заполнив все мелодией вокруг. И снова дождь, лаская землю влагой, Свои секреты прячет в волосах, Пронзает тучи серебристой шпагой На фиолетовых небесных парусах. Смывает пыль зернистою прохладой, И наполняет воздух чистотой - Фортепианной нежною сонатой - Июльской долгожданною грозой...
В среду были именины Молодого паука. Он смотрел из паутины И поглаживал бока. Таракан играл на скрипке, А сверчок на контрабасе, Две блохи, надевши штрипки, Танцевали на матрасе. Рим-тим-тим! Слез по шторе, Гости в сборе? Начинай! Рим-тим-тим! Вот так штука... Ну-ка, ну-ка, Жарь во всю-ка! Мышь светила им огарком, Муха чистила свой рот. Было очень-очень жарко, Так, что с блох катился пот. Угощались жирной костью За печуркою в трубе, А паук съел муху-гостью И опять полез к себе. Рим-тим-тим! Па - направо, Браво-браво, Браво-бис!.. Рим-тим-тим! Гости плачут, Блохи скачут - Наплевать им!
Ищите осень по приметам, По шороху сухой листвы. По голубому - желтым цветом - Горят прощальные костры. Она играет с вами в прятки, Маячит где-то вдалеке, Наводит там свои порядки В холодном, мокром сквозняке. То успокоится, застынет - "Любуйтесь, вот какая я!" То носом хлюпая, простынет, Заплачет, бедная, грустя. Ищите осень по приметам, Она вам рада, в гости ждет. Пусть это, кажется, секретом, Но дни ее наперечет!
Искали радугу, да так и не нашли. Хоть дождик был, и солнышко светило. Но и жасмины стали хороши, И нас самих, пожалуй, окатило. И девочки попрыгали с крыльца, Вопя "вперед-вперед, спасай игрушки!" И дождевая легкая пыльца Не дожила - от челки до подушки. Теперь пойди, малюток удержи... Надень плащи, не забывай застежек. Ни радуги не видно. Ни души. Один в лесу, притоптывает ежик.
Ты знаешь все ответы, все ключи. Ответь мне на вопросы, не молчи! Проникни сквозь завесу суеты, Устало, разводя свои мосты. Среди сигналов и шуршанья шин Автобусов, троллейбусов, машин, Среди неонов и сверкающих огней, Что отражают купола церквей, Поведай мне истории свои, Пока горят ночные фонари... Твой голос будет трудно разобрать, Заставив снова сердце трепетать, Похожий на хлопки от крыльев птиц, На шелест перевернутых страниц - Неровный, тихий, тронувший до дрожи Асфальтовой шершавой твердой кожей... Остановись хотя бы на немного, Мой город, мне сегодня одиноко... Поведай мне истории свои, Пока горят ночные фонари...
Из бумаги, вместе с мамой, Я построил самолёт... Из бумаги, вместе с папой, Мы сложили пароход... Из газеты, вместе с дедом, Мы скроили пару шляп... Ну а с дядей Мишей в среду Целый короб лягушат... Из бумаги, из бумаги Можем делать с братом сами Даже бабушкам цветы... Лист возьми, сложи, согни... Из бумаги вместе с нами Будешь делать ОРИГАМИ?
Такое хрупко-нежное ничто... За шелковисто-радужной границей, Не существуя, видится легко То, что возможно, будет долго сниться. Прекрасный мир, в котором лишь дитя Посмеет и сумеет поселиться. Как Ангелы, играя и шутя, Рисуем сказки, в них любимых лица... Но век у сказки срок имеет свой. Ведь даже вечность может износиться. И сбросив кожу яркую, порой Мы одеваем платьице из ситца... И носим долго, в холода и зной, Тот, ставший ветошью, наряд простой...
Подъезд. Замок. Закрыта дверь И веет холодом немножко В углу мелькает чья-то тень! Меня пугает... Фу -ты! Кошка! Скрипит, считая этажи, Не разбирая званья, чина, Везёт и как всегда брюзжит, Скрипя подъёмная машина А за бетонною стеной Горит неоном славный город И тащит хвост по мостовой, Жуёт бензин, как хрусткий хворост. И ускользают в даль огни, Шипя бессонною змеёю , Чтоб утром снова проползти Ко мне шумящею Москвою.
Из Обнимандии - привет! И почему б не быть привету, Когда я тут уж столько лет И обжила планету эту. Из теплых яблочных садов, Из кальвадосни, сыроварни, Что заменили мне любовь И подсказали все слова мне... Из Обнимандии - ку-ку! В страну печальных меланхолий. Не на виду, не на слуху - Тут звон московских колоколен. Из Обнимандии - салют! От Мопассании с Флоберней- Вам пару акварелек шлют Для сонных сумрачных губерний. Из Обнимандии, пойми, Из центра сада дна морского - Хоть пару строк моих прими. Хотя - в них ничего такого...
Из пункта "А" по направленью к "Б"... Знакомая задачка в математике? А помнишь, "А" сидела на трубе, Страдая о растерянном лунатике? Два поезда не встретились в пути, Ответ обычный: "Значит не судьба!" Два неизвестных маялись в сети, Друг друга ненавидя и любя... Из пункта "Б" по направленью к "А", На кой-то черт, ровняя все под ноль, Сжигая за собою все дотла, Сменил лунатик на трубе пароль! Из пункта "А" по направленью к "Б"... Знакомая задачка в математике? А помнишь, "А" сидела на трубе, Страдая о растерянном лунатике?
Из уст в уста. Из уст в уста. Вот так-то устрица чиста. Лимоновая зона Близ моря и озона.... Из уст в уста. Из уст в уста. Отважно фирменно проста. Но камень на ладошке - И это все одежки. Из уст в уста. Из уст в уста. Вроде стеклянного моста. Любовный сгусток вроде - По главной-то природе. Не то чтобы питанье - Но вкусу испытанье... Зайди, халдей иль инок, В Трувиль на рыбный рынок.
Я буду от тебя недалеко, Когда ты передумаешь мириться. Столетняя война не повторится. Напротив- все окончится легко. Я буду от тебя недалеко, Когда детей своих потащишь в школу. Трёх- четырёх, не помню возраста и полу... Но , в общем, булочка и молоко. Я буду от тебя недалеко, Когда в старинном сумрачном отеле Берлинском- сядешь ты рывком в постели И окна распахнешь так широко Как сможешь. Там-июнь, казань, трамвай. Там снова я, пишу тебе записку. Войне сто лет. Не далеку, не близку, А все таки- меня не забывай.
Я и ты, нас только двое? О, какой самообман. С нами стены, бра, обои, Ночь, шампанское, диван. С нами тишина в квартире И за окнами капель, С нами все, что в этом мире Опустилось на постель. Мы - лишь точки мирозданья, Чья-то тонкая резьба, Наш расцвет и угасанье Называется - судьба. Мы в лицо друг другу дышим, Бьют часы в полночный час, А над нами кто-то свыше Все давно решил за нас.
Незаметно подкрадется, Неожиданно придет, Только верить сильно нужно - Что она не пропадет. Небо станет вдруг прозрачным, Ветер - теплым и сырым, И запахнет резко, остро Ароматом травяным. Посереет снег, сожмется, Превратится в воду лед, Однозначно, непременно Все само произойдет. И закапают капели, Нарушая тишину... И восторженно-тревожно Я иду искать весну!
Я купила праздничное платье, Настругала тазик оливье, Пол помыла даже под кроватью... После в эротическом белье К зеркалу метнулась. Оценила. Натянула платье и чулки, Туфельки из кожи крокодила... Опытным движением руки Уложила выбившийся локон. На комод - с полосочками тест... Вечер был из ожиданий соткан, Из моих сомнений и надежд... Ты пришел - желанный и брутальный, Бросил обвинения слова, Что хочу я замуж. Как банально! Да, хочу! И в чем я неправа?!
Я люблю тебя корова, От копыт и до хвоста, Будь удойна и здорова, И в общении проста. Не пугай детей рогами, Не топчи в садах цветы, Полюбуйся вместе с нами Чудесами красоты. Глаз твоих бескраен омут Поле в них и облака, Ждём тебя под вечер дома Принеси нам молока. Молоко и простоквашу Каждый день, твоё едим, Мы тебя с почтеньем нашим Бубенцами наградим. Пусть бренчат под такт копыта Пусть округу веселят, Будет у коровки свита, Ждём с отёла двух телят.
Я молодец, я молодцом. Но перед мамой и отцом Я не готова говорить. Былое с будущим мирить. Ну разве -отсалютовать. И ну-к плите, и лютовать. Солянку и жаркое... Да что ж со мной такое?.. Потом-с собакою во двор. И до тех с ней гуляю пор, Пока она, хоть тресни, Мне не исполнит песни Своим дурацким голоском, Который ангелам знаком, Ну и котам, и птицам, И дворникам столицым... Договорились до ста лиц, До крови крашеных столиц, Пасхальных песен в визгах, Яиц в кровавых брызгах. Я молодец, я молодцом. Но перед мамой и отцом- Рапортовать не время. Не все созрело бремя.
Я наблюдаю из окна: Шероховата, Крадется к дому белизна От небоската. Я вижу лиры, веера, Сосудов сетки - Под снегом гнутые, как бра, Нагие ветки. И оседающий во двор К стопам природы Перенасыщенный раствор Морозной соды. Капель почти заглушена, И внемлют зданья, Как набухает тишина Похолоданья. Усугубляют глушь дымы И испаренья. Темнеет тихо, словно мы Теряем зренье. И взгляд сливается с зимой, С ее пустыней, С беззвучно дышащей каймой Вдоль черт и линий.
Палитру красок осень подарила И кисточкой рисует по холсту... Оттенками цветными удивила, Наполнив красотою пустоту. А в небе птицы к югу устремились Под облаками стаями летят. Цветные листья в танце закружились. В порыве ветра рощицы шумят! Качают головами октябринки Под дождевые ноты тишины. В сиреневых глазах блестят слезинки и звезды в небесах опять пьяны. Клубится пар от теплого дыханья, Шуршит листва под сапогом в ночи. Я осени скажу вновь - до свиданья! Мигают мне навстречу фонари.
Я открою Интернет, Сайт с названьем "Прынцев НЕТ"... "Нет машины, денег нет", - Я читаю из анкет... Ищут ноги от ушей... (Хоть завязочки пришей!) Ищут стройных, сексуальных Половиночек астральных... Бюста номер... вес и рост... И про "жисть" на свете - пост... Вы бы видели там фото... Сам - уродец - Квазимодо! А туда же - "прынц" и в "дамки" - Строит будущие замки! Там не Золушки нужны... Там - царевны и княжны! Чтоб зарплата выше крыши! Откровения бесстыжи... "Вышли фото в неглиже... И машины в гараже..." Ищут секс на пару раз, И не завтра, а сейчас! Ни души, ни смысла нет - Барахолка "Прынцев НЕТ"!
Весь день ходил по лужам - Я никому не нужен! У всех свои заботы: У мамы есть работа, У папы есть рыбалка, А у сестры - скакалка. Меня не понимают, Со мною не играют. И я ходил по лужам - Теперь лежу простужен. Но что-то вдруг случилось - Всё вмиг переменилось: Сестра несёт скакалку И книжку про рыбалку, Крючки мне дарит папа, И Тузик тянет лапу, Украдкой мама плачет, Целует меня. Значит... Так значит, я вам нужен! А я лежу простужен. Украдкой мама плачет, Целует меня. Значит... Зачем ходил по лужам И думал, что не нужен?
Я решила стать красивой Прямо с завтрашнего дня! Уж на то ума и силы Точно хватит у меня. Выйду в платье красном, броском, Каблуки - ему под стать, Будут стразы от Сваровски В декольте моём блистать. На салон все деньги грохну, Изведу помады пуд. Пусть вокруг все бабы сдохнут, И от зависти умрут. Как царица Клеопатра Всех мужчин в себя влюблю. Только это будет завтра. А сейчас уж поздно - сплю. Правда, завтра я, как белка: Накопилась дел гора. Провернуть две сложных сделки Надо с самого утра. Днём опять не до салона: Я с отчетом не в ладу. На работу, как Горгона, Без прически я приду. Вечер только остается... (Ох, ищи меня - свищи!) Но тогда ж мне в ночь придется Для семьи варить борщи? Не стоять же в платье броском У плиты и суп варить? Что ж, придется со Сваровски Мне опять повременить. Что -то думать я устала: Хоть бы выспаться тогда... Послезавтра точно стану Клеопатрой! Навсегда!
Я сяду в домик на колесах, Пусть называется "вагон", Не вытирай, подруга, слезы, Я с детства в поезд был влюблен. Купе - не хуже, чем квартира: Постели, лампочка, вода... В вагоне даже два сортира, Но только очередь туда. Там есть вагоны-рестораны, Поесть там можно и попить, И есть там красные стоп-краны, Но ручку лучше не крутить. Дождаться надо остановки, Послать вагон ко всем чертям, И дунуть пулей из винтовки Назад, к любимой, по путям.
Я спал на свежем клевере, в телеге, И ночью вдруг почувствовал во сне, Как будто я стремлюсь куда-то в беге, Но тяжесть наполняет ноги мне. Я, пробудившись резко и тревожно, Увидел рядом крупного коня, Который подошёл и осторожно Выдергивал траву из-под меня. Над ним стояло звёздное пыланье, Цветущие небесные сады - Так близко, что, наверно, при желанье Я мог бы дотянуться до звезды. Там шевелились яркие спирали, Там совершали спутники витки. А с добрых мягких губ его свисали Растрёпанные мелкие цветки.
Я угрюмый крокодил И живу в зверинце. У меня от сквозняка Ревматизм в мизинце. Каждый день меня кладут В длинный бак из цинка, А под баком на полу Ставят керосинку. Хоть немного отойдешь И попаришь кости... Плачу, плачу целый день И дрожу от злости... На обед дают мне суп И четыре щуки: Две к проклятым сторожам Попадают в руки. Ах, на нильском берегу Жил я без печали! Негры сцапали меня, С мордой хвост связали. Я попал на пароход... Как меня тошнило! У! Зачем я вылезал Из родного Нила?.. Эй, ты, мальчик, толстопуз, - Ближе стань немножко... Дай кусочек откусить От румяной ножки!
Я вчера вождение сдавала - Боже мой, какая ерунда! То я слишком сильно газовала, То я повернула не туда ... А инструктор - нервный, вот потеха! Ну такой бесчувственный балда! Ведь не знал, куда мне надо ехать, А орал с испугом: "Не туда!!!" Ну, короче, было мне с ним горе! Стал меня он гневно поносить, Будто я должна на переходе, Мужика зачем-то пропустить!? Это что такое за уродство? Вы позволите у Вас спросить? Ну, а где мужское благородство- Женщину сначала пропустить? Долго я еще не понимала, Почему кричал он на меня - "У тебя опять, помеха справа!" А я думала, что так он - про себя. "Тормози-и-и!" Кричит у туалета- Видно, прохватил его п....! Посидел минут он десять, эдак, И куда-то черт его понес. Да пошел ты, думаю, - уеду! Но, решил он быстро свой вопрос, И вернувшись, бросил на торпеду, Пачку краски "Для седых волос"! Я вчера вождение сдавала - Боже мой, какая ерунда! То я слишком сильно газовала, То я повернула не туда ...
Я знаю... в мире для тебя Я лишь мгновения песчинка... Не для меня блестят глаза, Роняя нежности слезинку... Я знаю... что возможных нет Для параллельностей свиданий И невозможен взглядов плен, И горечь таинства признаний... Да, знаю - нет... но есть мечта - Полёт взволнованного сердца... Жаль, для тебя мои слова - Безумный ропот иноверца...
Шла я утром по морозу, Пряча в шубе красный нос. Мимо семенил мужчина - Яйца он в кошелке нес. В шапке, в валенках он был И тулуп из зайца. Мысль мелькнула - упадет, Разобьет все яйца. Я задумалась о чем-то, А когда в себя пришла, Подскользнулся вдруг мужчина. Вот такие вот дела. Навернулся хорошо он, Я к нему что было сил. Пристаю к нему с вопросом: - Яйца, яйца не разбил? Поднимаю. Стынут руки И не чувствую я пальца. Он мне: - Моя голова... Ну а я ему про яйца? Вдруг, смутившись, понимаю - Перепутала мужчину. Тот с кошелкой удалился, Еле-еле видно спину! Попросил мой телефон Перед тем, как разошлись: - За всю жизнь о моих яйцах Так не беспокоились...
Тихо в комнату дождик стучится. Осень вновь заглянула в мой дом, Словно яркая дивная птица Машет мне своим пёстрым крылом. Там, за окнами, чудо-палитра, Жёлто-красные краски горят. Осень фокус проделала хитрый, На деревья набросив наряд. Клёны в платьях несказанно ярких, На осинах наряд золотой, И берёзы одеты по-царски, Тополя - в сарафанах с каймой. Дождик чистит одежду усердно, Приводя целый мир в чистоту. Всё сверкает у осени щедрой, И душа обретает мечту.
Дождь словно на листке бумаги, Косые линии чертил И как чернилами из влаги, Добавив в них душистой браги, Рукою щедрой для отваги, Всё поле кляксами залил. Чабрец, ромашка, клевер, мята, Да и вся прочая трава Стоят дождём слегка измяты, Покорны, ласковы и святы И выдыхают ароматы, Да так, что - кругом голова! Да так, чтоб каждому хватило Ещё, ещё...и пол ещё, Да так,чтоб каждого тащила, Рукой невидимая сила, Познавших - все красоты мира, Обратно, в полюшко своё.
К вопросу о плачущем доме, Да нет - о летающем псе... Решив у себя в исполкоме, Раз надо - поднимутся все, Мы вышли в холодное утро. Дымился растерзанный двор. И сели в такси, и попутно Вели меж собой разговор. О том, что, пожалуй, впервые Такой Новый год на Москве. Бесснежные были. Кривые. Но все - без царя в голове. А если кто хочет монарха Узреть на крутом берегу - Так пусть себе едет в Монако, Однако. А я не могу. Я жуткий противник престола - Подай котелок, Берримор. По мне - детский сад или школа, Все это большой перебор. И вот, конфликтуя семейно, Мы взяли баулы, мешки, И двинулись так, безземельно, Корзины, картины, горшки. Еще макароны и крупы. И прочей муры - до фига ж. И в клетку собачью - шурупы Ввернули. И сдали багаж.
Еще всего не понимаю, Но почему-то точно знаю, Что я твоим конечно буду, И грусть, печаль свою забуду... Пр: Качели вверх - в лицо мне ветер, Качели вниз - он мне вдогонку: Проказник - ветер кудри сносит, И грусть - печаль мою уносит. "Какое счастье, милый ветер, Что у меня есть ты на свете!" Качели вверх - "Ну где ж ты, радость?", Качели вниз - "Так сердце просит!" Пр: Пусть будет все, и будет счастье, Твои глаза так светят ясно, Что не боюсь я ничего, С тобой спокойно и тепло. Пр:
Из жизни прошлой, что ж, быть может? Из будущего ль в жизни, он Какую ночь меня тревожит Один и тот же яркий сон. Балкона дверь полуоткрыта, А улица уже темна И свет луны, как свет софита Ты в центре этого пятна. Твои намеренья серьезны Откинув волосы назад Ты смотришь вверх туда, где звезды Огнем безжизненным горят. О чем вздыхаешь, да так тяжко Твоя молитва горяча И кружева ночной рубашки Сползли с красивого плеча. Поверь для сна все это странно На фоне светлого окна Ты Магдалина Тициана А может это и она?
Мама Ежиха, затеяв уборку, Стала труху из перины трясти. И попросила Ёжика в норку Для новой перины листвы принести. Ёжик подумал: "Такую перину Я соберу в полминуты на спину!" Ёжик клубком по листве покатился И в незнакомом лесу очутился. Ёжику страшно. Иголки дрожат... И полетел со спины листопад: Вихрем летели из новой "перины" Листья берёзы и листья осины, Кисти рябины, ладошка кленовая, Дуба листочек, да шишка сосновая... Но не напрасно Ежик дрожал, Ёжик тем временем соображал: "Первым берёзовый лист опустился - Значит, я рядом с берёзой катился!" Маленький Ёжик уже не дрожит. Он уже к ближним берёзкам бежит. Мимо берёзок - к роще осиновой, Мимо осинок - к роще рябиновой... Клёны качают верхушками справа, Вот показалась за ними дубрава, Вот уже близко сосна на пригорке... Вот и добрался Ёжик до норки. Мама глядит удивлённо на сына. Мама спросила: - А где же перина? Ёжик смутился: - Перина... В лесу. Можно, я завтра её принесу?
Заболел петух ангиной, не поет втоpую ночь, И pешили Юpа с Hиной Пете бедному помочь. Потому что - Kак же будет? - Говоpили здесь и там. Потому что - Kто же будет кукаpекать по утpам? Гусь - не хочет, утка - тоже, а индюк хотел - пpоспал. Бобик пpобовал - не может, только голос надоpвал. Петю в комнату позвали, положили на кpовать, Полоскание достали, чтобы гоpло полоскать. Поpошок от кашля дали и, пpовеpив pост и вес, Вокpуг шеи повязали согpевающий компpесс. Чай, сказали, пить с малиной, кашу манную клевать, А иначе так, с ангиной, можно долго пpолежать. Пpиходили к Пете куpы, пpиносили молоко: - Kок-ко-ва темпеpатуpа? Hет ли жаpу? Kо-ко-ко! Kовыляли к Пете утки из соседнего двоpа: - Hе уpчит ли что в желудке? Kак здоpовье? Kpя-кpя-кpя? А узнали поpосята - Даже бpосили игpу: - Где "будильник" наш, pебята? Что случилось? Хpю-хpю-хpю! Пpинимал больной микстуpу по столовой ложке в час. У него темпеpатуpу пpовеpяли восемь pаз. Hоги гpелкою согpели, чтоб скоpее стал ходить. Только в ушко не успели мятных капель напустить. Потому что он в кваpтиpе попpавляться быстpо стал И, когда окно откpыли, вдpуг вскочил и убежал. Петя очень был доволен, благодаpен детвоpе, Он тепеpь совсем не болен, все в поpядке на двоpе. И когда заpя зажжется, людям, птицам и цветку - Слышно всем, как pаздается: Добpый день! Kу-ка-pе-ку!
Как в Саратове меня сватали, Как гуляли на свадьбе зимой, Расскажу тебе в тёплой хате я, А ты глазоньки-то бишь закрой. Убаюкаю под метель тебя, И под ходиков мерный тик-так. Обнимал меня, целовал любя, И носил целый день на руках. Родила ему дочку Катеньку, И сыночков для бодрости лет. Вот и внученька растёт ладненька, И дедуля нам шлёт свой привет. Как в Саратове меня сватали, Как гуляли на свадьбе зимой, Расскажу тебе в тёплой хате я, А ты глазоньки-то бишь закрой.
Какой тут лен... И лен, и хлопок. Какие стрижки и парфюм. Тут каждый тих. Никто не робок. Рахат-рахат. Лукум-лукум. ЛУКОЙЛ- ты скажешь? Может, ЮКОС? Соляркой тут не пахнет, нет. Чуть-чуть принюхаюсь... А нукось? Идут виконт и баронет... Идут династии с эмблемой. Потом гербарии с гербом. И проводки с одною клеммой... И девочки с открытым лбом, Как полагалось гувернантке В набоковские времена. Сегодня это- в кибербанке Лишь теневая сторона. Какая публика, однако. Какая арфа , кто за ней!.. И Стоунхенджа и Карнака- Мощнее и таинственней... Не опознаешь имбецила Ты за оправою очков. Ну, клиника, ну, Медицина. Не для несчастных дурачков.
Мне по колено море, Я нынче в стельку пьян, Поскольку был Григорий, А прежде - Юлиан. Один другого хуже Ввели календари. Есть Новый Год снаружи И Новый Год внутри. Неделя, даже пара - Существенный зазор. И кто не пьёт за старый, Тем гибель и позор!
У Сашеньки в книжке На третьей странице Каляка-Маляка Решил поселиться. Немножко проказник, Шалун-забияка, Все буквы закрасил Каляка-Маляка. Оставил следы На зелёной опушке, Приделал усы он Болотной лягушке, Почёркал, проказник, Цветы на страничке, И хвост, как Жар-птице, Раскрасил синичке. Кузнечику сверху Пристроил он шляпу, На солнце поставил Большую маляку... Но тут шалунишке Всерьёз загрустилось - У Сашеньки в книжке Всё вдруг изменилось... Каляка-Маляка Грустил неспроста: Из книжки исчезла Её красота.
Капель росы на паутинке, Как жемчуга на кружевах... Трепещут крылышки на спинке Пчелы мохнатой в лепестках... И зайчик солнечный по глянцу Листа карабкается вверх, А тень и ветер в лёгком танце Взрывают бликов фейерверк В зеркальной осыпи чешуек На глади водного стекла И пыльно золотистых струек Смолы с медового ствола... Лазурно-шёлковое утро... Прохлада бархатная троп... Духмяный жар крадётся чутко По следу торопливых стоп... И на губах лукавых тает Алея земляничный сок... Июнь денёчки собирает На златотканный поясок...
Под снежный шепот, шаг за шагом, С зимой делилась теплотой. Снежинка на ладони влагой Осталась - капелькой живой. А в ней все то, что душу греет, Все то, что помогает жить. То, что живет во мне, вернее, И чем могу я дорожить. Друзья, родители и дети, Внимательность любимых глаз, Стихи и песни в Интернете, И жизнь, что мимо пронеслась...
Я - Капитан Прекрасных Стран... А ты - мечты прекрасный парус... Я открыватель дивных тайн... А ты - все то, о чём мечталось! Где за резной кормой - шторма... А впереди - надежда бризом... Любовь - Прекрасная Страна, где не нужны к ней сердцу визы! Летим по белым гребням волн... Путь освещают звездопады... В широтах южных галеон с названьем гордым "Эльдорадо". Нас ждут в любом земном порту, какое б ни было ненастье! Все потому, что на борту любовь души и тонны счастья! Кричат на пирсе моряки: "Наш капитан привез удачу!" Гуляют страстно кабаки... Морские волки в счастье плачут... Бывают слезы, как роса - они и камень очищают... Любовь творит всем чудеса! А чудеса в любви бывают!
Я даже не лист, я наверное капля,
Которой, упав, суждено распылиться.
И нити держащие память ослабли,
И стали являться ушедшие лица...
Не слышу, не ведаю, не понимаю!
Но падаю, падаю неотвратимо,
В давно нереальное слово "прощаю",
А смысл стремительно шествует мимо.
Невидимый прочерк оставит "я знаю",
За ним "я любил" мелькнёт незаметно...
Зависнет мгновенье в словах "я скучаю"
И "поздно"... "смирение" тянется метры...
А хочется слово придумать такое,
Какое ещё никогда не рождалось...
Звучащее тихим душевным покоем...
Мечта... И ведь нужно-то самую малость!
Принцесса Алиса Известной актрисой Решила - И точка! - Немедленно стать. Принцесса Алиса Стихи очень точно, И громко, по строчкам, Умела читать. - Объезжу с театром Я дальние страны. Поклонники будут Цветы мне дарить: Букеты ромашек, Букеты тюльпанов И розы в корзинах - Больших! - Может быть... - Принцесса Алиса, Известной актрисой, Конечно, вы можете Запросто стать! Вам нужно учиться Актёрским вещицам, Владению голосом И - танцевать! Принцесса Алиса Спросила: - Учиться? Вокалу и танцам? Как много причуд! Раз нужно учиться, Раз нужно учиться, Раз нужно учиться, Тогда - не хочу!
Откуда - об этом узнаю едва ли - бесшумно, светло и легко по синему небу в далёкие дали летел караван облаков: Летели слоны, черепахи, куницы, старушка и ангел с трубой, но вдруг сизокрылое облако-птица тебя поманило с собой... И с ними куда-то в иные пределы, презрев притяженьеґґ земли, ты тоже летела, летела, летела, пока не исчезла вдали. Откуда - об этом узнаю едва ли - бесшумно, светло и легко по синему небу в далёкие дали летел караван облаков
Что поет сверчок за печкой? "Тири-тири, надо спать!" Месяц выбелил крылечко, Сон взобрался на кровать... Он в лицо Катюше дышит: "Ты, коза, - закрой глаза!" Катя слышит и не слышит. За окном шуршит лоза. Кто там бродит возле дома? Мишка с липовой ногой, Дочка сна, колдунья-дрема? Черт ли с Бабою-Ягой? Ветер просит за трубою: "Пи! Мне холодно! Пусти!.." Это что еще такое? В лес, на мельницу лети... Катя ждет, поджав коленки. Тишина... И вот опять Друг-сверчок запел со стенки: "Тири-тири... Надо спать!"
Кем создан мир? Наверное, детьми Пока они взрослеть, ещё не стали... Пока они заветные мечты Не заменили пустотой печали... Корабль детства к берегу мечты Причалил, и реальность поглотила... Ужели то, что здесь имеем мы Душа ребёнка это разбудила? Не может быть, чтоб детскою рукой Мечтательный волшебник это сделал... А может за хрустальною стеной Не видя мира, что творил не ведал? Нам знанье жизни помогает жить, Но может, просто искажает зрение? Ведь в детстве мы могли легко творить, Сейчас - всего лишь украшать творение... И слишком тонкий краешек мечты, Оставшийся от прошлого свечения, Не может осветить теперь, увы, Кирпичик от нестойкого строения...
Китайская белая груша в шампанском... Узорная штора над тёмным окном... Вы тихо читали из книжечки стансы, Страницу придерживая ноготком... Светился прозрачно фарфоровый профиль Средь тёмного золота пышных кудрей... Китайская груша в шампанском... и кофе. И взгляд легкомысленно томных очей... Пастелью испачканы тонкие пальцы - Вы снова рисуете автопортрет? И там на холсте Вы читаете стансы. Но груши в бокале шампанского нет... Серебряной пылью осыпавшись кружит, Чернея обрезом, рассохшийся лист... Лишь память хранит запах тающей груши... И то, как читает мне стансы Артист... Он весь чересчур! Его пафос изыскан Растянутых гласных, гротескных манер... И запах сигары Fonseca Invictos, Остался в коврах номеров Англетер...
Темней в моем дому и холодней. И смотрит, ничего не понимая, В лицо мне, вроде бабушки моей, Китайская, высокая, прямая - Всего лишь ваза. Грустно, свысока, Вся росписью ручною колосится. Плечистая, а все таки легка. Суровая - но изредка косится На наши завершенные дела. То с псом играю. То детей считаю. Конечно, я слабее чем была. Но все таки - не двигаюсь к Китаю.
Спать не буду, Кофе на ночь И с ментолом сигарета... Я забыла видно напрочь, Что вся песенка пропета! Было больно... Очень больно На кусочки резать душу! Хватит мучиться, довольно! Все концы подальше... В лужу! Кофе стынет, Пепел на пол... Плохо... Дико... Одиноко... За окошком дождь закрапал - К нам идёт циклон с Востока... Только радость - Скоро лето... Розовеет утра роза... Догорает сигарета, Снова жизненная проза...
От кофейных ароматов
В сердце яркий карнавал...
Неужели никогда ты
Сам на гуще не гадал?
Очень жаль - такие виды
Открываются порой!
Ум усталый удиви ты,
Дверь фантазии открой.
Что в душе твоей дремало
Пробудится, и тогда
Будет радости немало
И не скучно никогда.
Подсознание простите
И не надо спорить с ним,
Ведь понятно, что мы видим
Только то, что захотим.
Серенаду под балконом
Ты споёшь сегодня мне:
Так поведали драконы
На фарфоровой стене
От кофейных ароматов
В сердце яркий карнавал...
Неужели никогда ты
Сам на гуще не гадал?
Когда пошаливает печень, Не надо паники, дружок: Закинь мешок себе на плечи, С цементом портлендским мешок. И бегай с этой славной ношей По переулкам взад-вперёд; Не дрейфь, у нас народ хороший, Тебя он правильно поймёт. Он скажет: "Верно! Только с потом Выводится из тела дурь. Будь бабником, пьянчугой, мотом И сколько хочешь бедокурь, Но Бог тебя за всё за это Потом, конечно же, простит, Ведь перед ним с мешком цемента Плясал, проштрафившись, Давид. Подыгрывал на флейте кто-то, А царь Давид держал мешок, Ведь только тяжкую работу Как жертву принимает Бог".
Когда шофёр откинет верх, Я вдруг предстану вашим взорам В автомобиле "дюзенберг" С новейшим гоночным мотором. Вас не обманывает взор: В открытом белом лимузине - Ваш давний нищий ухажер, Тот неудачник и разиня. В недальновидности себя Теперь корите, чуть не плача; Стеклом и никелем слепя, Промчалась мимо вас удача В тот лучезарный райский сад, В те упоительные сферы, Где разложенья сладкий яд Надменно пьют миллионеры. Шофер-мулат, мой верный Майк, Придурковат, но симпатичен; Мы оба курим "Лаки Страйк", Поскольку я демократичен. Я вновь задам ему вопрос: "Ты знал ли чувство, дурачина?" И скажет он: "Все бабы, босс, Не стоят доброй стопки джина".
А дома страшно и темно! Всем отключили свет! Сказали, что электрик починит все в обед! Конечно, просто нам играть, когда вокруг светло... А мы попробуем с тобой - играть, когда темно! Вот, ночью мы в горах с тобой, дозором мы идем! Здесь не споткнись, пожалуйста, тут провод под ковром! А может, ночью в море мы и тонет наш баркас! Вот кресло, это остров спасительный для нас! А может, в темном мы лесу, и ищем вместе клад! Ура! А вот и наш сундук! Игрушечки лежат! Ну! А зачем включили свет? Так было хорошо! И как играть нам в темный лес, когда вокруг светло?
Когда влюбленные поймут Всю суть "любви", ее глубины, Меню испробуют из блюд, Истопчут горы и равнины... Когда влюбленные поймут Каноны все и все законы, И мастерство приобретут Нырять, дышать, летать синхронно... Когда влюбленные поймут И возвратят на место разум, Они устроят пересуд Всем бывшим встречам и экстазам. Никто не делит этот миг, Незабываемы мгновенья, Когда проник... когда постиг... Когда нашел место рождения.
Когда засыпает город, Укрывшись туманным пледом, Вздыхая от снов тревожных, И жмурясь от фонарей, И рядом лишь ветра шорох, Что ходит за ночью следом, Тихонечко, осторожно, Встречая ночных гостей... Когда засыпает город, И гаснут огни в квартирах, И звезды висят над крышей, Спустив на карниз лучи, Колышут на окнах шторы, Купаясь в ночных чернилах, Два голоса сверху слышно: "Да тише ты, не ворчи!" Когда засыпает город, Они возвращаются снова - Два ангела - белый и черный, Держа каждый длинный шест, О чем-то волнуясь, спорят, Спасать - не спасать больного, Крещеный иль некрещеный, И есть ли нательный крест? Дарить - не дарить удачу, Вернуть - не вернуть пропажу, Любить или ненавидеть, Прощать или не прощать? Решают опять задачу, Про жизнь и про счастье наше, Чтоб поровну, не обидеть, На всех поделив благодать.
Поцелую кольцо и цепочку. Начерчу мягкий вензель ВД. И поеду к себе - в одиночку. Где она? Да ты помнишь - везде. С той поры ничего не случилось. Кроме зим многократных и лет. Я не мучилась,знаешь. Училась. И лечилась, и прятала след. Но замок на цепи расстегнулся. И кольцо соскользнуло в снегу. Может, кто-то за ним и нагнулся. Я увидеть его не могу. Нет давно ни кольца, ни цепочки. От ВД не осталось следа. Валидол - только часть одиночки. В изголовье - звезда. Без стыда.
Баю-бай! Васик-бай! Ты, собачка, не лай! Ты, бычок, не мычи! Ты медведь, не рычи! Волк, миленький, не вой, Петушок, дружок, не пой! Все должны теперь молчать: Васик хочет спать... Баю-бай! Васик-бай! Ножками не болтай, Глазками не моргай, Смеяться не надо, Ладушко-ладо! Спи, толстый мой голыш... Мухи, кыш! мухи, кыш! Не сметь его кусать - Васик хочет спать... Баю-бай! Васик-бай! Жил в зверинце попугай, Зеленый и гладкий, На желтой подкладке. Все кричал он и кричал, Все не спал он и не спал. Прибежал вдруг котик, Прыгнул на животик, Баю-баю-баю - И съел попугая... Раз-два-три-четыре-пять! Пузырей не пускать! Спать!... А не то нашлепаю!
Комочки хрупкого безе лежат на ветках обнаженных. Березки, ивы в неглиже грустят на белоснежных склонах. Под снегом вдаль течет река, журчит, мечтая о прибое, поведав горным ручейкам об исполине за горою. О мощной силе грозных волн, способных плот разбить о скалы, да что там плот - паром и челн, легко, как чайную пиалу. А силу океан берет из всех к нему бегущих речек. Зимой их укрощает лед, но, к счастью, снежный плен не вечен. Не повернется речка вспять - ей суждено течь к океану, чтоб всю себя ему отдать под розовой фатой тумана.
Я как будто занедужил, слышу голос за спиной. Ну, скажи, кому ты нужен кроме матери родной? Кто поймёт и не осудит, лист почтовый теребя? Кто печаль твою остудит, кто поплачет за тебя? Ну, а если нет спасения, жизнь как жуткое кино Под кладбищенской сиренью твоя матушка давно. Если дом твой перестужен, если окна без огней. Ну, скажи, кому ты нужен, кроме родины своей? Кто-то в гору, кто-то в нору, и жена, махнув с крыльца, Сыщет новую опору, сменит камень у кольца. И на дальнем перегоне будут душу согревать Две горячие ладони - это Родина и Мать. Потому опять и снова, словно вены на руке Два заветных этих слова рядом в русском языке. Пусть сияют, завлекая, чужедальние края. Там, где мать твоя родная, там и родина твоя.
Мы - лягушки-кваксы.
Ночь чернее ваксы...
Шелестит трава.
Ква!
Разевайте пасти -
Больше, больше страсти!
Громче! Раз и два?
Ква!
Красным помидором
Месяц встал над бором.
Гукает сова...
Ква!
Под ногами - кочки.
У пруда - цветочки.
В небе - синева.
Ква!
Месяц лезет выше
Тише-тише-тише,
Чуть-чуть-чуть-едва:
Ква!
Пропала однажды конфета. Её, вероятно, украли. Быть может, лежит она где-то? Я даже не знаю - цела ли? Остался лишь брошенный фантик, А что это рядом, гляди-ка: Упал чей-то шёлковый бантик. Ага, нам осталась улика! Искал я на полках буфета, В шкафу, на полу, за часами! Куда же пропала конфета? Конфеты не ползают сами! Я следствие вёл, не сдавался, Я двигался только вперёд. И вот до сестрёнки добрался: А что она с хрустом жуёт? Загадочно смотрит сестрёнка, Конфету мою проглотив. Да, ладно... Она же девчонка! Но я-то зато детектив! Пропала однажды конфета. Её, вероятно, украли. Быть может, лежит она где-то? Я даже не знаю - цела ли?
Неужто все забыли ДВЕ КОПЕЙКИ? Те самые, те крохотные две... Те медные, те бедные плебейки. О сколько двушки значили в Москве! Те, что с утра в особый кошелечек Училка, медсестра и инженер- И на правах серег или колечек Укладывали нежно ,например, Ребенку, что ли, позвонить с работы? Родителя встревожить до поры... Свежайшие поведать анекдоты, Сшить воедино дальние миры... О телефоне я не все сказала. Монета, ты магический кружок. С какого мало-мальского вокзала, С какого бережка, где всех терзала, Не из родильного ли, впрочем, зала Звонила и звала тебя, дружок?
От сердца отрываем... У песни в поводу- За коптевским трамваем В Михалково иду. Походкой танцевальной , Мерцает над водой- Такой провинциальный, Такой немолодой. Усатый, полосатый, Поскрипывает тут. Какие адресаты В груди его растут... Какие телефоны Звенят в его ушах . Горгульи и грифоны Идут за ним, шаг в шаг. Он коптевский отчасти . Но все таки один. Какой же он несчастный, МихАлков-господин.
Растрепавши деревьям причёску, Озорной ветерок подустал. И раздувши рассвета полоску, Бризом лёгким умчал на причал, Где кораблик с волной колыхался, Освещённый весь светом зари. В гребни он иногда утыкался Бесконечно-лазурной волны. Приключенья любил, тайный сумрак. Видно, толк в том кораблик познал. Ветер в парус белеющий дунул, Чтоб корабль наконец "побежал". И представить нетрудно мне кубрик, Да гитару в руках моряка. Задушевно играет искусник, Взяв "подругу" свою под бока... Парус скрылся и грустно вдруг стало. Прошептал мне солёный прибой: - Сказок в жизни, дружочек, немало. Ты расстался сегодня с одной.
Я свободу люблю пуще всех в мире благ, Что желать кораблю? - Чтобы поднят был флаг. Чтоб на полном ходу от зари до зари Бороздили б моря, как и я... корабли. Много пройдено миль, но, как прежде пленя, В легкий бриз или штиль море манит меня, В смраде душных портов не найти мне покой, Я в плену берегов ненавижу постой. Даже шторм мне милей на просторах морей, От ветров и дождей я не стану слабей, В ураганных ветрах я свободой дышу, В буйстве бешеных волн вместе с ними пляшу... Воды всех океанов давно я познал, В одержимости морем я славу снискал, Может, скоро уже мое время пройдет, Но я верю... молва обо мне - не умрет.
Кошку сделали из меха: Ушки, лапки, "мяу" - эхом, Цап-царапки, мокрый носик, Глазки светятся раскосо. Хвост пушистый, нрав капризный, И в запасе девять жизней... Клянчит, шастает, крадется, Испугается, забьется, Прыгнет, тянется на ручки, Зарывает долго кучки, Размурлыкается сладко, Ну, не кошка, а загадка!
Кошка - злюка в серой шубке! Кошка - страшный хищный зверь.. Растопыривайте юбки, Пропускайте мышку в дверь! Пропускайте мышь-трусишку, Кошка здесь, и, там, и тут... Мышка, мышь, ныряй под мышку, А не то - тебе капут. Оближи-ка, кошка, губки: Мышку ветер подковал... Ты возьми-ка хвост свой в зубки, Чтобы бегать не мешал! Кошка-киска, зверь лукавый, Кошка-злюка, кошка - брысь! Вправо-влево, влево-вправо, - Мышка, мышка, берегись! Ах, как страшно бьется сердце! Наш мышонок чуть живой: Разбежался в круг сквозь дверцы, Бац - и в кошку головой...
Спросил меня один знакомый: - Вот для чего вам нужен кот? Ведь кошек не деpжу я дома, А у тебя один живет. Быть может стоpож он "от Бога", Чужих не пустит на кpыльцо? - Hет, он теплым и пушистым боком Щекочет ночью мне лицо. - Hавеpное, он очень ценен, Пpиносит в дом большой доход? - Hет, он, свеpнувшись на коленях, Hегpомко песенку поет. - Я понял! Он охотник ловкий, Спасает вас от гpызунов? - Он ловит ленты и веpевки, И нити обувных шнуpков. - Пpослушал, видно, я случайно Зачем вам кот, скажи скоpей. И я сказала: - Для муpчанья. Мне это в нём всего важней.
Котёнок был такой прекрасный! Котёнок был такой несчастный! На лапках он едва стоял, И так смотрел, и так дрожал От мягких ушек до хвоста... Он был, конечно, сирота. Он мне мяукнул: "Выручай!" Сказала мама: "Не мечтай". Он промяукал мне: "Спаси!" Сказала мама: "Не проси". Он всхлипнул, заморгал глазами И перелез на туфлю к маме. От мягких ушек до хвоста... Он был, конечно, сирота. Вздохнула мама: "Как тут быть?" Я закричал: "Усыновить!"
На ниточке воздушной, Как маленький пожар, Летит такой послушный По небу красный шар. По синему раздолью, По белым облакам. Он легче ветра в поле, Быстрее телеграмм. Могла его оставить, Держать в своём углу, Но веселей отправить Куда-то, как стрелу. Какой земли коснется? Какой увидит свет? Он, может быть, вернётся, А может быть, и нет!
крепчал морозец за окном, котёнку "Вискас" снился, а из трубы, как Млечный путь, хмельной дымок струился. дровишки, млея от огня, потрескивая, пели и собирались в хоровод январские метели! и где-то там, в сиянье звёзд, два белых медвежонка козлёнка станут пеленать арктической пелёнкой едва-едва родится он, как символ новогодний, и будет тонким голоском он блеять... а сегодня мы провожаем Старый Год, с баранками и чаем, и вновь под ёлочкой с тобой мы Новый Год встречаем!!!
Кроха сын пришёл к отцу И спросить решился: Папа, папа я хочу Знать, как появился! Папа покраснел как рак И сказал, стесняясь: В общем, сын, считают так: Деток носит аист... Папа, я живу в Москве! Здесь одни вороны! И не надо вешать мне На уши макароны! Это верно, это так... Ну тогда допустим... Мы пошли в универмаг... Ты лежал в капусте... Папа, папа, что за бред?! Это нереально: Человека покупать - Это ж криминально! Ну не знаю я ответ - Мне работать надо! Может объяснит секрет Тебе этот мама... Мама тоже чушь несёт! В ваших мыслях ветер! Дурачок и тот поймёт, Как берутся дети!!! В общем так: хочу сестру! Объясни же маме, Что детей заводят все - Лёжа на диване!
Слабо чувствуя и понимая, Что не будет как прежде уже - Знаю, заячья нежность немая Никому не пришлась по душе. Или кроличья лапа испуга, Примостившаяся на груди. Или пух, или вдох, или вьюга. Все что было - теперь позади. Вот и вижу - резная ограда И подземный пресветлый кристалл. Черный ворон, чего тебе надо. Что ты вьешься. Ну что ты пристал.
Кровать вцепилась мне в плечо: - Не отпущу! Поспи ещё. Я вырвался. Тут простыня Схватила за ногу меня: - Постой, дружок! Не убежишь! Ещё немножко полежишь! - Вставанье - дело неприятное! - Шепнуло одеяло ватное. Подушки слышен голосок: - Не торопись. Поспи часок. Хоть полчаса, хоть полминутки... Но я вскочил И крикнул: - Дудки!!!
Обрезав ниточки судьбы, заставив сердце чаще биться, Кружи, красавица, кружи под пёстрым зонтиком из ситца. Пока осенние дожди потоком горьких сожалений Не смоют капельку тоски на личике, рукой сомнений... Лукавый взгляд из-под ресниц легко сменяется испугом - Текст из утерянных страниц не помнят ни суфлёр, ни губы... Либретто не приемлет жизнь - она полна импровизаций. Шагни с её подмостков вниз - там нет софитов и оваций. Там под ногами грязь и тлен, осколки брошенных иллюзий. А время, вечности курьер, банально в выборе аллюзий... Обрезав ниточки судьбы, заставив сердце чаще биться, Кружи, красавица, кружи под пёстрым зонтиком из ситца...
Кружит в белом платье девушка-невеста - Снежное ненастье с ветрами норд-веста. Время крутит стрелки, складывая в метры, Словно в клетке белки - счет на километры... Белые снежинки падают на плечи, Капельки-грустинки острием навстречу. Солью за терпенье по открытым ранам, Бурное кипенье песенным шаманом. Чайничек с заваркой, шоколад от грусти, Ворон, ты не каркай в пустоту акустик... Комнату пустую меряю шагами, Мысли вхолостую ходят табунами... Плачут красным воском, догорая свечи... Тихим отголоском тянется: "До встречи..."
Кто скачет , кто мчится По вешним холмам? Придется учиться, Товарищи , вам. А тот кто не хочет учиться, Балда, Пускай обратится Скорее сюда... Сюда - где мы песенки Вечно поем. Чужого не месим. Поем о своем. Не тронь мои вирши. Ведь это стихи. Какие уж вышли... Не так и плохи. Там свет и детали, И уйма вестей... А что бы мы стали Писать- БЕЗ ЗАТЕЙ? Да здравствуют наши проблемы- Ура! Мы тут королевы, Хотя и игра. Чуть маленький проблеск, Чуть ниша в стене- И вот тебе пропись, Назло сатане.
Куда ты дела зеркальце и ключик? Снимай живее боты, пальтецо. Тебе доверил бог три штуки внучек, А ты такое сделала лицо... Тащи сюда печенье со сгущенкой. Налей по теплым кружкам молока. Да разве ты была сама девчонкой? Да ты не доросла еще пока. Давай скорей новехонькие щетки. Клубничной пасты выдави, давай. Надень на них халаты и пилотки - Нет-нет, уже пижамы надевай. Теперь повесь на гвоздь свой тайный ключик. Из тихой ванной - забери кольцо. Тебе доверил бог три штуки внучек. А ты - такое сделала лицо...
Купалась ты сегодня в океане. От океана то ли шло сиянье, То ли томился зноем мягкий пляж... Но храбро ты оставила машину, Отважно шкурку скинула мышину - И погрузилась истинно в пейзаж. Купаешься... Ах, надо же, русалка. Все ножки - в венах. Посмотреть то жалко. В мозолях ручки. Седина в висках. Но храбро раздевается, наядка. В боку торчит кривая рукоятка, Предплечья в шрамах. Органы в кусках. И что тут скажешь... Да, не из отличниц. Но целый штат молоденьких язычниц Пускай печально смотрит из окна Своей песчаной, вся в ракушках, башни - На фырканье твое, стихи и шашни. На океан, где ты сидишь одна.
Наплевав на кризис в атмосферу, Сказочная Бабушка Яга Создала лесную домоферму Под названьем " Куркина Нога" В бизнес влезла шустрая старушка, И на рынке вот уж третий год Дачникам мобильные избушки Из лесу за бабки продаёт. Договоры заключает ловко, Избы так и топают отсель; Дом себе купила на Рублёвке, И летает в ступе в Куршавель, Поменяла костяную ногу На стальную, чтоб уж на века, Сказочные отдаёт налоги И содержит Ваньку-дурака!..
Там где Пешки, там где Ложки, Или прочие ложки... Вырастают курьи ножки, Наши лучшие дружки. А уж как они холены, И уютны, и пухлы... Не чахлы или зелены- А чистейшие орлы. Может, Липецк или Тула, Может Белгород какой? Так и прыгаешь со стула, Ловишь их любой рукой. Потому что- боги, боги!- Наши дети очень чтут Именно что курьи ноги, Жарены за пять минут. Вот Можайка или Минка, Или прочие шоссе... Где то там есть Петелинка В нашей средней полосе. Что там делают такое? Как там сеют? Что там жнут? Чтоб куриное жаркое Жарилось за пять минут? Эти сказочные формы, Тонкокожая краса... Как то жили до сих пор мы, Наша лесополоса? И стоит изба родная, Хоть бы в шкуре и рогах, Но давно беды не зная, И на курьих на ногах!
Жаба Квакша заболела - Три жука жужжащих съела. В животе жуки дрожат И в три голоса жужжат. - Ква-жется живот жужжит? Не замёрзла, а дрожит! Ква-кже, ква-кже, ква-кже так? В животе такой ква-рдак! - Квакша, Квакша, жу-жу-жу! Рот открой - я погляжу! Как открыла жаба рот - Перестал болеть живот. Вылетели три жука - Полегчало ей слегка. - Ква-кже, ква-кже хорошо! Полечи меня ещё!
Наши липовые тела. Наши ламповые сердца. Ну и птичка едва цела , Что измучилась до конца, Создавая гнездо в глуши. Слабым хвостиком шевеля. Утконосые малыши Прокричали свое ля-ля. О неловкая молодежь . Дети сумчатых. Два крыла. Разве лампочку где найдешь , Чтоб еще и светить могла...
В углу таится лампы полумрак, Лишь часиков спокойное тик-так... На окнах белой вязью - кружева, Зима рифмует снежные слова... Крадется плавно, подступая ночь, Мои сомненья, прогоняя прочь... Танцует дым зажженных сигарет, И тишина с тобою тэт-а-тэт... Хочу запомнить этот эпизод, Еще один ушедший в память год... Еще одна прожитая зима, И странные на окнах письмена...
Как звенят браслеты на руках у Леды... Белоснежной Леде снится сладкий сон - Снится ей, что лебедь, белокрылый лебедь, Шепчет ей, склоняясь, что в неё влюблён... Перья - шёлк и трепет, клюв - злачёный стилос, Чёрных пальцев когти жалят, как огонь... Леда белоснежная лебедя просила, Что бы длился вечно этот дивный сон... Опустилась нега тихо на ресницы, Невесомо-нежно миррой пролилась... В мире сновидений нет любви границы - И влюблённой птице дева отдалась... Ночь при свечке лунной ткала покрывало, Звёзды нашивала, лила молоко... Лебедя созвездье крылья раскрывало, Над землёй взлетая в небо высоко... И слепою Пряхой нить событий свита, Предначертан жизни путь на много лет - Серебром скорлупок метит Немезида Лебединой дочери человечий след...
Легко слетают с губ слова, Как будто пепел сигареты. Ты говоришь: "Любовь жива!", А я давно не верю в это. Я знаю, что была права, Вернув тебе твои сонеты. Ты в них писал: "Любовь жива!", Но я давно не верю в это. Шумит осенняя листва, И позади осталось лето. Ты мне твердишь: "Любовь жива!", Да только я не верю в это. И мной дочитана глава Когда-то свежего сюжета. Не нужно лгать: "Любовь жива!", Я, дорогой, не верю в это. Твоя душа уже мертва, И бьётся сердце пустоцвета. Ты зря кричишь: "Любовь жива!", Ведь я давно не верю в это. Ты - как пожухлая трава, Как прошлогодняя газета. Ты говоришь: "Любовь жива!", А я, увы, не верю в это. Ты говоришь: "Любовь жива!", Но это всё слова, слова...
Друг мой - Лёха Третьяков Хваток, деловит. Он всегда на всё готов, Ходит и искрит. Лёха местной голыдьбе Объяснять здоров, Будто он не так себе, Будто из графьёв. Говорит: "Не может быть, С именем моим, Чтобы можно было слыть Кем-нибудь другим". В поиск свой направил пыл Родословных дел. Что-то там украл-нарыл, И совсем сдурел. Предлагал рыть вместе мне Времени пески. Только вот в моей родне Были бурлаки. Приготовьтесь - если что, Я предупреждал- У истории его Сумрачный финал: Где зелёный птичий лес, Странный жёлтый дом. Может быть свой интерес Вы имели в нём... Там с замком надёжным дверь, И тюремный плов, Там харчуется теперь Лёха Третьяков...
Когда мы были молоды, бродили мы по городу, Встречали мы с подружками рассвет. Свиданья назначали мы, и все тогда считали мы, Что лучше моста места встречи нет. В те дни неповторимые один встречал любимую Почти всегда на Каменном мосту. Другой, придя заранее на первое свидание, На Троицком стоял, как на посту. У фонарей Дворцового встречалась Вера с Вовою, А Коля - тот бежал на Биржевой, Летел для встречи с Катею. У всех была симпатия, У каждого был мост любимый свой. Весною незабвенною и я встречался с Леною, И наш маршрут был трогательно прост: Купив букет подснежников, влюбленные и нежные, Мы шли всегда на Поцелуев мост. Стареем неизбежно мы, но с Леной мы по-прежнему Друг в друга влюблены. А в чем секрет? А в том, признать приходится, что все мосты разводятся, А Поцелуев - извините, нет!
- Лёшенька, Лёшенька, Сделай одолжение: Выучи, Алёшенька, Таблицу умножения! - Миленький, хорошенький!..- Мама просит сына. Ходит за Алёшенькой Чуть не вся дружина. Охает вожатая: - Единица в табеле! Значит, мы внимание К мальчику ослабили. - Лёшенька, Лёшенька, Сделай одолжение: Выучи, Алешенька, Хоть первое спряжение! Отвечает Лёшенька: - Вы просите пуще. Я же несознательный, Я же отстающий. - Лёшенька, Лёшенька, Сделай одолжение...- С ним и в школе нянчатся, И дома уважение... Так и не меняется Это положение.
Летали облака скользящей блузы, На сквознячке бликующем фойе... Слезинка каплей чёрной на лице, Оставлена рукой капризной Музы... Ах.. белые заломленные пальцы, Бровей изломы вычерненных дуг... И пятнышком окровавленных губ, Запечатлел конверт манерный мальчик... Вложив в него бумажное сердечко И пожелание душевных бурь, И перламутрово-наивную глазурь Пластмассового детского колечка... Завис над туфелькой рукавный купол... Расплакалось чернилами перо... Застыл в отчаяньи немом Пьерро, Влюблённый в бессердечность глупых кукол...
Летний дождик хлещет в крышу По железным по листам. Слышу, слышу, слышу, слышу! Тра-та-та-та, трам-там-там! Скину тесные сапожки И штанишки засучу... По канавке вдоль дорожки С визгом рысью поскачу. Эва! Брызги, словно змейки! Вся канава в пузырях, Дождик пляшет на скамейке, Барабанит в лопухах. Поливалкою колючей Промочил меня насквозь... Солнце вылезло из тучи! Солнце высушит - небось!
Летний дождик хлещет в крышу По железным по листам. Слышу, слышу, слышу, слышу! Тра-та-та-та-та-та, трам-там-там! Скину тесные сапожки И штанишки засучу... По канавке прямо вдоль дорожки С брызгами и визгом поскачу. Эва! Брызги, словно змейки! Вся канава в пузырях, Дождь весёлый пляшет на скамейке, Барабанит в мокрых лопухах. Поливалкою колючей Промочил меня насквозь... В небе солнце вылезло из тучи! Снова солнце высушит - небось!
Прекрасные сласти Давали в саду; Соблазны и страсти, Луну и звезду. Восточной отделки Являя следы, Свисали в тарелки Цветы и плоды. Ребенка и птицу Кормили они И двигали спицу, Влекущую дни. Настолько светились Плоды во плоти, Что дети смутились И стали расти, И нежным румянцем Окрасилась речь Владеющих ранцем, Свисающим с плеч. И некая тяга Ломила ребро, И некая влага Поила перо. Перо и бумага, Любовь и отвага,- На чашах качаются Зло и добро.
Лето бродит за окном. Холодно на сердце. Не согреться ни вином, Ни горилкой с перцем. Пр От тоски схожу с ума, Думаю о пуле. Для души моей зима Выпала в июле. 2р Даже около огня Зябну до озноба. Не простуда у меня, Зимняя хвороба. Пр От тоски схожу с ума, Думаю о пуле. Для души моей зима Выпала в июле. 2р
Играет старая шарманка, И тянет время колесо, А в сердце - лето в ритме танго И аромат мужских Kenzo... На юг уносит поезд скорый, Рюкзак закинут за плечо, Солоноватый привкус моря И солнце жарит горячо... На целый месяц еду в Сочи... Но беспокоит лишь одно... Как рыбка там, что тоже хочет Вернуться на морское дно?.. На юг уносит поезд скорый, Рюкзак закинут за плечо, Солоноватый привкус моря И солнце жарит горячо...
Лилофею читаю ребенку. После Пушкина - самое то. Но ребенок кусает губенку, И отчаяние разлито Меж страницами, ветхими, впрочем. Да и в комнате - свет или тьма? Лилофею читаем - и просим Чтобы нас не коснулась чума. С интернетом живем и с черешней. Все по летнему, значит уже. Только книжка умеет быть прежней. Так и светится книжка в душе. Меж землею и небом летаю. На Москву надвигается ночь. Лилофею - ребенку читаю. А она - королевская дочь.
Познакомиться с лягушкой Можно просто, без труда: Возле леса, На опушке, На болоте, У пруда. У протоки в зоосаде - Маскируются всерьёз. Квакши - целый день в засаде: Ловят мошек и стрекоз. Вы не видели лягушку В буро-сереньком пальто? А квакушку с белым брюшком? Ну, а модниц видел кто? Жёлтых, Синеньких, Глазастых, В пятнышках или без них. Ярко-красных, В лапках-ластах... Кто квакуш встречал таких? Все лягуши - попрыгуши - Чемпионки по прыжкам. Любят прыгать через лужи И - с крутого бережка. Лунной ночью на опушке Раздаётся: "Ква" да "Ква". Познакомившись с лягушкой Можешь выучить слова!
Она над водой клубами. Она по воде кругами. Но ты знала тех, кто руками Ее доставал со дна, Любая любовь, любая. Любая любовь, любая. Любая любовь, любая - И только она одна. Немилосердно скупая. Немо-глухо-слепая. Кровавая, голубая, Холодная, как луна. Любая любовь, любая. Любая любовь, любая. Любая любовь, любая - Ты учишь ее имена. И веришь в нее, как в рифму. И веришь в нее, как в бритву. Как верят в Будду и Кришну И в старые письмена. Любая любовь, любая. Любая любовь, любая. Любая любовь, любая - И только она одна.
- Любавушка, Любавушка! Ласкает ножки травушка. Девчонка-тростиночка - У нас одна тропиночка! Погода переменчива. Любавушка застенчива, Краснеет как рябинушка, А плачет словно ивушка. - Ах, Люба, Люба, Любушка! Люблю тебя, голубушка! Любуясь светит солнышко. Ты - стройная лебёдушка! - Красавец ты, Иванушка! Любовь твоя - забавушка. Ох, что-то мне не верится. Тебе боюсь доверится. - Да ты не бойся, милая! Судьба твоя - счастливая! Зимой сыграем свадебку - Со мной сядь на завалинку. - И верится не верится, Туман над речкой стелется. Спать не даёт соловушка. Бежит по жилам кровушка. Ты не ругайся, матушка! Прости любимый, батюшка! Влюбилась ваша доченька - Короткой стала ноченька. Да не волнуйся, бабушка! Сватов пришлёт Иванушка. Прощай ты, воля, вольная. Любовь пришла - довольна я.
Скажи мне, что ты тоже любишь март когда днём капает, а ночью снег идёт... И льдинками играет старый сад в огромной серой луже у ворот. И в воздухе творится чёрти что и сердце так колотится в груди... И воробьи трещат во всю про то О чём мы просто вместе помолчим...
130 сонет В. Шекспира (перевод Людмилы Ураевой) Не сравню со светом солнца очи той, что свет затмила. Не кораллов цвет коснётся губ её и жар кармина. Снежным вряд ли назову я вид груди её прелестной. Завиток волос и кудри словно из другого теста. Нет намёка и на розы в красках дивного лица. Аромат исходит прозы иль букет от мудреца. Слышать речи мне приятно от возлюбленной в тиши, Хоть мелодия невнятна для изысканной души. Тяжела её походка, грациозности чужда - Не божественная кротость, и в изяществе нужда. Но любовь моя сильнее и красивей, уверяю, Чем возвышенная нега - та, что фальши потакает.
В любви не может быть вины, В ней места нет для покаянья. И извиненья не нужны Тем, кто познал её сиянье. Когда в сердцах горит пожар, И губы жаждут единенья, Воспринимай любовь как дар. За что же тут просить прощенья? Любовь прекрасна как весна, Она рассудку неподвластна. И коль пришла к тебе она, То не грусти о ней напрасно.
Сижу, любуясь на природу, Спиною к старому стволу, Гляжу, как, стряхивая воду, Пес превращается в пчелу; Как, словно зыбкая амеба, В траве ворочается тень, И Бога умоляю, чтобы Тянулся вечно этот день; Чтоб не смутило беспокойство Дремотный этот водоем, Чтоб не нарушилось довольство, Здесь опочившее на всем; Чтоб длилось колебанье теней, Вода плескалась тяжело, Однако чтобы изменений Движенье это не влекло; Чтоб наподобье кинопленок Пошел по кругу бег минут, Чтоб вновь и вновь бросал ребенок Все тот же камень в тот же пруд; Чтоб мир, объединенный мною, Сознаньем дремлющим моим, Куда-то влёкся в лаве зноя - И оставался недвижим, Чтоб гладь прудов всегда сияла И отражала небеса, Чтоб вечно радуга стояла Над шерстью вымокшего пса.
Луна погрузилась в меха облаков, Капризно зажмурила очи... Спустила вуали с лимонных боков На ложе бескрайнее ночи... Она загадала себе на весну, В застенчиво алых закатах, Взошедшую первой на небо Звезду, В червонного золота латах. Она обещала приблизить к себе И вечно любить паладина... Она солгала и сбежала в рассвет, В янтарные длани Светила... Звезда, что была самой первой в ночи, Пылала в любви и не гасла... Манила на свет свой сердца-мотыльки И ту, что любила напрасно... Рассвет распустился фиалковым днём, Звезда словно Солнце светила... А рядом застыла туманным пятном Луна, что Звезду не любила...
Луна во всем дошла до дна. Мир сделался лучист. Учись в театр ходить одна - Учись, учись, учись. Не замечая никого, Как будто их и нет... Учись быть выше. Всех. Всего. Ищи тот самый свет. Подводный мир, бездонный край Не черен, не тяжел. Иди в театр. Сама играй - Чтоб некто не нашел. Пускай он ищет. Там, на дне Пылает очажок.. Учись не думать обо мне, Мой маленький дружок. Подземный кратер... но со дна Я грею и свечу. Учусь в театр ходить одна . Сама себя учу.
Луна в окошко заглянула, Шепнула - спать давно пора. И в чашку на столе нырнула, Там будет плавать до утра. Пр На небе звёзды огоньками Льют свет на землю за неё. А сказки тихими шагами Вошли в наш дом через окно. Они расселись на кровати И будут долго петь в ночи. Задел струну смычок Амати. Глаза закрой и помолчи...
Тут терпенье нужны и отвага, Лишь они и остались тебе. Ты выходишь как доктор Живаго В старомодном своём шушуне. Ты зипун с шушуном повенчала Рукавицы оставив внутри Не такою была ты сначала - Что-то вроде мадам Бовари Но сырые московские бури, Ну, не мытые в корне авто, Как там пляжи в Довиле, в Кабуре Кто теперь их погладит? Никто... Собралась, запахнувши дублёнку, Отрехая с себя нафталин - Дал же кто-то для жизни силёнку, Даже чуть черезчур отвалил. А всего-то терпёж, да отвага - Ты выходишь в заснеженный мир, Чтоб погибнуть как доктор Живаго Или мигом как Генрих Сапгир...
Не напрасно мама с папой Мне коня вчера купили; Ночью он живёт за шкафом, Днём мы скачем по квартире. Конь бесстрашный, богатырский Бьёт копытом понарошку: С ним спасём мы Василису И проучим Бабку Ёжку. Разберёмся с Людоедом - Пусть не ест детей на ужин, А потом пойдём по следу И драконов обнаружим. Папа выточил вчера мне Меч почти что настоящий, В рюкзачок засуну камни, Нож, фонарь, волшебный плащик, Лук со стрелами в колчане, Пистолет, кусочек пиццы - Точно ведь никто не знает, Что в сраженьях пригодится. Очень быстро и отважно Справлюсь с добрыми делами, Ну, а если будет страшно Позову на помощь маму!
Маленький волшебник в старом сюртуке Собирает фантики каждый день в траве... Выбирает в золоте, можно в серебре, Прячет как сокровище в старом сундуке... По ночам под крышей светится окно - Маленький волшебник смотрит сквозь стекло. Он не спит, торопится, ножницы скрипят, Вырезает звёздочки, фантики шуршат... По огромной лестнице, с крыши в небеса... И блестит волшебная серебром игла... Маленький волшебник, он наверно Бог... Пришивает звёздочки на небесный свод...
Я жизнь люблю и умереть боюсь. Взглянули бы, как я под током бьюсь И гнусь, как язь в руках у рыболова, Когда я перевоплощаюсь в слово. Но я не рыба и не рыболов. И я из обитателей углов, Похожий на Раскольникова с виду. Как скрипку, я держу свою обиду. Терзай меня - не изменюсь в лице. Жизнь хороша, особенно в конце, Хоть под дождем и без гроша в кармане, Хоть в Судный день - с иголкою в гортани. А! этот сон! Малютка жизнь, дыши, Возьми мои последние гроши, Не отпускай меня вниз головою В пространство мировое, шаровое!
Мама мне купила брата! С папой мы идем в роддом. Нас не пустят без халата. Мы стоим у окон, ждем. Мама кормит, врач сказала, Вес у брата три пятьсот, Утром вышла из родзала. Вот и мама! Где живот? Мама пишет нам записки И кидает из окна. Брату я принес ириски: "Мам, скажи, что от меня!" Папа вслух читает: "Соска, одеялко и зеленка. Где-то там моя расческа... Еще чепчик для ребенка". Ничего не понимаю, Что нельзя там все купить? Папа крикнул: "Обнимаю!" Мама кинула: "Не пить!!! На тебя похож, кудрявый! А реснички, как у Леньки! Хорошо сосет, упрямый! Да, еще купи пеленки!" "Леня, папу только слушай! Ты теперь помощник мой! Аккуратно вилкой кушай! Скоро выпишут домой!" Я краснею, стыдно стало! Перед братом! Разве можно? Помогаю разве мало? Ем как надо, осторожно! Я вчера свои игрушки На две кучки разделил! А не эти погремушки, Зря их папа накупил! С папой мы идем обратно. Я молчу и папа тоже. Так хотел увидеть брата! Одним глазом, осторожно! Что скажу друзьям теперь? Что мой брат поел и спит? Что в роддом закрыта дверь? Что хороший аппетит? Вон у Ваньки тоже брат, Говорят, нашли в капусте, Папа вдруг спросил: "Ты рад? Почему так много грусти?" Я вздохнул: "Да рад я, рад! Ведь теперь я - старший брат!"
А манная каша, не манная каша, А манное облако белое-белое! Оно проживало на... яблоне нашей! Сначала зелёное было, неспелое. Потом розовело, местами синело, И, тоже местами, червивело даже, На солнышке ярком белело и спело. И всё для чего? Для того, чтоб однажды В тарелку свалиться. Под сахарной крошкой, Под лужицей масла (она же не против) Смотреть на кого-то с огромною ложкой, Которою облако спрячут в животик...
В лифт вошла, за мной мужик Вслед успел вломиться, Встал напротив и глядит, Как маньяк-убийца. Я со страху замерла, Но не растерялась, Словом - маху не дала, Резво защищалась. Говорю - послушай ты, Если только тронешь, То тебя мои кенты Здесь и похоронят! У меня в кармане ствол - Пристрелю в два счета! Стой не рыпайся козел, Коли жить охота!!! Я крутая и меня Вся округа знает! На районе вся братва За меня бухает!!! Вор в законе мне общак Доверяет смело! Так что понял ты, вахлак, С кем имеешь дело!!! Лучше сразу выходи... Олух беспонтовый!!! Он ответил - Гранд мерси! Я - ваш участковый.
Машину забрала . И авто-братья - Как будто побросали все занятья. Как будто бы важнее нету дел... Так бились над моими тормозами - Что сердце обливалося слезами. И стар, и млад старался и радел. Да что такое? Я других не больше. Вот рядышком грустит отличный порше. Вот ягуар... приличный лексус тут. Но мы сюда приходим неформально... Я даже бы сказала - ненормально. Приходим так, как будто нас тут ждут. И что это, скажите, означает? Какое божество нас привечает? Какой лукойе тихо крутит зонт? Да не иначе - папа мой кивает. Он дует мне на руки, согревает... Он наблюдает - как идет ремонт.
Пахнут желтой мелочью потные ладошки, Раскидала звездочки беззаботно ночь, Что ты прячешь в животе, толстая матрешка, То ли сына-дурака, то ли дуру-дочь? Грустно улыбается кукла в лунном свете, Сарафан застиранный обтянул живот, Тяжело, когда всю жизнь ты за всех в ответе, Вот бы стало все иначе, все наоборот. Кинь, матрешка, денежку, медную копейку, Кинь, куда не попадя, просто наугад! За свою "дубовую" глупую семейку, Что похожа на тебя с головы до пят!
Мечту терять никак нельзя. А мне советуют друзья Не волноваться, коль расстались. Мы были вместе. Мы смеялись, Шутили, нежно говорили. Расстались, как мечту убили! Болели нервы все под кожей, А ты была тогда моложе... Но снова силы я обрёл. Как много я друзей нашёл! Мой идеал - теперь не мой. И я смеюсь теперь с другой!
Мне б усы щипцами выдрать, Шляпку модную купить, - Говорит морская выдра, - И куда-нибудь уплыть, Где цветами устлан берег, Где ежей морских не счесть, Где живут другие звери И еда из крабов есть. Смастерить бы мне избушку, Чашки, ложки раздобыть. Одеяло и подушку Из морской капусты сшить. Завести друзей, знакомых, Вместе время коротать. Приглашать на ужин скромный. Вот была бы благодать! Вдруг кому-то одиноко, Есть такой, наверняка, Пусть напишет пару строк он Для несчастного зверька. И письмо отправит почтой, Ну, а адрес мой таков: Чёрный риф, залив Песочный, Алеутских островов.
Медвежонок детства моего- Кажется, не стоил ничего. Ну, копеек сорок , может быть. Прочее давно пришлось забыть. Медвежонок юности моей- Стоил семь серебряных рублей . Розовое стекловолокно. Прочее потеряно давно. Медвежонок ярости моей, Медвежонок старости моей- Стоил столько каменных рублей- Сколько нет у здешних королей. Выну из шкатулки медвежат. Пусть со мною плачут и дрожат. Только тот, копеечный, простит. Что отдельно, в вазочке, грустит.
Давно меня не слышишь ты И не неволишь. Дождусь шагов из темноты. Шагов всего лишь. Хрустящий шорох, слабый звук Полов скрипящих... Для одного или для двух, Двоих не спящих. Когда один не слышит сам Дождя и снега - Другой проснется по часам И свету с неба. Проснется. Выйдет в коридор, Услышав звуки, И глядя в темноту в упор - Протянет руки.
Я за одно "мерси, мадам"
С улыбкой неформальной -
Всю жизнь московскую отдам
С могилкою финальной.
А за простое "бон журнэ"
Того, кто шмыгнул мимо -
Отдам поэзию вполне,
Пусть непереводимо.
Молчи внутри, апологет.
Мирись с сердечной болью.
А есть же ведь еще багет.
А есть и масло с солью...
Я за одно "мерси, мадам"
С улыбкой неформальной -
Всю жизнь московскую отдам
С могилкою финальной.
Пушистой шубкой городок укрыт, На солнышке сверкает, как софит, Снежинками иголочки сосны Украсились до будущей весны. Надуло снега, будто кто мукой - Умелой и хозяйственной рукой... Загадочно искрится серебром, И все заснуло беспробудным сном. Метелило, буранило вокруг, Морозным языком касаясь рук. Дорожки застеклила гололедица... Зима гуляет - белая медведица... Пушистой шубкой городок укрыт, На солнышке сверкает, как софит, Снежинками иголочки сосны Украсились до будущей весны.
Что за метель в Москве... Что за Москва в метели... С дырами в голове - Наши ряды редели. Наш телевизор груб. Наши газеты лживы. Но уголками губ - Все таки, живы, живы. Стекла дрожат в ночи. В сердце - стучится палец. Кто потерял ключи, Кто отключает память. Где ж тут качать права... В мире - метель бывает. Мать же - сыра-москва - Крестиком вышивает.
Дайте, доктор, что нибудь - от сердца! Так писали мы во времена Галича или Абрама Терца... Вот какие были имена. Дайте мне, пожалуйста, микстуры. Самой старомодной чепухи. Небольшой подъем температуры- Это, в общем-то, и есть стихи. Отчего вы смотрите печально? Почему не ставите печать? Может, по весне первоначальной - Всем пора немного одичать? Или, по указке Мнемозины, Доктора умеют отменить И романы Юкио Мисимы, И во тьме - эфроновую нить? Дайте, доктор, что нибудь покруче. К чёрту - это левое плечо. Много нас скитается в округе. Днем - студено. Ночью-горячо. Неуютно выглядит натура. Неохота приходить в семью. Доктор! Мне одна литература Предлагает чашу и змею.
Не хочешь ли, милая птичка, На лапку колечко надеть? И будет у нас перекличка. И будем друг другом владеть. Еще полетим к океану. Еще насладимся теплом. По этому зимнему плану - Все люди сидят за стеклом... Сидят - и почти что не дышат В холодные ночи и дни. На окнах заснеженных пишут Короткое что то они. Свои номера телефонов, Простые свои имена. Суровых январских законов Тут прописи и письмена. На праздничной этой неделе Чтоб все таки грелась душа - Мы новые кольца надели, На темные окна дыша.
Сделай милость, не убий. Сделай мне подарок. Черт со мною, не люби. Я же перестарок. Перестала говорить. Перестала помнить. Знаешь же, что подарить: Тишину всех комнат. Знаешь, можешь, ты могуч. Открываешь двери, Как старинный ржавый ключ. Гвоздь, по крайней мере. Я в последней. Не убий. Не желай. Забыта. Черт со мною, не люби. Как проблему быта.
Где мои старинные товарищи, Где тот год, лет двадцать пять тому... Тут детьми-собаками намаешься - В самолет заходишь, как в тюрьму . В поезд на скаку. Бегом по лестнице. Добрый муж. Горящая свеча. Что обжечься? Чем бы ни порезаться - Я сама - божественней врача. Но и это. Милые друзья мои Канули, зови их - не зови. Даже те из них, благие самые, Сумрачные ангелы любви. Обнялись когда-то и отпрянули. Я их помню всех по именам. Встретимся и все еще отпразднуем - Говорю я призракам и снам.
Зачем ты мне не пишешь, милый друг? Вот именно зачем - спрошу по свойски... Тут доктора языческих наук Талдычат и мычат не по геройски. Они, возможно, трусят как сурки. Тяжелые затылки, морды волчьи. Еще и на резиночках чулки. Ах, сволочи, клыки кабаньи, в общем. Зачем ты мне не пишешь, мой - не мой. Выходит, ты забыл ко мне дорогу. А как чудесно было бы - зимой Открыть все письма старые, ей богу. Открыть - и перерезать ноготком Сургучную печать, пройдя по строчкам. А я хочу и помню. Под песком. Под камнем. Как пристало одиночкам. Зачем же ты не пишешь ничего. Ни днем ни ночью, ни зимой ни летом. Зверье уснуло. Скоро Рождество. Пора из шкафа выйти всем скелетам. Но ты не хочешь отвести детей В мой зимний сад, в мой эрмитаж воздушный. И без того - довольно новостей В твоей семье, вселенной подподушной.
Все четыре перемены Я стараюсь ради Лены - Воробьём чирикаю, Как мартышка, прыгаю, Как лесная выпь, ору И скачу, как кенгуру. Словно шмель, жужжу, Словно лошадь, ржу! Наконец подходит Лена: - Ты, Горохов, несомненно, В нашем классе стал шутом - И гороховым притом!.. Раз она такая злая, Пусть другие дружат с ней. Я теперь жужжу и лаю В передаче "Мир зверей"!
Мне дарит осень, словно клад,
Свои холодные рассветы,
И отмирание соцветий,
И опустевший голый сад.
Учусь смиренно принимать,
Пока не наступила стужа,
И эти сумрачные лужи,
Где листья красные лежат, 2р
И солнца желтую печать
На сером свитке небосвода -
Последний щедрый дар природы,
Непрошеную благодать.
Еще чуть-чуть - придет мороз,
Укроет белым пледом листья,
И будет время поразмыслить
О прожитом, уже всерьез. 2р
О том, что золото берез
Ценнее всех богатств на свете,
И что осенний терпкий ветер
Недаром мне его принес.
О том, что время под откос
Летит для всех неумолимо,
И нужно просто быть счастливым
Пока еще не слишком поз... 2р
Мне приснился куст сирени... Куст цветущий... ароматный... Целовал мои колени В алом сумраке закатном... Кисть лиловая дурманом Завораживала душу... Шелест листьев до рассвета Я в сирени буду слушать... Куст волшебный и влюблённый Осыпал меня цветами... И на краешке рассвета Плакал росными слезами... Я клялась цветам душистым, Что навечно верной буду, Ночь любви и нежной страсти Никогда не позабуду... Мне приснился куст сирени... Куст цветущий... ароматный... Целовал мои колени В алом сумраке закатном...
Наташка, сестра моя младшая, рёва! По каждому случаю плакать готова: - Горячая каша..., шнурок развязался, Не очень румяный пирог мне достался! Нет нового платья у куклы Танюшки! Не буду я складывать в ящик игрушки! Не буду я пить молоко ваше с мёдом! Не мажьте коленку разбитую йодом! Пускай кошка Люська со мною поспит! Читать не хочу я! Животик болит! Ох, рёв этот слушать уже нету сил! Я взял и сестрёнке щенка подарил! Наташка довольна, реветь перестала! -Спасибо! Спасибо!- Она мне сказала! -Мне так не хватало такого дружка! И чмокнула в носик подарок! Щенка!
Мой городок с бородой... Грязный, немолодцеватый. Все говорят-дорогой. Где же? На пластике с ватой? В чем же? В обрывках квартир, Вздернутых мусорных баках? Пьяный уродский сатир Выместил желчь на собаках... Кошке неймется, и псу . Крышу отыщешь едва ли... Белке уютно в лесу. Мыши удобно в подвале. Вот он, с петлей мыловар. Ближе и ближе, однако. ...и человек староват, И беззащитна собака.
Вот как человек близорук. Вот как человек одинок. Будто у него нету рук. Будто у него нету ног. Будто неизвестный хирург Больше половины отсек. Вот и нету тоненьких рук. Да и, в общем, слабеньких ног. Хорошо, есть север и юг. Запад на местах и восток. Можно обходиться без ног И без рук, мой маленький Мук. Будто неизвестный хирург Больше половины отсек. Вот и нету тоненьких рук. Да и, в общем, слабеньких ног.
Мой зонтик - словно птица Над ливнем голубым, летит куда-то, мчится, А я спешу за ним. Он легче, чем былинка, И, если захочу, Я с зонтиком в обнимку Над миром полечу. Раскрашен и расцвечен Мой зонтик в чудный цвет, И кажется, что вечен Весь этот белый свет, Где облака не тают И всё горит звезда, Где зонтики летают Неведомо куда.
Моя автомастерская при бутырской при тюрьме Не одна она такая, но держу её в уме. Когда вывернут мне руки по дороге волоча, Не смогу исторгнуть звуки палача не сволоча. Когда отберут таблетки от болей от головных Мои детки-малолетки не придут на выходных, Потому что на работах очумела детвора И на них на идиотах воду развозить пора. Вот тогда придут на помощь слесарь мой, механик мой И подкоп пророют в полночь, чтоб бежала я домой Все услуги жестяные по цене кровавых проб Руки выпрямят иные, всё окупит мой подкоп. И электрику, и картер, и сцепленье, и крыло - Всё теперь забуду как-то, что забыться не могло. Чтоб работой основною заниматься день-деньской, Они строили зимою стены автомастерской. Но когда придёт бутырский час ужасный на Лесной Все они по богатырски расчитаются со мной, А детей ленивых шобла пусть рыдает по домам Пока я как Железогло поползу тоннелем к вам. Ты меня сынок не тискай, слёзы доченька не лей - Под стеной тюрьмы бутырской ползать было веселей, Чем сидеть тут, извините, в вашем городе, стране Вы же и не сочините - муж в могиле, сын в тюрьме. А вот автомастерская при бутырской при тюрьме Может не одна такая, но держу её в уме...
Не отдам ничего моего. Ни зимы. Ни весны. Ни блокнотика. Ни признания, ни одного. Пламенеющая моя готика. Как замученно светит строка, Сколько темных узлов моей венности Завязала на небе рука Синим бантом чужой откровенности. Пожалей меня, не забирай У меня кошелька и бумажника. Тут не ад, но, как видно, не рай. Я зову санитара, монтажника. Всех, кто может сосуд починить. И того, кто с иголкою справится. Ни клубка. Ни иголку. Ни нить. Ничего - что однажды понравится.
Вот так вся жизнь пройдет, тем паче, Не тормозя на склоне лет. Меж запахом ноги ягнячьей И духом кроличьих котлет. Все любят молодых баранов... Их томный взгляд, их чинный вид. В меню известнейших тиранов - Ягненок вряд ли удивит На досочке или тарелке... Под нежной вилочкой с ножом. Бокалы тонки. Жилки мелки. И каждый будет поражен Великодушием бараньим... Его дыханьем ровным, ранним. И жертвенным его лицом, Как и пушистым пальтецом. А кролик.... Что же, что же кролик? Какой он нам представит ролик? С тех пор, что мясо сдал на фарш - В душе его играет марш, Но, ног бараньих не имея, И тонко пахнуть не умея - Он лишь мечтает о меню. Да я его и не гоню...
Мама мне сказала: - Срочно Нужно к доктору сходить. Зуб шатается молочный. Зубик надо удалить! - Как молочный? Невозможно! Разве зуб из молока? Или, может, он творожный? Или брынзовый слегка? Я потрогал зубик. Точно! Никакой он не молочный! Им сухарик я кусал - И шататься зуб мой стал. Пусть молочный, я - не против! Жил со мной он много лет. У него есть домик - ротик. Не отдам его я. Нет! - Не грусти, - мне шепчет мама, - Там, за щёчкой, под десной - Самый белый, крепкий самый! - "Лезет" зубик коренной.
Бабушка Моль провязала всю ночку Милым внучатам на праздник носочки. Долго трудилась за спицами Моль, Так утомилась - натерла мозоль. Вот, наконец, шерстяные обновы Полностью связаны, сшиты, готовы. - Чудо-носочки! - воскликнули детки, Съев по кусочку вприкуску с жилеткой. Очень уж вкусный пуховый жилет Был на старушке сегодня надет.
Море - солнце палящее, пристань, вал морской, горизонта размах. Море - парус алеет неблизко, сказка старая, соль на зубах. Камни-гладыши все в разноцветье, под ногою ракушки шуршат. Море - пляжи с песком цвета меди, лёгкий бриз и нечаянный взгляд. Море - пальмы с листвою огромной, от жары что спасают едва, чаек крик, всем они недовольны - попрошайничать любит братва. Море - шум от волны в тихий вечер, лодок стая и старенький бот. Море - лайнер назначит вам встречу. Тел в купальниках невпроворот. Море - шквал ураганный с пропиской у Нептуна, могилы судов. Море - очень и очень неблизко. Побывать там мечтаю весь год.
Тяжелые хлопья ложатся на плечи... Зима затянула корсета шнурки. Холодные ночи, случайные встречи, Морозно хрустят под ногами снежки. Туманная шаль опустилась на город, И сказкой украсил окошко мороз. Как будто подушки кусочек распорот... Опять обещает метели прогноз. Замерзшие слезы снежинками стали, Спускаются сверху на лица людей, Как лучиком острым, холодным из стали И бархатом белым пушистых ветвей.
Лето вернулось в Москву, Зноем июньским дохнув. Пылью покрыло листву, Пух тополиный смахнув. В смоге, как в сизом плаще, В пробках машины стоят, Ну а в метро вообще - Потный, удушливый ад. В городе в летние дни Плавится мозг от жары, А на природе слепни, Мухи, клещи, комары. Дома привычный сюрприз - Нету горячей воды. Снова компьютер завис, Видно, сомлели винды. Ни ветерка, ни дождей. Солнце пылает с утра. Боже! Хотя бы скорей Кончилась эта жара!
Метро... вагон, подземный поезд, Толпа усталых незнакомцев... Реклам обрывки диктор ноет, Названья станций из оконцев... Час-пик, мелькают быстро лица (Закрыть глаза скорей газетой), Гудит как рой Москва-столица, Несет метро людей ракетой... И миллионы судеб разных, Национальностей различных, Красивых, страшных, несуразных, Высоких, полных и античных... Разлуки, встречи, переходы, Потоки слившихся течений, В тисках подземной несвободы, Многолюдских перемещений... Энциклопедия повадок, Окраса и разреза глаз, И карта-схема пересадок, И незаконченность у фраз... Метро... вагон и эскалатор - Период жизни под землей, Стирает грани инкубатор Однообразной толчеей...
Муж пришёл с работы злой. Пнул кота под зад ногой. Попугаихе Кокетке Он захлопнул дверцу в клетке. Сыну: - Подь сюда, сынок! Покажи-ка дневничок! Дочь! Сними своё рваньё! Всё же видно, ё-моё! Тёще: - Мама, загостились! В Мухосранск бы свой катились! На супругу рявкнул: - Жрать! Распустились, вашу мать! Выплеснул свой яд на всех, И спокойно лёг в постель. Все на цыпочках ходили, Утром все его простили. Кот Василий не простил - "Кучку" в тапок наложил...
Приморский готический город под натиском зимних штормов. Плотнее запахивай ворот, ступай между темных домов. Валы ударяют о дамбу, а где-то в высоком окне играет виола да гамба свой реквием вечной весне. Из трелей серебряных терций и звона надкрылий сверчка меж нежною мякотью сердца и волосом конским смычка, над черною бездной Вселенной, ломая привычный размер, плетет канитель кантилены в тенёта для диких химер, играет, забыв осторожность, несет несусветную дичь, что жизнь - это шаг в невозможность хоть что-нибудь в мире постичь. Ухмылка вервольфа играет в оскале реальных волков, и нет ни конца и ни края безмолвию средних веков. За дерзость затей вавилонских по взмаху владыки-руки смешались, как в доме Облонских, все мысли и все языки. Ни слова, ни шага навстречу не будет тебе. Потому внимай же единственной речи, понятной тебе одному, дыши, и не думай о лучшей, щемящие звуки лови, познай в немоте не беззвучье, но неизъяснимость любви! ...В мерцании масляной лампы, у ада на самом краю играет виола да гамба прозрачную песню свою.
Мы собираемся к цирюльникам. Уж завтра, завтра наш черед. Да не попасть бы в лапы жуликам, Узнать бы что-то наперед. Возьмут мою собаку грязную, Вон ту, с помоечным душком... Да и вернут потом прекрасную, Прополаскавши с порошком. Постригши когти непокорные. Завивши кудри напоказ, Чуть выпрямив ресницы черные - Вокруг чертовски наглых глаз. Мы едем к девушкам оформленным... У них лицензия и бренд. Немало йорков перекормленных Придут на тот же самый стенд. Придут вест-хайленды, как кролики. Ворвется шнауцер, как зверь. И все пристроятся на столике. И ни одна не скрипнет дверь. Заснут - счастливые и мудрые, И будет длиться сладкий сон: Их спрыскивают тонкой пудрою И подают одеколон.
Мы выпили вино весны, Глотнув его с январскою капелью... И песни нежные свои Она выводит зимнею свирелью... Свои разбрызгивая руны, Посеребрённым веером капель, В моей душе затрагивает струны, Которые себе берёг апрель... Январь, тебе я сердце отдаю! Тебя прекрасней не было на свете! Допой мне песню вешнюю свою На белопенном снеговом рассвете...
Мыльным пузыриком светит фонарь, Небо в потёках лазоревой туши... Мартовский кот вспоминает февраль, Греет в подъезде замёрзшие уши... Серых снежков принахохленный ряд - У воробьёв тротуарная сходка - Снова прогноз отрицательный в сад Им притащила сорока-трещётка. Но распустили по ветру носы Крыш менестрели, сосульки и трубы - В полдень капельной клепсидры весы Явно быстрее сливали минуты! Март отморозил себе язычок - Меньше бы зиму дразнил дурачок!
Попробую все таки мысли собрать. Мысли собрать. Белье постирать. Ну не стирать - хоть включу и развешу. Всё же не завтра еще помирать. Попробую всё же рассольник сварить. Рассольник сварить. Над землей воспарить. Ну не сварить - хоть бульон то поставлю. Что ж себя голодом вечно морить... Попробую выгулять бедного пса. Выгулял пса - вот и день задался. Ну даже если не очень удачен - Эта проблема исчерпана, вся. Всё же попробую и - соберу... И уберу свою конуру. Ну и посуду. Ну и бельишко. И - не красна, и - не на миру.
На белой полосе ускоренного действа Рождаются слова, Протянута рука Навстречу только мне, И нет другого средства - Вписаться в поворот, Где буйствует река! Как набирает бег, сметая расстоянья, И мчит свою волну, Рассудку вопреки, Когда одно - твое - Мне надобно вниманье, И только лишь твое Касание руки... На черной полосе безликости мельканья Листков календаря И смены лет и зим, Не будет ничего, Сплошное выживанье, Не тратятся слова, И мы опять молчим... Меняем полосу!Давай пойдем по белой, И волнами любви Одарит нас река! Я подарю тебе Присущую мне смелость, Водоворот судьбы Сметает берега!
Усталый лес прохладой дышит
И ночь торжественно тиха,
Не замечает и не слышит,
Прозрачной лёгкости стиха.
С рассветом вздрогнут вдруг ресницы
Голубоглазых васильков.
И сердце радостно томится,
Встречая стаи облаков,
Плывущих тихо в глубь веков.
Им тоже, как и мне не спится...
Лишь по Витиму пробегая,
В своих желаниях вольна,
Всю ночь мне вторит не смолкая,
В стихи влюбленная волна.
С рассветом вздрогнут вдруг ресницы
Голубоглазых васильков.
И сердце радостно томится,
Встречая стаи облаков,
Плывущих тихо в глубь веков.
Им тоже, как и мне не спится...
Ноябрь в перьях жёлтой хризантемы, С чуть горьковатой свежестью измены... А лето пахло нежностью и страстью, Невинностью, купающейся в счастье... Весна была с тональностью разлуки, Под флёром чистоты и лёгкой скуки... И лишь зима с дыханьем мандаринов Пророчит возвращенье паладинов... Я подарю тебе цветы на память - Их сохрани когда они увянут. Пусть в сердце будут амарант и маки, И ноготки, и мальвы пышный факел... Венец из маргариток с розмарином, В акцент дурман с лозою томной ивы... И ароматы боли и печали - Ведь мы с тобой их вместе собирали...
На Лебедином озере туман Расходится и тает понемногу. И лебедь, продолжая свой роман, Зовёт подругу в дальнюю дорогу. Великолепен города уют В дремотный час стихающего гуда. Старинные часы на башне бьют, Опаздывая вечно на минуту. Всё чередом, как было, так и есть: Старинный стиль хранят ещё Исады. Мой милый город, я с тобой, я здесь И ничего мне более не надо. О, Астрахань, судьба моя и рок, И Родина от центра до задворок. И если покидаю твой порог, То знаю, что как сын тебе я дорог. Над городом опять задул Норд-Вест. Лист за листом слетает на запруду. А вдалеке над колокольней крест Хранит всех нас и Кремль, подобный чуду!
На поляне заповедной ведьма песнь поёт... Пальцы хитро загибая, заклинанье вьёт... Леший сгинул в буреломе - страшно, чёрт возьми! Что она там загадала? Лес меня храни! Худощава как тростинка, чёрные глаза. На губах её улыбка - знает, что сильна. Завтра утром на рассвете стихнет вороньё... Кто судьбу захочет встретить, встретит лишь её. Всё отдаст за взгляд полночный, за изгибы губ, Добровольно встанет ночью жертвой в алый круг... И она рукою тонкой душу отберёт, Выкуп дьяволу заплатит - вольною умрёт. Только кто ж её отпустит - дьявол в страсти крут. Волей сладкою поманит, ну а после кнут! Скрутит тайною любовью жаркое нутро, Новой клятвою пометит сердце слабое. И опять в тоске горчайшей будет плакать в ночь, А залогом клятвы новой станет её дочь. Руки тонкие лучинки, чистые глаза... Слёзы - огненные льдинки, на душе тоска... Сказка страшною бывает, что же ей пенять? Кто себя по ней узнает, тот не будет спать. А кому-то эти страхи лишь до первых снов. Ведь бывает в жизни нашей добрая любовь.
Свет и покой, как в божьем храме, На старом кладбище моем. Когда-нибудь я лягу к маме, И это снова будет дом. Она мне скажет: - Доигралась, Лежи уж, горе ты мое. И будет в голосе усталость, И строгость в облике ее. И я глазами земляными Увижу: счищена листва. То сын пришел и шепчет имя, Что было степенью родства. Цветы воткнет, сглотнет комочек, Не в силах смерть мою принять. И будет мучить пара строчек И обо мне напоминать.
Сама не знаешь - почему, Но вечно на уме: Не Белолобый, не Муму... Новеллы Мериме. И имя чистое - Проспер. Хотя - чиновник был, А поиски небесных сфер Не бросил, не забыл. Его Таманго и Кармен. Матео Фальконе. Где детская душа - в обмен На жизнь идет вполне. И Локис, человек-медведь. И статуя с кольцом. И как читалось, вот же ведь. Как сладко быть чтецом... Да хоть и чтицей, ничего. Но это видит бог - Строительное вещество. Беги, единорог.
В море зеленом, на шлюпке-ромашке, Качается шмель в полосатой рубашке. Долго плывет В море моряк, Яркое солнце, точно маяк. Шмель уплывает на шлюпке-ромашке. Моряк не допустит в море промашки. Бабочки машут крыльями вслед, Дружно желая славных побед! Шлюпку качает над парусом белым. Попутного ветра отважным и смелым. Красное солнце горит в вышине, Белая шлюпка плывет в тишине.
На зоне кипиш - из Грозного этап, На беспредел права качают чурки. Они нас явно приняли за баб, А мы тут все потомственные урки. На зоне кипиш, бояться недосуг. Перемешались наши и не наши. Да что их слушать? Это им не юг. Покажем им, чье место у параши. На зоне кипиш - пошли и финки в ход, Крути - попали гады в мясорубку. Ребята, наша все-таки берет, Они уже согласны на уступку. На зоне кипиш - серьезные дела. Столкнулись в лоб и вытянулись сразу Один отличный кореш из Орла И три здоровых кореша с Кавказа. На зоне кипиш, а если рассудить - И без того на зоне слишком туго. Кончай братва, нам нечего делить. Зачем же мы с ножами друг на друга?
От любви не убежишь. Это жизни всей основа. Может, ты меня простишь за побег. Не будь сурова. Быть свободным я хотел, а любовь была обузой. Оказалась не удел. Был мой ум таким кургузым! Из дали лишь увидал, что дороже тебя нету. Я душой болеть устал. Дорогой плачу монетой. И поверь, тебя прошу, это был нелёгкий опыт, я тобой одной дышу - говорю себе раз сотый... Виноват я, виноват. Осень лист в костёр сгребает. Вспоминаю старый сад и закат, что будто тает. Вспоминаю прядь волос, иней яблоневой ветки, и листвы весенней лоск - это счастья были метки. Но его не удержал. Был таким беспечно-глупым. Сам себя я обокрал, на вокзал умчавшись утром. От любви не убежал. Это жизни всей основа. Как же я себя ругал за побег. Начнём всё снова...
Рассекает боль Прошлого печать, Засыпает соль, Всё трудней дышать... Всё трудней любить, Верить и терпеть, Быть самой собой, Восхищаться, петь... Не смогла постичь, Значит, не дано! Не умеешь плыть, Так иди на дно! От твоих шагов Плавится Земля! Не умеешь быть, Так начни с нуля!
"Надоело говорить и спорить" С теми, кто не видит свет средь тьмы. Живы и Матвеева, и Мориц. Почему же их не слышим мы? На экране - голые актрисы, Ведьмы вновь пускаются в полёт, Песенки Рубальская Лариса За стихи смиренно выдаёт. Видно, наша будущность плачевна, Если позабыть посмели мы Девушку из маленькой харчевни, Сокрушить сумевшую умы. В именах самих - Новелла, Юнна - Синь, апрель, чуть робкий взмах меча... И живут Поэзия и Юность, Как бы ни рубали их сплеча. ...Мы потом спохватимся, заплачем Или не заметим, как всегда, Что на горизонте неудачи Стихла путеводная Звезда...
Наградой за пыл подпитий, За сбивчивый гам попоек - Убожество общежитий И стоны казенных коек. Наградой за плеск бокалов, За пасти всхлип распаленный - Сиротство в скверне вокзалов И в страшной зыбке вагонной. И шепчет некое знанье: Прекрасно, что так случилось, Пусть праздничное мельканье Так грубо остановилось, И смолкли родные речи, Не высказав всех желаний, И скорбью сгибает плечи Немой глагол расстояний.
Голубой в горошек зонтик Шёл по улице осенней, Не спеша, совсем тихонько - Из ночной дежурной смены. Он собрал букет из листьев В золотистом переулке, И под деревом ветвистым Голубям скормил полбулки... Покрутился у витрины - "Примерял" плащи, сапожки, Кружевную пелерину - И от цен взгрустнул немножко... Прошагал неторопливо Мимо парка, мимо школы, Улыбался в день дождливый Встречным зонтикам знакомым. А потом пришёл в квартиру, Что на улице Садовой, И повис в прихожей смирно - Нагулялся зонтик вдоволь!
Может, я напишу еще музыку? Небольшую домашнюю музыку. Исключительно нежную музыку. Сиротливую мрачную музыку. Или так : сочиняю гекзаметры. Из истории чисел гекзаметры. Из теории песен гекзаметры. Из просодий и прялок гекзаметры. Или вот: предвещаю предательства. Предрекаю любые предательства. Предвкушаю земные предательства. И небесные также предательства. Напишу и либретто , и музыку. И старинный сюжет израсходую, Заготовленный загодя, издавна. Я его берегла, как безумная.
Небеса наши души послали. Может, рвались настырно они? Но достигнув Земли всё узнали - как несладки земные пути. Что ветра перемен жить мешают, но не всем, есть любимцы судьбы. И легко только в сказках бывает, Жизни ценности уж не нужны. Наговоры и лесть, что за пара! С языка ложь слетает, как брос. Для чего родила меня мама? - возникает резонный вопрос.
Как мы отмечали в жизненном начале Даты молодые пыль до потолка. От чего сегодня схожи на печали Наши юбилеи после сорока. Пр: Никогда ни о чём не жалей Лишь чуть-чуть о былом погрусти. У тебя юбилей. Ну, а что юбилей? Он всего лишь привал на пути. Пусть порой не спится, но как говорится Будешь ты светиться ягодкой опять. Пусть уже не двадцать, пусть уже не тридцать, Но зато всего лишь два по двадцать пять. Пр: Струны отбренчали, тосты отзвучали, Поплыла как прежде времени река. От чего же всё же схожи на печали Наши юбилеи после сорока. Пр:
Я наклею длинные ресницы, Брови нарисует карандаш, Взгляд зелёной линзой заискрится, В щёки, скулы, носик - макияж. Гель в губах я подчеркну помадой, Тончиком подмажу здесь и там, Блеск на плечи брошу - то, что надо! Буду лучшей из блестящих дам. Утяну я талию корсетом, Шпилькой удлиняется икра, Спецколготки с нужным мне эффектом Обозначат линию бедра. Ногти наращу, приклею стразы. Лифчик с ватой, чтоб повыше грудь. (Чуть мешает силикон, зараза. Ничего, потерпим как-нибудь) Волосы покрашу разноцветно Иль парик смягчит лица овал. Чтоб ещё придумать по эффектней? Чтобы сразу - раз! И наповал. Ищущий, конечно же, обрящет... Отдыхает пусть природа-мать... Ну-ка, где мужчина НАСТОЯЩИЙ? Женщина идёт его искать!
Научилась с тобой говорить Через стену, а мрак и усталость, Что могли бы нас вдруг примирить - Превратила в жестокость и жалость. Восходящий последний туннель. Где-то в шахте идет вагонетка. Тут метро. И сверкает панель, Где со звоном катилась монетка. Научилась угрюмо молчать. Через стены не слышно ни звука. Попытаться в ночи отвечать - Вроде музыка, вроде наука. А бездушный безмолвный язык - Нехорош для родных и знакомых. Дай мне знак - что ты тоже привык Слышать этот язык насекомых.
Научился я считать: Раз, два, три, четыре, пять! Раз - загну на ручке пальчик, В небе Солнце, дома - мальчик! Два - два глаза, две руки, Уха - два и две ноги! На картине видел я, В поле - три богатыря! И трехглазый светофор, И мой велик - до сих пор Тоже трехколесный... Я пока - не взрослый! А четыре - это шины, Их четыре у машины, И у кошки лап - четыре... И у всех зверюшек в мире!!! Даже на моей подушке Насчитал четыре "ушка"!!! По пять пальцев на ноге... По пять пальцев на руке... Буду все считать опять! Раз, два, три, четыре, пять!
Назови меня своей любимой, Просто тихо имя прошепчи, Разрумянюсь алою рябиной, Разгорюсь желанием в ночи. Назови меня своей желанной, Боль души и тяжесть излечи, Музыкой небесной и органной, Нежной и волнующей звучи. Назови меня своей голубкой И к себе навеки приручи, Я мечтаю быть твоей подругой И хранить душевные ключи... Назови меня необходимой И в свои объятья заключи, Назови меня неповторимой! Отзовись, мой милый, не молчи!
Не гляди назад, не гляди, Просто имена переставь, Спят в твоих глазах, спят дожди, Ты не для меня их оставь, Перевесь подальше ключи, Адрес поменяй, поменяй! А теперь подольше молчи - Это для меня. Мне-то всё равно, всё равно, Я уговорю сам себя, Будто всё за нас решено, Будто всё ворует судьба. Только ты не веришь в судьбу, Значит просто выбрось ключи, Я к тебе в окошко войду... А теперь молчи. Не пойду искать я ключи, Пусть они лежат на земле, Их поднимет кто-то другой, Душу он остудит тебе... Перевесь подальше ключи, Адрес поменяй, поменяй. А теперь подольше молчи - Это для меня.
Скажу, не объясняя ничего, Что видела такое существо , Что обмерла, как столб, на перекрестке. Пылает в ухе алая серьга... Ступает шелковистая нога... И надо лбом - кудрей чудесных гроздки! Но лучшее - улыбка на лице. Об этом самом - надо бы в конце Сухого изумленного доклада... Глядит - как голливудец во плоти. Как Майкл Джексон, господи прости. Душа наружу. Забирай - сколь надо. Нет, я ошиблась. Главное не в том. А в грации. Тот пудель был мостом - Среди Москвы... От полночи до утра Построили. И черен, нежен, горд - Как Гензель-Гретель-Гете-Фауст - черт. Как ключ к замку, устроенному мудро.
Не райские фрукты, а только банан и три мандарина подгнивших. Уехать отсюда, допустим, в Амман, а может, в пески Могадишо. Но луг васильковый, но крики ворон и снегом укрытые клёны нигде не забудешь - нас этот вагон, плацкартный, храпящий, зелёный, уносит в такую же грубую сонь. И в смене депо и перронов, увы, не привидится Байрон, Бессон, Веласкес, Бетховен, Верона...
Не спеши прощаться, нежный друг - Золотой каймою эта новость, Не испит бокал любовных мук, Пишет жизнь с тобою нашу повесть. А в ночи большие фонари, Словно ждут с тобой они рассвета. Ты готова с грустью у зари Спрашивать о милом: "Друг мой, где ты?" Может нам расскажет лунный свет Как к тебе серебряной дорожкой Выводил я строчки в книге лет О любви и нежности немножко. Я в пути письмо тебе пишу, Чтоб ты вспомнив всё, не загрустила И с тобой прощаться не спешу - Всё за нас судьба не так решила!
Не тревожь мне душу, скрипка, Я слезы не удержу, Не томи меня своей печалью. Грусть-тоску мою с тобою Ни за что не разделю. Всю ее себе оставлю. Юных лет хмельная дева Помахала мне во след, От меня к другому улетая. Годы пронеслись так скоро Оглянуться не успел. Осень за окном седая. Припев: Выйду дому поклонюсь, Молча Богу помолюсь И пойду искать края Где живет любовь моя, Где живет любовь моя. В чистом небе белый лебедь Надо мной крылом взмахнул, В голубой дали как дым растаял. Горы разведу руками, Трижды землю обойду, А найду ль ее не знаю. Припев:
Не трогай ты меня. Зачем тебе проверка? Нет дыма без огня- Так нет и человека. Огнем, огнем, огнем- Объят и кто летает, И тот в тоске о нем- Кто только тихо тает В истоме ледяной, В стеклянном зоопарке, За каменной стеной Домашней кофеварки. Прошу себе огня У всякой зажигалки. Кто не зажег меня- Уж очень были жалки. Не трогай, не смотри- Как цвет язык меняет И тихо изнутри Себя воспламеняет.
Не трогаю тебя. Ни пальцем не касаюсь. Ты так умеешь спать, как редко люди спят. Читаю и пишу, бог знает чем терзаюсь, Но ты-то в пелене, от головы до пят. Не трогаю тебя. Пускай хоть кто-то дышит В отчаянной дали, в подтаявшем снегу. А мой несчастный лоб - как сковородка пышет. Попробуй, остуди. А вот и не могу. Не трогаю. Зачем... Вот ты лежишь, спиною И к маяте моей, и к темной бездне книг. Пожалуй, подоткну потуже пеленою, Как делала одна из прежних вероник.
Не верь морской волне, поэт! Она играет очень метко, На пенном гребне лунный свет, Как позолоченная клетка. Она об каменистый пляж, Ласкаясь очень незаметно, Меняет снова макияж, Шлифуя камешки "конкретно". И штиль обманчив у морей, И новый шторм взрывает сушу, За то, что тяжесть якорей Тревожат ей морскую душу. Не верь в спокойствие пучин, Для моря гладь, как смерть, забвенье! На это - тысячи причин, Успей почувствовать мгновенье! Движенье, перелив, напор, Искристость, рябь и волн беспечность... Кто слышал этот "разговор", Тот понимает - море - вечность...
Небо белое, слепое, В космах серых облаков. Ждать тепла уже не стоит, Снег упасть почти готов. Ветер сушит в переулках Луж подкисшие бока, И гоняет крошки булки С воробьиного стола. День короче, ночь длиннее. Стынет облетевший сад. А на тополиной рее Реет лист зелёный - флаг!
А небо сегодня присело на крышу. Красуется глупое в белом на белом... Оно затаилось, и чуть еле дышит... Каким-то потерянным стало, несмелым. С себя обирает и бисер, и блёстки, Кружавчиков мелких рассыпало груду... Детишки скатали из кружева монстра. А небо расплакалось - больше не буду! Что значит не буду?! И точно не будет - На завтра в прогнозе +2, тёплый ветер... А небо на крыше растает под утро. И этого, кстати, никто не заметит...
Небо над городом тучами выстлано, Ветрено, мглисто, срывается дождь, Ждать продолжения лета бессмысленно - Ты и не ждёшь... Грустно сидишь у окошка больничного, Кутаясь в серо-зелёный халат, Боль угнездилась и стала привычнее В тысячу крат... Ёлка намокшими ветками клонится, Ходит по травке знакомый удод, Вечером снова заглянет бессонница И не уйдёт... Руки томятся в свинцовом бессилии, Тело страдает, а мыслям светло; Мокрая птица усталыми крыльями Бьётся в стекло...
Соберу небольшую балладу - Из тяжелых свиных пятаков, Малахитовой капельки яду, Ну и прочих семейных штрихов. Непорочной свидетельской хвои, Из ореховых прутьев живых, Из забытого золота Трои - Перестрои, на ножках кривых. И пойдут наши старые дачи На своих совладельцев - стеной. И одержат победы - иначе Не тащились бы так, за спиной, Как проклятые ржавые санки, Про которые думать то - боль. Мы француженки или испанки? Кто же мы тут, собака, с тобой?
Художник просится домой, в еловый сон, где много шишек. Там тень гремучею змеёй ползёт в траве и сладко дышит. В том сне неправильность живёт, отсутствуют законы чисел, и костромская буква "о" хранит лекала коромысел. Туда заброшен, как десант, художник щурится от света... Там напряжённая оса в живую радугу одета! Освобождён от мишуры и добывания копейки, он создавать пришёл миры из шелеста садовой лейки. Вы скажете, сюрреализм? Но он порою так приятен! В нём наблюдаешь организм Вселенной, не познавшей пятен.
Непросто в этом нашем декабре. Не всякому услышать на заре Такой сигнал, чтоб мигом отряхнуться. Придется, как ты там ни верещи, Усталыми руками ни плещи.. Отбросить сон - чтобы к себе вернуться. Непросто. Раскаленная среда На духоте настояна всегда, Попробуй, оторви без слез фрамугу. А всё таки, одной ноздрей дыша, Над форточкой насилье соверша, Пройдись по дому, даже и по кругу. Непросто. Но, пожалуй-страх долой. Хоть он стоит надломленной стрелой В предсердии, как в проводе под током. Не спрашивай себя и домочад... Пускай и те и эти промолчат. Будь у окна, дыши, дыши потоком.
Давным-давно на свете, Когда не жили мы, Бродили по планете Огромные холмы, Большие динозавры Бродили по земле: Одна нога в канаве, Другая на скале. Беспечные мамаши, Не строгие отцы Не шили им гамаши, Рубахи и чепцы, Подолгу разрешали На воздухе гулять И никогда не звали Детишек спать в кровать. А блудные детишки Бродили тут и там, Без брючек и пальтишек Гуляли по лесам. И простужались часто По глупости своей, Болели без лекарства И добрых лекарей. А были бы построже Родители у них, Мы динозавров, может, Застали бы живых.
Захожу домой с опаской, В ожидании сюрприза. У порога море краски И осколки от сервиза. Синей пастой кропотливо Изрисованы все стены, И свернулся сиротливо Кабель выдранной антенны. С коридором всё понятно. Что на кухне? Сердце в пятки... На ковре, конечно, пятна И посуда в беспорядке. Всё окинул быстрым взглядом: На столе мои кроссовки, Кран грохочет водопадом, Мишка жарится в духовке. Так, теперь скорее в спальню, Перешагивая лужи. Что ж, пока не так печально, Я-то думал, будет хуже. Здесь привычная картина: Пух летает из подушки, На полу лежит гардина, Рядом книжки и игрушки. Из гостиной мне навстречу Внук несётся, непоседа, Что-то радостно лепечет, Обнимает ноги деда. Ну, а дальше - чмоки в щёки. Вот же, маленький подлиза! И какие тут упрёки? Всё нормально, нет сюрприза!
Нет у тебя ничего? Да ничего и не нужно. Только бы на Рождество Не было слишком уж душно. Лишь бы до снега дожить. Как мы со снегом дружили... Хоть бы его ворошить, Как мы всегда ворошили. Пр Осень еще впереди. Только бы не было скучно... Только сиди да следи - Лишь бы не до смерти душно. Хоть бы стоять во дворе, Тут, на углу, на Садовой. Ля-си-до-ре, си-до-ре. Хочется музыки новой, А не музейной, сухой. И не холодной, бесснежной. Ты же не станешь глухой, Глухо-немой, безмятежной? Пр Осень еще впереди. Только бы не было скучно... Только сиди да следи - Лишь бы не до смерти душно. Нет у тебя ничего? Да ничего и не нужно. 2р
Ты, Как бумага, Что белее От света Солнечных лучей. С тобою мир Чуть-чуть добрее. Ты - Праведность Любых речей. Ты - Словно скрипки вдохновенье - Незримый След В моей душе. Ты - Как осколок сновиденья, Как отражение В стекле... Как чьё-то тихое дыханье, Как шёпот ночи На губах... Как дерзкое В любви признанье В бесчисленных, Как сны, Стихах.
Ничего святого нет у нас в Москве - Дыма золотого, ветра в голове. Ты подай нам хана. Хоть кого давай. Маленького хама. Старенький трамвай. А у нас за стенкой прежде жил сосед. Да уже давненько... Да давно уж нет. У него работа. Может быть - врачом. Но придумал кто-то будто - палачом. Ходит, как не видя кошек и детей. Но - в отличном виде кончики ногтей. Не в карманах дело. Странно было то, Как на нем сидело серое пальто. Я его забыла, как индейца Джо... В детстве это было даже хорошо. Оглушенно глядя рядом и вокруг, Вижу - тот же дядя, мой давнишний друг. Может быть, работа. Может, и врачом. Но придумал кто-то - будто палачом. Ничего святого нет у нас в Москве. Дыма золотого, ветра в голове.
Никогда я не забуду. Но прощу прощу прощу Тех, кто не домыв посуду, В мокры руки взял пращу И пошел пошел к соседу - Чтобы по лбу, поточней. И опять домой, к обеду. И вот так-то - много дней. Ничего я не забыла. Но стучится горячо В горло мне литая сила, Остро отдает в плечо. И от этой боли трудной Пилящей и ножевой, Не могу я строчки нудной Написать и не живой... Просто даже по здоровью, Не умею, чёрт возьми, С очевидной нелюбовью Тут соседствовать с людьми. Стала как то по-твардовски И по-теркински писать... Силюсь важное чертовски, Предпоследнее сказать.
Никому душа не верит. Ни о чём не говорит. То давление измерит . То подлечит мой артрит. То пропустит к самолету С инструментом за плечом. Что мне надо, рифмоплету? То и это нипочем. Стерлись ногти боевые. Струны вытерлись сполна. Пальчики полуживые Стали - будто у слона. Ну и что, что я летаю- Колорадо и Техас- Детски строки заплетаю, Профиль, профиль и анфас. Мне приятель - пограничный И таможенный контроль. А душа - мой феникс личный. Он свою играет роль.
Таково на неслыханном том этаже, На невиданном, непостижимом уже, Там, где горние птицы родят из яйца - То пушистого зверя заместо птенца, То прекрасного ящера с медной башкой, То как будто слоненка, забавный такой... То химеру... а та не умеет летать, А всего лишь - чешуйки на крыльях считать. Таково на немеряном том этаже Засыпать без диагноза той госпоже, Чей дымится как уголь - ночной эпикриз. Да и утренний ранний анализ - сюрприз. Напиши мне, пожалуйста, пропись в тетрадь, Напиши мне рецепт, да все буквы потрать - Потому что не считанный этот этаж - Это клиника всё же, а не пилотаж.
Ночь на блюде, все-за стол! Хватит ли всем места? Режем небо серебром, Как простое тесто. Как кусочки пирога Делим ночь ножами До чего же ночь -вкусна Убедитесь сами. -Мне полярную звезду... -Мне Луну в стакане... -Млечный путь, хочу, хочу В соусе, в сметане. -Дайте мне метеорит Вон он, рядом с вами Поскорей, а то сгорит Вместе с облаками Ночь кусочками лежит На хрустальном блюде Засыпает аппетит И конечно, люди.
Ночь спустилась прямо в руки Тёмным покрывалом... Будет ветер петь-баюкать Сон в купели талой... Лунный ломтик подоконник Золотит собою... Серебристый дождик-коник Звякает уздою... Спят и голубь, и синица, воробьи под крышей... А тебе, сынок, не спится, Спи, мой сладкий, тише... Лихо бродит по дороге, Водит зло с собою, Ищет тёплые пороги Для беды постоя. Рыщет средь людского мира В поиске неспящих, Злые думы ткёт в холстину Сумраков летящих... Тише, родненький мой, тише... Засыпайте глазки... И сплетут в подполье мыши Кружевную сказку... Тёплым-тёплым одеялом Я тебя укрою... Спи, мой маленький, я рядом, Спи, Господь с тобою...
Чёрный бархат закрыл небо синее Окунулся во тьму палисад, Но цветочки шикарной урсинии В темноте неустанно блестят. С ними алые розы в сплетении Разбросали бутоны-огни И под музыку ночи в кружении Исполняют свой танец любви. Дремлют улицы, люди, вселенная, Но танцует кружит палисад. Меркнут в зависти звёзды надменные И спуститься на землю спешат.
Дед Мороз какой-то странный - появился он из ванной, в красном мамином халате, в тапках, что купили папе, борода - кусочек ваты, помидоркой нос помятый, в лыжной шапочке. с авоськой: " Я пришёл к детишкам в гости! Всем подарочки принёс!" Тут залаял громко пёс, подбежал, хвостом виляет... Дед Мороза что-ли знает? Попугай: "Ну, наконец! Заявился наш отец! Где опять твоя зарплата?" Дед Мороз присел, заплакал... "Жизнь-жестянка" ,- голося Даааа, сюрприз не удался
Чтобы сделать маски, Нужны картон и краски, Ножницы и нитки, Тряпочки и клей. Немножечко хотенья, Чуточку терпенья, Капельку уменья И несколько друзей. Вот и... все готово! Вдруг исчез куда-то Вова. Из-под хобота Слона Только курточка видна. Раскрываем шире двери - Входят сказочные звери. Становитесь в хоровод! Начинаем Новый год! Как пошли плясать у елки Крокодилы, Львы и Волки! Пляшет с Машенькой Медведь - Любо-дорого глядеть! Волк в мохнатых тапочках Пляшет с Красной Шапочкой! Грянули тут пушки, Пушечки-хлопушки. Дождик сыплется цветной Над тобой и надо мной!
Ну, а что такое снег? Это тот же самый дождь! Просто капельки морозом Распушились словно ёж. И зимою светит солнце, Только вот не так тепло. И не шоколадит кожу - Синью жжётся горячо! Но, кружиться в снегопаде Можно так же как в дожде. За снежинок хороводы - Благодарности зиме.
Слава богу, третья треть. Ну и лето... Лето-не на что смотреть... Вот что это. Но хотелось же тепла И удачи. А не мутного стекла В окнах дачи. Мой кефир , мой геркулес, Моя лямка. Мои пруд, тропинка, лес, Кочка, ямка. Я встречаю третью треть Но и трушу. Что там- если рассмотреть- Обнаружу? Может-крылья или клюв Или коготь.. Этот месяц-стеклодув. Буду трогать Его слабые виски, Брать за пальцы. ...И вершки, и корешки, И запасы....
Ну я откинулся, какой базар-вокзал! Купил билет в колхоз "Большое дышло". Ведь я железно с бандитизмом завязал, Все по уму, но лажа все же вышла. Секи, начальник, я все честно рассказал И мирно шел сюда в сопровожденьи. Ведь я железно с бандитизмом завязал. Верните справку о моем освобожденьи. Секи, начальник, я гулял на склоне дня, Глазел на шлюх и мирно кушал пончик. И вдруг хиляет этот фраер до меня, Кричит: "А ну, козел, займи-ка мне червончик!" Все закипело, по-натуре, вовнутрях, И трохи я меж рог его не двинул. Но нас сознанию учили в лагерях, И я сдержался, даже шабера не вынул. Я подарил бы ему кровные рубли, Но я же сам торчал из-за гоп-стопа, И я сказал ему: "Коллега, отвали! Твое мурло в угрях не нравится мне что-то!" Что б в БУРе сгнить мене, начальник, если лгу. Но если б ночью эту рожу паразита Поставить рядом с моей жопой на углу, Все заорали бы: "Смотрите, два бандита!" Я без понтов ему: "Продергивай, малыш! Совет даю путевый, все законно. Ты ж за червонец на червонец залетишь. А там не здеся, землячок, там все же зона". Но он, хамло, хотя по виду и босяк, Кастетом, бес, заехал мне по морде. Тут сила воли моя кончилася вся. И вот я тут, а морда эта в морге. Секи, начальник, я все честно рассказал И мирно шел сюда в сопровожденьи. Ведь я железно с бандитизмом завязал. Верните справку о моем освобожденьи.
Ну, вот и лето отзвенело, Все чаще по утрам туман, Как будто небо запотело, Следы смывая от румян. Сквозь пелену нарядно-пестро Мелькают веточки осин, И пахнет непривычно остро, Как краской свежею с картин... Так пахнет осень-чародейка, Чей золотисто-серый плащ Среди аллей петляет змейкой, Листвою шелестит из чащ... Она еще тут не хозяйка, Но время быстро пробежит, Потянет к югу птичьи стайки, И льдинкой в луже задрожит... Пойдем, услышишь, как смеется, Увидишь, если повезет, Как осень медь вплетает в косы И желтой ленточкой ползет...
Ну, вот и все, дружок,
пора открыть кингстоны.
К добру не привели
проказы на воде.
Ну, сколько ж можно плыть
к безмерно удаленной,
К единственной своей
загадочной звезде.
Уже запал не тот,
чтоб курс держать упрямо,
И, всем ветрам назло,
стремиться в никуда.
И очень тяжело
быть Васкою да Гамой,
Когда во тьме горит
всего одна звезда.
Не лучше ль скромно лечь
на дно, среди угрюмых
Глубоководных рыб
с отравленным хвостом,
Ведь золото лежит
на дне в пиратских трюмах,
А поверху плывет
бессмысленный планктон.
Так что ж меня влечет
к границам небосклона!
О чем терзаюсь я
в бреду и наяву,
Зачем же я опять
к безмерно удаленной,
К единственной своей
плыву,
плыву,
плыву!
О чем я вам сегодня расскажу? О том, что места, нет, не нахожу? Про то, что я томлюсь, сержусь и ною? Но это будет чепуха и фарс. Собака - то моя сошла на Марс... Ну, где то меж Сатурном и Луною. Собака - это вроде и дитя, Но есть детали. И, стихи плетя, Скажу: ведь дело тут в немногословьи. Да может он и пел бы соловьем О чем то там испанском, о своем, В конце концов - хотя б о Подмосковьи. Но не поет. Все скачет да кружит. Притом молчит - не плачет, не брюзжит. Но это тоже - вроде манифеста. О запахи! Записывай и пой. О скверики! Да тут на водопой Явись хоть стадо, всем найдется место. Вот так мы тут и топаем, в полях. Забывши о Флоберах и Золях. Но помня лишь о воздухе и соли... Немногословны, я же говорю. Но я надеюсь, что хоть к сентябрю - Москву оставят недруги. Хоть к школе.
О, Эрмитаж... Твоих сокровищ Не видел только лишь ленивый... Ты стольких экскурсантов помнишь - И потрясённых и счастливых... Толпой атланты, как и люди, Стояли в очереди длинной. Растаяли в осенних лужах Их иностранные ботинки. В дождях костюмы пострадали, Китайский ширпотреб наверно. А полотенечки им дали, Чтобы сберечь дежурных нервы. Но в Эрмитаж всё ж не впустили - Им тапки выдать позабыли! И держат на крыльце атлантов, Как нелегальных эмигрантов...
Ни в один ни в пять прыжков Пропасть я не перепрыгну. Ветер я не пересилю. Поле я не перейду. Не увижу без очков. Громче шепота не крикну. И не вытяну по стилю, И наощупь - не найду. Ни сегодня ни вчера Не проснусь - как не бывало... Не отправлю писем жалких В позабытую страну. А, быть может, и пора. Но куда-то подевала Судорогу пальцев жарких, Обнимающих струну. Нет ни лета ни зимы. До последнего приказа Будешь ты о стекла биться, Но - мурлыкать, бормотать... Чтобы в городе чумы И летейского экстаза - Все таки успело сбыться Обещание летать.
Облако, возьми меня с собой... Ты похоже на воздушный дом. Ветер, ветер песню мне пропой, Облако возьми меня с собой... Облако похожее на птицу Унеси за лунную границу. Унеси на звёздочку - на ту... На минутку только на одну... Облако - совсем как каравелла... Вдаль идёт под парусом под белым. В те края, где будет мне тепло Там где жить совсем не тяжело... Облака распались на куски. Где дома? Где птицы? Корабли? На гитаре лопнула струна... Чаша грусти выпита до дна...
Очарован прозрачностью Капельки, Откровенностью неги нагой ) Месяц, вновь-нарожденный Серп маленький, Заискрился, истомно-живой... И ) касаясь лучом томно - бархатным, Проливал Ее лаской шальной... Проникал к сокровенным желаниям, Не смущаясь ненужной виной. Без вины Он любил и сомнения, Призывал полнолунный Экстаз!.. Проникая, вбирал Откровения... И в Луну обратил Ее Страсть ) Выйдет срок и Она Луноликая, Разольется Желанием вновь... Тайна Тайн!Божья сила Великая! Сбереги многоцветной Любовь!
Один мужик чихнул в маршрутке. Сказал водитель : "Будь здоров!" Все рассмеялись, как от шутки ; Стал день светлей от добрых слов. Потом мужик чихнул вторично. Затем ещё! И вот - опять! Уже молчали все тактично... Мужик не прекращал чихать . В двадцатый раз он рявкнул пушкой, Тряся салон взрывной волной... Вдруг закудахтала старушка: "Хорош чахать! Ты шо, больной?!" В ответ мужик напрягся жутко , Закрыл глаза - и снова чих! Его послала вся маршрутка , Был и водитель среди них. Мужик хотел послать их тоже, Словечки вспомнил- просто жуть! Но вместо мата вдруг, о боже , Чихнул какой-то тётке в грудь . Супруг у тётки был амбалом - Типичный умственный пигмей. С размаху мужику как дал он! Тот стал чихать ещё сильней! Терпенье лопнуло у многих , На чихуна пошли, как в бой! Смешались в кучу руки, ноги : Его месили всей толпой . Так до конечной бы и длилось, Но мужичка спасло одно - В кювет маршрутка завалилась, Пять сальто сделав, как в кино. Лежит машина кверху пузом . В трёх метрах - бабкины очки... А из салона с битым грузом Один лишь звук: "Апчхи! Апчхи!"
Плакала кошечка, глядя в окошечко: "Дом под замком, я скучаю одна. Мне бы на воздух, ну хоть на немножечко, Ну почему я скучаю одна? Мне б на крылечко, на пару минуточек: Котик гуляет, а я не могу! Мне б пробежаться к собачке до будочки, Мне б поваляться в пушистом снегу. Вредным хозяевам думать не хочется, Что так тоскливо мне в доме пустом, Что невозможно сидеть в одиночестве Или лежать на диване пустом. Кто бы погладил мне шерстку на спиночке, Доброе слово мяукнул в ответ, Кто б накормил и поправил периночку? Маленькой кошечке дайте совет".
Что тебе, одинокая дачница,
Рассказать о тебе же самой...
Ты не дачница, ты неудачница,
О которой не вспомнят зимой.
Все вокруг занимались посадками,
Огородами и бузиной.
Только ты - не кустами и грядками.
А поэзией областной.
Вот идет ненормальная дачница.
Тут и шляпа на ней, и очки.
Да она же еще и собачница.
Вы видали таких, старички?
Это чистые чехов с баталовым,
Это саввина, маленький шпиц.
А глаза, как и надо, усталые.
И заложены десять страниц
Что ты там обрела под орешником
И какие искала грибы...
Человек не всегда будет грешником
Под тяжелой ладонью судьбы.
Не принцесса же ты на горошине,
Хоть и носишь очки на носу.
Ты хорошая, очень хорошая.
И ищи себе место в лесу.
В основе всего лежало Собрание Вальтер Скотта. А я то воображала, Что будто иное что то. Не в розовом коленкоре, Не в кожаном переплете. А в детском почти укоре, Угрюмом ночном полете. Но вот пожилой водитель Заметит так, что растаешь - А что за путеводитель Ты там все время листаешь? А что я листаю, братцы, Устало и оробело... Мне надо бы разобраться В топонимии Флобера. Однажды полюбишь сказку И пишущую машинку. И бархатную повязку, И тоненькую пружинку, Которая будет туже Чем листик Дорэ из Библий. Слова соберутся тут же В семейное жили-были.
По мановению бровей Примерно Гэбриэла Бирна - Я понимаю: мы кровей Одних. И мне не так обидно Ублюдков низших наблюдать В пылу одной телепрограммы.. Как будто мы - ни взять ни дать - Еще не выбрались из ямы, И по лучам тигриных глаз, И, возле губ, жестокой складке - Дэй-Льюис мой, увижу вас - И верю - все у нас в порядке. А тут другие мужики - Их сальной фальши нет предела - На расстоянии руки Вершат свое дрянное дело. Мои иконы... Божества. Где Айронс - там причина транса. Меж нами не было родства. А полагалось, для баланса.
В майский день, на солнышко похожий Одуванчик желтенький расцвел... Сладким запахом привлек тебя, прохожий! И порадовал нектаром нежным - пчел! В изумрудной травке золотился, Вместе с солнышком ложился и вставал... Только его время быстро мчится, И конец цветению настал. И однажды он проснулся рано, Как старик - вдруг мигом поседел! Стал он белым-белым, как сметана, Ветер дунул - и парик слетел... В майский день, на солнышко похожий Одуванчик желтенький расцвел... Сладким запахом привлек тебя, прохожий! И порадовал нектаром нежным - пчел!
Ох, у е-, ох, у ели мы расстались. Ох, у е-, ох, уехал милый мой... А я в жо-, а я в жоны собиралась Ведь я же це-, Ведь я же целый год ждала... Ямуде-, яму девки говорили: "Неман ди-, Неман - дивная река" Как я бу-, как я буду с ним купаться с толстым ху-, с толстым худенька така. Я муда-, Яму дал колхоз телегу, Дарит сра-, Дарит сразу мне цветы: "Я пошлю-, Я пошлю с телегой сватов, И в её-, И в её залезешь ты". Запись сде-, запись сделали мы в ЗАГСе. Прямо сра-, прямо с раннего утра. Пальцем в жо-, пальцем в жолтое колечко. Запер де-, запер девку на всегда. В залу пи-, В залу пиво подавали Стали ра-, Стали раком заедать. Засади-, Засадили гармониста Нога в но-, Нога в ногу танцевать. Я мудох-, Яму доктор наш колхозный, А залу-, А за лугом тако рек: Иди сра-, Иди с радостью с женою На говно-, Нога в ногу целый век! в рот я бу-, в рот я булочку положу "Неман ди-, Неман - дивная река"... Как на ху-, Как на хуторе заречном Выйдешь сра-, Выйдешь - сразу зреет рожь. А ебу-, А я буду ждать тя вечно, Коль на ху-,Коль на хутор ты придешь -
Сопровождают окна вас повсюду. Они, как звезды, незаметны днем, Но вечером они, подобно чуду, Внезапным озаряются огнем. Скользит их свет, пронзая теплый воздух. Звезда. Звезда. Еще одна звезда. И на вопрос: "А есть ли жизнь на звездах?" Я говорю с уверенностью:- Да! На них свои туманности и пятна, Их, астроном, попробуй - изучи! Вон та звезда знакома и понятна, У этой необычные лучи. Они глядят сквозь спутанные ветки, Их отражает в лужицах вода. А выдернули вилку из розетки, И выключена целая звезда. И грустно мне, что зыбким полукругом Лежат во тьме пустынные дворы, Что поздний час, что гаснут друг за другом Торжественные звездные миры.
Она говорит: "Ты справишься, Вся жизнь еще впереди... От серой тоски избавишься, От боли такой в груди". Она говорит мне шепотом: "Подумай, зачем это все, Тебе, с твоим жизненным опытом, В телеге еще колесо?" Она говорит: "Завязывай! Так дальше не может быть! И сколько ты там не доказывай, Так сильно нельзя любить!" Она говорит... Я слушаю Поток бесполезных слов... Смотрю на почти потухшую Подругу моих годов... Она говорит размеренно, Как будто сама с собой: "Я чувствую.. Я уверенна... Ты стала его рабой..." Она говорит... Я думаю: "О ком этот весь разговор? К какому благоразумию Весь этот житейский вздор?.. Хочу быть смешною, глупою, И нежности без причин, Не быть у подруг под лупою, А рядышком, только с ним! Хочу быть родной, единственной, А там хоть гори огнем... Нельзя разлюбить насильственно... Она говорит о своем!"
Там, где тебя я так любил, Зима любовь припорошила. Любовь и счастье на двоих Заботливо снегами скрыла. Ты помнишь ту любовь без слёз, Черешни вкус и тел сплетенье. То лето сказки, лето грёз, Любовь моя как наважденье. Был восхищён тобой тогда И ты была моей Богиней! Тогда, как жаль не навсегда... Любовь мою скрыл белый иней. Зима, зима, опять зима... Снег новогодний пролетает! А ты одна и всё одна... Снежинка словно счастье тает...
В орехе одном, В орехе лесном Вчера поселился Ореховый гном. В ореховый домик Он скрылся от всех, Но ветку пригнули, Сорвали орех, И вот Он плывёт В лукошке моём: Качается дом, Кувыркается гном, Гадает - Куда принесут? Съедят Или впрок запасут?
А осени душа уж отлетает, Оставив там, внизу, средь тлена тело. И листопадов шелестящих стаи, Укроет равнодушный саван белый. Уносят за собой ветра по свету Гербарий чьих-то выцветших иллюзий, Морщинистою сеточкою ретушь Накладывает иней в стёклах лужиц... Как древней битвы стынущее поле - Герой убит - пронзён копьём навылет. И никого вокруг, лишь вьюга воет, Да снегопады оседают пылью...
Светлеет небесный застиранный шелк, С лучами приветно меняя окраску, И новое утро, и все хорошо, И жизнь написала нам новую сказку. Любимый мой кофе привычно горчит И греет, и греет озябшие руки, В окошке, как зёрнышки мака, грачи Готовятся снова к сезонной разлуке. Все реже и реже берусь за перо, Глазами прощаясь с летящей листвою, Что утренний холод укрыл в серебро, Как будто присыпал пшеничной мукою... Как губы устали от пламенных слов, И где-то зима и она уже близко... А кофе осталось на пару глотков И осени грустной - та рюмочка виски... (редактировано)
Что сегодня на завтрак? Есть омлет из тумана, Круассан ожиданий, Кофе для меломана... Что сегодня на ужин? Запеканка заката И глазунья - луна, Из дремоты салаты... Из чего был обед? Миска рыжего супа, Из непрошенных бед, Так невкусно, так глупо... Был ещё перекус, С шоколадной горчинкой, Это осени вкус, В нём из сплина начинка...
Смолкла вдали журавлиная песня, Сизою дымкой укрыт горизонт, Хмарью окутана синь поднебесья, Осень раскрыла октябрьский зонт. Тихо кружатся и падают в руки Письма шуршащие - только лови. Жёлтые, словно с печатью разлуки, Красные - с робким признаньем в любви. Ветер снимает с деревьев одежды. Смотришь - повсюду одна желтизна, Только зелёные листья надежды Изредка шепчут: "Вернётся весна".
Легкой поступью осень шагала: "Я пришла, я вернулась опять!" Под ногами шуршала, шептала, Все стараясь скорей поменять. Хитро щурясь, наряды меняла, Превращала в богатых вельмож, То червонцы на землю роняла, То бросала, смеясь, медный грош. А потом охладела, взгрустнула, И заплакала так, не унять, Щечки-тучки, обидясь, надула, Стала все оголять, очернять... Застонала, как птица рванула, Оставляя жестокий стриптиз. Забрала, что дарила, разула... Непонятный осенний каприз!
Все крыльцо в желудях и белёсой золе, Каждый шаг, как отрыв от земли на метле, Каждый вздох, как застывшая в чане смола, И тоска, как змея, холодком подползла. Время, словно цепями, заковано льдом, И дорога назад поросла сорняком. Только ржавые петли скрипят в темноте, И деревья дрожат в ледяной наготе. Говорят, что зима где-то рядом... в пути, И звенит поутру серебро паутин, И хрустят под ногами с осколками льда Все цвета: желтизна, чернота, белизна... И когда ты услышишь осенний минор, И достанет до неба последний костер, В желудях и золе отсыреет крыльцо, Выходи посмотреть этой правде в лицо.
Осенний суматошный день Принёс мне ворох пёстрых листьев, Считать обиды было лень И серый цвет мазком на кисти Перенесла на полотно... А этот дождь - совсем некстати, Как сумасшедший бьёт в окно, Твердит: - Надень сегодня платье, То жёлтое, что так любил, Беспечный друг - бродяга-ветер, Он прилетел и закружил, Но не хотел он быть в ответе За то, чтоб ты была при нём, Не захотел... и слава Богу! И заливает дождь вином Души бушующей тревогу...
Этот вальс, этот вальс, Как капризная ранняя осень. Этот вальс, дивный вальс, Как черёмухи первая проседь... Этот вальс зазвучал Нежным звуком чарующей скрипки Этот вальс навевал В ритме страсти грустинку в улыбке... Этот вальс, вальс мечты Никого ни о чем он не спросит. Этот вальс-только ты! И любовью наполнена осень! Этот вальс, этот вальс, Как молитва о чувствах святая! Этот вальс, этот вальс Вечен, словно красотка Даная!
Пусто чижика гнездо. До. День осенний на дворе. Ре. Воет ветер за дверьми. Ми. Светлых дней пуста графа. Фа. Побелела вся земля. Ля. Лёд на лужах, словно соль. Соль. Шапку тёплую носи. Си. До. Ре. Ми. Фа. Соль. Ля. Си.
Разметала волосы над лесом, Раскружила листьев канитель Осень, рыжевласая принцесса, Не поддались лишь сосна да ель. Как и прежде, зеленеют тихо И смеясь глядят по сторонам: "Что же, Осень, где твоя портниха, Что подарит золото и нам? Что сошьёт парчовые наряды Цвета ржи и пламенной зари?" "Вам цветов иных совсем не надо" - Им с усмешкой Осень говорит.- "Ведь моя одежда лишь на праздник, Ненадёжна словно первый лёд, Подоспеет ветер, он проказник, Раз подует - и парчу сорвёт!" Зелень сохранили сосны, ели, И прекрасен их простой наряд Оглянуться даже не успели - Лишь они красивые стоят.
Осень падает на землю,
Тихо листьями шурша.
Ветер туч лохмотья треплет.
Золотая осень, ша!
Не гнои туман в оврагах,
Вот такая канитель:
На дворе октябрь-бродяга,
На душе звенит апрель!
Сколько лет да сколько вёсен,
Всё подъём да всё отбой,
А теперь вот в эту осень
Окунаюсь с головой.
Растворяюсь без остатка
В шумных улиц беготне
И в задумчивости парка.
Здесь всё так знакомо мне!
Здесь ничто мной не забыто.
А я мыслями уже
Там, где форточка открыта
На четвёртом этаже,
Где от трёх окошек очень
Золотист и нежен свет.
Впереди хмельная осень,
Позади пятнадцать лет...
Это будет завтра - дождик станет капать, Осень серой тенью проскользит на запад, Оставляя в лужах рыжие калоши, Черпая туманы кружевные ложкой, Загадает утро в белом покрывале, Спросит важных уток - Где вы не бывали? Намекая робко - Что-то загостились! Вам другие страны ночью не приснились? А потом застынет отраженьем в речке, Выпустив кораблик - жёлтое сердечко... Это будет завтра - дождик станет капать, Осень серой тенью проскользит на запад
Осень умеет держать удар,
Царственно и спокойно.
Это прекрасный и ценный дар -
Быть в нищете достойной.
Август, как щедрый купец богат,
В каждом листе - отрада.
Осень умеет легко сдавать
В зимний ломбард наряды.
Золото падает с веток вниз,
На темноту прилавка.
Все раздавая закончить жизнь,
Так драматично ярко.
Даже рубиновый свой браслет
Скинула не жалея,
И отражается алый свет
В тусклом стекле аллеи.
Тихо выходит нагая в ночь -
В позе печаль и гордость.
Осень не просит уже помочь,
Только на небе звезды
Из сострадания в ноги к ней
Горсть серебра бросают.
Осень, не глядя, идет быстрей -
Кроткая и босая.
Тает изменчивый силуэт
В зыбких ночных туманах.
Утром польется неяркий свет -
Осенью нет обмана.
Лишь лебединый прощальный глас
Ветер с небес доносит -
Ты уж теперь помолись за нас,
Нищих бог слышит, осень.
Сметает ветер старою метлой Обрывки фраз, осколки февраля, Сгребая в урну опытной рукой Измятые листки календаря, Ровняет прошлогодние следы, Ведущие, как в бездну, в никуда, Меняя траекторию судьбы Сквозь тернии, пространства и года, Выветривая горечь от потерь, Срывает ледяную мишуру, Одним рывком распахивая дверь В промозглую, но всё-таки весну.
Ты видел, мой мальчик, осленка На ферме у старой сосны, Где утром заливисто - звонко Горланит петух со стены? Стоит он, расставив копытца, Мохнатый, серьезный малыш, И, вскинувши уши, косится На глухо шипящий камыш. Оса ли завьется над мордой, Густые реснички мигнут И хвостик, упругий и твердый, Взволнованно щелкнет, как прут. Девчонка, чуть дольше наперстка, Раскроет восторженно рот, - Погладит пушистую шерстку, Потрется щекой о живот... И даже барбос желтозубый, К помойке свершая свой путь, Лизнет его в мягкие губы, - Ей-богу, нельзя не лизнуть! Лес солнечной тешит игрою, Тень вьется по выступам плит... Чу! дробная рысь под горою - Мать с хворостом к ферме спешит. Мохнатые пляшут гамаши, Раздулись бока широко: Так вкусно из теплой мамаши Густое тянуть молоко!
В твоей полноводной душе Есть маленький остров, как блик, Иной там порядок вещей, Иной Богородицы лик, И нет там причалов совсем, И почта взята под запрет... На нём ты как будто бы нем... Меня на том острове нет... Но мне бы прорваться туда, Плыву, и лечу, и кричу... Большая сегодня вода, Мне справиться с ней по плечу, Единственный остров, как блик, Мираж ли, оазис любви... Услышь мой полуночный крик, Плыви мне навстречу, плыви.. Поставим на острове дом, На маленькой пяди земли... Причалы мы справим потом... Построим потом корабли... Не знаю, на день ли, на миг, Быть может, на тысячи лет Твоей Богородицы лик Мне дарит свой ласковый свет...
От скуки ешь, от горя пьёшь, От одиночества болеешь... Живёшь, а для чего живешь? Ты самого себя жалеешь? Не нужен ты своей стране, Семье, себе такой не нужен. Ты разум потопил в вине И безысходностью контужен. Судить легко, а не судить? Понять тебя, в тебя поверить... Хмельной твой разум разбудить И душу из осколков склеить...
...от такого пустяка Наша дружба развалилась- Расскажи мне кто - ха-ха, Вот бы я повеселилась... Я б сказала: что за чушь. Идиот и идиотка. Я уже навстречу мчусь. Вот недавняя же фотка... Я бы хмыкнула: ну-ну, Что за сплетни, что за детство. Ну, и что же я тяну И оттягиваю бегство От позора и тоски, Где топор и алебарда... Разве это пустяки? Это область миокарда. Навсегда закрою рот. Все. Ни звука. Все. Ни слова. И никто не разберет, Что бы я сказала снова О своем- но при чужих. О родном - то человеке. Я бы голову вжик-вжик- Отпилила бы навеки Горлопану, стукачу, И- сидела б тише мышки. Я б убила. Не хочу Вспоминать про те делишки.
Сегодня навестила отчий дом. Да, отчий. Честным праведным трудом Построен был наш домик партизанский. Мой папа сколотил его как есть. И домик этот был - благая весть Долины нашей, нет, не Алазанской. Ему сегодня лет под шестьдесят. И шторы на ветру не парусят. И лампы не горят в окне цветные. Какого черта - лампы не горят? И люди, я боюсь, не говорят: Здесь будет праздник! Только - в выходные... Что праздники, когда домишко стар. Да он и ждать кого то перестал. Рассеялась почти библиотека... Когда проходит под Москвой гроза - И дом, и сад - глядят во все глаза И робко ждут прихода человека. Вот человек идет через кусты . И это мой отец. Не я, не ты. Идет к себе домой, как в мастерскую. Придет и скажет: господи, тут рай! А ты учись гитаре и играй. Чтоб я успел узнать тебя - такую.
Откроем лица - снимем маски! Пройдя сквозь взглядов многоточье, Кто сможет предложить к огласке Своей души стриптиз и корчи?.. И нужно быть чуть слаще яда, Чтобы стремился дегустатор, Собрать, ценя превыше злата, Твоей эмоции остаток. Кто раз вкусил, уже не сможет Без крови отвечать на чувство... А шрамы оставлять под кожей - Бесценный дар, почти искусство. В попытке самоистязаний Мы преумножим горечь знаний...
А с неба тихо падал, падал снег, Как будто перьев осыпалась груда... Твой Ангел крылья обменял на всплеск Искрящегося в лунном свете чуда... Ах, если б взять пушистых два крыла, И в небо, по светящейся дорожке... Но, ты б их, без сомнений, отдала За поцелуй и свет свечи в окошке... А с неба тихо падал, падал снег, Ложился белой шалью нам на плечи... И хрупким звоном рассыпался смех, И для кого-то зажигались свечи... И падал, падал, падал, падал снег... И этой ночью был он бесконечен...
Попробуй подсобрать силенок- И на детей, и на собак. Последний папин жигуленок, Табак дела твои, табак. Почти что полтора десятка Тяжелых лет - в моем дворе Живет.Ни солоно, ни сладко. Как пес в унылой конуре. Сто раз могли чужие руки Забрать и разобрать его... И только наши руки-крюки Не позволяли ничего. Не позволяли, в самом деле. Давали место в гараже . Но как мы ,братцы,ни галдели- И это кончилось уже. Все завершается на свете, И сказку подменяет быль. И те ушли от нас, и эти. Уйдет и наш автомобиль. Но как глядит со старых пленок- Зеленый гладенький балбес! Последний папин жигуленок. Тебя там ждут, среди небес.
Вкус парного молока помню с детства И девчонку, что жила по соседству, Руки бабушки моей золотые. Эх, счастливые деньки всё же были! Старики, казалось, жить будут вечно, Время медленно текло и беспечно. Начинался каждый день с ритуала - Пить парное молоко мать давала. Помню яблочки в саду наливные И причудливые ставни резные. Поутру мы пили чай только с мятой - Ох, и запах был духмяный, приятный! Спелой ягодой манила поляна, Я до вечера ходил счастьем пьяный... Где ты, молодость моя, Украина? Принимай привет от блудного сына.
Вытяну зеленую соломину, Загляжусь на озеро былинное И спою про клеверную родину, Самую родную и любимую. Заискрит осина изумрудная: "Что-то наш пастух какой-то муторный!" Отчего проспал сегодня утром я, Знает только тополь перламутровый. Козами, коровами да овцами Будут облака лететь заморские; Провожу их низкими поклонами, Как бывало в царствие петровское. Ты прости, прости святая Родина! Не такие мы с тобой уж бедные... Вот, нарву калины и смородины, Разложу на травы заповедные. Отыщу в котомке пол-литровую, Выпью за поля твои душистые! - "Эх, ты, доля-доля Пастуховая! Ах ты, песня вольная и чистая!"
Падал снег, заметая площадь. У метро ночь клубилась паром. В белой вьюге белая лошадь Шла задумчиво по тротуару. Дожидалась света зеленого. Перешла не спеша дорогу. Как восторженно и влюбленно Я смотрела на недотрогу! - Эй, послушайте, вы, гужевое Средство фыркающее, живое! Ну куда же вы ночью заснеженной, Одинокая, белая, нежная? - Я устала от вечной тележки. Вот сбежала, пришла на площадь. - И вздохнула печально лошадь, - Мне б хоть раз увидать подснежники... Вдруг почудилось мне в метели, Будто крылья прошелестели. То ли лошадь была, то ли птица. То ли чудится, то ли снится? Вот уже и след запорошен... То ли птица была, то ли лошадь? ... Только падали с неба подснежники На уставших от вечной тележки.
Когда на смерть идут - поют, А перед этим можно плакать. Ведь самый страшный час в бою - Час ожидания атаки. Снег минами изрыт вокруг И почернел от пыли минной. Разрыв - и умирает друг. И значит - смерть проходит мимо. Сейчас настанет мой черед, За мной одним идет охота. Будь проклят сорок первый год - Ты, вмерзшая в снега пехота. Мне кажется, что я магнит, Что я притягиваю мины. Разрыв - и лейтенант хрипит. И смерть опять проходит мимо. Но мы уже не в силах ждать. И нас ведет через траншеи Окоченевшая вражда, Штыком дырявящая шеи. Бой был короткий. А потом Глушили водку ледяную, И выковыривал ножом Из-под ногтей я кровь чужую.
Каждый вечер перед сном Прячу голову в подушку: Из подушки лезет гном И везет на тачке хрюшку, А за хрюшкою дракон, Длинный, словно макарона... За драконом красный слон, На слоне сидит ворона, На вороне стрекоза, На стрекозке - тетя Даша... Чуть прижму рукой глаза - И сейчас же все запляшут! Искры прыгают снопом, Колесом летят ракеты, Я смотрю, лежу ничком И тихонько ем конфеты. Сердцу жарко, нос горит. По ногам бегут мурашки, Тьма кругом, как страшный кит, Подбирается к рубашке... Тише мышки я тогда. Зашуршишь - и будет баня: Няня хитрая, беда, Все подсмотрит эта няня! "Спи, вот встану, погоди!" Даст щелчка по одеялу, - А ослушаешься - жди И нашлепает, пожалуй!
Перелетела океан. И вот уже с приветом Рукою слабой машешь нам, С гитарой и пакетом. В пакете этом- бутерброд, Еще - водичка с газом. А может, и наоборот. Моргнёшь усталым глазом... Притом что Бостон - городок Такой заокеанский, Что тут не дождь, не холодок, А прямо стан цыганский - Такие краски на дворе, Такие бродят гуси - Что напеваешь си-до-ре И - господи Иисусе - Как говорил один поэт, А мы и напевали... У молодежи песен нет, Да и у нас- едва ли. Затем-то ты на берегу Далеком застреваешь - Что на московском ни гу-гу, Считай, не успеваешь. Но видишь многое вдали. Дымы. Библиотеки. Все капулетти полегли. Остались лишь монтекки. Мы все тебе помашем вслед. Ты крикнешь нам - Я верю! Ну, а не крикнешь - нет так нет. Мы постоим за дверью.
Персональный календарь Каждый год, каждый год в декабре, Я, бывало, проснусь на заре - И, как прежде, как делали встарь - Отправляюсь купить календарь. Календарь, не картинок набор, Не цусима и не пирл-харбор, Не собранье народных примет, Не привет отдаленных планет. Каждой божьей недели денек- Мой конек, мой во тьме огонек. Специальный подарок. Успех. Каждый день - не такой как у всех. И на месяц вперед и на год - Я пишу себе кодекс и свод, Конституцию, в общем, пишу. А по ней - и хожу, и дышу. А любое другое - к чему? Доверяю ему одному, Персональному календарю, Не возможному, я повторю, Ни в каком государстве другом, Как бы вы ни искали кругом. Я монарх, патриарх. Я поэт. А на прочее - времени нет.
Перелет. Недолет. Перелет. Перевернутый перстень для сплетниц. Пусть еще подрастет перидот До одной из малюток - наследниц. Пусть веселый салатовый свет Отразится в твоем огороде, Чтобы ты бормотала "нет-нет" При любом оголтелом народе. Недолет. Перелет. Недолет. Этот перстень умеет светиться. То, что мучает, жить не дает - Хоть единожды даст спохватиться. Лишь единожды. Так ли силен Этот камень, попавший в наследство... Неужели и жив и зелен Он - лучом озаряющий детство? На густом межпланетном кольце - Пара знаков, стихи в переплете И прожилки. Заботься в конце О коробочке. О перелете.
Обёрнуты книги, Готовы закладки, Бумагою гладкой Сияют тетрадки. В них будут отныне Писать аккуратно - Прощайте навеки, Помарки и пятна! Простой карандаш, Карандаш красно-синий И три запасных - Так и будет отныне. Взамен деревянной Линейки невзрачной Вчера ещё куплен Угольник прозрачный. Вот новенький ранец С защелкой тугою: Его никогда Не ударят ногою, На нём ни за что Не прокатятся с горки, В нём станут селиться Сплошные пятёрки! А утро начнётся С холодного душа; На завтрак завёрнута Жёлтая груша, И вкус её сладок, И вид её ярок, Как свет новой жизни - Без клякс и помарок!
Она творила, стоя у трельяжа, В мейк-ап мазками вкладывая душу, Немыслимой манерой макияжа Бессмертные традиции порушив. И было в этом отраженье века Всё лучшее, чем славится культура: Гротеск Домье, экспрессия Лотрека И фанатизм таджика-штукатура. Возникший симбиоз сюрреализма И боевой раскраски ирокезов, Добит был для раскрытия харизмы Поэтикой пупочного железа. Толстой рыдал Тургеневу в рубашку С инфарктом Пушкин пал в библиотеке - Впервые восьмиклассница Наташка Готовилась блистать на дискотеке.
Особый свет закрался в окна От снега первого в саду, Чуть, перламутром тронул стекла. Укрыл озябшую траву. Как знак любви дарован Свыше, Сошедший с неба на Покров: На землю, на леса, на крыши - Предчувствием Святых даров. Снег первый, светлый, очень чистый, Как Богородицы Покров, Как Плат в Её руках лучистый - Есть оберег от всех врагов. И Вера, что в душе хранится, Согреет словно крепкий кров И правдой слово ополчится, На мир уставший от голгоф.
Настоящему индейцу надо только одного Да и этого немного, да почти что ничего. Если ты, чувак, индеец - ты найдешь себе оттяг. Настоящему индейцу завсегда везде ништяк! Эх, трава-травушка, травушка-муравушка Эх, грибочки-ягодки да цветочки-лютики Эх, березки-елочки, шишечки-иголочки Эх, да птички-уточки, прибаутки-шуточки Ну, а если наш индеец вдруг немного загрустит Он достанет папиросу и покурит посидит Посидит, подумает, что-нибудь придумает Ну, а если грустно станет так он песню запоет Эх, трава-травушка, травушка-муравушка Эх, березки-елочки, шишечки-иголочки Эх, цветочки-лютики да грибочки-ягодки Эх, да птички-уточки, прибаутки-шуточки А под вечер все индейцы соберутся у стола, Заколотят трубку мира - прояснится голова. И про прерии простор поведут свой разговор Где ж вы кони наши кони что несут во весь опор?! Эх, трава-травушка, травушка-муравушка Эх, грибочки-ягодки да цветочки-лютики Эх, березки-елочки, шишечки-иголочки Эх, да птички-уточки, прибаутки-шуточки
Вечер голову склонил И закрыт мой дом Растоплю-ка я камин Берестой и мхом Лягу в белую пастель И усну в ночи А на улице метель Караул кричи... И приснится мне Она Как весна зимой Петербуржская княжна С золотой косой. Буду реять на ветру Журавлем во сне Если только не умру От любви к княжне... А проснусь услышу смех У своих дверей Ведь по всей России снег Да метёт метель Двери снегом занесет До самих окон И подумает народ - Может умер он...
Не от умственного бдения, Не от строгих образов Нам вкусить освобождения, Услыхать певучий зов. Истомит тоска неясная, Неусыпная тоска, Отомкну же лодку праздную От причального замка. И пойму: года не отняли Духа главную казну, Только лодку мимо отмели Я на стрежень поверну. Ширь откроется огромная, Станут слева проплывать Ивы и луга поёмные, Справа - боровая рать. Всюду тешится погонями Серебрящий травы норд. Волны звонкими ладонями Плещут в выпяченный борт. С прежней радостью безмерною, Расширяясь, дух поет, И рука, как прежде верная, По стремнине правит лёт. Водь от ветра фиолетова, В пойме ветер бирюзов, И летит с раздолья этого К небесам певучий зов.
Пишу тебе письмо, моя невероятность. Невнятица моя. Не по лбу и не в лоб. Таков эксперимент. Твои имбирь и мятность Проявятся потом. Пока это флэшмоб. Пишу тебе опять, моя невыносимость. Невидимость моя. Хотя ты на виду. Дымится пустота, она еще и сирость. Разыскивай меня. Но в будущем году Я всё же напишу, моя неутоленность. Я не оставлю нас без тонкого листка - Где будет пара строк, и кровь, и оголенность. И черная река, подземная река
Мне кажется иль Вы грустите? И ветер за окном притих... Печаль как птицу отпустите Для тех... далёких и немых... Быть может просто наважденьем К Вам осень на порог пришла И, как и мне, лишь сожаленье О невозможном принесла?.. А вслед за нею будет холод, Прозрачность равнодушных льдин... И вечный белоснежный полог Уснувших до весны равнин... Мне кажется таким далёким Весны обманчивой приход... И так тревожит птичий гомон И крыльев вспыхнувших полёт... А это осень... Просто осень Навеяла дождями грусть... Как милостыню листик сбросив, Мне шепчет тихо - "Не вернусь..."
На дне ручья пишу письмо, По льдинке тонкой, прутиком... Я Осени пишу Зимой На сна её лоскутике... Пишу письмо о том, что снег Дождями подъедается - Январь впадает в тёплый грех, А сам в грехе не кается. На горке вместо льда вода, А на дорогах лужицы... Капель твердит - Беда... беда... И мне опять недужится... Я так хочу чтоб падал снег! Кружил позёмкой беленькой... Но снег в саду моём поблек, Лежит тряпицей серенькой... Одна надежда на февраль - Придёт и всё наладится. А январю, как мне ни жаль, С собой никак не справится...
А листья от лип отлипли. Остался лишь мятный запах, И холод собачий хриплый, И лед на замерзших лапах. Лишь сердце полощет ветер, Стирая октябрь без спроса, И дату в моем билете Накрыло волной мороза. Осталась душа пустая, Тоска без конца и края. Мне б в небо - последней стаей, А там - пять шагов до рая... Чтоб стали слова простыми - В часы тишины распятой. И листья у лип простыли, И губы, что пахли мятой.
Вышка рядом с пятым блоком. В пятом блоке - я. И уходит с третьим сроком молодость моя. А за проволкой колючей волчий вой в лесах. И охранник мент вонючий ходит на часах. Сколько сгинуло здесь люда, всех не перечесть. Чтобы выбраться отсюда надо зубы съесть. И пока не стопчешь ноги, с этих гиблых мест Нет назад тебе дороги, на свободе - крест. Жил ты лихо, Сенька-русый. Видно по тебе. Да поставил точку мусор на твоей судьбе. Он за жабры взял нахрапом и повесил срок. И пошёл ты по этапу, Сенька-фраерок. Говорят, что ты, Алёха, С опером в ладу. Ох, Алёха, будет плохо: Наживёшь беду. Брось, Алёха, эти штуки. Ты же не дурак. Здесь тебя зароют урки, если что не так. Что ты стонешь, пидор старый? Или смерть близка? Ну-ка, старый, брысь под нары! Без тебя тоска! Брысь под нары, паучина, не копти на свет! Мало жизнь тебя учила, хоть и много лет... Всяких много в пятом блоке. Нары не пусты. Здесь из зеков гонят соки, а вокруг посты. Днём и ночью штык на вышке летом и в мороз, Чтобы тот, кто прыткий слишком ноги не унёс.
Я, плакальщик старинных улиц, Небес последний волонтер, Сейчас с собакою, сутулясь, Прошла насквозь через свой двор. Пред тем я натянула обувь, Как бы идя на эшафот. И вот идем с собакой, оба, Как с санчо-пансой дон-кихот. Идем-идем, толкаю псину. Идем и тонем, и плывем. Назло гуину и уфсину... Да мы сюда их не зовем. Назло ск... Всем комитетам. И депутатам заксобра... Назло охотному... Да где там... Не зная зла или добра. И мы прорвемся в подворотню, Где полыньей стоит поток. Мы размокаем по-сиротски, Повис бессильно поводок... Не в том беда- что из оврага Сорвались демоны воды - А что живем внутри гулага. Своим бессилием горды.
Что случилось, почему? Настя плачет? Не пойму? Насте бабушка Тамара Платье красное связала. А какое модное! Просто превосходное! Яркое, нарядное, Красивое, приятное. Только Настин друг Илюша Кисельком облил Настюшу. Замаралось платьице! Не повезло проказнице. Не сердись ты на Илюшу! Настя, Настенька, Настюша! Он переживает, Губки поджимает. Успокойся модница Платье не испортится! Сколько плакать можно? Он же не нарочно! Не сердись ты на Илюшу Настя, Настенька, Настюша! Да не плачь ты, не грусти! Мы отстирали, посмотри! Платьице нарядное, Красивое, опрятное.
Выезжает тревожный пожарный КамАЗ Мы летим, мы летим , как на крыльях А в путёвке служебной обычный наказ Что горит, адресаты посыльных Он рычит серым волком и скаты шумят, Пробирается сквозь непогоду. В нём ребята в боёвках устало сидят. Эти люди имеют породу. Занимается заревом небо, как медь И слышны отдалённые взрывы И в тумане ночного кошмара теперь Застрекочут лафетов порывы. Я увидел глаза голубые во мгле. Сам не зная войны похоронок, На меня он смотрел, как старик в темноте, Этот мною спасённый ребёнок Раздуваемый ветром огонь затихал Над пожарищем дым поднимался. И опАленный пёс мне хвостом помахал Не ушёл, а со мною остался.
С заплаканными глазами, растрепанными волосами, куда ты бежишь, бедняжка под алыми парусами? С опущенными глазами, некрашеными волосами, все также, без остановки под белыми парусами? С подкрашенными глазами, подстриженными волосами, бежишь и себя не видишь, под черными парусами.... Твой флаг черно-бело-алый. Твой голос - всегда усталый. На каждой звезде ты дышишь - Гигантской, большой и малой.
Под зонтиком в полосочку Шагаем мы с сестрёнкою. Мы спрятались от солнышка, Нам не страшна жара! Нам лето улыбается, Наш зонт слегка качается. Под зонтиком нам нравится! Нам весело! Ура! Упала тень от зонтика - Как тигров нас раскрасила: Полосками украсила От пяток до волос! Мы стали полосатыми - Тигрятами-ребятами: В полоску лбы и маечки, В полоску каждый нос! Мы стали полосатыми, Ужасно полосатыми, Прекрасно полосатыми - На нас глядит народ! И целый час сторонкою Под зонтиком с сестрёнкою, Счастливые и важные, Мы ходим взад-вперёд!
Поедешь в Питер, что ли! Не пела там лет пять. Не двадцать пять? Не сто ли? Поменьше надо спать. На нарах не валяйся. Не дрыхни на печи. По улицам не шляйся ни в полдень, ни в ночи. На каблуках не цокай. Не припухай в метро. В толпе свой острый локоть не выставляй хитро. Не пой своим домашним. Не мучай псов, кота Фальцетом острым страшным... святая простота - Ты так давно хотела по Питеру пешком... Так страстно, оголтело... и песней, и стишком. Приедешь. Примешь смекту. Пускай всплакнет душа. По Невскому проспекту пройдёшься, не дыша. Кто тут твой долгожитель? Кто шкуру сохранил? Не всех сберег твой Питер. Иных похоронил. Ты вряд ли угадаешь былые адреса. Стараешься, рыдаешь, но дыбом волоса... А ездить надо чаще из дому, хоть куда... Все будет много слаще - и воздух, и вода. И милая пучина покажется лужком. И женщина ль, мужчина - утешатся стишком.
Погода живёт настроеньем
не летним уже, а осенним.
Закрыта к свиданьям дорога
дождями, что льют у порога.
Погода в лицо мне смеётся,
и в личную жизнь так и рвётся,
наполнив до края страданьем.
Не хочет подруга свиданий.
Пр
Погода, погода, погода, погода
конечно же, женского рода.
Конечно же, непостоянна -
и это мне вовсе не странно.
Смотрю потому Мишки Гамми
я дома один на диване.
И злюсь на осеннюю слякоть.
Признаюсь, мне хочется плакать.
Живём в двух шагах по соседству,
и ей что ни дождь, то не к месту.
В её я руках, знать, синица,
журавль коль в судьбе не случится.
Пр
Погода, погода, погода, погода
конечно же, женского рода.
Конечно же, непостоянна -
и это мне вовсе не странно.
Не жди чистокровного принца.
С небес постарайся спуститься.
И будем смотреть вечерами
с тобой мы про Мишек, про Гамми.
Пр
Погода, погода, погода, погода
конечно же, женского рода.
Конечно же, непостоянна -
коварства полна и обмана!
Да вот тебе - Нормандия зимой. Пойдем скорее наконец домой. Пойдем в тепло, уж так темно и сыро. Нальем себе дешевое вино, Что дорогое? Всякое бревно Его ценить умеет, с коркой сыра. Такие хлопья нам летят в лицо... Да запахнем же с сердцем пальтецо. Взъерошим воротник, почти что мертвый. Идя на почту, или в скудный банк, Пожалуй, из кашне завяжем бант. Какой там час уже? Ну да, четвертый. Вот так до нас Европа снизошла. Но масла к нам на стол не подала... Не позвала в театрик за двадцатку. А все таки - хотя бы мокрый снег В апреле может нюхать человек. В Москве успевший сделать пересадку.
Февраль, начавшийся грозой - Неведомо чего примета. И без того наш мезозой Ни от кого не ждет привета. Пойдешь с собакой поутру, Немедленно промочишь ноги. На мелком ледяном ветру - Почти умоешься в итоге... Но все собачники Москвы, Все волокут своих сироток. И я плетусь, увы-увы. И мой балбес, почти что кроток.
Ах, друг мой, друг мой, как мне стыдно... Во мне шампанского глоток... И мир стал радужным повидлом... Теряю ощущенье ног... Ах, как мне жаль, что Вы не рядом... Кому отдать мне этот взгляд?.. Пузырики воздушным ядом Во мне расплавленно горят... Пылают щёки... рук движенье Не согласуется со мной... Читаю вслух стихотворенье! Ах, что со мною, Боже мой! О, не смотрите, не смотрите! Не наливайте мне вина... О, мой читающий незритель... Я в Вас сегодня влюблена...
Так прожила, весь свой век проиграв, Вместе с гитарой. Не для того ж, чтоб любой Полиграф, Юный иль старый, В двери мои на рассвете стучал, С черного хода. Дня бы от ночи бы не отличал, Века от года. Как, говорю я ему, Полиграф, Жизнь полиграфья? Дети и женушка, сам-то ты здрав? Хватит ли здравья, Чтоб мое зеркало вдрызг разнести Острой лопатой, Или, напротив, сорвать, унести - К девке хрипатой. Что, Полиграф, на пороге стоим, Мучим морфему? Может, собаку мою раскроим- По Полифему? Или довольно баранов, кролей, Козьего мяса, Чтобы циклопу жилось веселей Прочего класса... Так проживаю. А черный-то ход - Всё же открытый. И Полиграф ненароком зайдет, Чистый, отмытый. Здрасьте, не ждали? Привет господа! Нынче мы сыты. Перепишите - кого и когда, Вы, одесситы.
Попалась мне чудо-планета, Шедевр средь планетных систем: Умеренно солнцем прогрета, Чтоб жизнь не угасла совсем, И флора, и фауна - супер, И разум, в зачатке, но есть, Знаком индивидам компьютер, Для опытов тем и не счесть. Подобных планет - очень мало, Я их собираю в музей, Коллекция стоящей стала, Теперь развлекаю друзей. К себе оттащу грави-полем. А Вас, дорогой мой, не вру, Залью до ушей алкоголем! Почём продаётся? Беру!
Ты принес свои зонтики, Оле? Старость - это не радость, малыш? Звездный плащ прохудился от моли, А скажи мне, когда же ты спишь? Ты принес свои новые сказки? Ложь девчонок и мальчиков бред, Или старой старухи подсказки, Или чей-то случайный совет... Время сказок закончилось, Оле! И на лакомство - в блюдце коньяк, И от зонтиков руки в мозолях, И запас твоих шуток иссяк! Твои страшные сказки, истории, Ты и сам их боишься порой! Попрощаемся, Оле-Лукойе, Ты свободен! Иди на покой!
Поросёнок на крылечко Вышел ранним вечерком. Видит он - туман на речке В челноке плывёт бочком. А за речкой, за туманом Еле виден, дуб стоит. А за дубом, над курганом, В небе звёздочка горит. "Ах, - подумал поросёнок, - Как красиво и тепло, И в сырой тени потёмок Так от звёздочки светло. Нежели дуб за речкой, Что в тумане утонул, Видит, видит нас с овечкой, Пса, что в будке прикорнул? И в гостях у лягушонка Муравьи рядком на пне Тоже видят поросёнка, Тоже радуются мне?"
Поселилась с голубями. Ноги свесила - и вот С голубями труся лбами, Голубям чешу живот. Голубиного ребенка Учу нашему стиху. Обучаю голубенка Песенкам что на слуху. У меня одна идейка, Всего - навсего одна: Плывет по небу ладейка, А под нею нету дна. Везут лодочку голубки, Им на помощь голубки. Так и песенки - хоть хрупки, А ведь нет - как смерть крепки. Я прошу тебя, голубка, Птичка синяя моя. Вот тебе твоя скорлупка, Вот тебе моя ладья. Не задаром с голубятни Льются наши голоса - Мои песенки остатни Улетают в небеса.
Последний день учения! За окнами - жара... Все дневники с отметками Получены с утра, И новые учебники На следующий год За стопкой стопку пёструю Дежурный раздаёт. - Что там? Гляди, молекулы! - Ой, девочки, скелет! - Как будто бы учебников Не видели сто лет! И чуть не плачет Рыбочкин, Лентяй и весельчак: "Мне не досталась алгебра, Марь-Пална, как же так?" А твёрдые обложечки Так пахнут новизной, Каникулами длинными И свежестью лесной! И можно просто почитать Про средние века, Ведь на дом средние века Не задают пока.
Давно уж все могло быть клёво, И только камушек, пустяк - Одно потерянное слово Не возвращается никак. Да мне то что - его господство, С его наследством сундуки... Как донжуанство, донкихотство - Невыполнимо велики. Пришло, ушло и потерялось. Не приходило б что ли уж.... Пускай бы с компасом сверялось. А то ведь истинная чушь - По волосам едва погладить, Губами шею приласкать. Но ни гитару ни наладить, Ни междометье отыскать. Прошу, немедля возвращайся Оттуда, где ты там взялось. Со мной дыши, со мной печалься, Как туго мне бы ни пришлось. Ты вроде хлеба. Вместо крова. Ты шелест крыл, мерцанье тел. Одно потерянное слово. Его нашел - и полетел.
Дождик плачет во дворе, Грустная погода; Так бывает в октябре В это время года. В луже плавает листок - Жёлтенький кораблик, Под кустом скулит щенок: Очень лапки зябнут. Вертит мокрой головой, Смотрит на прохожих: - Кто возьмёт меня домой, Я ж такой хороший! Пожалели мы тогда Эту потеряшку, Беспризорному всегда Жить на свете тяжко. Принесли домой щенка, Дали одеяльце: - Что ж, малыш, живи пока, Если потерялся!
Почему-то я думала: песни пишу - И устроится мир так, как я попрошу. Из окошка под лампой - я видела тьму. Почему, почему, почему, почему... Почему-то я помнила: тот, кто поет, Тот химерам и демонам жить не дает. Отчего то я знала: в груди волшебство. Отчего, отчего, отчего, отчего. Почему-то я знала: слова как бетон, Все построят, устроят и слепят потом, Крепко-накрепко вкопаны, светят в ночи. Только вот не молчи, не молчи, не молчи. Потому до сих пор не умолкну никак, Потому что увидела букву и знак, Оттого не умолкну и не замолчу - Не хочу...
Em H7 Повисла в окне луна-уголек Am D7 G E E7 Спят Киев и Воронеж Am Em Чудак-человек, отдай кошелек C H7 Отдай, а то уронишь! Припев: Em Мне бы дъявола-коня D G Да плеточку заветную Am И тогда искать меня H7 Em В поле - не советую... Домашним теплом шумит из дверей Шумит большая буря Я быстро бегу, а пуля быстрей Hа то она и пуля!!! Припев:
Повстречала я маньяка Во дворе в недобрый час. Он решил меня, собака, Изнасиловать как раз. Значит сбудутся желанья Не маньяка, а мои! Я неделю без свиданья И физической любви. Необъятным бюстом сильно Я прижму его к стене. "Ты любви хотел, насильник?- Примени ее ко мне!" Он от стpaха растерялся Побледнел и весь дрожит. Но в другом не облажался - То, что надо-то стоит. Я не стала тушеваться И взяла его в захват. Щас как будем целоваться, Сексуальный психопат! В общем, удалась нам встреча Завтра я пойду опять Сразу, как наступит вечер, Маньяка себе искать!
"Поживем - увидим!" - Важно, с умным видом, Что там в пережитом Я просею ситом... "Здравствуй, мил-хороший, Сядь к столу поближе. До чего ты дожил? Не волнуйся! Тише!" Пожуем - увидим, Хлеб да соль с водою, Любим, ненавидим, Ну да Бог с тобою! Черную горбушку С молоком холодным... Поцелую в ушко: "Хорошо свободным? Не родной, но все же, Не чужой, как видишь. Друг без друга можем, Мой судьбы подкидыш? Сквозняки по полу, И глаза все прячешь, Завтра же не в школу!? Ты, как вижу, плачешь? Темными слезами Разошлись дорожки, Делишься грехами, Сыплешь боль в ладошки..." Посидим, поплачем, Душу растревожим, Было б все иначе... Только так не можем! Жили бы да жили Где-нибудь без эха, Лапки бы сложили, Умерли б от смеха! До утра немного Времени осталось... "Извини, жестоко! Выслушать пыталась..."
Сопелка, кряхтелка, кричалка, Куплеты на все голоса - Поет мне лошадка-качалка, Стеклянные пучит глаза. Пылится седло из вельвета. Тихонько гремят бубенцы. Не знаю - за то ли, за это Любили мои стервецы Пушистые эти копыта, Ресничек особый излом. А вот уж и всеми забыта И дремлет себе под столом. Иди-ка наружу. Навеки Ты будешь предметом любви. О ричарды, джоны, айвенги. Ровены, роксаны мои.
Иногда и камень высекает пламень Иногда и шёпот вызывает дрожь Я ведь только ранен, взглядом чёрных ставен Но горстями сею в чистом поле Рожь. На крутых подъёмах и на долгих склонах Открывает тайны Мир своих дорог Рву цветы с шипами голыми руками, Сделав их ключами к сердцу недотрог. Мой сигнал из строчек чёрточек и точек Не дойдёт до цели, если слабый ток Не светите "дальним" из болотных кочек Я хочу лишь сдвинуть камень за порог Нет дел безутешных, а людей безгрешных И на чёрном небе выглянет окно Может стать Победой ход последней пешки Понял всё недавно, а ведь знал давно.
Такое хрупко-нежное ничто... За шелковисто-радужной границей, Не существуя, видится легко То, что возможно, будет долго сниться. Прекрасный мир, в котором лишь дитя Посмеет и сумеет поселиться. Как Ангелы, играя и шутя, Рисуем сказки, в них любимых лица... Но век у сказки срок имеет свой. Ведь даже вечность может износиться. И сбросив кожу яркую, порой Мы одеваем платьице из ситца... И носим долго, в холода и зной, Тот, ставший ветошью, наряд простой...
Вокруг незнакомые лица, Чужие забытые вещи, И кошка чего-то боится, Сверкая глазами зловеще. Мы греем дыханьем ладони И делаем музыку громче, Достаточно было агоний За время, что стало короче. А больше делиться нам нечем, Мы столько в разлуке забыли, Мечтая о призрачной встрече, Словами стреляя навылет. Мы кофе стаканами хлещем, Скрывая причину недуга - То сердце, зажатое в клещи, Что взяли взаймы друг у друга.
12 смешных песен от лица женщин на стихи моих друзей музыка и исполнение - Константин Куклин слушать http://www.chitalnya.ru/work/1855016/ плейкаст http://www.playcast.ru/view/10339707/e8b3a9f87b7740df2402c87ce6ef46c0e2afb7fepl
Депрессивная принцесса Третий день под прессом стресса: Не желает пить эспрессо, Не глядит на круассан, Мусс не ест, теряет массу И с тоской глядит на трассу - Ждёт, когда же принц Инкассо К ней примчится, сев в "Ниссан". На виски себе принцесса, Ставит в день по два компресса. Рядом фрейлина Агнесса: "Не прочесть ли Вам эссе? Может быть, Торквато Тассо? Мемуары о Пикассо? Или что иного класса - Мопассан, Руссо, Мюссе?" Ну а принц, забыв принцессу, Классом "люкс" летит в Одессу И к любовному эксцессу Он склоняет стюардесс - И не мыслит о принцессе И о свадебном процессе. Ведь лицом принцесса - Несси, Что из озера Лох-Несс.
Это я... Ничего не случилось! Просто память листает страницы, Ночью что-то тревожное снилось, Только я не запомнила лица. (Сердце вздрогнуло будто и сжалось) Все прекрасно! Я в полном порядке... Я когда на тебя обижалась? Не волнуйся... Какие загадки? Все, пора! Что-то я заболталась... Извини, тороплюсь на работу... Ты один? Все спросить не решалась. Кстати, как там... здоровье, погода? Я не плачу... Ну, что ты... Я рада ...Поздравляю! (И сердце разбилось!) За тебя... Просто счастлива! Правда! Мне сегодня все это приснилось!
У походной кухни лентой - Разбитная солдатня. Отогнув подол брезента, Кашевар поит коня... В крышке гречневая каша, В котелке дымятся щи. Небо - синенькая чаша, Над лозой гудят хрущи. Сдунешь к краю лист лавровый, Круглый перец сплюнешь вбок, Откроишь ломоть здоровый, Ешь и смотришь на восток. Спать? Не клонит... Лучше к речке - Гимнастерку простирать. Солнце пышет, как из печки. За прудом темнеет гать. Желтых тел густая каша, Копошась, гудит в воде... Ротный шут, ефрейтор Яша, Рака прячет в бороде. А у рощицы тенистой Сел четвертый взвод в кружок. Русской песней голосистой Захлебнулся бережок. Солнце выше, песня лише: "Таракан мой, таракан!" А басы ворчат все тише: "Заполз Дуне в сарафан..."
Я думал всегда: детский сад - это сад, Где яблоки зреют, растёт виноград. Когда же в детсад первый раз я пришёл, То очень, друзья, удивился: Фруктовых деревьев я там не нашёл И даже чуть - чуть рассердился: Фруктовых деревьев я там не нашёл И даже чуть - чуть рассердился: Ну, где же, ну где здесь висит виноград? Где сливы, лимоны, маслины? Одни только дети на стульях сидят И лепят зверюшек из глины... Пришлось тогда сад самому рисовать Большой, настоящий, с цветами, А в детском саду буду я подрастать На радость и папе, и маме.
В виртуальном мире я, Как в своей ракете. Да и вся моя семья Бродит в Интернете. В Одноклассниках сидит Дед до поздней ночи. Он со мной не говорит И играть не хочет. В Скайпе бабушка - чуть свет Светская беседа. Я бабуле - про обед... Ей не до обеда! Папа полюбил Фейсбук, Мама - сайт Контактов. Отбиваемся от рук Мы с сестрёнкой Таткой. Потерялась вся семья Где-то в Интернете. Написал письмо им я: "SOS! Вернитесь! Дети".
Лучший повар - тётя Даша - В детском садике с утра На плите варила кашу - Ту, что любит детвора. - Будешь вкусной, будешь сладкой! На здоровье малышам! - С Кашей говорит украдкой Тётя Даша неспеша. Каша пенится под крышкой, Важно булькает в ответ: - Полюблюсь я ребятишкам! У меня есть свой секрет: Есть во мне частичка лета, Лучик солнца, песни вьюг, И зерно моё согрето На ладонях сотней рук. Поделюсь волшебной силой С малышами день за днём. Ведь тепло земли родимой - В каждом зёрнышке моём!
Раньше всех проснулся кот, Поднял рыжий хвост столбом, Спинку выпятил горбом И во весь кошачий рот Как зевнет! "Мур! умыться бы не грех..." Вместо мыла - язычок, Кот свернулся на бочок И давай лизать свой мех! Просто смех! А умывшись, в кухню шмыг; Скажет "здравствуйте" метле И пошарит на столе: Где вчерашний жирный сиг? Съел бы вмиг! Насмотрелся да во двор - Зашипел на индюка, Пролетел вдоль чердака И, разрыв в помойке сор, - На забор!... В доме встали. Кот к окну: "Мур! на ветке шесть ворон!" Хвост забился, когти вон, Смотрит кот наш в вышину - На сосну. Убежал, разинув рот... Только к вечеру домой, Весь в царапках, злой, хромой. Долго точит когти кот О комод... Ночь. Кот тронет лапкой дверь, Проберется в коридор И сидит в углу, как вор. Тише, мыши! здесь теперь Страшный зверь! Нет мышей... кот сел на стул И зевает: "Где б прилечь?" Тихо прыгнул он на печь, Затянул "мурлы", вздохнул И заснул.
Заплетает паутинку На деревьях паучок. Словно осени снежинки, Он развесил на сучок. Кружевных узоров мастер, Он работает весь день, Все в лесу уже украсил, Даже старый дряхлый пень! В парке осенью однажды, Паучка мы повстречали. Он сидел, предельно важный, В центре паутинной шали. Только ветер вдруг сорвался, Закружил все, заревел! Паучок не удержался - С паутинкой улетел!
Промчалась эпоха карет, Камзолы и фраки - адьё! Дуэли, попав под запрет, Изжили себя самоё... И как ни прельщала бы нас Весьма благородная цель, Но жизнь доказала не раз: Проблем не решает дуэль. И пусть не жалел головы, И как бы ни рвался вперёд, Но в том поединке, увы, Порой побеждает не тот, Кому ненавистен порок, Кто честен и мыслью остёр, А более меткий стрелок И более ловкий бретёр... Наотмашь хлестнёт по лицу Предательство, подлость и ложь, Но только в ответ подлецу Перчатку уже не швырнёшь. А может, с плеча кулаком По морде - и делу конец? Но жаль, что в раскладе таком Обычно проворней подлец... Опять приключился облом: Мы всё просчитали всерьёз, Но как состязаться со злом - Остался открытым вопрос...
Пронзенное зноем небо, Высохшая земля, И вдоль речного русла - Гигантские тополя. Река почти пересохла, Вода заметна едва, Но за нее лепечет И серебрится листва. Сквозь побелевшее небо Зной, как стрела, летит. Кажется, этой стрелою И я, идущий, убит. Мерцание трав померкнет, И пыль уже не бела - Все станет мрачно-бесцветным, Мертвенным, как зола. Но мне и мертвому даже Остановиться нельзя, Покуда вверху есть небо, Внизу же - моя стезя. Покуда с померкшим взором Мы все куда-то бредем, Пронзенное зноем небо Стоит над нашим путем.
Увядшая листва, прощаясь с летом, И зелень красок превращая в медь, Слетала вниз оторванным билетом, Чтоб с птицами на зиму улететь. Готовясь к сложным дальним перелетам, Последним нарезанием спиралей, Кружилась, привыкая к разворотам, Запоминая множество деталей. Но дождь прошел и смазал четкость линий, Прибил к земле красавицу-беглянку, И поливал всю ночь, а утром иней Сковал железной сеткою смутьянку... А дворники листву смели метлою, И в кучах ее бедную сжигая, Все небо затянули пеленою... А к югу улетала птичья стая...
Вспоминать и надеяться глупо, Все что было уже не вернешь, Вряд ли кто еще нас так полюбит, Чтоб касаться и чувствовать дрожь. Дождь танцует прощальную румбу, День осенний печально уныл, Смотрит с грустью на черную клумбу, Что покрылась морозом белил. Так и мы, сердцевиной скорлупок, Обменявшись однажды с тобой, В лоб целуем по быстрому, скупо, И прощаясь уходим... домой...
Ну, вот и всё закончено... Безрадостно, увы. Последняя пощёчина - Прощание на "Вы". И нет меж нами прежнего Весеннего тепла. Сердца покрыла снежная Остывшая зола. Сквозь зубы фразы цедятся, Всё сказано давно. Смолола жизни мельница Надежду как зерно. Стоим у края пропасти В отсутствии моста. В оковах глупой гордости, Во взгляде пустота. Остался только горечи Невыпитый бокал, Безмолвный крик о помощи И осени оскал.
Простимся, милая моя. Любовь моя, до гроба. Кто виноват? Пожалуй я, А может быть, мы оба. Бежишь и плачешь на бегу. Платок слезами мочишь. Но жить, как ты, я не могу. А ты, как я, не хочешь. Мрак на бульварах и в садах И в листьях кружит вьюга. Большая разница в годах, Нам не понять друг друга. Я громким шепотом кричу, Разбитого не склеишь. Но жить, как ты, я не хочу. А ты, как я, не смеешь. Услады благ недорогих, Твой разум омрачили. Не для себя, а для других, Меня так жить учили. Тебе я шепотом кричу, Разбитого не сложишь. Но жить, как ты, я не хочу. А ты, как я, не можешь. Пускай не тот, пускай другой. Десятилетье бездна. Мы дети разных двух эпох, И плакать бесполезно. Зубами сжатыми скриплю, И ты в глазах двоишься. Но жить, как ты, я не люблю. А ты, как я, боишься
Вне закона тоже мило я теперь без паспорта В дом публичный дверь открыла бабушка носастая Проституткой стала я клиентами завалена Эх, ложбинка теплая талая завалина Затянули в эту гадь девку деревенскую Против воли целовать всех под вальсу венскую Если б Пашка за сохой обузнал про это. Ох! Он бы хвост коню рукой вырвал и в мякине сдох Экономка в дверь стучит плохо, мол, работаю Мой клиент в углу затих со своей икотою Он мне сверху рубль дал за глаза прекрасные Ну а сам все целовал мне мозоли красные Так пол года пролетело, звал меня грузин в Тифлис Но в меня хвороба села под названьем сифилис Экономка тут завыла, боже мой, какая страсть А швейцар из дома выпнул я упала прямо в грязь. Вот пишу: я на вокзале здесь меня легко найти Вспомни, Паша, ворковали мы с тобой как голуби Знаю, ты по мне тоскуешь, я ж повешусь от тоски Если ты не поцелуешь мне прыщавые соски Проституткой я была клиентами завалена Но косичка выпала на носу прогалина Вне закона тоже мило я теперь без паспорта В дом публичный дверь закрыла бабушка носастая
Меня должны простить все те, Кому ответить я не смог. Растаял оклик в темноте, И мимо проскользнул челнок. С очередной душой родной Опять нас разнесла река. О пристани очередной Скорбят обводы челнока. Бесплодно оклик отзвучал, И друг остался одинок - Я, высадившись на причал, Не написал бы этих строк. Сидит жестокость на руле, Давно я правлю вместе с ней И оставляю на земле Так много трепетных огней. Ну а куда она плывет, Моя печаль, моя строка - Таких ответов не дает Челнок несущая река.
А еще бывают дни - удивительно простые. Мы на свете не одни. Все что было - нам простили. Ну и что, что не звонят... что же - что не дозвонятся. Первые нас извинят. Вздрогнут, но и извинятся. Бормоча, дыша с трудом: возвращайся, все на месте. Слезы градом, пот со льдом, пир безумия и чести. Развернется ураган, и цунами, и торнадо. Я его своим врагам ...между нами ...нет, не надо. А вторые - те молчат. Первородное молчанье. И брелоками бренчат, и чужими уж ключами. Но бывают эти дни - все кромешно, все жестоко. Все тогда равно одни. Всем легко и одиноко.
Весь день по квартире, Как на пружинке, Скачут рубашка, Штаны и ботинки. Они то шалят, То смеются, то плачут, То в дудку дудят, То на лошади скачут, То книжку листают, То влезут на стол, И в угол их ставят, А им хоть бы что! Что за рубашка? Что за ботинки? Неужто и вправду Сидят в них пружинки? А ну-ка, посмотрим!.. Смотрите! Всё это, Всё это на мальчика Было надето! Где ж мальчик? Ботинки стоят под кроваткой... Где ж мальчик? Стоит неподвижно лошадка... Где ж мальчик? Рубашка на стуле висит... Где ж мальчик? Разделся, укрылся и спит.
Пустая коробка стояла в кладовке, Ей было тоскливо, ей было неловко. Наполнить бы душу и тело хоть чем-то И в жизни бы не было лучше момента. Вдруг Вовка увидел коробку в кладовке. - Вот то, что мне надо, - сказал громко Вовка. Он бросил в коробку шнурок и железку И старую пробку, и тонкую леску. Вонзилось в коробку вдруг старое шило, Немного кололо, но было ей мило Прижать и обнять ржавый ключ и бумажку. Пусть чуточку больно, пусть капельку тяжко. Вот кузов летит от машинки разбитой, А рядом фонарик, ещё не забытый... Не спится коробке, потерян покой. Но только бы вновь не остаться пустой!
Пусть будет, как будет - взошла трын-трава. Пусть будет, как будет - на всё есть судьба. Пусть будет, как будет - твержу для чего? Любовь только губит. Забуду назло. Забуду, забуду тот ласковый май и ветер-зануду, сиреневый рай. Как запах сирени окутывал нас! Плачу теперь пени за взгляд синих глаз. Пусть лунную стёжку забыть нелегко и имя Серёжка, меня что влекло. Все эти занозы я вытащу враз. Не встану и в позу обиженных плакс. Пусть будет, как будет - любовь уж не всласть и к встречам не нудит, и свергнута страсть. Лишь вольною птицей хочу я летать. И было бы лишним о чувствах мечтать.
Не туда, где ждут друзья. Не к соседям. Соберись, душа моя, И поедем. На рассвете и темно, И прохладно. А в дороге, заодно, Все отрадно. Далеко туда, душа, добираться. Надо рано, не дыша, постараться. Если выйти без пальто- То на месте Будем лет так через сто, Через двести.
Просматриваю пьесу Жизнь, Перебираю дни, мгновенья. За хвостик уцепила мысль, Остаточную, о сожжении. Тебя не угнетает ночь Моих несбыточных мечтаний? Хотела б убежать я прочь От этих полусонных состояний. От полунежности твоей, От полублизости неявной... Прошу, бросай меня скорей! Мой не случившийся, мой славный... Просматриваю пьесу Жизнь, Перебираю дни, мгновенья. За хвостик уцепила мысль, Остаточную, о сожжении.
На маленькой планетке живет печальный ёж, Как птичка в тесной клетке, где шага не шагнешь. Он пьёт от горя водку и нюхает лимон, И смотрит в сковородку, где раньше был бекон. Он очень одинокий - и грустный этот ёж, Колючий, кривоногий, на тельце - макинтош... От выпитой отравы краснеет, мокнет нос, Он пьет не для забавы, у ёжика - невроз... Поёт, икая, песни, приплясывать начнет... А трогать бесполезно! С ресниц слезу сморгнет... Орет под балалайку, и снова пьёт и пьёт... Ежиху ждет хозяйку все ночи напролет... Услышат эти песни соседние ежи, Им станут интересны чужие кутежи. Штук триста понаедут, к нему поналетят: "Привет, ежу-соседу!", и рядом с ним чудят... С салатами, с закуской, и с музыкой своей, Приходят с водкой "Русской", и, ну, давить чертей! Ежих целуют звонко, кричат "Виват, ура!" Пошла ежачья гонка до самого утра... Кто хрюкает, кто блеет - у ёжиков кураж! А ёжик наш болеет, уходит пить в гараж... Под утро гости кучей храпят все на полу, Хозяин смотрит тучей, берёт свою метлу... Сметет в совок клубочки и выбросит в окно... Проверит все замочки, как им заведено... Вздохнет, найдет заначку и выпьет из горла, И снова ждет чудачку, ну, ту, что ждал вчера...
Подползло, зажало, придушило, Оплело сетями - не вздохнуть... "Хватит... Расстаемся! - ты решила. Не звони мне больше... Счастлив будь!" И повисло тяжестью молчанье, Каждый день длинной, примерно, год... Стала ты рабою ожиданья С бесконечным дерганьем "Вот-вот!" Ожиданье врезалось, сроднилось, Стало несмываемым пятном, Столько слез и боли накопилось, Сердце заходило ходуном... А потом... ты поменяла номер, Чтобы жизнь себе не отравлять... Может я уже внезапно помер, Но тебе на это наплевать!
Затянуло небо мокрой шалью И ворсинки сыплют ренегаты. Мы с тобой любовною эмалью Выслоены в красные агаты. Улыбнувшись ямкою на щёчке, Ветер сдул пылинку с колыбели. Вызревая розовые почки, Шелохнулись на усатой ели. Подорожник горестно порвался, Подкаблучник старый, под ногами. И в мою ладонь комар попался С хоботом и с длинными ногами. Мошки-печенеги ослепили. Мне луна на странной серой тряпке Невидна. Но слышал, говорили Звёздочки о моде и о шляпке. И гортанно кашляли пещеры, Пожирая вкусно козинаки Из людской, о Боге сладкой веры, Из крестов цепных, и зодиаки. И обняв тебя за плечи жадно, Распаляясь паровозной топкой, Сбросил пар... и на душе отрадно. Рафаэль скистировал над сопкой.
Сегодня чудо совершилось (Его еще никто не ждал!): Вдруг потемнело, закружилось - На землю первый снег упал. Какой он вызван был приметой, Предвестник матушки-Зимы? Ещё кругом в листву одеты Стоят деревья и кусты, Ещё не все цветы завяли, Что на газонах вдоль домов, И мы о лете вспоминали При виде зелени, цветов... Зачем же ты так рано, белый, - Ведь осень только началась? Есть у всего свои пределы, Зима придет, но не сейчас! Еще застудит и завьюжит - И каждый будет снегу рад! Ну а пока совсем не нужен Нам этот ранний снегопад...
Раскинув тяжелые крылья, Я косо парю над Москвой. Юг выхлопом пахнет и пылью, А Север - опавшей листвой. От гор, припорошенных дымкой, К которым теснится прибой, Я снова лечу невидимкой - Увидеть Москву под собой. Я вновь прорезаю сниженьем Вороний всплеснувшийся карк, Спускаясь в пропахший броженьем И дышащий золотом парк. В пьянящую толщу втекая, Струятся в тиши ветерки; Кленовая сонная стая Колеблет в ответ плавники. И день мне с поляны навстречу Искрится пушистым хвостом, И давние пылкие речи Мне слышатся в парке пустом. И сердце иного не ищет, Почуяв отчизну свою: Вино нашей юности нищей Я в запахе осени пью.
Распрекрасные братцы мои. До свиданья. Слегка улетаю. Без меня вам споют соловьи. Без меня даже лучше, считаю. Без меня вам расскажут- ура!- Много разных чудесных историй. Поздно вечером или с утра- Вам покажут раздел территорий. Чрезвычайность безумных газет Превзойдет интернетские байки. И какой-то смешной профурсет Перед вами предстанет в фуфайке, Будто это -велюровый френч. Застегнется до самого горла- И окажется: вещь это вещь. Хоть и смотрит глумливо и гордо. Вам покажут такое кино- Где и сыщики есть, и доярки. И тихонько искоренено Все другое, сплошные помарки. Я помарка. Помарка везде. Я пятно на чистейшей рубахе. Но меня не замочишь в воде, Порошком разведя мои страхи. Мы помарки, ремарки мои. Мои гении, гейне родные. Без меня вам споют соловьи. А вернусь я- на те выходные.
Просыпаясь утром рано, В детский сад шагают мамы, В детский сад шагают папы И ведут туда ребят. Воспитатели и няни, Словно стражники в охране, Вместе с медсестрой встречают Этот маленький отряд. Раз родитель, два родитель... Сони, Кати, Даши, Мити... - Вы здоровы? Проходите! - Кто-то, кажется, промок! Будет всё по распорядку: И прогулка, и зарядка, Танцы, сон и рисованье, И по пению урок! С воспитателем - читали, С няней - кактус поливали, И старательно лепили Двадцать зайцев и ежей. А затем, надев панаму, Ждали папу, ждали маму - Самых лучших в целом мире Папамам для малышей!
Разделать кролика, поцеловать его в уста. Да и сказать ему: иди себе, мой кролик! Мы теплокровные, совсем не много крови. А остальное - красота и простота. Разделать кролика, ну, как бы и раздеть. Поди сюда, дружок, скорее раздевайся. Какой бы флаг сегодня тут ни развевайся, Моей духовке - нет, не оскудеть. Разделать кролика... А все таки в глаза Не посмотреть ему. Довольно рыбной лавки. Где мощный дух стоит, и выдаются справки О том что море чисто - как слеза. Разделать кролика. До боли в голове. Сперва замучив, обвалять да и изжарить. Затем на полках со смущением пошарить - И отпустить. И думать лишь об оливье.
Рисуют мальчики войну, Рисуют танки и "катюши". Висят во всю листа длину Снаряды жёлтые, как груши. Рисуют мальчики войну. Рисуют мальчики войну. Рисуют мальчики бои, Что им, по счастью, не знакомы. И берегут они свои Огнём кричащие альбомы. Рисуют мальчики войну. Рисуют мальчики войну. Да будет светлой жизнь детей, Как светел мир в глазах открытых! О, не разрушь и не убей - В земле достаточно убитых! Рисуют мальчики войну. Рисуют мальчики войну. Благодарю свою страну И тех, кто пал в последнем шаге, За то, что мальчики войну Узнали только на бумаге. Рисуют мальчики войну. Рисуют мальчики войну. Рисуют мальчики войну. Рисуют мальчики войну.
На лужайке по-над речкой ветерок гуляет, Да с молоденькой рябинкой вечер коротает. Майской вешнею порою он её приметил - Осыпалась белым цветом, словно белый пепел... Кудри зелены в закате девица купала, Серебристою росою стан свой украшала. Тихо-тихо зашептала, тронул лишь рукою - Я ждала тебя, любимый, погрусти со мною... Ветер в кружевных листочках закружился шало, Целовался, обещая всё, о чём мечтала... Лето жаркое любился ветерок с рябиной Сладко пел ей дни и ночи трелью соловьиной. Сваха-осень налетела, плакала-рыдала, Алой ягодой рябину горько укоряла. В бархат красный всю одела, с ветром повенчала. После свадебки, под ночку, платьице сорвала... Будет долго та рябина с ветром обниматься, Да в рубиновых монистах зиму красоваться... На лужайке по-над речкой ветерок гуляет, Да с молоденькой рябинкой вечер коротает.
Спешит вода родника: поёт, спадая с горы. И мёрзнет в воде рука, даже во время жары. Я вместе с нею пою при виде снежных вершин, когда под эту струю свой подставляю кувшин. Я вижу в воде всегда улыбку счастливых губ, пока струится вода в кувшин, а не в старый сруб. Мне виден Дух родника, что в этой воде живёт. Похож он на двойника, который со мной поёт...
Средь радостей нам разрешенных - Что есть то у нас, кроме книг... Вопросов сухих не решенных Разрушен последний тайник. Взрослеешь. И безрезультатно. Вернуться уже не дано Ни в детские годы обратно, Ни в юношеское кино. Ромео-Ромео-Ромео. Смотри мне в глаза, дурачок. Чего это я охромела... Осталось пройти пустячок. Я стерла несильные ноги. Я ногти себе сорвала. И что, посмотрите, в итоге: Все та же под сердцем игла. Держи меня, старая книга. Ты крепче чем юная плоть. До самого страшного мига, До всхлипа, до взвизга, до вздрыга, Ты можешь колоть и колоть.
Упала на землю прекрасная роза, Застыли бутоны стеклом от мороза, И инеем белым покрылись листочки... Хрустят под ногами прохожих кусочки. Кусочки восторга, любви, ожидания, Кусочки заботы, людского внимания, Надежды на праздник и радость от встречи, На нежность, признание, теплые речи... В букете, что нёс человек на свидание, Осталось шесть роз, что приносят страдание, Он так торопился, храня на груди... И розу одну потерял по пути... Как капельки крови лежат лепесточки - Короткого счастья цветка-одиночки...
На белой полосе ускоренного действа Рождаются слова, Протянута рука Навстречу только мне, И нет другого средства - Вписаться в поворот, Где буйствует река! Как набирает бег, сметая расстоянья, И мчит свою волну, Рассудку вопреки, Когда одно - твое - Мне надобно вниманье, И только лишь твое Касание руки... На черной полосе безликости мельканья Листков календаря И смены лет и зим, Не будет ничего, Сплошное выживанье, Не тратятся слова, И мы опять молчим... Меняем полосу!Давай пойдем по белой, И волнами любви Одарит нас река! Я подарю тебе Присущую мне смелость, Водоворот судьбы Сметает берега!
Не то чтобы - дела, дела! - Но, будто жизнь чужую, Ты рукопись перебрала, большую-пребольшую. И что ты там перебрала? Живые- неживые. Нo тучу строф перевела - простые, игровые, Немного мистики, огня, унылых мемуаров. Мужчин, что трогали тебя во тьме больших бульваров... Монахинь тихих, томных дев, в чьем сердце - шум и смута. Какой бы рыцарь, обалдев, не выстроил маршрута? Не израсходованы, нет, помешанные крепко, Они слагали свой сонет, они писали Репку. О женский род, сценарный ряд, жестокая интрига. Купи косметику, наряд, о том - любая книга. Погубит женщина бойца и моряка угробит. При ней такой запас свинца, что киллера устроит. Пишите, тетушки, стихи. В планшеты и тетради. Записывайте пустяки - любые, бога ради.
Что лучше может быть, скажите мне, Чем летом порыбачить в Подмосковье? С утра весьма полезно для здоровья С природою побыть наедине. Над озером седая пелена - То облако упало с небосвода И с наслажденьем пьёт живую воду, Пьянея от неё как от вина. Вокруг такая сказочная тишь, Что грех её нарушить разговором. Лишь комары поют звенящим хором, Да шелестит у берега камыш. Раскрасил небо розовый рассвет... Вот только клёва не было, и нет.
Осветило вёдрышко липу и осинку. Заскочило солнышко к осени в корзинку. С ветерком и дождиком тёплый луч поспорил. Рыжая художница наводила колер. Весело и слаженно осень ворожила, наплескав оранжевым в тонкие прожилки, на деревья - охрою, на кусты - багрянцем. Солнышко заохало - залилось румянцем!
На соседней улице в доме с красной крышей Поселился ангел - грустный ангел рыжий. Прячет ангел крылья под плащом украдкой, Под дождем гуляет в парке за оградкой... А прохожих встретит, опускает глазки. Любит рыжий ангел красочные сказки... В стареньких кроссовках шлепает по лужам, И с улыбкой странной сам готовит ужин. Он живет недавно, очень одиноко, И свои секреты сохраняет строго. Рыжий ангел просто дал душе свободу, А то сразу - ангел! Тоже взяли моду! Просто ненамного отошел от дела, Чтоб сильнее стала, чтоб душа созрела. Чтобы не вмешаться, не стелить соломку, Рыжий ангел тихо отошел в сторонку. Вот и ходит ангел, дождь пережидает, Как там подопечный все переживает... И никто не знает тот секрет простой, Он не рыжий ангел - ангел зо-ло-той!
Спит пушистый рыжий кот, Мягкой лапкой нос прикрывший, Было дел не невпроворот - Ночью он гулял по крышам. А домой пришел поспать, Ранним утром на рассвете, Чтобы радостно мурчать, В час, когда проснутся дети. В шубке теплой и пушистой, В мягких тапочках на ножках, И мурлычет еле слышно, И на льва похож немножко. А еще похож на тигра, Только маленького роста, Он веселый и игривый, И зовется очень просто.
Положим, дождь. Который день подряд. Как будто о бинте или о йоде- Так люди люди о погоде говорят- Как будто говорят не о погоде. Как о первейшем из вселенских зол. Не о судьбе, бесправии и фальши. А только дождь. Пошел и не пошел. И разговор уже не катит дальше. Поправят нам и это наконец. Ведь даже отопленье отключили. Какой нибудь собянин-баранец Всегда найдется в нашем санкто-чили. И я с четвероногим на заре- Плетусь по следу изгнанной кометы. Чтобы на карте и в календаре Оставить небогатые приметы.
С чуть кружащейся головой, Да и сердцем-то не на месте, Просыпаюсь едва живой... Не приснился жених невесте. Слава Богу, что в полный рост Не явился он мне, бездарной. Как-пришей ты кобыле хвост ... Мне - единственной и непарной. Я не парюсь. И не прошусь. И свои сновиденья брошу. Разобьюсь в стекло, раскрошусь Тяжеленной богемской брошью. Но, стеклянную, ветер страз Так роднит с мировой богемой, Что гроза и пройдет как раз - Над моей старой брошью с геммой.
С этой слабостью в груди, С этой птицей, трудно бьющей, С болью этой вездесущей - Всё же, боже, погоди. Я не топаю в ночи. Глаз почти не открываю. Чайник не подогреваю Тут, на лепестке свечи. Робко ампулу держа, Голову сношу бедняжке, На краю угрюмой чашки - Жизнь моя вполне свежа. Не дрожи пока, рука. Зажигай скорей светильник. Моя пилочка, напильник, Вроде верного крюка На котором ночь и день, Жизнь и смерть. Фасад - изнанка. Леопард и обезьянка, Отступающие в тень.
Вьется ветер белой птицей, Будоража снег-снежок. Он в окно мое стучится: "С Новым годом, мой дружок!" К нам в зеленом одеянье Гостья из лесу пришла, Шумное зверят собранье За собою привела. Вот она с зеленой челкой, Нам украсит Новый год Елка, в нашем доме елка, Веселится весь народ! В каждый дом он свет приносит, У него подарков - воз! Те подарки преподносит С прибауткой Дед Мороз. Весело поем, играем, Нам сейчас грустить нельзя! Всех друзей своих поздравим: - С Новым годом вас, друзья!
Когда стоишь в углу ковра И ждешь свистка судьи, То забываешь каждый раз Волнения свои Что ты для юных просто дед, Тебе сходить пора, Тебе уже немало лет, Ты проиграл вчера. Но вот свисток - и снова в бой Идешь на центр ковра Забыв обидный "болевой", Который был вчера. Сейчас ты должен победить И вырваться в финал Ведь без борьбы не стоит жить В борьбе ты жизнь познал. Рукопожатие. Захват. Рывок и подворот И ты проводишь свой захват Так что душа поет Взметнулась вверх рука судьи Противник потрясен И вмиг сомнения твои Исчезли, словно сон Да, только так и стоит жить! Наперекор судьбе! Искать! Идти вперед, творить - Короче - жить в борьбе. Когда стоишь в углу ковра И ждешь свистка судьи, То забываешь каждый раз Волнения свои
Сегодня утром слушала капель! Забавно... И рядом кто-то песенку пропел... Так славно... И мир вокруг сник недвижим и тих - Прекрасно! А я пишу хромой и странный стих Напрасно. Ведь можно просто в нежность января Влюбиться... Смотри, вот пьёт его капель заря, Как птица... Лучь солнца в снеге чертит витражи Проталин... Ну, расскажи мне сказку, расскажи, Пейзанин! А ты опять лишь щуришься в ответ Лукаво... И трубкой пыхаешь... Плывёт рассвет, Как пава... Сегодня утром слушала капель! Забавно... И рядом кто-то песенку пропел... Так славно...
Никто не встречает из школы Серёжку, блины не печёт и не жарит картошку; ему непривычно и страшно немножко в квартире, где нет никого. Ему объяснили: привыкнуть придётся, ведь бабушка больше сюда не вернётся - она будет дальше жить в небе, как солнце, и сверху смотреть на него. Серёжка большой, он уже понимает, что бабушек Бог у людей отнимает - он бабушку Лиды и маленькой Майи недавно забрал в облака... Он шепчет лучу, что скользит по обоям: -Я вырасту, ба, я ракету построю и сразу на ней прилечу за тобою... а ты собирайся пока.
Какой сезон подходит для ЛЮБВИ? Она цветёт в любое время года, ЛЮБОВЬ свободна, как сама СВОБОДА, Всегда придёт, ты только позови. Весной, когда, очнувшись ото сна, Вновь заиграет красками природа, Под звон ручьёв, под грохот ледохода По зову сердца явится ОНА. Когда наступит летняя жара, Запышет солнце зноем с небосвода, И не заснуть до самого восхода, Ты сам поймёшь - пришла ЕЁ пора. Когда из туч свинцовых ноября Польют дожди как из водопровода, Закружат листья в вихре хоровода, Ты будешь счастлив, ЕЙ благодаря. Когда метелью снежною дыша, Придёт Мороз как грозный воевода, Пусть за окном бушует непогода - Теплом ЛЮБВИ согреется душа.
До встречи шаг длиной в три долгих года. Вздыхаю тихо, глядя на часы. Как трудно дожидаться самолёта, Застывшего у взлётной полосы... Отсутствие звонков вполне привычно, Но неужели нечего сказать? Я по тебе скучаю, как обычно. Тебе, наверно, некогда скучать. И нам всё также некогда быть рядом... Страшнее - если некогда любить. Зачем - не знаю, только очень надо Без повода с тобой поговорить... А ты молчишь. Ссыпаются недели В копилку многочисленных потерь... Мы так давно увидеться хотели, Давай же это сделаем теперь. Там, где слова теряют прежний смысл, Навек пересекаются пути В одно из новых календарных чисел... До встречи - шаг. Но сможешь ли дойти?
Шаг весенний скор и гулок, Завернул в мой переулок - Воробьи галдят и дети, Солнце носики им метит! Сад пропах весной и негой, Съел оплывший холмик снега. Бухнут почки на кустах, Ветер вьётся в облаках! На газоне в лунке снежной Листик выбросил подснежник! Мир расплакался от счастья - Стал весны февральской частью! Тянет талою водицей... И на месте не сидится! Выходи со мной гулять, Небо в лужицах искать!
Ёлка больно колется Лапами мохнатыми, Все подарки спрятаны - Надо подождать! У плиты, как водится, Мама что-то стряпает, И от вкусных запахов Некуда бежать! Головы причёсаны, Лампочки погашены, На тарелках кушанья - В доме хорошо! Вдруг моргнула ёлочка Огоньками разными, И снежком припушеный Новый год пришёл! Шел Дед Мороз по городу И что-то напевал, А все деревья голые В пижамы одевал. Возился с каждым деревцем: "Всем спать и видеть сны! А я не раз проверю вас До будущей весны!" Затем за окна принялся, И, чуть прищурив взор, Нарисовал извилистый Загадочный узор. Пришла метель с проверкою: "Какие тут дела?", И мигом тропки редкие Позёмкой замела. Глядит Мороз на улицу - Свежа, чиста, бела! - И хвалит Зиму: "Умница, Что в гости позвала!"
Шёл по городу медведь
косолапый,
Мы залезли на забор -
я и папа.
- Ой! -
Кричим. -
Медведь! Медведь!
Помогите!..
Я ботинок сбросил вниз,
Папа - свитер.
А медведь к забору -
ТОП!
Нас не слыша...
И, смущаясь, написал:
ЗДЕСЬ БЫЛ МИША!
Зима свои законы нам диктует - Мороз крепчает, с неба валит снег. Щенок продрогший у двери тоскует, И ждёт - когда же выйдет Человек. Голодный, одинокий и бездомный, Давно у магазина чуда ждёт. Отчаянье в глазах щенка бездонных, Вот только Человек всё не идёт. Народ спешит домой из магазина, Щенка не замечая у дверей. Очередная брошенная псина - Не до неё сейчас царям зверей. Но вот девчушка с разрешенья мамы Щенку свое пирожное крошит, И дополняет визга счастья гаммы Смех детской неиспорченной души. Улыбка мамы - что быть может лучше? И дочь, я верю, повторит всё вновь, И, мамой став, детей ценить научит И доброту, и щедрость, и любовь... Щенок же, если до весны дотянет, Запомнит для себя теперь навек - Народа много, и царей хватает, Но далеко не каждый - Человек...
Шелестящую шкуру прошедшего года Отшелушиваю. Не шумлю. Не спрашиваю: где свобода? Все выслушиваю. Все прогнозы погод. Все программы радио. Все мечты их несложные. Без поблажек и льгот, их речь заурядную, Голоса безнадежные. Их потомков, их жен и мамаш - Настроение. Их кряхтенье, сопенье, весь их ростсельмаш, Их машиностроение. Чем же я шелещу? Шепчу. Трепещу. Вся светла от бескровия... Смейся, смейся, неправый. Я ничего не прощу. Ни молчания. Ни многословия.
Прыг-скок, прыг-скок! Шла Мартышка на урок. Без портфеля и без книжки - Не нужны они Мартышке. Важно знать как есть бананы, Забираться на лианы, Корчить рожицы соседям - Бегемотам и Медведям! Но об этом для Мартышки Не напишут в толстой книжке, И, поэтому, она Всё должна узнать сама! Пр: Прыг-скок, прыг-скок... Даром не пройдёт урок! Папапа В зоопарке всем мартышкам Дали красочные книжки. Те их быстро в руки взяли, До конца все пролистали, Облизали, покусали, К голове поприжимали, И обнюхали не раз. Длилось это целый час! Не смогли понять мартышки - Что такого в этих книжках? И не горько, и не сладко, И не пахнет шоколадкой. Пр: Прыг-скок, прыг-скок... Даром не пройдёт урок! Папапа По глазам их было ясно - Впечатление ужасно: "Нет, читать мы их не будем - Пусть читают книжки люди!" Прыг-скок, прыг-скок! Шла Мартышка на урок. Без портфеля и без книжки - Не нужны они Мартышке. Пр: Прыг-скок, прыг-скок... Даром не пройдёт урок! Папапа
Шли корова и телёнок, а за ними шли тень коровы и тенёнок прямо у земли. Колокольчики звенели - динь! дон! день! - колокольчиков звенела тень. И корова пожилая ест лопух пока, тень коровы пожевала тень от лопуха. Колокольчики звенели - динь! дон! день! - колокольчиков звенела тень. И из мамы пил телёнок, рожки набекрень. А тенёнок? А тенёнок пил из мамы тень! Две коровы, два телёнка, сверху облака. И бежала в тень ведёрка тень от молока.
Давай любви гасить не будем пламя Неосторожным приступом тоски, Давай раскрасим этот мир стихами, Храня в душе небесные ростки.... Пройдет печаль с последним талым снегом, Весна подарит ландышей букет. Мы в море счастья бросимся с разбегу И вместе встретим розовый рассвет... И тьма отступит в древности владенья, Где веры нет, где войны без конца... Затем, что в сотни раз её сильнее Влюбленных негасимые сердца!
Играла как-то феечка На веточках сирени... От крылышек прозрачных Мелькали быстро тени... Считала лепесточки, Где пять - отметки ставила, На память - узелочки, Где чудеса добавила. За листиками пряталась... Потом смеялась весело, Как счастье мы искали... И чудо закудесило... Сиреневая феечка, Короткий миг удачи... Цветут сирени веточки У бабушки на даче...
Слава Богу, сирень у меня во дворе- Приосанилась, приободрилась. А иначе мелодия до-си-ля-ре- Ни за что бы и не повторилась. Слава Богу, ее небольшие плоды, Облик душной приморской лаванды- Наши плоские улицы, наши сады Выполняют почти как команды. По команде лиловой сырой головы- Провода проложили нам тролли. По команде-суровые всходы травы. Головные бесшумные боли. По команде сирени- единственный мах Дорогому французскому роду- И простая мелодийка- до-си-ля-ах- Получает отныне свободу.
Я спрашивал украдкой Знакомую лошадку: - Вы дружите с бараном, С ягнятами его? Лошадка закивала, Сказала: "Иго-го!" - С быком большим и строгим, С телятами его? Лошадка закивала, Сказала: "Иго-го!" - А с петухом-задирой? С цыплятами его? Лошадка закивала, Сказала: "Иго-го!" - Скажите мне, а сколько У Вас друзей всего? Подумала лошадка, Сказала: "ОГО-ГО!"
Скоро осень, за окнами август, От дождя потемнели кусты, И я знаю, что я тебе нравлюсь, Как когда-то мне нравилась ты. Отчего же тоска тебя гложет, Отчего ты грустна так со мной, - Разве в августе сбыться не может, Что сбывается ранней весной? Что сбывается ранней весной? За окошком краснеют рябины, Дождь в окошко стучит без конца. Ах, как жаль, что иные обиды Забывать не умеют сердца! Не напрасно тоска тебя гложет, Не напрасно грустна ты со мной, Видно, в августе сбыться не может, Что сбывается ранней весной? Что сбывается ранней весной? Скоро осень, за окнами август, От дождя потемнели кусты, И я знаю, что я тебе нравлюсь, Как когда-то мне нравилась ты. Как когда-то мне нравилась ты.
Уснул трамвай в своём депо. Спят новогодние снежинки. Сон вяжет сказки полотно Вплетая счастье в паутинки. Спит ёлка, скоро Рождество И день уходит в восвояси. Зима раскрасила окно. Спит во дворе наш милый ясень. Спит дома старенький рояль И фотографии в альбоме, Уснул на улице фонарь, Спят сладко лыжи на балконе. Малыш мой, засыпай скорей! Спит Дед Мороз, уснула кошка И не ворчит уже метель, Уснула лунная дорожка. Твой снеговик у горки спит, А у подъезда спят скамейки. Вот только дверь у нас скрипит! Зевают на крыльце ступеньки. Припев: Баю-бай, баю-бай, баю- бай! Засыпай мой малыш, засыпай! Спят игрушки, уснули дома. Баю-бай, будет снежной Зима!
Сквозь семь небес проросший стебель - Не дух, но всё же и не плоть. Любовь живёт на третьем небе, А на седьмом живёт Господь. А мы у самого подножья Сумбурный водим хоровод. Сквозь семь небес глядеть не можем, Сквозь три - кому как повезёт. А в первом - круглый пласт тумана Плывёт простором голубым. А в первом небе - папа с мамой. Кому ж и быть там, коль не им? Они не сеют и не пашут, А постигают чудеса. Они нас встретят и расскажут Про остальные небеса.
Сквозь ветки, которых и нету, Сквозь лес, до которого - миг, Тянусь я к зеленому цвету. Вот луч его, отсвет и блик. Зачем - отчего - отовсюду, Не так как в печальной Москве. Недолго тут с вами побуду. На рыхлой, на влажной траве Играют цветочные пятна, Жасмин созревает простой, Любая полоска понятна, Когда этот луч негустой Ударит из леса. Покажет Скворца, молодого дрозда... И нитка зелёная свяжет Нас крепко-прекрепко тогда.
Этим летом - не скажу что душно, А вот как-то так, что нету сил. Говорю об этом простодушно, Не затем - что кто-нибудь спросил. Вижу - все справляются, и ловко. Может, и не все. Но столько их, И вокруг такая обстановка, Что не в счёт неловкость остальных. Тех, что без руля и навигаций Движутся как звезды в темноте. Чтобы так-то вот передвигаться Надо же на что-то полагаться... Надо и склоняться и спрягаться. И в подвале, и на высоте. Что мне снится... Слабые коленки. Позади огромный марафон. Вот я на Пречистенке, у стенки. И уже забрали телефон.
Не могу, не хочу и не буду О безвременном плаче моем. И, какую ни ставлю посуду - Этих слез водоем, водоем. Ни направить поток, ни поправить. Только черная в сердце вода - Все желает как было оставить. Как я вижу, уже навсегда. Все я делаю как научила Меня гулкая эта тюрьма. Но она меня не излечила. Я сама, я сама, я сама. Вот стихи. Вот серьезные дети. Все темнее тяжелая ночь. И одна и одна в целом свете Твоя богом забытая дочь.
Тучи солнце вдруг закрыли, Дождик хлынул проливной, Капли звонкие забили По широкой мостовой. На прогулку слон собрался, Шляпу он и плащ надел, И в прихожей обувался - Над калошами пыхтел. И два раза шарф пушистый Вокруг шеи обмотал, Зонт взял с ручкой серебристой. Ну, а дождик... перестал.
Весна... Проталина... Трава...
Камаз... Дорога... Скорость...
Лесник... Берёза... Мышь... Сова...
Прохада... Лужи... Морось....
Июнь... Жара... Дорога... Пух...
Кебаб... Загар... Алушта...
Сигнал... Отправка... Чух-чух-чух!..
Мельканье... Потому... Что...
Сентябрь... Рыбалка... И грибы...
Картошка... Помидоры...
Селёдка... Водка... Морг... Попы...
Суды... Делёжка... Споры...
Зима... Любовь... Водороздел...
Обида... Боль... Прощенье...
Голубка... Письма... Песни... Пел...
Душа... Стихо... Творенье!
Когда в сыновьем департаменте Мне, при моем-то темпераменте, Вот так укажут вдруг на дверь... Куда пойду? Чего я сделаю? Я знать не знаю пропасть целую Людских чудовищных потерь. А что я знаю... Ад кладбищенский. Там вход донской, а хлад мытищинский. Там подорожники в пыли. Там, отвалив плиту широкую, Найду я нишу неглубокую - Путь к сердцу маленькой Земли. И выйду в середине памяти. И огляжусь кругом без паники. И что увижу? О, родня. Когда в сыновьей скромной комнате, Как в новом жанре, пробном комменте, Стальным словцом плеснут в меня.
А звезды смеются, сменяя друг друга, Бросают лучи, как ключи на окошко... Ну, здравствуй, случайная гостья-подруга, Ночная пушистая черная кошка! С пугливым мурлыканьем глазками светит, Случайно запрыгнула к нам на карниз... Бездомная бродит, никто не приветит... Не бойся, подруга, погрейся, кис-кис! Ты так осторожна, ты так боязлива, И только мелькает твой черненький хвостик, Отпрыгнешь от капель-дождинок брезгливо... Зачем приходила, нежданная, в гости?
В школе у соседа Васи Завелись смешинки в классе. Утром, вдруг у раздевалки, Расшалились ХОХОТАЛКИ. Через час, в спортивном зале, С брусьев ХЕ-ХЕ-ХЕ слезали. На уроке чтения Тоже смехотение: Стал Максим читать стихи - Раздаётся: ХИ-ХИ-ХИ! Не дают дослушать Даше ХЕ-ХЕ-ХЕ и ХА-ХА-ХАШИ. Отвечать мешают Лёше ХУ-ХУ-ХУ и ХО-ХО-ХОШИ. Может, завтракала Даша Утром дома СМЕХОКАШЕЙ? А Максиму и Маришке В чай забрались ХИ-ХИ-ХИШКИ? И, наверное, Алёшка Леденец съел с ХО-ХО-ХОШКОЙ? Нет, ребята, это Вася Строит рожицы всем в классе. Будет СМЕХОГЕНИЮ "Два" по поведению.
Смолистый уют беседки, Древесная благодать. Трепещут листья и ветки, За ними - водная гладь. По ней привольно гуляют Слепящих бликов стада, И кажется - укрепляет Всё видимое вода. Недаром с таким доверьем Стеклись к ее берегам Избушка и новый терем, Деревья и ветхий храм. И снова лиственный трепет, И снова шум оживет, Верней - благодарный лепет Литейщику этих вод. Был день: перейдя без лодки Всё озеро, как настил, Когда-то апостол кроткий В беседке этой гостил.
Ах, золотое бабье лето, Как на смотрины разодето... Кокетка смотрится в себя, В зеркальной глади ворожа... Да на беду красоты эти - Не долго будут жить на свете... Придёт соперница зима, Насыпет в золото снега... Но красным яблочком играя, Пророчествам не доверяя, Молодка в платье золотом Кружит под синеньким платком... Ах, золотое бабье лето, Как на смотрины разодето... Кокетка смотрится в себя, В зеркальной глади ворожа...
На заборах, тротуарах шапкой снег ещё лежит. Но на город свежетало март посыпал миражи. И сплетаются в узоры льдинки, словно кружева. Снегири, как светофоры спят на ветках - островах. Переклёвана рябина - ягод спелых красота. Предвесенняя причина - им умчаться кто-куда. Приготовились в дорогу,- курс - "Родные уголки". Набросали понемногу снежной грусти в рюкзаки...
С неба падают пушинки. - Это мухи? - Нет, снежинки! Подставляй свою ладошку, Мы поймаем эту крошку! Посмотри внимательно, Как она блистательна! Каждая вторая Будет не такая... Видишь, эти зубчики, Палочки, как лучики... Остренькие краешки Прицепились к варежке... Зимняя красавица! Всем снежинка нравится! Дунь на рукавички! Лужица водички?.. Каждая снежинка - Бывшая дождинка... А зимой на небесах, Происходят чудеса... Словно перья для перинки С неба падают снежинки... Хрупкие и нежные Стайки белоснежные...
За окошком - вьюга, За окошком - тьма, Глядя друг на друга, Спят в снегу дома. А снежинки кружатся - Все им нипочем! - В легких платьях с кружевцем, С голеньким плечом. Медвежонок плюшевый Спит в углу своем И в пол-уха слушает Вьюгу за окном. Старая, седая, С ледяной клюкой, Вьюга ковыляет Бабою-ягой. А снежинки кружатся - Все им нипочем! - В легких платьях с кружевцем, С голеньким плечом. Тоненькие ножки - Мягкие сапожки, Белый башмачок - Звонкий каблучок.
А первый снег как телеграмма - Прибуду скоро. Жди. Зима. И всё ж, она придёт внезапно, Набив по лужам хрусталя... Одной лишь ночью по-колдует - Развесит в парке кружева, Капризно белым разрисует - Из красок белая одна... Зато щедра - всё в бриллиантах! Сверкает звёздами сугроб. Дерзают юные таланты И лепят маленький снежок.
На чёрном бархате ветвей Оставил иней гроздь соцветий, Он лепестками сад мой метит, Вдогонку умершей листве... Чем пахнут снежные цветы? Берёзовым уснувшим соком. Трав индевелых хрупкий локон - Чуть слышной горечью тщеты... Морозный свет у фонарей - Он с нотами живых желаний. И с крошкой цедровой прощаний Хлопушки мёрзлые дверей. Ночная сказка на стекле Рисует мятой и лимоном... И мнится новогодним звоном Нежнейший ветра флажолет...
Сними фотограф это поле И колосящуюся рожь, В тот миг, когда всё это море От ветерка бросает в дрожь.. Сними фотограф как колосья Упругой силой налиты, Как через их иголки солнце, По стеблям мягко вниз скользит... Сними фотограф как стрекозы, Над полем в танце разошлись. На солнце крылья их как слёзы, Сплелись в агонию любви.. Сними фотограф это небо, Что видит эту красоту... Колосья зреющего хлеба И одуванчиковый пух... Сними фотограф мир без края, Весь мир природы, красоты! Ведь сможешь ты, я это знаю. Сними фотограф, всё сними...
Снятой комнаты квадрат. Покрывало из холста. Геометрия утрат, Как безумие, проста. Всё старо как шапито. Трепыханье фитиля. Ты - никто, и я - никто: Дыма мертвая петля. Между нами только ночь, Ты со мной, а я с тобой. И уходит что-то прочь, Прочь, с закушенной губой. Мы не прочная чета, Мы желания союз. Завтра - явно ни черта. Я смотреть туда боюсь. Сохрани на черный день, И доверь лишь тишине Этих мыслей дребедень О тебе и обо мне. Как у мира на краю, Раскаляясь добела - Жизнь моя на жизнь твою Насмотреться не могла.
Тот, кто пришел со второго на третье - Тот со второго на третье. Абзац. Странно бы я прожила, не заметь я Дату, не слышь я капканное "клац". Многое сдвинулось. Высохло море. Суша покрылась зеленым грибком. Город построился. Вора на воре Я обнимала неловким рывком. Но со второго на третье, зимою, Вижу и вижу еще витражи. Может быть, книга сыграла со мною Шутку метельную. Как ни кружи, Но со второго на третье, как прежде, Путаясь в нотах, скребя на стекле, Так и пишу, без гвоздя, но в надежде - Гласно - негласные звуки ОЭ.
Дитя твое - веселые глаза. Семейное. Почти невероятно- Но вот сегодня - в небе бирюза... Вполне приятно. Дешево. Опрятно. Такими будут летние деньки. Вот так-то вот - родиться. Всюду - флаги. Кузнечики, южнее - светляки. Негромкое дыхание бумаги. Июньская бумага непроста. На ней роятся водяные знаки. И на свету подобие листа Напоминает скромный взгляд собаки. Одна собака - это ничего. Ее возможно гладить, как мужчину. Где сватовство - там только хвастовство. И воровство заглянет к нам в лощину. Одно не бред - смешной собакин глаз. Пускай смеется. Темень - не преграда. В нем - тайный ход. Калитка. Узкий лаз. Ступеньки вниз. Корзина винограда.
Под этим небом - соберу слова. Хоть руки между раковин согрею. Ни мясо и ни рыба - но жива, Последняя кружится голова, Не розовею, но и не серею. Под этим небом - камни и цветы. Я острых и подводных - не замечу. Переполох в отделе простоты. Переворот в разделе немоты. И я сама с собой назначу встречу. Преодолев растерянность одну, Я ко второй придвинусь инстинктивно. Вот голосок застенчиво дрожит. Пиноккио по улице бежит, Поколотив беднягу Буратино.
Выдох, стон, шальные волны! Вещий сон обоим снится. Вожделений чаша полна - Аромат хмельной корицы... Александр... Александра?? Двух сердец жизнесплетенье. Пряный запах кориандра... В невесомости паденье. Отступили Страх и боли, Кружат голову ответы! Полночь, Ты... я буду помнить, Бог Хранит Твои Рассветы! Сокровенных грез дыханье, Двух далеких звезд мерцанье! Сны Твои целую Нежно, Спи с улыбкой безмятежной...
Решила зима из клочков снежной ваты На старую шубу поставить заплаты. Сосульку нашла - это будет игла. Зима для работы сосульку взяла. Вот нитку искала долго без толку, Она обыскала каждую щелку. Пока не пробился прямо из туч Длинный, как ниточка, солнечный луч! Нитка такая может сгодиться. Штопает шубу зима-мастерица. Желтая нитка все толще и толще, Дыры на шубе все больше и больше! Плачет зима от досады и злобы, Лужами стали большие сугробы! Зима убегает и видит она: Ее догоняет девчонка-Весна!
Солнышко устало, спать ушло давно, В небе потемневшем звездочек полно. Спят деревья, травы, бабочки, цветы, Кошка спит Мелисса, засыпай и ты. Завтра снова утро, завтра - новый день, Будем мы, Ульяна, делать много дел: Ждет воды капуста, клубничка, кабачок - Не забудем кошке почесать бочок. Поиграем с дедушкой - под вишней посидим, Позовет нас бабушка - пироги съедим. Незаметно в хлопотах день наш пролетит, Вечером к нам папа на дачу прилетит... В небе появилась круглая Луна, Доченька заснула, крепко - до утра!
Я в костюме Солнышонка нынче в сад пойду на ёлку. Брат, сестра и оба деда прям с утра и до обеда из бабулиной парчи вырезали мне лучи. К шляпке, шортикам, футболке их приклеивали долго. Только пёс по кличке Марсик чуть мне не испортил праздник Три луча отгрыз. Нахал! Кое-как нам их отдал. Все вздохнули с облегченьем. Жду я праздник с нетерпеньем: Хороводы, танцы, игры, а под ёлкой зайки, тигры, лисы, волки и енот. Обожаю Новый Год!
Расцвела, прекрасная, Пышная в саду Роза темно-красная, Лепестки в шелку... Аромат дурманящий, Голову кружит... О любви соловушка Розе говорит... День и ночь отчаянно Сердце песнь поёт... Но ответ влюблённому Роза не даёт... Так вот, недотрогою, Лето отцвела... Лепестки осыпала, В небытие ушла... Розы нет...соловушка, Песни не поёт, На шипе возлюбленной Сердце своё рвёт... Расцвела, прекрасная, Пышная в саду Роза темно-красная, Лепестки в шелку...
Потерялось Солнышко Вечером в лесу. Загрустила Сонечка: - Я его спасу! Может, заблудилось Солнышко в бору? Может, закатилось В заячью нору? Может, где-то Совушкой Плачет под горой - Ищет тропку Солнышко, Путь к себе домой? - Не волнуйся, Сонечка, Не грусти о нём. Засыпает Солнышко В домике своём. Смотрят звёзды ласково В сонное окно. Сонечка и Солнышко Спят уже давно... Потерялось Солнышко Вечером в лесу. Тут проснулась Сонечка: - Я его спасу!
То красой неземною пьяня, То пылая в огне дикой ревности, Звёзды карие манят меня, Вырывая из пут повседневности. То они жаркой страстью горят, То опять пропадают в туманности, Но пускай как угодно хитрят - Я давно полюбил все их странности. А вокруг этих сказочных звёзд Кружат весело мелкие звёздочки. Я грущу, видя быстрый их рост, И горжусь светом каждой их блёсточки. С ними я молодею душой, И от счастья свечусь с ними вместе я, И во всей во Вселенной большой Нет роднее и ближе созвездия...
Почему случился ветер? Потому, что в небесах
Закружился кто-то в танце, щедро нам его отдав...
Почему огни сияют, ведь вокруг уже темно?
Светлячки их зажигают и гуляют под окном...
Почему луна на небе, для чего нужна она?
Для того, что б снились сказки...к малышам она щедра...
Почему нас солнце греет? Потому, что доброта
Вместе с ним на свет родилась вот и ходит с ним всегда...
Почему родятся дети? Для чего они нужны?
Для любви... без вас, поверьте, нет ни солнца, ни луны...
Почему закрылись глазки? Спать ещё я не хочу!
Спать пора... Спи ангел сладкий...
Спи...
Я сплю...
Спит женщина, и ты ей снишься ночью,- Когда кругом безмолвие и мгла,- Тем юношей, которого воочью Она конечно, видеть не могла. Там вдалеке, в холодном блеске полдня, Десантный взвод взмывает к небесам Спит женщина, твои невзгоды помня Больнее, чем ты помнишь это сам. Она проходит длинною тропою, Как будто по твоей идет судьбе. И даже знает о тебе такое, Чего ты сам не знаешь о себе.
Абсолютно одета, обута. Абсолютно готова бежать. Остается минута. Минута - Чтоб себя на бегу удержать. Необъятная сумка из замши. Похудевшая связка ключей. И куда же... Подальше, подальше От тоскливейших дней и ночей. Там, при свете последнего мига, Подо льдом приготовясь к беде. Я раскроюсь, как старая книга. Я была ей всегда и везде.
Стихи горели яростно в камине, Пылали ярко,лучше чем дрова, И,превратившись в пепел, позабыли Про чувства, заключенные в слова. Стихи летели по ветру, как листья, Кружили их обрывки по двору, Как будто никому не нужны мысли, Записанные в строчках поутру. Стихи тонули в луже на дороге. Их ветер под колеса уносил... Страдая от предчувствия тревоги Стихи боролись из последних сил... То исчезали, снова появляясь. То возникали, чтобы погибать. Любой удачной строчке восхищаясь Чтоб через миг все в клочья разорвать. В стихах моя душа испепелилась, Как птица Феникс, возродилась вновь. То сомневалась... снова утвердилась, Неся с собой то горе, то любовь. Заставив размышлять о жизни смысле Что было выше всяческих похвал, Стихи меня настигли, словно выстрел, И,словно выстрел, сбили наповал...
Стихи рождаются в тиши, Когда весь мир у ног; Живи достойно, не греши Ты видишь сто дорог. Дороги эти нелегки, Поверь, преодолей; Они как море глубоки, Но силы не жалей. Сумей врага простить всегда, А друга ты утешь; Пусть обойдёт тебя беда, Корабль починит брешь. Стихами душу приласкай, И песней растревожь: Ведь у поэта есть она, Перо, тетрадка, нож. Стихи рождаются в тиши, Лишь душу слушай и пиши.
Весна...
Проталина...
Трава...
Камаз...
Дорога...
Скорость...
Лесник...
Берёза...
Мышь...
Сова...
Прохада...
Лужи...
Морось....
Я...
Ты...
Любовь...
Водороздел...
Обида...
Боль...
Прощенье...
Голубка...
Письма...
Песни...
Пел...
Душа...
Стихо...
Творенье!
- Мам! Надоело мне играть Без дела, просто так. Дай мне немножко постирать, А ты пока приляг. ...Вот пена пышная дрожит, Как тёплый снег, в тазу! А под сугробом кто лежит? Кто спрятался внизу? Колготки, платье... что? змея?!! Нет, это поясок... Ух, сколько всякого белья! Носок, ещё носок... И мну, и тру, и колочу: Сгинь, пропади, пятно! И так, и сяк кручу-верчу - Привет! Опять оно! ...Открытый кран. Большой струи Весёлый шум и бег: Весна, прозрачные ручьи Смывают грязный снег... Какая вышла красота! Вот всё развешу в ряд - И не надену никогда, Чтобы не пачкать зря!
Столь перемыла, столь перестирала... Как будто в город съездила какой. И правая уже не отмирала, Но левая томилась под рукой. Вода бурлила, мыло восставало. А ты тереть , скрести не уставала. Там были щетки, губки... порошок. И справа стопка. Слева ворошок... Да ложки - вилки, острием наружу. Да так в глаза и смотрят, просто в душу. И ты глядишь, усталая, вперед. Туда, где человек себе не врет. Не врет, мерзавец. А стоит и моет. Есть область - та, что сердце успокоит. Посудная. Все знают, вопреки Глазам, желаньям, профилю руки... И вот теперь, отмыв вагон посуды - Идёшь белье развесить... Тоже груды... Не бойтесь - майки, трусики, носочки. Есть время и для вас еще - до ночки.
В белой шубе, в белой шапке, С поперечиной в глазах Возле дома на лужайке Целый день сидит коза. Я, конечно, мальчик смелый - Век такого не найти! Только очень не хотел бы С ней встречаться на пути! У козы характер скверный И огромные рога. Но она меня, наверно, Просто любит попугать. Я и сам не подойду к ней, Даже если позовёт: Вдруг она копытом стукнет Или прыгнет и боднёт! Только бабушка с ней дружит, Только с ней коза мягка. И всегда даёт на ужин Целый литр молока. Я, конечно, обижаюсь На крутой козлиный нрав: Пусть она чужих пугает, А со мной живёт в мирах!
Мне страшно жить и страшно умереть. И там, и здесь отпугивает бездна. Однако эта утварь, эта снедь Душе моей по-прежнему любезна. Любезен вид на свалку из окон И разговор, где все насквозь знакомо,- затем, что жизнь сама себе закон, А в смерти нет и этого закона. Еще надежда теплится в дому И к телу льнет последняя рубашка. Молись за тех, Офелия, кому не страшно жить и умирать не тяжко. Мне страшно жить и страшно умереть. И там, и здесь отпугивает бездна. Однако эта утварь, эта снедь Душе моей по-прежнему любезна.
Кто грешным может быть настолько, Что бы отказывать любви И сдерживает добровольно Порывы страстные свои? Любовной чаши терпкий запах Высушивает жаждой рот, Её оплёл венком из маков Жестокосердный бог Эрот. Неповторимые мгновенья Не сможем мы вернуть назад... Так место ли в любви сомненьям, И что на самом деле - ад?.. Любовной чаши терпкий запах Высушивает жаждой рот, Её оплёл венком из маков Жестокосердный бог Эрот.
Вам открою тайну: с нами Вот уже который год Самый умный, сильный самый, Супер-Дедушка живёт! Знает он, как нужно бегать, Уважает он футбол. Перед сном ведём мы с дедом Очень важный разговор. Говорим про всё на свете: Как рыбачить, песни петь, Как подняться на ракете, Чтобы к звёздам улететь. А когда мы вместе с дедом В парк приходим в выходной - Я на ослике там еду, Деда - рядышком со мной. Ну, а бабушка смеётся... Будем что-то с ней решать. С нами ей лишь остаётся Супер-Бабушкою стать!
Неисчислимы всплески вод, Бесчисленны отроги гор, И мягкой дымкой небосвод Окрестный обволок простор. Несметны бликов племена, Змеящихся наискосок, Которых к вечеру волна, Как рыб, сгребает на песок. Влечет глаза любой извив На многослойном срезе скал, Чтоб, ничего не упустив, Ты главного не отыскал. Суть в ясных небесах плывет, В волнах плескается морских, Но дробность мира в хор сольет Всего один волшебный штрих. Сумеет разглядеть наяд, С рыданьем бьющихся о мыс, Не тонущий в деталях взгляд, А обобщающая мысль. Суть, как сверкающая нить, Скрепила весь пейзаж морской, Но кончик нити ухватить Ты сможешь только в мастерской.
Что поет сверчок за печкой? "Тири-тири, надо спать!" Месяц выбелил крылечко, Сон взобрался на кровать... Он в лицо Катюше дышит: "Ты, коза, - закрой глаза!" Катя слышит и не слышит. За окном шуршит лоза. Кто там бродит возле дома? Мишка с липовой ногой, Дочка сна, колдунья-дрема? Черт ли с Бабою-Ягой? Ветер просит за трубою: "Пи! Мне холодно! Пусти!.." Это что еще такое? В лес, на мельницу лети... Катя ждет, поджав коленки. Тишина... И вот опять Друг-сверчок запел со стенки: "Тири-тири... Надо спать!"
Повесь улыбку на лицо, И улыбнись со сцены И спой нам песенку, кацо, Про сутолку измены, Про сумрак лиц, про серость дней Со светлою улыбкой. Ты улыбаешься на ней - Планетке нашей зыбкой... Такси планетное твоё Промчится меж галактик... И в дырке чёрной, ё-моё, Повесит смайлик - фактик. И выйдет хмурый чернодыр, Такой и тут найдётся... Как заквазарит тёмный мир - Так чернодыр смеётся...
Такая яркая, как снежный день... Такая хрупкая, как будто сон под утро... Лишь в прядях серебра ютится тень И светлая печаль во взгляде мудром... Как тысячи не читаных страниц - Загадочна, и как огонь - строптива... Ты словно горизонт к себе манишь: Неведомого притяженья сила Влечёт меня, как странника - поход, Как книгочея - книги вечерами... ...Как после ночи долгой ждёшь восход С воздушными и лёгкими лучами - Так жду тебя я... Прикипел душой, Лишённый воли в светлоте печалью... Романтик покорённый небесами Я ослеплён твоею простотой, Непостижимой и безвестной тайной...
Лёгонькое дерево -
Светлая ветла.
Из ветлы мы сделаем
Два больших весла.
Коромысло вырежем,
На реку пойдем,
Два ведра серебряных
С речки принесем.
Выплыла и встала
Желтая луна, -
Из ветлы корзинка
Наша сплетена.
Из ветлы плетёный
Высохший плетень
От плетня - сквозная
Кружевная тень
Ночью полнолунною
Лодочку возьмем,
Реченьку жемчужную
В ковшик зачерпнем.
Выгребем на берег,
Нагребем золы,
Напечем картошки
В кустиках ветлы.
Найди меня завтра. Найти меня просто... Крапленая карта И ветер норд-оста... Как звуки рояля В заснеженном замке, Тепло одеяла И страсть куртизанки... Найди меня сердцем, Рожденный в затменье... Засыпано перцем И пылью виденье... Сковало морозом, Коснулось нас взглядом, Накрыло гипнозом, Волшебным обрядом... Белеет кусочек Мороженой кожи, Пушистый комочек Немеет до дрожи... Найди меня завтра, Верни мне сегодня... Священная мантра Во имя Господня...
Сегодня волнуются ветки И снялись в поход облака. Обломки, окурки, объедки Несет по асфальту река. Сегодня в ночи содрогнулось У пристани судно Земли; Пространство, как парус, раздулось, И воды, клубясь, потекли. И парус упруго трепещет, И слышатся всплески весла, И поросль сияния блещет, Сиянием даль поросла. И я покидаю берлогу И воздухом сытным дышу; Я вижу погрешности слога, Но все-таки жадно пишу. Свой голос, затерянный в хоре, Ловлю я, а судно не ждет - Вот-вот в осиянное море Земля без меня отплывет. И только молиться осталось, Чтоб не был я брошен во мгле, Чтоб сердце мое разорвалось Уже на отплывшей Земле.
Беленькие, серые, в костюмчиках, Сыром угощают и фондю, Сказочные мышки из "Щелкунчиков" Собрались сегодня на балу... Вот пришла из "Репки", вот из "Рябы", Вот из "Василисы" и "Медведей"... И снимают друг пред другом шляпы Маленькие зрители комедий... Насмотрелись на людей двуногих, На котов из дырочек в полу, Представлений и историй многих, Незаметно отсидев в углу... Хватит, мышки тоже любят свечки, И готовя праздничный обед, Занимают теплые местечки И включают в зале яркий свет... Наступает год малышек-мышек, Умненьких и хитрых грызунов, Приглашает девочек, мальчишек Сырный бал из множества сортов!
Соприкоснулся с тайной мирозданья Зеркальный миг рождественских гаданий. В невнятной, тайной злобе ли, обиде Мы зрим лишь то, что столь желаем видеть. В эпоху смуты меркнут портупеи. Надежды лгут. И зеркала потеют. А в пору всех грядущих эволюций Мечты и зеркала нередко бьются. При дуновенье подлости и фальши Всё ниже мир, а не быстрей и дальше. Как ни гадайте на кофейной гуще, Блаженства миг давным-давно упущен. Пусть к более успешным зависть точит Кликуш любых бессмысленных пророчеств, Им не удастся выбить штык из ножен, Пока планета вертится тревожно.
Так бывает, снова лето
Наступает каждый год
Солнце светит все теплее
И зиме дает развод
Не хватает мне туманов
И предутренней росы,
У окна на книжной полке
Мерно тикают часы.
Изумрудную картину
Пишет нам природа вновь,
Расцветают с новой силой
Жизнь, надежда и любовь.
Прилетели с юга птицы
И к обеду солнцепек
Греет кошке полосатой
Под подшерстком правый бок
И весенняя улыбка
На губах у всех вокруг,
А в аквариуме рыбка
Мне на свете лучший друг.
Потекли ручьи. Мальчишка
В них кораблик запустил.
Он принес из школы двойку,
Но отец его простил.
Плачет девочка над лужей.
Утопила башмачок
Рядом с ней щенок веселый
Громко лает дурочек.
И жемчужным ожерельем
Град средь бела дня полег.
Заюлил, метнулся в тину
На старице окуньок
Каркнул ворон в чаще дымной
Недалеко до зари.
Крылья хлопают негромко.
Здесь токуют глухари.
На проталинке подснежник
Лепестки распустит всрок.
Мама вынет из духовки
Вкустный праздничный пирог
Так весна уступит лету,
Лето осени с зимой.
Путешевствуя по свету
Возвращаюсь я домой.
У окна на книжной полке
Мерно тикают часы.
Не хватает мне туманов
И предутренней росы.
Так грустно... Вновь идёшь к дождям, смывая годы и морщины. Потоки туши - по щекам, подол, забрызганный машиной... И время мокнет, без зонта запутывается в дождинках. Уже не хочется летать - сбежать бы в ливень, под сурдинку... И не гадать, что ждет потом, за поворотом предпоследним - молчать, укутавшись в пальто, подставив нос воде весенней. Уговорить себя саму - Самой себе пойти навстречу. Улыбку вымучив. Одну. Вторая - будет чуть полегче... Так грустно... Вновь идёшь к дождям, смывая годы и морщины. Потоки туши - по щекам, подол, забрызганный машиной...
Так просто и всерьез Сегодня, уезжаю Прощай, хмельной уют, Любимые места. Как ящерица хвост Друзей своих бросаю И верю, что поймут Как сильно я устал Лепёшки и шаньги Деревни и столицы Тоскливый острослов И почерк старика Терпимы иль строги А мне уже за тридцать Блажное ремесло Любить издалека Зной в воздухе кадит Сиропом в газировке Из рамы вынув холст Ты бережно скатай Беззвучье подтвердит Что это всё, - уловки Царя, который гол И бабьелетних тайн
Так себе осточертеть, Так заправски сделать дело - Надо было захотеть. Видимо, и захотела. Так заполнить все и вся. Так фатально заморочить, Чтобы каждый поднялся - Дабы грезить и пророчить, Так себя перевернуть. Так из моря сделать сушу. Ни проснуться, ни уснуть. Исподволь готовить душу. Холодильники закрыть. Кухню всю переиначить. Где-то и умерить прыть. Но и звеньевых назначить. Самолетам указать. Поезда направить к месту. Никого не вырезать. Тыкву подогнать к подъезду. Слава богу, удалось, Мало зрения и слуха. ...На когда б еще пришлось Шествие Святого Духа?
Таких уборок не видали Давно мои родные дали... Таких-то пафосных работ. Чтобы летали в небе тряпки, Чтоб звери все, задравши лапки, Будто один большой мармот, Лежали томно, неподвижно... А некто - конькобежно, лыжно Скользил по тонкому по льду Во имя босса - пылесоса, Во славу стеллажа - колосса, Ядреной пыли на беду. И мы, и мы там тоже были. Хоть землю носом и не рыли... Не те, мой друг, у нас носы. Хоть твой-то кожан, даже розов. А мой-то тоже- странно грозов... Но оба - неземной красы. А тут нужна краса иная. И наша фея неземная, Смотрю, уж скорость набрала. И все быстрее машет тряпка, И в пляс пошли сапог и тапка - Будто небесные тела... Все, все летало не на шутку. Хватаю варежки и шубку... Мечтаю книжки удержать- Да поздно. Все уже кружится, К себе на место не ложится, А где ему теперь лежать- Бог весть... Когда теперь найдутся? Когда на милость нам сдадутся? Потом уже найдем, в слезах, После такой-то вот обедни, Которая прошла намедни У нас с тобою на глазах... Пойдем отсюда, брат - собака. Опять мы лишние, однако, В стране, где палка и метла Все правят бал - да не исправят. И нас в покое не оставят, Навроде адского сверла... Пусть сверлят, черти. Скоро лето. Пойдем, мой друг, как Риголетто, И будем петь из- за угла Свое нетленное "ла-ла".
Там, где тает восход, где смеётся метель, Там качает мой Ангел любви колыбель. Там, где снежная ночь превращается в день Улыбается утро, играет свирель. На вопросы ответ ты найдёшь там легко. Счастье звонко хохочет и манит рукой. Там рождается вера, светлеет душа. Очищаясь от скверны, мне легче дышать... Растворяюсь в мечте и себя нахожу. По небесным тропинкам я к Богу спешу... Там все тайны раскрыты и мысли видны. Я гуляю без свиты грехов и вины...
Июнь стоит... Жару прибив, Прольется долгожданный дождь, Под танго в голове мотив, Раскрыв со страстной силой мощь. То, затихая, то вонзая В асфальт нагретый каплей звон, "Цок-цок", как дева молодая, Танцует с небом в унисон. В умытых окнах запотевших, Меняя резко амплуа, Из капель ранее слетевших, Горячность, в лужицах топя. Под ритмы внутреннего танго Танцует рядом дождь со мной, Взрывая душу наизнанку И успокоив летний зной.
Тебе и мне, и нам, и Вам Три слова хочется услышать И песни петь по вечерам, Когда дожди стучат по крышам. Под звуки летнего дождя Соединить в объятьях души И от любви родить дитя. Ты мой, ты самый-самый лучший! Мою судьбу с твоей судьбой Связала счастья паутинка И в дымке нежно-голубой Растаяла в душе грустинка. Тебе и мне, и нам, и Вам Услышать хочется три слова И в благодарность небесам Любить! Любовь всему основа!
Когда я буду тетка пожилая... Веселенькая, но полуживая... Когда я буду тетка со свинцом, С измученным, пороховым лицом, Когда я буду пожилая тетка- По улице шагающая четко, По городу, по дому, по стране- Вы не забудьте "Тетка!" крикнуть мне. Тогда, невыносимая Каштанка, Глаза туда-сюда, в башке-болтанка, Я сяду как природный пуделек. Другой бы и совсем на спину лег... Когда я буду теткой - пригодится Уменье как подкошенной садиться. Уменье падать, по звонку вставать. Возможность тихо лапу подавать, Глаза скосивши, в ненормальной позе. Всего на миг забывши об артрозе. Нам, теткам, полагается звезда. Но только редко, только иногда.
Теплая и ласковая мякушка, Верная, заботливая нянюшка! В беленьком с оборками переднике В сонном мире - тихом исповеднике. Если на душе тревожно, тошно, Тронет тебя тихо, осторожно, Успокоит, сказочку расскажет, Яркие картиночки покажет... Бережно хранит твои секреты, Прячет для тебя в карман конфеты, Помнит твои горькие рыданья, Все обиды, слезы и страданья... Вытирает краешком платочка Слезки все из глаза уголочка... Терпеливо ждет когда вернешься, На нее устало обопрешься. И она согреет и обнимет, И в любое время тебя примет. Для нее ты "солнышко", "ребенок", И она верна тебе с пеленок... И не важно сколько тебе лет Она рядом, вместе, тет-а-тет. Милая, пушистая лебедушка, Добрая подушка твоя - тетушка.
Я возвращался из гостей, В потёмках шёл пешком, За мною тётушка Луна По небу шла бочком. Я сел в трамвай, трамвай бежал, По улицам кружа, Над нами тётушка Луна Скакала, дребезжа. Тогда спустился я в метро, Где ходят поезда, Отстала старая Луна: Ей не попасть туда. ...Усталый, прибыл я домой, Вошёл и в кресло - плюх! В окошке полная Луна Переводила дух.
Не знаю как и объяснить Тот тихий феномен - А вот не хочется винить Мне никого в обмен На душу хрупкую мою, Невиннейшую гроздь, Хоть я ее и пользую Как молоток и гвоздь. Когда собянин-городок Проснется на заре, Когда собачий поводок Тряхнется во дворе, Так, что цветные бубенцы Как птицы запоют, Тут наши деды и отцы Из ниш своих встают. Из колумбариев своих, Из склепов и холмов, Куда определили их Борцы с игрой умов. Они выходят из ворот Ваганьковских, донских - Чтоб обогреть своих сирот, Среди широт морских... Проспект Морской, проспект Донской, Калининский, любой... Они кругом глядят с тоской, Они идут гурьбой Неузнаваемой Москвой - Без старых номеров. И всяк из нас, еще живой - Их адрес, дом и кров.
Вышивала крестиком бабушка Зима - Белыми снежинками серые дома... Тонкою иголочкой, скрипом ледяным - Укрывала кружевом, рушником льняным. Пр: Тихо падает снег, за ресницы цепляясь, Тишина... И такая кругом благодать... Заворожено смотрим на снег, восторгаясь, На снежинки, что с грустью летят... умирать... Под сугробы прятала свежие следы, Ватной пряжей кутала краешки слюды... И с утра до вечера плотный снегопад Разносил по городу свежий аромат... Пр: Тихо падает снег, за ресницы цепляясь, Тишина... И такая кругом благодать... Заворожено смотрим на снег, восторгаясь, На снежинки, что с грустью летят... умирать...
"Вот и лето прошло..." жёлтый лист на пороге - Тёплый ветер письмо подобрал на дороге... Тихо вечер уснул за горою в долине... Скоро осень придёт петь романсы уныний... Скоро кончится всё и остынут закаты... Одиночества ночь будет выть как когда-то... Снег укроет мой дом, занавесит окошки... Это будет потом... а сейчас, хоть немножко! Пусть совсем ничего мне осталось погреться И надежд метроном глухо стукает в сердце, Я последним теплом полню стылую душу... Я его сохраню, даже в зимнюю стужу.
Осень. Тишина в поселке дачном, И пустынно-звонко на земле. Паутинка в воздухе прозрачном Холодна, как трещина в стекле. Сквозь песочно-розовые сосны Сизовеет крыша с петушком; В легкой, дымке бархатное солнце - Словно персик, тронутый пушком. На закате, пышном, но не резком, Облака чего-то ждут, застыв; За руки держась, исходят блеском Два последних, самых золотых; Оба к солнцу обращают лица, Оба меркнут с одного конца; Старшее - несет перо жар-птицы, Младшее - пушинку жар-птенца.
Тобою так легко дышать, В тебе так просто растворяться, Любить и о любви мечтать, Грустить, страдать и наслаждаться... Пить синеву твоих небес, Садов цветущих испаренья, Дождей неощутимых взвесь, И горечь тяжкого сомненья... Как не болеть твоей весной, Капелью сумасшедших строчек, И зимней пенною волной Снегов, осыпавшихся ночью?.. Как жаль, что я не навсегда... Каким ты будешь не со мною?.. И в чьих глазах твоя вода Засеребрится под луною?..
Торопись, говорю, торопись. Вот, в рубашечке легкой сатиновой, Твоя клинопись и куропись, А не тетка в жилетке малиновой. У тебя небольшая печаль. Затаись и подумай над сказкою. Несерьезная травма плеча Обойдется тугою повязкою. Засыпай, воробьиная мышь. Не дрожи перед серыми совами. Так, бывало, без памяти, спишь За ночными резными засовами. Торопись, говорю, торопись. Вот, в рубашечке легкой сатиновой, Твоя клинопись и куропись, А не тетка в жилетке малиновой.
Если грусть о тебе одолеет меня, Я не стану заламывать руки. Украду я у жизни три лучшие дня И прерву бесконечность разлуки. Я швырну эти дни на горячий песок Я их чайкам скормлю на рассвете Пусть их смоет волна, как следы твоих ног Пусть развеет, как облако ветер. Говорят: "Не богат, - богачом не кажись", Но чего-то я все-таки стою! Пусть и весь капитал мой единственный - жизнь Хочешь, я поделюсь им с тобою Я немного боюсь иронических глаз В дар каких-то три дня предлагая Это в перстни твои, мой нехитрый алмаз Это - время, моя дорогая! Пусть их смоет волна, как над морем огни, Пусть дождем они тихим прольются Ты возьми эти дни даже если они Из последних, что мне остаются.
О чем там дети тайно шепчутся, Не поднимая тихих глаз? Три нити маминого жемчуга Тебе вдруг стали в самый раз. Да, небогатого, некрупного. Немного в свечке киловатт... Для горла птичьего, для хрупкого- Он был всегда великоват. Ходила с сумками ненужными, А ведь могла еще парить... Нескоро бусами жемчужными Смогла ты маму одарить. Пока же радостями женскими - Кристалл и нитка, свет, тепло. Да вот с застёжками богемскими Чехословацкое стекло. Ах , бусы новенькие, честные. И каждый получал свое, Все, чем одаривала Чехия - Шарфы, перчатки и белье. Смотри, смотри - другая женщина Там, у окна - в свой темный час. Три нити маминого жемчуга Ей стали в самый-самый раз.
Сегодня сбилась с шага - Но тридцать шесть баллад Пропела, как салага, Попавшая в салат. Пропела - да и сбилась, Как тридцать шесть тому Годов, что ты влюбилась Сама в свою тюрьму. Пропела - да и смолкла, Как в чайнике свисток. И запотели стекла, И заалел Восток. Ты долго-долго пела. И тридцать шесть баллад Ты выучить успела На самый новый лад. Лет ровно столько было, Когда тебя снесло. И голову разбило, И крепкое весло. Судьба тебя щадила И штопала в углу. Но ты за все платила - За нить и за иглу.
Ночь. Улица. Старушка ловит тачку. - Вези, сынок, на кладбище меня!!! Таксист ответил: Старая чудачка! Тебе что, бабка, не хватает дня? Не повезу! - захлопнул с силой дверцу, Нажал на газ, мотор уже дрожит... Но заползает тихо ужас в сердце - С машиной рядом бабушка бежит!!! А скорость - сто! Не долго до кондрашки, Глаза у парня вышли из орбит, Зашевелились кудри под фуражкой... А бабка уж проклятая хрипит... Предчувствуя конец неотвратимый, В отчаяньи шофер притормозил: - Ты, бабка, ведьма, что ль? - Окстись, родимый! Ты мне пальтишко дверью прищемил!
Сейчас расскажи нам, вся в черных слезах - Про то, как проходит вся жизнь на глазах. Один откупился. Другой отступился. А третий - и вовсе уж на небесах. С одним ты на пару писала стихи, Не то чтобы только ха-ха и хи-хи. Нигде никогда он тебя не помянет. Да Бог с ним. Там кислые воды и мхи. Другого с шестнадцати знала годов. Взахлеб, задыхаясь, он петь был готов. Когда увидались - тотчас разрыдались... Летали меж книжек, средь тонких холстов. А третий - как помнится - просто братан, Прекрасный как ясень, как дуб и каштан. И хватит, и ладно, все стало надсадно. Не хочешь - не надо, рванул - как метан. Те трое из юности - жить не дают. Стучат в твои сны и в виски твои бьют. Все майские люди. Не будешь о чуде - Но где-то на Троицу - песни поют.
Закат на вырубке гнездится. О чём-то шепчут камыши. И всё кричит ночная птица В сырой осиновой глуши. Задумчив лес в преддверье ночи, Когда и взглядом не пройти По золотому многоточью Большого Млечного Пути. А глубина лесной купели Не принесёт тебе вреда, Её коснёшься еле-еле, И не забудешь никогда. Мои нехоженые тропы В лесных урочищах лежат. Там держат небо елей топы И в ветках прячется закат. В глуши отшельничьих кордонов- Мои заветные места, В краях глубоких, самых донных То, что я спрятал навсегда. Я всё отдам своё земное, И всё что знаю расскажу, Но это озеро лесное Я никому не покажу.
В рано заскучавших о кармине Листьях - словно дырочки от пуль. Лета, как и не было в помине, А уже кончается июль. На асфальт разбрызгивает воду Летний день, на выдумку горазд - Питерская странная погода Снова демонстрирует контраст. Пр Туча прилетела издалече, И рванув рубаху на груди, Грозового августа предтеча Громыхает где-то впереди. Тычется в колени мокрый зонтик, Слева лучик солнца бьёт в глаза. То ли убегает к горизонту, То ли приближается гроза. Рвётся недосказанное слово... Мой автобус сделал поворот И въезжает из-под голубого Под свинцово-серый небосвод.
Санкт-Петербург в пуху туманов спрятан, Дыханьем греет снулый невский лёд, Клоки промозглой серой снежной ваты, Упрямо, по-мальчишески, жуёт. Прокашлявшись на тротуарной плитке, Он форточными стёклами блестит. И ждёт, что солнечный зайчонок прыткий Опробует капель кариатид... Дождям весенним тающие лужи Старательно показывают дно. И блёклых уличных растяжек блузы Циклоны треплют страстно на рядно... Дворовый мир предмартовски контужен, Заброшено подвалов барахло. И учат бессознательные души Любви земной простое ремесло...
Трудно Тузику живется - Ни воды нет, ни еды. Он не лает, не дерётся - Далеко ли до беды? От помойки до помойки Расстояние в обед. Ни постельки нет, ни койки, И друзей надежных нет. Мерзнут лапки, мерзнут уши, А прохожим наплевать, Никому щенок не нужен. Может мне щеночка взять?
И снова сентябрь - твой любимый мужчина - С глазами тигренка и златом кудрей, Огнями пылает за дверцей камина, Бросает листву за окошком с ветвей. То хмурится матовым холодом неба, То кутает ватой своих облаков, То звуком дождливого звонкого стэпа Начнет громко хвастать, что вот он каков. То лаковым глянцем окрасит деревья, Любуясь своим отраженьем в пруду, Подарит из золота дней ожерелье И розы последние в тихом саду.
Твоя летящая походка Навстречу мне в жару и в снег. Палит по мне прямой наводкой Твой ослепительный разбег. Здесь не помогут баррикады. К чему противиться волшбе Проснуться - что ж, пускай не рядом, Хотя бы с мыслью о тебе? И в этом мире, слишком зыбком, Позволь, как делалось не раз, Зажечь ещё одну улыбку На дне твоих усталых глаз. Любая встреча - миг короткий. Но рядом, в шуме передряг, Твоя летящая походка, Мой осторожный робкий шаг.
Ты не клонись, рябина,
О прошлом не горюй.
Осенних дней кручина
Слетает сонмом струй.
Всё унесут, всё смоют,
Как пыль с ветвей твоих,
Печалиться не стоит,
О радостях земных.
Дождей седых лавина,
Как долгий поцелуй.
Ты не клонись, рябина,
С ветрами не горюй.
Как грозди покраснели
И лист резной дрожит.
Ты не зови метели,
Пусть осень погостит.
Ещё уснуть, успеешь
Под пологом зимы.
Печаль во снах развеешь,
До будущей весны.
Ты не клонись, рябина,
О прошлом не горюй.
Осенних дней кручина
Слетает сонмом струй.
Вы ехали. Ты песенку свистела. Устала ты. Да, в общем, поделом. И крохотная ласточка летела Перед твоим задымленным стеклом. Ты так и так, направо и налево. Дюймовочка, подружка, пожалей. Но ласточка в деревне - королева. И делает что хочет - средь полей. Вы ехали, кружили, ахи-охи. Вы говорили: ладно, хоть одна! Но крылышки упрямой этой крохи Поблескивали как в траве блесна. Как в сетке - незадачливая рыбка. Как рифма непослушная в строке. Как пепел Жанны, собранный у рынка, Чтоб тут же и развеять на реке. Нормандия твоя живет не душно. Тут море, долы, мягкие холмы. Не южно тут, но и душе не скучно. Занятие везде найдёте вы. А строчка снова форму обретает, Ту самую, что ищешь, не дыша. И крохотная ласточка летает - Как только что вспорхнувшая душа.
Ты рисуешь масляною краской Нашу с тобой прожитую жизнь На воде, заросшей густо ряской... Осторожно, только не простынь! "Прожитую нашу"... Интересно... Лишь потратив время столько зря... От любви осталась только песня, Да и та без нот, от фонаря... Ты рисуешь нам ключи от счастья, Только счастья там давно уж нет, Бродит серый волк с открытой пастью С новой Красной Шапкой на обед - Куклой с голубыми волосами Поседевшей, выцветшей чуть-чуть. Осень запотевшими глазами Смотрит в заболоченную муть...
Ты спишь с мечтой о встречах новых, Забыв пожар прощальных слов. Будь счастлив, горестный виновник Моих бессонниц и стихов. Какое странное соседство Во мне прощенья и тоски! Спит городок, где наше детство Нам вслед глядит из-под руки. Друг другу с этих пор не судьи, Мы позабудем смех и стон. Что из того, что нас разбудит Одной и той же башни звон? Но мы, в трёх соснах разминувшись, Забудем ли об этом дне? Спи, мой хороший, чтоб, проснувшись, Не раз подумать обо мне.
Полусны, полуобманы - Ненаписанные строчки, Нереальные миры, Тайны, ключики, замочки... Ощущенье пустоты, Ты впустила в сердце зиму, Постепенно привыкая К снегу, холоду и гриму... Ты впустила зиму в гости, А она хозяйкой стала, Завладела каждой клеткой И в душе твоей запала, Не дает решать вопросы, Заморозила дела, Переклеила обои И камин в ночи зажгла. Я боюсь, еще немного, Ты не выдержишь осады, Подыграешь воем вьюге, Попадёшь под снегопады... Девяносто дней печали, Девяносто дней зимы, Добровольно подчиняясь, Отдаешь себя взаймы...
О, Господи, даруй то состоянье, когда смолчу и больше, чем скажу, когда Твои дары в простом бурьяне, в дожде осеннем - всюду нахожу. О, Господи, покинь страницы книги, явись повсюду, где Тебя не ждут. Ты кружишься - звенят Твои вериги, смеёшься Ты - и в звёздах тихий пруд. О, Господи, у колеи дорожной стою и жду уже который год... Баском сегодняшним заговори о прошлом, и будущее в сердце оживёт.
У Наташки день рожденья, А меня как будто нет. Ей готовят угощенья, Дарят розовый букет. На сестрицу все глядят, А меня как будто нет - О Наташке говорят. В цирк вручают ей билет. Натке нравятся подарки: Плеер, диск, велосипед. И часы, и фартук яркий, А меня как будто нет! За столом веду беседу, Я не злюсь и не молчу. Но как гости все уедут, Я сестру поколочу!
У неё такие глазки - Как у феи в доброй сказке. У неё коса такая, Ну, как будто золотая. Почему она такая? Просто глаз не оторвать! А со мною не играет, Не желает замечать. Может платье ей испачкать? Жаль такую красоту. Взять её красивый мячик И подбросить в высоту? Как мне с нею подружиться, Как найти мне к ней подход? Если дёрну за косицу, Сразу громко заревёт. А подставлю ей подножку - Вдруг возьмёт и упадёт. Ушибёт, девчонка ножку Да хромать ещё начнёт... Я от злости умираю, Не хочу так больше жить, Целый день хожу вздыхаю... Трудно сразу разлюбить.
Зайчиха, сидя у пенька, Учила шустрого сынка: - Будь смел, Не хвастай и не ври! Чужой капусты не бери! Не жми при встрече Волчьих лап! Не обижай того, кто слаб! Не смейся над чужой бедой! С голодным поделись едой! Обидных кличек не давай! Осла глупцом не называй! Ещё запомни сын: Неловко Дарить мышонку мышеловку, Лисе - капкан, Ершу - крючок, А поросёнку - пятачок!
У собак легчайшая походка. Легче чем у бабочек, у птиц. От братоубийства до потопа. До размокших кружевных страниц. От кухонных запахов - до банных. Вплоть до аромата бельевой. До младенцев шумных, богоданных - Собранных в гостиной, в игровой. Вот идет легко, как император - Хоть и в тяжкой упряжи из кож. Человечьих душ аккумулятор. Агнец что на ангела похож. Этой самой поступи воздушной Как могу не слышать отголос, Если мне в последней ночи душной - Без собаки мерзнуть довелось...
Убежало молоко. Убежало далеко! Вниз по лестнице Скатилось, Вдоль по улице Пустилось, Через площадь Потекло, Постового Обошло, Под скамейкой Проскочило, Трех старушек подмочило, Угостило двух котят, Разогрелось - и назад: Вдоль по улице Летело, Вверх по лестнице Пыхтело И в кастрюлю заползло, Отдуваясь тяжело. Тут хозяйка подоспела: - Закипело? Закипело!
А все же - удивительное рядом. И пес идет, виляя круглым задом, И смотрит, неуклонный сарацин - Как я одолеваю апельсин. Сворачиваю ленточную шкуру... Я с детства обожаю процедуру, Когда из цедры делаешь кино, А может и цукаты заодно. Но что это? Я не одна на свете. Да разве апельсины любят дети? И пес стоит - угрюм и одинок, Чего тебе? Иди себе, сынок! Но умоляет глаз, и нос сверкает, Ну и язык, как бешеный, мелькает. И просит апельсина молодец - А ведь не кость, не хрящ, не холодец... Дурацкая испанская порода.... Позор всего гигантского народа. Подай ему сейчас же апельсин! Иди отсюда, глупый сукин сын. Но ест за долькой дольку - С громким хрустом. Давай ему и только, Гложет с чувством .... Несчастник мой... Бедняжка пиренейский. Что я могу тут, в жизни ахинейской... Возьми мой апельсин. Совсем не плох. Чего тут есть у нас? Чертополох?
В жизни только раз бывает, что судьбу предвосхитив, Где-то свыше возникает удивительный мотив. Тот мотив похож на чудо. Пробиваясь сквозь года, Он приходит ниоткуда и уходит в никуда. И в коротком промежутке, без печалей и без бед, Вдруг слагаются минутки в две недели Тет - а - Тет. Вы поверьте, что не часто, и не каждому ещё, Выпадает это счастье - за терпение, в зачёт. Счастье это - потеряться меж озёр в глухих лесах. И почти не расставаться, растворяясь в небесах. Чтобы рядом пролетали парусами облака. А в мозгу стихи блуждали, не записаны пока. И вокруг листва кружила, полыхая и шурша. И на музыку ложилась дивной рифмою душа. И глаза твои пылали, как расплавленный янтарь. И, конечно, мы не знали, что рассорит нас январь. Две недели, как мгновенье, пролетели Тет - а - Тет, Но струится, как виденье, до сих пор янтарный свет. Он тропинку освещает, где во тьме дороги нет. Где тоскует и блуждает незадачливый поэт. Поглощают бесконечность дни, недели и года. Но лучом пронзает вечность путеводная звезда. Пусть царит она над миром. И не гаснет никогда. То ль Звезда в созвездьи Лиры, то ли Женщина-Звезда.
Вокзал, перрон. Уеду я в туманы. Уеду я, быть может, навсегда. Во мне ты видишь только лишь изъяны. Прости, прощай - такой не нужен я. Ты упрекаешь - будто я бродяга, источник я страданий. Просто бред! Но для меня изжога и бодяга ходить в костюме, то не мой портрет. Ты колких много сделала "прививок". Скажу тебе - на них мне - фиолет. Я не из общества, согласен, "сливок", в кармане нет достаточно монет. Ты ждёшь, наверно, парусный кораблик. Так тешь себя же этой мыслью, тешь! Причёску делай и пиши свой паблик, ходи по ресторанам, роллы ешь... "Начнём сначала. Вместе мы осилим, не надо жёстко всё рубить с плеча", - сказала мне ты голосом красивым. Хоть удивлён, но согласился я.
Уходи, не держу, я тебя отпускаю Из наивной мечты, от нелепых звонков. Я рукой помашу вслед курлычущей стае, Уносящейся ввысь без преград и оков. Уходи, не держу. Мне дышать стало легче. Распрощаюсь с тобой, не кляня, не скорбя. Отгорят тополей поминальные свечи... Из несбывшихся снов отпускаю тебя. Отпускаю тебя в невозвратность былого И в другую любовь, и в домашний уют. Нерастраченность чувств, недосказанность слова Пусть в далёкую даль журавли унесут. Возвратятся весной белоснежные клинья, Над цветущей землёй с ликованьем трубя, Растворится в садах горький запах полыни. Уходи. Не держу. Не кляня. Не скорбя.
Уходит тихо Лето, одетое в листву. И остаются где-то во сне и наяву: серебряная мушка в сетях у паука, не выпитая кружка парного молока. И ручеёк стеклянный, И тёплая земля, и над лесной поляной жужжание шмеля. Приходит тихо Осень, одетая в туман. Она с собой приносит дожди из разных стран. И листьев жёлтых ворох, и аромат грибной, и сырость в тёмных норах. А где-то за стеной будильник до рассвета стрекочет на столе: " До бу-ду-ще-го ле-та, до бу-ду-ще-го ле..."
Глянь - за тучами солнышко прячется! Растекаясь, как масляный ком, Оно маленьким солнечным зайчиком Сквозь дождинки летит за окном... Ах... как свежестью тянет зелёною И смеются в листве воробьи, Под сиренью отцветшей влюблённые Первый дом свой уютный нашли... Город, словно открытка рекламная, Брызжет стёкол витражных огнём. Дождь, как песня протяжно-прощальная, Завтра вспомнится просто, как сон. По отмытым улыбчивым улицам Вновь чечёткой прошлись каблуки. День яичком пасхальным рисуется В отражениях хмурой реки.
Уронила мишку на пол... Помнишь, этот детский стих? Бедный жалкий косолапый Ойкнул тихо и затих. Оторвала мишке лапу С мясом, грубо, просто так... Видно, пришивали слабо, Покалечила... Пустяк! Все равно его не брошу, Жалко лапку не нашла, Я страдала с мишкой тоже, Подняла и обняла... Потому что он хороший: "На хозяйку не сердись!" Весь ободранный, промокший! Эй, давай, мирись! Мирись!
Что мы знаем-то все о тебе, С небольшими твоими руками... Высоко ль ты летаешь во сне? Говоришь ли когда с дураками? С дураками - не раз и не два. Это опыт смешной и тяжелый. Как они подбирают слова, Эта их ремеслуха со школой. Эти ценности - дом как тюрьма. Эти поводы - свадьбы, раздоры. Целых семьдесят лет- кутерьма. И расходы, разводы, растворы. Нет, затворы, засовы, труды. Далеко ты летала, однако. Добралась до еды, до воды. Но устала теперь, как собака.
Усталая как тысяча чертей - Носили воду, борщ варили, гады... Я к ночи жду хороших новостей, Под ровным светом маленькой лампады Все перетерто. Мелкое руно Клубится у собаки на загривке. Я все еще хочу смотреть кино, Но те же черти - снять успели сливки. Все посмотрели, гнусное ворье, Мне ничего не выпадет к полночи. Но где-то же идет оно - мое, Смотреть чужое - просто нету мочи. Убитая, подстреленно ловлю Хоть что-нибудь, похожее на ноты. Никто не знает, как я не люблю Рассказывать и слушать анекдоты.
Усталое животное Не нужно никому. Лежит оно, дремотное. Невесело ему. Ему внутри неможется. Снаружи чернота. Скукожилася кожица. И рожица не та. Да, все обеды съедены. И ужины тютю. И косточки обеденны... Пора бежать к врачу. А что умеют медики? Да в общем, ничего. Британцы или шведики- Возможно ого-го. И то ведь-нынче думаю, Простой ветеринар, А запятнал звезду мою... Ногами запинал. Не верим мы, животные, Неведомым врачам. Пришел один - и рвотные Все время назначал. Другой явился с грелкою. Прикладывал, балбес... А мог бы и с тарелкою, Да в общем то, и без. Все бесполезно внешнее, И безобразна суть. Живому нужно нежное. А мертвым как-нибудь. И, если от усталости Животное мертво - То, кроме тихой жалости, Не нужно ничего.
Устав от длительных скитаний В глухих неведомых краях, В плену у мыслей и мечтаний Я лягу на траву в степях. Забыл далёкого кого-то Мой ищущий мятежный дух. Пусть лечит дикая природа Не отступающий недуг. Под звёздным небом заночуя, В тени пережидая зной, Тем наслаждаться, не тоскуя, Что можно просто быть одной. Давно уже никто не снится... Дух одичал, к степям привык. Я возрождаюсь по крупице, Найдя живой воды родник. Закрыв глаза под леса сенью, Прижавшись к дереву щекой, Найдя отраду в птичьем пеньи, Я испытать смогу покой. Замрёт здесь время и пространство! Честь обрету я в нищете, И в одиночестве - лекарство, И благородство - в простоте.
Уставши от вечернего меню, Негромко чертыхаясь на пригорке, Домой машинку скромную гоню.... Ну не пешком же мне идти, поморке. Машина чуть обиженно жужжит. Внутри почти ничто не дребезжит. Шуршит дорога тесная, лесная. Вокруг-одна природа, мать честная. Как вдруг чего то вижу в полутьме, Компактное , как бы аккумулятор. Чего такое? Быстренько в уме - Рассчитываю... Что за уланбатор? Что может на дороге нашей быть? Ни камня тут... Ни нечисти, кубыть? Какая тут заложена помеха? Но торможу . Да мне и не до смеха. И вижу на своем ночном пути: Мое шоссе желают перейти Два зверя . Ни козленка, ни ягненка. Два маленьких квадратных кабаненка. Щетинистые. Ушки. Пятачки. В ночи сверкнули желтые зрачки. И хвостики ветчинные метнулись. Ну, тут мы окончательно проснулись. Спасибо ,что не мускульный олень. Не ежиков семья - в полоске света. А то бы мы встречали вместе день На дне уютном сельского кювета... ... В квартале тихом Я -над ветчиной... Пускай не вспомнят лихом Миг со мной!
Долгое время ты был Мой утешительный приз. Тот переливчатый свет, Что и отапливал дом. Хоть никогда не любил Книжек мой маленький принц. Крохотный мой интроверт. Мой и негек и нетом. Сколько ни пела стихов, Строила строчки внатяг, Стран, дорогих городов - В руки ему ни дала... Не замечал пастухов. Не презирал работяг. Но и не трогал ладов. Будто есть круче дела... Вырос без обиняков. Каждую божию ночь Я, не тревожась почти, Вижу свой сон неземной. Клетки твоих хомяков Вымели, вынесли прочь. Видимо, вместе со мной. Видимо, вместе со мной.
Удивительное утро Было... Солнце. Шум скакалки. Памятью опять накрыло - Мама в теплом полушалке Учит химию. Худая. Я - с горячим фильмоскопом, Диафильмы изучая... Каша манная с сиропом. Вечер. Всех забрали в группе. Воспитатель у окна. Я в бассейн свалилась в шубе, Растирают до красна. Мне шесть лет, палата, мама Поломала позвоночник. Запах манго и бальзама (Вечный страх машин источник!) В косах бантики цветные, Мы играем в "казаков", Две подружки озорные, Стрелки жирные мелков. Море с солью на ресницах, Запах йода на губах... Детство, что пришло присниться, В желтых, ласковых лучах.
Просыпаясь на утренней зорьке,
Пеньем птиц наполняется лес.
Запах трав ароматный и стойкий,
Поднимается вплоть до небес.
На сбегающей к речке тропинке,
Там, где плещет водою родник.
Расцвели, золотятся кувшинки,
К скалам хмель головою приник.
Пр ---
Этот лес и бескрайние дали,
Трав цветение и сенокос.
Коль увидел, забудешь едва ли,
Утро раннее в капельках рос.
Хороводят прибрежные елки,
Лапы-ветви пригнули к земле.
Распушили листочки-иголки,
В желтовато - липучей смоле.
Разливается, с нежностью, утро,
Дарит ясного солнца восход.
Светят воды реки перламутром,
Отражая в себе небосвод...
Пр ---
Ужасно. Но, у лета на краю, Беру за ворот я судьбу свою. Держу ее, трясу ее, как грушу. И говорю тихонько ей: Смотри! Ты - то, что есть во мне, на дне, внутри. Вот я тебя встряхну - и все нарушу. Ужасно. Но, у осени в плену, Я отыщу книженцию одну, Меж крупами - овсяною и манной... А книжица не любит подлецов И сразу пропищит: а где Сенцов?? Да, где твой брат, свидетель иностранный? Но он не иностранец! - прошепчу... Я и сама свобод нам всем хочу. Да хоть и иностранец, хоть бы даже? Дай мне уборку сделать наконец. Не трогай уксус, не разлей свинец. Уж моющего средства нет в продаже. Ужасно. Но осенние лучи - Для нашего спасения ключи От тех дверей, где зимы, шапки, шубы. И соберешься друга выручать - А поздно уж. Багровая печать Ему слепила высохшие губы.
Первой корочкой затянет
Кровоточный желобок.
И никто жалеть не станет
Нас, лгунов и лежебок.
А особенно небрежных,
Тех, что пропасть на Руси-
Не сочтут уже за прежних,
Где "бонжур" и "гран-мерси".
И второй затянет коркой
Место, где большой порез.
Между столиком и койкой-
Узкий-узкий интерес.
В послеоперационной
Как в обойме, места нет.
Бедный Бабель - Первой Конной
Мог бы передать привет.
Но не выйдет. По-одесски
Тонко пишет, туго шьет.
Изумляюще по-детски,
Оторваться не дает.
Но и третью кровяную
Корку нежную не рви...
Если нежность знал земную-
Все. Тихохонько живи.
В белом море-океане Плавает волшебный остров. А на нём в густых туманах Спрятан корабельный остов. И сокровищ ярких груды Там засыпаны песками И не ведомые людям Ждут, чтоб их нашли, годами... Чей корабль был потерян И куда он плыл, не знаю. Нет ничьих следов, лишь звери Там живут, да птичьи стаи, Водопад искрится светом И поёт ручей тенистый, Круглый год играет лето Красками цветов и листьев. Мир тот сказочный невидим - В белом море-океане Ворожат ракушки мидий Бури, штормы и туманы. Лишь тому, кто выпьет море, И раскрошит чудо-остров, Будет клад заветный впору. Согласись, что это просто.
Ты сотни километров накрутила... А всё же - не хватило, не хватило. Не знаешь - почему и отчего. Ни моря не достаточно, ни леса. Ни собственно мозгов и интереса. И не было волшебств. Ни одного. Житейская ты что-то стала, как-то. Фонтаны остроумья, бездна такта - Где все это сегодня, говоришь? Ужасно беспокоясь о погоде, Не доверяешь книгам и природе. И разум с чувством без конца миришь. Скажите же - в чем счастье человека Уставшего после автопробега? Зачем ему полеты и ходьба? Да ничего не нужно, слава богу. Он бы хотел размяться понемногу. Вот тут тебе вся жизнь и вся судьба.
В детский сад пришла корова И сказала:"Здравствуй, Вова. Как же так? Молочной каши Не попробовал ты даже?" Ей в ответ промямлил Вова: "Знайте, тётушка корова, Все твердят - она полезна. Это так неинтересно." Но обиженно корова Промычала : "Бедный, Вова. Как же ты без этой каши Станешь и сильней, и старше. Каши нет вкусней с вареньем. Муууу, С хорошим настроеньем!"
Своих цыплят вела наседка, Вдруг что-то грохнуло вдали, Блестит дождя косая сетка, И сразу реки потекли. Дорога мокрая, сырая, Наседка мечется - как быть?! Не добежать ей до сарая, Цыплят от ливня не укрыть... Их под дождем попробуй спрячь-ка! Вдруг люди видят из окна: - Какая курица чудачка, Сидит под дождиком она! Она сидит, Раскинув крылья, Цыплят Под крыльями укрыла.
Пахнет сеном и теплом. Кто там ходит? Кто там дышит? Вьюга пляшет за селом. Ветер веет снег на крыше. Фыркнул добрый старый конь - К сену тянется губами. Смотрит вниз, в глазу - огонь... Кто там бродит под столбами? Поросенок! Хрю-хрю-хрю... Рыльцем в стружках взрыл горбинку И рысцой бежит к ларю Почесать об угол спинку. Две коровы вперебой Всё жуют, вздыхая, жвачку. А теленочек рябой В уголке бодает тачку. Мышь гуляет по стене. Гуси крикнули в клетушке... Что приснилось им во сне? Май? Зеленые опушки? Ветер чуть скрипит крючком. Тишь и тьма. Шуршит солома. Пахнет теплым молоком. Хорошо тому, кто дома!
Давно хотела я Все обустроить в мире - В каморке муравья Или в родной квартире. Посуда и белье. На море и на суше. Отечество мое Попало в нос и в уши... Сложу для естества Из книжек пирамиду. И лампа мастерства, Заржавленная с виду, Холодная как жесть, Вся дребезжит, но светит, Ответит мне - как есть, Она за все ответит. За яростную лень. За подлую породу. За вечер, ночь и день. За волглую погоду. Давно желаю я, И дважды или трижды - Знать тайны бытия Иисуса, Будды, Кришны. Я выглажу белье. Наполню холодильник. И притуплю чутье. И заглушу мобильник. Никто тут не забыт. Ничто тут не разбито. А обустроить быт - Сие превыше быта.
В кармане - ракушка, в ракушке - прибой, Бесценный подарок от тёплого лета. В любых обстоятельствах море с тобой, Когда будет трудно, подумай об этом. Когда мир опасен, угрюм и зубаст, Когда неудачи, когда перемены, И даже когда за спиной Карфагены, С тобой твоё море. Оно не предаст. Рисуй себе чаек, летящих над бухтой, Пусть светлые блики дополнят эскиз. Носи с собой волны. И если всё рухнет - Останутся нежность и ласковый бриз. Живи, с этим взбалмошным веком не споря, И помни, уверенность - лучший каркас, В кармане - ракушка, в ракушке - шум моря, Пусть это спасает тебя каждый раз.
Не буду говорить о штормовом... Тут всех давно штормит. Такие люди. Как в зеркале - веселом и кривом, Как в пении, народном, хоровом. Как в легком сновиденьи - все о чуде. Такое штормовое - пустяки. Машины призадумались, как дети. А те - глядят в окно, твердят стихи. Низы уснули. дремлют и верхи . И только мы одни- не спим на свете. А отчего ж не спится, милый друг? Какие мы шторма переживали? Мы можем Запад оценить и Юг. Да ведь и Север, и Восток, на круг... Мы жили тут. Мы песни распевали.
В наших бедных двориках московских - Там забыть бы сердцу обо всем - Мы идем с тобой, два паниковских, Не угнавшиеся за гусем. Нам на духоте не очень спится. И она глядит из темноты, Эта фантастическая птица Стариковской сладостной мечты. Мы с тобой хозяева, не гости. Мы сто лет назад тут родились. Тут до нас глодали птичьи кости, Вот и нам достались и нашлись. Бедный мой, да ты морской породы... Птицы-рыбы-крабы-лососи. Все забрали жадные уроды - Чего есть и нету на Руси. Во дворе цветет сирень-шиповник - Ненадолго сердце веселя. Будто бы невидимый садовник Разрешил парковку корабля. А у нас - соломенные шляпы. А у нас - мечтанье о гусе. Да, мы лежебоки и растяпы, Но имеем право, как и все.
Ничто так Новоанглии не мило Как дождь. Да вот, к примеру, та же я. Уставшая от города и мира, И бурного потока бытия, И струн своих - естественно, железных. И голоса игольчатого вновь... И ноготков протертых, бесполезных, Болезных, как ты пальцы ни готовь. И вот еще - над городом повисла Неявная эпическая мгла. Что календарь - зачеркнутые числа? Чего не спела - значит, не смогла. Гитара - тихий гусь моей вселенной. Несет меня, не думает ворчать. И только в мягкой лунке надколенной - Стоит, как лапа, крепкая печать.
Потрогай мне предплечье. Для приличья Пойди со мной в театр Или кино. И слово человечье Или птичье И город Шартр - Возникнут, всё равно. Нам надо шире Выходить наружу. Из наших створ, Из запертых ворот. В открытом мире Я, как все мы, трушу, И до сих пор Жалею нас, сирот. А всё же дай мне руку. Да, улитство. И черепашно... Но в полночный час Идем по стуку Палки. Любопытство - Хоть и темно И страшно - гонит нас.
Почему сегодня Петя Просыпался десять раз? Потому что он сегодня Поступает в первый класс. Он теперь не просто мальчик, А теперь он новичок, У него на новой куртке Отложной воротничок. Он проснулся ночью тёмной, Было только три часа. Он ужасно испугался, Что урок уж начался. Он оделся в две минуты. Со стола схватил пенал. Папа бросился вдогонку, У дверей его догнал. За стеной соседи встали, Электричество зажгли, За стеной соседи встали, А потом опять легли. Разбудил он всю квартиру, До утра заснуть не мог. Даже бабушке приснилось, Что она твердит урок. Даже дедушке приснилось, Что стоит он у доски И не может он на карте Отыскать Москвы-реки. Почему сегодня Петя Просыпался десять раз? Потому что он сегодня Поступает в первый класс.
Мы не знаем, что сбудется с нами, Ведь сегодняшнее - не навек. В промежутках меж нашими снами Повстречается наш человек. Принесёт он и радость, и муку, Благодать, удивленье и грех, Потеснит он унынье и скуку И один он заменит нам всех. Созиданье он и разрушенье. Видно, писано так на роду. Ветер он в паруса и ошейник, Он предаст и отгонит беду. Время мчит и влечётся лениво. Ждать умей и получишь ты весть Через горы, моря, рощи, нивы, Что спешит он к тебе, что он есть.
Темно. Декабрь. Семь утра. Кричит будильник: "Эй! Пора!" ... Декабрьским утром, в семь часов, Я дверь закрою на засов, Чтоб в этот час, почти ночной, Мой сон побыл еще со мной. Я сон подушкой придавлю: Я так, я так его люблю! Запрусь, закроюсь - не найдут, Сожмусь, зароюсь - обойдут, Хоть ты тут разорвись, звоня, Хоть мир обрушься - нет меня!!! ... Но через час, как через год, Я выбегаю из ворот: Мне этот день уже знаком, Он у меня под каблуком Морозным голосом поет И стелет быстрый, длинный лед, - И я скольжу, и я скачу, И этот день прожить хочу!
В синем чайничке живут гномики, В зиму снежную, в теплом домике. Громко охают, сладко жмурятся, То волнуются, то нахмурятся. Пр Любят сладости, чешут носики, Есть курносики, остроносики. Бьются блюдцами, бьются чашками, Дружат гномики с Барабашками. Они добрые капризулечки, К чаю - тортики, с маком булочки. Чай с малинкою, земляничкою - Дружно топают за водичкою. Пр Любят сладости, чешут носики, Есть курносики, остроносики. Бьются блюдцами, бьются чашками, Дружат гномики с Барабашками. Пахнет плюшками, медом сладеньким, Гости чмокают - пришли к маленьким.
Ты в сумерках сидишь у зеркала... Мерцает серебром стекло... И чудится... что отражение Само собою потекло... А вдруг и вправду не преграда? И та... что там... она жива... И руку к серебру тумана Навстречу смело поднесла... Тебе в глаза глядит сурово, И не прощает ничего... Сейчас промолвит только слово - И место занято твоё... Ты в сумерках сидишь у зеркала... Мерцает серебром стекло... И чудится... что отражение Само собою потекло...
Грозы весенней нет прекрасней! Какая свежесть и восторг! Её струящаяся властность Меня без боя в плен берёт... Пусть смоет все с меня тревоги, Я в ней свободнее дышу... И глаз от неба в свете молний Я ни за что не отведу! О... это сотворенье мира! Рождается на свет душа! И каплями, как в жемчуга, одета Летит на радуге весна! Пусть смоет все с меня тревоги, Я в ней свободнее дышу... И глаз от неба в свете молний Я ни за что не отведу!
Где чёрт играет на трубе, Там звуки музыки остыли... Там слово, равное стрельбе Ударит в пах - И Обессилив, Я упаду... И стану ждать, Когда закончится усилье Безумной пытки выживать. Но волей одолев унынье, Пусть умерев ни раз Ни два, В глухом туннеле Зимней ночи, Всё ж буду подбирать слова Для вновь рождённой Яркой строчки.
Не знаешь как позвать своих учителей. Хотя они с тобой. Но все таки далеко. Хоть бейся, хоть рыдай, хоть вовсе околей... Ты не находишь мест, тех где не одиноко. Как птица, головой беспомощно вертишь. Оглядываешь даль, осматриваешь город. И все таки опять к Ваганькову летишь. Ошейник потеряв, расстегивая ворот. Не знаешь как позвать. Ни летом, ни зимой. От белых хризантем, от розочек в горшочке - Никто еще не встал и не пришел домой, Лежали и лежат себе поодиночке. Любимые твои. Последние твои. Такие, от кого - твоя манера птичья. Не знаешь как тут быть. Зови и не зови - Проблема языка. Проблема безъязычья.
Десять лет уже Варвара ищет мужа для себя. Этот низкий, тот высокий, третий любит сам себя. Этот лысый, тот лохматый, тот ничё, но скуповат, Этот пьёт, а тот с "приветом", этот "супер", но женат. Этот толстый, тот костлявый, тот в очках, интеллигент, Этот наглый, тот судимый, этот, вовсе, импотент. Что Варваре бедной делать? Где найти ей мужика? В телевизор посмотрела, там бегущая строка: "Всем поможем, всех поженим, обещаем наперёд, Тут же Вашу половинку наш компьютер подберёт". И пошла туда Варвара, и заполнила листок, Кто ей нужен, описала, чтоб компьютер ей помог. Долго тужился компьютер и, в последствии, изрёк: "Вам, сударыня, для счастья нужен с членом кошелёк!"
Луна купается в реке, Камыш волнует голос ветра, Бурлит похлебка в котелке И пахнет вкусно хвоей кедра. И тишина вокруг, ни зги, Лишь незнакомой птицы крики, И на воде от рыб круги Качают радужные блики... Дымит в железной кружке чай, Костер умолк, лишь тихо тлеет... Как хорошо! Ну чем не рай?! Включились звезды... Вечереет... Луна купается в реке, Камыш волнует голос ветра, Бурлит похлебка в котелке И пахнет вкусно хвоей кедра.
Как ты его любила - день за днем... Какой он был вечерний утешитель. А вот уж и не думаешь о нем. Каких он этажей сегодня житель. Какой был мощный двигатель кулис. Какой был инженер, пружины хрупки. А вот уж - всею кожей исколись... У зонтичных растений - злые трубки. Какой целитель был, да вышел весь. Какой гадатель царственный, химера. Мы знали изумрудных ядов взвесь. Соцветья термидора и брюмера. Но ты его любила целый век. Остались галереи темных фото. Такой был ненадежный человек. И кто бы мог подумать? Может, кто-то.
Сменила зной вечерняя прохлада, Наполнен воздух пеньем комаров, В траве трещит назойливо цикада, Собачий лай, мычание коров... А мы сидим так близко друг от друга, Моя рука касается твоей. В кустах щебечет серая пичуга. Не знаю точно, может - соловей. А ветерок играет светлой прядью, Покоем дышит сонная река, И на цветы, что вышиты на платье, Уселись два влюблённых мотылька. Взгляни на небо. В мареве заката Прозрачный месяц виден сквозь туман. И сердце просит "Лунную сонату". Эх, жаль, с утра порвался барабан.
Солнце брызжет, солнце греет.
Небо - василек.
Сквозь березки тихо веет
Теплый ветерок.
А внизу все будки, будки
И людей - что мух.
Каждый всунул в рот по дудке -
Дуй во весь свой дух!
В будках куклы и баранки,
Чижики, цветы...
Золотые рыбки в банке
Раскрывают рты.
Все звончее над шатрами
Вьется писк и гам.
Дети с пестрыми шарами
Тянутся к ларькам.
"Верба! Верба!" в каждой лапке
Бархатный пучок.
Дед распродал все охапки -
Ловкий старичок!
Шерстяные обезьянки
Пляшут на щитках.
"Ме-ри-кан-ский житель в склянке
Ходит на руках!!."
Пудель, страшно удивленный,
Тявкает на всех.
В небо шар взлетел зеленый,
А вдогонку - смех!
Вот она какая Верба!
А у входа в ряд -
На прилавочке у серба
Вафельки лежат.
Внучек на палочке Скачет верхом, Дедушка с палочкой Ходит пешком. Скакал он на палочке тоже, Когда он был помоложе. Скакал да покрикивал: - Но-о-о!.. Как это было давно! Дедушка ходит Там, где посуше. Внучек на палочке Скачет по луже. Прыгал и дедушка тоже, Когда он был помоложе. Да как ещё прыгал он!.. Но - Как это было давно! Внучек забрызгал Слегка старика, Дедушка внука Отшлёпал слегка. А дедушку шлёпали тоже, Когда он был помоложе? Шлёпали, шлёпали! Но... Это ведь было давно!
Был город мой лицейский. Нелепый и большой. А стал он полицейский, с неслышною душой. Увез нас эскалатор куда то вглубь метро. А тут эвакуатор пристроился хитро. У них свои пружины. У них стальной зажим. Оставьте нам машины И книжный магазин. Не трогайте аптеки. Площадки для собак. Дворы. Библиотеки. Все то - что за пятак Купил бы всякий школьник и бабушка его. И древний алкоголик - тут жил как божество. Был пианист при супе. Скрипач - при отбивной. Все это вместе, вкупе - Всегда, не в выходной. Верните балерину, а с нею и Москву. И не стреляйте в спину. Я тут еще живу. Вернете все, паскуды - скажу через плечо. А кто вы и откуда - я выясню еще. Был город мой лицейский. Нелепый и большой. А стал он полицейский, С неслышною душой.
Не сошлось на бёдрах платье, Юбку трудно надевать, Я себе сказала: "Хватит, Прекращаю срочно жрать". Сразу села на диету И сижу на ней весь день - Утром нюхала котлету, Днём смотрела на пельмень. Ночь. Верчусь, как в преисподней, Спать давно уже пора, Ни за что такой голодной Не дожить мне до утра. Не могла же дать погибнуть Я себе во цвете лет! Съела торт, пирог с малиной, Оливье и винегрет, Съела рыбу заливную, Вместе с супом и борщом, Из свинины отбивную, И потом одну ещё, Съела брынзу, сыр Российский, Сервелата два кило, Съела даже муркин Вискас... Тут и утро подошло.
Веселье новогоднее припомнили сегодня мы, И улыбнулись мы в который раз. А потому что вспомнили количество огромное Всего, что до утра вливалось в нас. Как гости собирались, и как папа с мамой ждали их, Как дали мне огромный апельсин. Как было очень тесно нам, как дружно пели песни мы, И каждый пил не то, что приносил. Как выбрали снегурочкой, жену соседа - дурочку, И как она от счастья нажралась. Как села в таз с пельменями, к всеобщему смущению, И с мужем в коридоре подралась. Как папа был хорошенький, как притворился лошадью, Как он меня по комнатам катал, И ржал он тоже здорово, потом сказал: "До скорого", И долго, долго унитаз пугал. Как жарко стало Ване, как он закрылся в ванной, Как полную набрал и в ней уснул. Но, будто в дальнем детстве, он сам не смог раздеться, И потому чуть-чуть не утонул. Как дядя с тётей Томою боролись в детской комнате, Как дядя тетю Тому поборол. Потом качаться начали, измазались, испачкались, И дядя мне подушку распорол. Как Федор глупо пошутил, сказав, что он парашютист, И сиганул с шестого этажа. Как скорая приехала, как врач прибавил смеху нам, Сказав, что Федьке в гипсе год лежать. Мне очень все понравилось, все так чудесно справилось, Но праздник наш закончился и вот, Теперь с утра до вечера мне снова делать нечего, Скорей бы новый, новый, новый год.
С полей сошел снежок, Проснулся ручеек: Бежит он по лугам, По рощам и садам. Он песней голубой Несется над землей, Весны-красны сынок - Веселый ручеек. Над ним поднял цветок Свой маленький флажок, И в воду стрекоза Глядит во все глаза. И бабочки толпой К той песне голубой Летят они опять - Хотят потанцевать. Веселый ручеек Свернул за бугорок, Помчался к ивняку И встретил там реку. Весенний шум и звон... Все речке отдал он, Весны-красны гонец... Тут песенке конец.
Над зеркальным тротуаром Ночь рассеянных дождей... Истекая дымкой пара, Дышат зонтики людей... Фонари в хрустальной взвеси, Вдоль по улицам - ручьи, Хороводы звонких песен Водят в парке воробьи... Пр Расцветает душа, потому что капели... И ручей зазвенит воробьям в унисон... Я забуду про сон и открою все двери, Чтоб весна не могла не зайти в этот дом... Вот и мне сейчас не спится - Жду, когда в моём окне На серебряную спицу Сесть получится луне... Над зеркальным тротуаром Ночь рассеянных дождей... Истекая дымкой пара, Дышат зонтики людей... Пр
Ушедшего ненужный хлам Позолотил весны посланник - Огонь любви, души изгнанник, Не сердцу в радость, ни словам... Не стоит ждать ненужных слёз, Заламывать, страдая, руки - Раз уступив невольной скуке, Обречены на мир из грёз. Друг другу снятся, тут и там, Непознанной любви адепты И верят в ощутимость лепты, Пожертвованной в сне богам. Сгорит на аутодафе* Весенних чувств сухой остаток - Ведь миг любви сезонной краток, Как кофе чашечка в кафе. Отдайте на её костёр Слов выцветших листы и свитки, В пустой отчаянья попытке Вести с судьбой нелепый спор...
В начале - звон хрустальных нот, Затем - журчание свирели, И голоса с песчаной мели - Нежнейше флейта поведёт. Звучат ударники реки - То ледохода треск и грохот! И голубиный звонкий хохот Рояль исторгнул и, замри(!) - Звучит оркестр зеркальных труб! Сияет золото зарницы! Поют восторженные птицы, И льётся песнь любимых губ. Весна...
Приди, весна, и снова Пусть рощи оживут, Под шум ручья лесного Фиалки пусть цветут! Пускай нас с солнцем вместе Разбудит птичий гам. Мы станем бегать с песней По рощам и лугам. Хотим, чтоб рощи эти Цвели опять пышней. Веселый май и дети, Зовут тебя скорей. Пусть солнце травы сушит, Сверкает тихий пруд, Пускай кричат кукушки И соловьи поют. Весело аукнула Из лесу весна, Ей медведь откликнулся Проурчав со сна. Поскакали зайки к ней, Прилетел к ней грач; Покатился ёжик вслед, Как колючий мяч. Всполошилась белочка, Глянув из дупла, - Дождалась пушистая Света и тепла! Гордо приосанился Посветлевший бор; На ветвях коричневых Грянул птичий хор.
Ещё в домах пылают печки И поздно солнышко встаёт Ещё у нас по нашей речке Спокойно ходят через лёд; Ещё к сараю за дровами Не проберёшься напрямик И в садике под деревами С метлою дремлет снеговик; Ещё мы все тепло одеты - В фуфайки, в ватные штаны... А всё-таки весны приметы Во всём, во всём уже видны. И в том, как крыши потеплели И как у солнца на виду Капели, падая, запели, Захлопотали, как в бреду. И вдруг дорога стала влажной, А валенки водой полны... И ветер нежный и протяжный Повеял с южной стороны. А воробьи кричат друг дружке Про солнце, про его красу. И все весёлые веснушки Уселись на одном носу...
Ветер! Ветер, приди! Я тебя призываю! Дай мне свежей и влажной прохлады глоток! Без тебя не живу - без тебя засыхаю... И вот так превращаюсь в зыбучий песок... Ветер! Ветер, приди! Я тебя умоляю! Принеси мне волшебных цветов лепестки... И с тобой я по ним о любви погадаю, Растворю ароматы по спящей крови... Ветер! Дай мне почувствовать дикую силу И порывом своим ты меня обними... И лаская, подуй на ресницы, мой милый, И с собою возьми... унеси... укради...
Ветер воет, завывает... - Может зубик заболел? - Я не знаю! - Кто же знает? Кто мои конфеты съел? - Я спрошу! - Спроси конечно! Форточку открой сейчас. Вдруг услышал в тьме кромешной: " Зуб болит почти, что час! Съел конфеты понарошку И нажил себе забот... Я хотел совсем немножко - сладко встретить Новый год!" - Ветер, ты не плачь бедняжка! Лучше к доктору сходи. Отвечает ветер тяжко: " Ладно - за руку веди!"
Веточку сирени, Ландышей букетик Отошлю в конверте Цветик-семицветик... Отошлю на счастье, На твою удачу Одуванчик-солнышко Желтенький впридачу... Майским днем погожим Поделюсь с тобою... Ветерком надежды Сердце успокою... Сохрани на память Нежность аромата Женщины весенней, Что любил когда-то...
Три- тридцать три. Слезу, давай утри- И начинай чего нибудь простое. О том ,что завтра, как ни посмотри, Опять апрель, опять двадцать шестое. Пустеет год за годом мой вигвам. Все бергманы мои поразбежались. По разным странам. Дальним островам. Одни стихи со мной тут задержались. И на гитаре брякать- не с руки. И без гитары я- не то что надо... Ну, соберутся, как выпускники, У старой школы, с кружкой лимонада. Я завучиха старая внутри. Я даже не директор, чтоб храбриться. ....Вот одному- шарахнет тридцать три. Да и другой-признаться, целых тридцать.
У лета вкус вина из одуванчиков И послевкусие медовых сот, Когда оно останется на пальчиках, Изображающих пчелы полёт... У лета запах золотых бубенчиков*, Чуть-чуть густеющий в полдневный сон, И нежно-загорелых свежих плечиков, И белой пены изумрудных волн... У лета голос соловьиных посвистов, Когда закат уже сгорел дотла, И сладострастных молодых любовников Друг другу шепчущих - Люблю тебя!.. И лишь одним не обладает лето - На вечность осень наложила вето... У лета вкус вина из одуванчиков Оно всегда останется на пальчиках
Утром, незадолго до привала, Возле незнакомого села Пуля парня в лоб поцеловала, Пуля парню брови обожгла. По снегу шагали батальоны, Самоходки выровняли строй. Покачнулся парень удивленно И припал к проталине сырой. И винтовка, тоже как живая, Вдруг остановилась на бегу И упала, ветви задевая, Притворившись мертвой на снегу... Похоронен парень у Дуная, До него дорога далека, Но стоит винтовка боевая В пирамиде нашего полка.
Поверь, любовь искать на сайтах - Сплошной обман и злая ложь, Нельзя измерить в мегабайтах Всех чувств, по "Майлу" не пошлешь. В твоих глазах не отразится, Не ощутит тепла душа... Женатый будет холоститься, А на ушах - висеть лапша. Там толстый пишет, что "стройняшка", Бедняк, что сказочно богат, Путана - строгая монашка, Американец - азиат. Там объяснение в любви - Шаблоны поисковиков! А ты попробуй отлови - На сколько слали адресов? Игра в любовь... Игра в сети... И порция адреналина, И вирус могут занести, Все стерпит умная машина. И в памяти на жестком диске, Еще одним из файлов станет Любовь из скрытой переписки, Которую весь мир читает.
Ты женщина влюбленная в слова, Ты их по жизни собирала в строки, Как будто заплетала кружева, Укладывая ровно вдоль дороги. Бывало нужных слов ты не найдёшь, Чтоб смысл остался более глубокий, В тумане строф беспомощно идёшь, А вдохновение теряется в итоге... Нет мыслеформ и очень много "но", Те кружева, что были раньше - сгнили... А для чего клубков наплетено? - Как указатель к собственной могиле! Ты женщина влюбленная в слова, Ты их по жизни собирала в строки, Как будто заплетала кружева, Укладывая ровно вдоль дороги.
Наверно, я схожу с ума. Ведь я тебя совсем не знаю. Но твои карие глаза Меня в обратном убеждают. Мы вновь беседуем о жизни, О книгах Льюиса и Дойла. Ты говоришь - а я не слышу, Смотрю лишь взором зачарованным. Ты улыбаешься. Я тоже. Никто не знает ничего. Любовь свою покрепче спрячу. Пока что мне не до неё. Но приходя домой под вечер, Сажусь на стул из кожи грубой. А в мыслях-то в моих навечно Твои глаза, твой нос, и губы... И как всё сложится - не знаю, Найду себя в тебе иль нет... А сердце в чем-то убеждает, Давая тактами ответ.
Приснился. Коснулся. Но в этот-то раз - Быть может - проснулся Тогда же, тотчас. А я не очнулась. Все крепче спала. И не оглянулась, Не встала-ушла Из рощи семейной, Из леса без слов, Из дымки елейной, Из школы основ, Где губы сухие, И локти остры, Где люди глухие Идут на костры, А люди слепые, Как бревна, лежат, Бескровно и ровно, И каждый прижат- И боком, и лугом, И ляжкой, и мхом. Друг с дружкой, друг с другом. Во снах о другом.
Волк ничего не понимал И оттого был зол. Он думал: козочку поймал, А поглядел - козёл! Козла жевать - не хватит сил. К тому же он рогат. К тому же - волк не выносил Козлиный... аромат. Что говорить? - не повезло!.. Добычу прямиком Волк отпустил назад в село, Сопроводив пинком. Потом, когда пришла зима И волк оголодал, О доброте своей весьма Жалел он и страдал. Мела поземка по земле, Под лапой снег хрустел. А волк всё думал о козле. Он так его хотел! И сладок был бы "аромат", И жилистость мила... Не тетка голод, говорят. Полюбишь и козла.
Возьмусь-ка я, братва, и напишу Такое - что в словах не расскажу. Что состоит из звуков или нот, А не простой словесный анекдот. Там будет аоа и оао... И, может, даже, больше ничего. Из междометий - рифма и строка, Из этих между - но наверняка. Пожалуй что - волнение стрекоз. Возможно - клекот птиц и цокот коз, Их маленьких раздвоенных копыт, Внутри которых оборотень спит. Что козочка тебе, что голубок - Венок составят, соберут лубок. Из мелких звуков - ах и оао. Они и только. Больше ничего.
Люблю Сокольники дурацкою любовью. Они моею были явью да не кровью. А с чем прикажете такое рифмовать? Когда Стромынкою бежала странноватой, Хоть и с заминкою, возможно, диковатой... Но чтоб трамвай, трамвай не прозевать. Вот и бежала я почти что ровно. Как учат в школе, мелко и подробно. Как марафонцы, видимо, бегут. Между моей простой библиотекой И факультетом, как я там ни бегай, Был целый мир... Его не сберегут. Не сохранят - ни улицу Гастелло, Ни Русаковской, ну, большое дело, Ни Краснопрудной уж не вижу я, Где маленькой пожарной каланчею, Стояла жизнь тревожною свечею, Волнуясь за процессы бытия...
Рисовала Соня радугу в раскраске, И жемчужной нежностью засветились краски. Самой мягкой кисточкой рисовала сказку, И на миг снимала взрослой жизни маску... Шевелились губы в золоте восторга, Всё, что было грубо, заштрихуй без торга, Оглянись и дождик подержи в ладони, Вспомни, как каталась маленькой на пони... Нарисуй улыбку чистую без туши, В наваждении зыбком никого не слушай! И увидят люди радугу в раскраске, Позабытой всеми ...не для взрослых ...сказки.
Серенькая пташечка Глазки словно бусинки. По дорожке весело Прыг, прыг, прыг. Песенка простецкая, С детства нам знакомая, Но такая милая Чик, чирик, чик-чик. Покормите деточки Пташку безобидную. У него болезного Тоже есть семья. Это наш соседушка Пташка беззащитная. Это наш воробушек И считай родня.
Воробей, мой воробьишка! Серый, юркий, словно мышка. Глазки - бисер, лапки - врозь, Лапки - боком, лапки - вкось... Прыгай, прыгай, я не трону - Видишь, хлебца накрошил... Двинь-ка клювом в бок ворону, Кто ее сюда просил? Прыгни ближе, ну-ка, ну-ка, Так, вот так, еще чуть-чуть... Ветер сыплет снегом, злюка, И на спинку, и на грудь. Подружись со мной, пичужка, Будем вместе в доме жить, Сядем рядышком под вьюшкой, Будем азбуку учить... Ближе, ну еще немножко... Фурх! удрал... какой нахал! Съел все зерна, съел все крошки И спасиба не сказал. Воробей, мой воробьишка! Серый, юркий, словно мышка. Глазки - бисер, лапки - врозь, Лапки - боком, лапки - вкось...
Я поправилась немножко, Килограмм на пятьдесят. Впереди висят гармошки. Сзади? Вроде, не висят. - Ваня, глянь, шо видно сзади? Трудно шею повернуть. Побыстрее, Бога ради! - Тама - попа, тута - грудь. У тебя усё на месте, Только трудно обойти. Шёл пока вокруг "насеста", Заблудился по пути. Не измерить сантиметром Восхитительный объём! Щит от солнца и от ветра, Не сравнить с другим бабьём! Не беда, моя зазноба, Шо зашкалили весы. Буду чтить тебя до гроба! Кушай больше колбасы!
песня группы "Кино"
Исполнение - Константин Куклин
Am Em
Пустынной улицей вдвоем
C G
С тобой куда-то мы идем,
F G C Am
И я курю, а ты конфеты ешь.
Am Em
И светят фонари давно,
C G
Ты говоришь: "Пойдем в Кино",
F G C Am
А я тебя зову... в кабак, конечно.
F G C Am
У-у, восьмиклассница,
F G
У-у...
Проигрыш: Am Em
Ты говоришь, что у тебя по географии трояк,
А мне на это просто наплевать.
Ты говоришь, из-за тебя там кто-то получил синяк,
Многозначительно молчу, и дальше мы идем гулять.
Мамина помада, сапоги старшей сестры.
Мне так легко с тобой, а ты гордишься мной,
Ты любишь своих кукол и воздушные шары.
Но ровно в десять мама ждет тебя домой.
Вот и кончились гулянки, Кутерьма, загул и пьянки. Больше нету недосыпа, Больше морда не разбита. Кожуры нет на ушах Ноги, руки не в бинтах. Чистота, порядок в доме, Нет бутылок на балконе. Нет в салатах фейерверка, Вновь прикручены все дверки. Нет на люстре колбасы, Не разбросаны трусы. Даже кот после веселья Перестал болеть с похмелья. Засыпаю не в салатах. Изо рта приятный запах. Чисто выбрит и помыт Новый год совсем забыт. Выйду скоро на работу Окунусь в свои заботы. Черт! Забыл! Аж, снова в пот! Сёдня ж старый Новый год!!!
Ну вот и лето, господа. Ну, я не знаю. Я, в общем, зиму иногда Тут вспоминаю. Ее хрусталь и серебро, И тьму, и стужу. Кругом бело. В домах пестро. Сердца наружу. Я только музыку зимы И понимаю. Тогда другими были мы, Я вспоминаю. Когда наутро налегке Идешь с животным, На холодке, на поводке, Бесповоротном. И тащит, тянет, торопя - Сюда, туда ли. Зима моя. Давно тебя Мы не видали.
Вот и всё! На дорожку поплачу. Грустным взглядом её провожу. Пожелайте друзья мне удачи! Про себя еле слышно скажу. И частичку души я оставлю, В этих стенах, теперь не моих. Прядь волос машинально попралю, Вспоминая о днях прожитых. Тихой болью в душе отзовётся, Будто прошлое я предаю. И не раз ещё память вернётся Лёгкой дымкой в обитель свою. Очень часто такое бывает, Разрешая квартирный вопрос, Отдавая ключи мы теряем, То, что любим, давно и всерьёз.
Воздух прозрачен, чист и хрустален. Ветер врывается в комнаты спален И канделябров пламя свечное Мне озарило Оле Лукое. Добрая сказка, теплая печь, Вкрадчивый голос и тихая речь. Про королеву, про Герду, про Кая Снова расскажет не громко вздыхая. И утопая в сказочном мире Я пребываю в горах на Памире, В Мраморном море, в альпийских равнинах, Стал разбираться в изысканных винах. Я возвращаться в реальность не буду, Я про нее насовсем позабуду. Сон мой орлом над горами парящий Ловит и ловит поток восходящий. Песенный стих словно музыка Бога С ней он желает нам счастья немного, Горе забыть, от страданий отвлечься, Веру беречь и о немощных печься. Искру последнюю скрасит улыбка, В небе сыграет пронзительно скрипка. Бренные мощи в землю зароют, Только по ним даже псы не завоют. Жизнь как река, все течет она дальше. Как хорошо здесь - ни правды, ни фальши, Нет умиленья и диких порывов, Лишь во вселенной есть несколько взрывов.
Где-то, далеко от дома, как в саду - Фото папы молодого я найду. Как же вдруг? Среди бумаги, Возле книг. Север - юг, цветные флаги. Папин лик. Папа - что ж? Он вроде сына моего. Да, похож. И очень сильно. Ничего. Сел за руль. Вскочил на велик, Сад постриг. Никакой не неврастеник. Не старик. Что там обнаружит дочка средь листов? Есть наследственность - и точка. Будь готов. Где-то, далеко от дома, Как в саду - Фото папы молодого Я найду.
Возле леса, где межа И пенек двуpогий, Мы вчеpа нашли ежа Пpямо на доpоге. Весь колючками покpыт, Он в клубок свеpнулся. Мы кpичим, а он сидит, - Хоть бы шевельнулся! Или меpтвый, не поймешь, Или пpитвоpился. Мы попpятались, а еж - За пенек: и скpылся. Обыскали мы кpугом Все кусты и гоpки. Оказалось: под пеньком Hебольшая ноpка. Возле ноpки лист сухой И сучок валялся. Вдpуг из ноpки жук большой Чеpный показался. Мы pешили, что его Еж послал, возможно, - Если нету никого, Значит, выйти можно. И легли у бугоpка, За гоpой укpылись: Только еж из-под пенька Все pавно не вылез. Мы пpождали целый час, И втоpой, и тpетий: И скоpей всего, что нас Чеpный жук заметил. Потому что ведь, пока Мы в тpаве лежали, Жук исчез. И мы жука Больше не видали. Только лист лежал сухой Да сучок колючий. Kак вам нpавится такой Hепpиятный случай! Возле леса, где межа И пенек двуpогий, Мы вчеpа нашли ежа Пpямо на доpоге.
Пока ты изнывала и тупила, Весна взяла и всё же наступила. Похоже, наступила, милый друг. И те из нас - что не переобуты, Пускай вздохнут или найдут минуты - Переобуться и взглянуть вокруг. Давай посмотрим тоже. Любопытно. Все нынче непохоже и нескрытно. И снегу не осталось, только грусть О том, что было сахарно, пушисто, А вот сегодня сделалось нечисто. Нечисто наше дело. Ну и пусть. Ты ехала из Нижнего вчера лишь. Перед тобой угрюмо простирались Недвижные картины бытия. Кошмарные разбитые заводы, Прогресса и морали антиподы, То, родина помятая твоя. Пожухлая, побитая, кривая. Куда ты смотришь, глаз не отрывая... Там только поезд... и кругом - ни зги. И он бежит... как мышь по бездорожью. Между зимой и летом, правдой, ложью. Переобуйся тоже и - беги.
Все утро льет противный дождь, И туча черная нависла... Одна под зонтиком бредешь, А на душе - уныло, кисло. Так беспросветна эта грусть, И одиночество в придачу, Что заучила наизусть, Попав однажды под раздачу. И вдруг какой-то слабый писк, Да не один - так плачут дети, В коробке прячутся от брызг Один, второй котенок... третий... А рядом девочка - лет десять: "Возьмите, тетенька, на счастье! Второй пошёл сегодня месяц. Хороший котик, редкой масти". И мне в ладони - теплый мячик, Комочек шерстяной с ушами, Пушистый, с мокрым носом, зрячий, Таращит серыми глазами... "Берите! - жалобно. - Бесплатно. Не оставлять же их в коробке... А мне не велено - обратно", И за рукав меня - так робко... "А как зовут?" - почти беззвучно, Боясь спугнуть, пошелохнуться, "А назовите просто - Тучка!", Меня, заставив улыбнуться. Укрыла бережно клубочек: "Пошли домой!" - шепчу на ушко... Теперь пушистый ангелочек - Моя любимая подружка!
Закончив дежурство, два друга врача, Идут к остановке - "Проспект Ильича". Мужик впереди идет, приседает, Ему при ходьбе явно недуг мешает. Хирург говорит: Это вывих бедра, Такой же был случай сегодня, с утра. Нет, отвечает проктолог: Постой, Случай типичный, здесь - геморрой. Поспорив на стольник, догнали мужчину, Чтоб выяснить точно походки причину. Мужчина, постойте, вы нас извините, Мы оба врача, вы спор наш решите. Ответьте нам честно, боль не скрывая, Причина походки вашей, какая? Что? Вывих бедра? У вас геморрой? А может быть случай какой-то другой? Все трое ошиблись, мужчина признался. Я думал что пукну, да вот, обосрался.
- Петь, здорово! - Здравствуй, Вова! - Как уроки? - Не готовы... Понимаешь, вредный кот Заниматься не дает! Только было сел за стол, Слышу: "Мяу..." - "Что пришел? Уходи! - кричу коту. - Мне и так... невмоготу! Видишь, занят я наукой, Так что брысь и не мяукай!" Он тогда залез на стул, Притворился, что уснул. Ну и ловко сделал вид - Ведь совсем как будто спит! - Но меня же не обманешь... "А, ты спишь? Сейчас ты встанешь! Ты умен, и я умен!" Раз его за хвост! - А он? - Он мне руки исцарапал, Скатерть со стола стянул, Все чернила пролил на пол, Все тетрадки мне заляпал И в окошко улизнул! Я кота простить готов, Я жалею их, котов. Но зачем же говорят, Будто сам я виноват? Я сказал открыто маме: "Это просто клевета! Вы попробовали б сами Удержать за хвост кота!"
Смывает времени вода Ушедших, некогда любимых. Их аромат неповторимым Запечатлелся навсегда. Но сделать ничего нельзя - Мир полон горьких сожалений О невозвратности мгновений. Такая выпала стезя. И пёрышком парит во мне, Летать отпущенное, слово. Оно так странно невесомо, Как будто бы пришло во сне... Когда-нибудь, вздохнув легко, Я вспомню, как меня любили. И след оставлю свой на пыли, Забвенью отданных веков...
Чем пахнет время, каково на вкус? Оно сравнимо с падалицей яблок. Что будет, если я не прикоснусь? Тлен дней ушедших так же будет сладок. Я ощущаю время на себе - Его тягучее прикосновенье Морщинами отметит на лице Все впечатлившие меня мгновенья... Звук времени с рождения знаком - Он измеряется мерцаньем крови, Когда в мир статики привносится толчком Сбой выверенных вечностью паролей. А ты, мой друг, играешь с ним в игру. Но, как и я, ты перед ним в долгу.
Ты знаешь? Он все еще верит! Ты знаешь? Он все еще ждет В осеннем пустующем сквере, Сидит, что-то пишет в блокнот. На той же уютной скамейке, Где вы с ним когда-то вдвоем Сидели в тенистой аллейке, Украшенной вновь октябрем. Устало ссутуливши плечи, Торопится, пишет и рвет... Ты знаешь, что время не лечит? Ты знаешь, он все еще ждет! Вальсируют, падая, листья Под крики прощальные птиц, Осеннее время для истин, Развязка былых небылиц.
Где всё так страшно, так таинственно Как и случиться не могло Но совершилось. И единственно Себя определило зло - Не сказочное, не тотемное... Неведомый евангелист Взял пёрышко и -время тёмное- Наполнил кровью чистый лист. Всё описал - и место чёрное, И лица чистые детей. Бежало пёрышко проворное Взамен бесстыдных новостей, Там там, где страшно и запутанно Где темнота и кровь, и грязь - Он сядет, поглядит запуганно И все напишет не спросясь.
Все мало ей стихов и песенок, И фортепьянок, и гитар. Консерваторий, пышных гнесинок, И петербургов, и самар. Все мало ей - цветов засушенных, Гниющих роз и орхидей. Портретов жёнами задушенных Очаровательных людей. Все мало, мало. Но оденутся В перчатки пальчики у ней - И встанут рядом все одиннадцать Самопровозглашенных дней.
Искрят глаза, счастливых слез поток, Воспоминанья, ожиданье, встречи, Но все ж в ночи мой голос одинок - Ты далеко. Я не с Тобой, мой Ветер, А Ночь, то - миг, То тянется века... Ex Oriente Lux - Твой озорной Восток Расплакался. Разлука - вереницей... Зову Тебя! Как небосвод высок! О, пусть тебе моя Тоска приснится - Бескрайняя и полная тревог. Единственный, Разлука долго длится! * Всегда с Тобой! Тому свидетель Бог И пусть тебе моя Любовь приснится...
Вы прежде были недоступной, Презреньем сердце мне пронзив, А нынче я усмешкой трупной Встречаю нежный ваш призыв. Вам нравились мои страданья, Готовность выполнить приказ, Но запоздалое свиданье Разочарует нынче вас. Живая, теплая, - вы рядом, Но страсть былая далека. Сквозь вас я неподвижным взглядом Смотрю, как мерзлая треска. Вы нежно говорите что-то, А что - мне вдумываться лень. Неудержимая зевота Кривит мне челюсть набекрень. Готовый некогда губами Припасть ко следу ваших ног, Теперь стою я перед вами Бесстрастен, как остяцкий бог. Не прибегайте к обольщеньям, - Пусть вы как прежде хороши, - Сломав небрежным обращеньем Устройство любящей души.
Выглянуло солнышко, Блещет на лугу. Я навстречу солнышку По траве бегу. И ромашки белые Рву я на лету. Я веночек сделаю, Солнышко вплету. День искрится радостью, Вдаль меня манит, Надо мною радуга Весело звенит, У реки под ивою Слышу соловья, Самая счастливая В это утро я! Собрала в ладошки я Чистую росу, Радугу и солнышко Я в руках несу! И цветы над речкою, Песню и зарю - Все, что утром встречу я, Маме подарю!
Выйду ночью в поле с конем, Ночкой темной тихо пойдем, Мы пойдем с конем по полю вдвоем, Мы пойдем с конем по полю вдвоем, Мы пойдем с конем по полю вдвоем, Мы пойдем с конем по полю вдвоем. Ночью в поле звезд благодать, В поле никого не видать, Только мы с конем по полю идем, Только мы с конем по полю идем, Только мы с конем по полю идем, Только мы с конем по полю идем. Сяду я верхом на коня, Ты неси по полю меня, По бескрайнему полю моему, По бескрайнему полю моему. По бескрайнему полю моему, По бескрайнему полю моему. Дай-ка я разок посмотрю, Где рождает поле зарю, Ай, брусничный цвет, Алый да рассвет, Али есть то место, али его нет. Ай, брусничный цвет, Алый да рассвет, Али есть то место, али его нет. Полюшко мое, родники, Дальних деревень огоньки, Золотая рожь да кудрявый лён, Я влюблен в тебя, Россия, влюблен. Золотая рожь да кудрявый лён, Я влюблен в тебя, Россия, влюблен. Будет добрым год-хлебород, Было всяко, всяко пройдет, Пой, златая рожь, пой, кудрявый лён, Пой о том, как я в Россию влюблен. Пой, златая рожь, пой, кудрявый лён, Мы идём с конём по полю вдвоём.
Вот она, высшая милость -
Едешь долго и далеко,
Чтоб только книга открылась
Легко-прелегко.
Чтобы она светилась.
Чтоб пахла она как калач.
Или как мяч катилась,
Красный прекрасный мяч.
Пр
Едешь все дальше и дальше,
Конца не видно пути.
Дорога все та же, та же,
Никак с нее не сойти.
Надо уснуть поглубже,
Хоть бы еще на миг.
То звонче они, то глуше,
Мои голоса из книг.
Когда отправят в дорогу,
Куда пока не хочу -
Детская книга, ей богу,
Потреплет меня по плечу.
Пр
Едешь все дальше и дальше,
Конца не видно пути.
Дорога все та же, та же,
Никак с нее не сойти.
А вечером, только стемнеет, Идем мы за новою сказкой, На кухню к окошку скорее, Залитому синею краской. Мы сами рисуем билеты, Волнуемся перед дорогой, На случай - в карманах - конфеты, Бутылка с водичкою сбоку... За стеклами бродят чудовища, Драконы, волшебные гномы Несметные прячут сокровища, И видится все по-другому. Там кто-то зигзагами движется И, с ночью сливается цветом, На лавку присядет и лижется, Сигналя таинственным светом. А кто-то там шаркает ножкой, И веткой от глаз заслоняется, Тарелка огромная с рожками К нам с неба во двор приземляется. А утром... когда мы проснемся, И вновь подбегаем к окошку, Над страхом своим посмеемся, Пугая соседскую кошку.
За окном щебечет дождь, Беспокойной бьётся птицей И нашёптывает ложь О журавлике-синице, Нарезает пустоту, Как батон свежайший булки. Я сейчас под дождь уйду, Танцевать по переулкам. Без плаща и без зонта. Заболею, ну и ладно! Мной потеряна мечта. И не жаль! Мечтать накладно. И ни сердцу, ни уму... Мне б почувствовать хоть что-то... Вот не знаю почему, Но так хочется полёта...
За окном снег, снег, Как мука с крыш, крыш, Жизнь она бег, бег, Как стучит - слышь, слышь. Где-то там край, край, Что-то крут путь, путь, Но за ним рай, рай, А вокруг жуть, жуть. Ты с небес лей, лей, А чего ждёшь, ждёшь? Всё земля - злей, злей, И не снег - дождь, дождь. Это в наш век, век, Волчьих чьих стай, стай, Ты с небес снег, снег, Нам щитом стань, стань. Ведь одна боль, боль, Выше всех бед, бед... Чья ещё роль, роль Приносить свет, свет?
Забавно нынче ездить по Москве. Как говорят детишки - квест, ей богу. Какую ни споешь Москве эклогу, Москва то - не одна, да и не две. Их множество. Одна из них стара. На ладан дышит, как тростник, трепещет. Вторая - как бордель портовый блещет. А третья? Да еще, эсетера... Но это же и статус, господа. Столица же - не статуя в музее. Не мумия, с которой ротозеи Увидятся однажды... без следа Зеваки расстаются с городами, Где не жили эпохами, годами. Заехали в дешевенький отель, Примяли небогатую постель - И все, и отвалили торопливо, Нащелкав селфи, бодро и счастливо. А мы то? Мы - сиди, изобретай, Как жить, как ездить. Прямо хоть летай Над этой невозможной картой мира, Где жили-были музыка, сатира, Где слабенько мерцает и одно, Да чуть ли не последнее, окно... Окно горит... горит, хотя и тихо. Не всякий видит эту мглу и лихо. И рытвины, могильные холмы... ...А говорят нас были- тьмы и тьмы.
На берегу забыли пляжный зонт, Он растворился в розовом закате, Когда сливался с морем горизонт, И солнце затерялось в снежной вате. А утром ранним яркое пятно Издалека притягивало взоры, Как бабочки ажурное крыло, Бросая разноцветные узоры. И расставаясь с этой красотой, И увозя в сердцах картинки эти, Мне снится море, солнце, пляж пустой, Забытый кем-то зонтик на рассвете... На берегу забыли пляжный зонт, Он растворился в розовом закате, Когда сливался с морем горизонт, И солнце затерялось в снежной вате.
Словами не обнять и не объять, Убить и ранить - это без проблем. Словами можно душу расстрелять, Все чувства уничтожив... Но зачем? А может быть не стоит укорять? Молчи. Не говори. Будь глух и нем! Как просто в нашей жизни потерять Доверие, расставшись насовсем. Увы, не повернется время вспять, И мы найдем других себе взамен, Но им уже не будем позволять Устраивать подобных бурных сцен. Молчи, пожалуйста! Не стоит отвечать. Все перемелется, останется лишь тлен. Но почему так хочется кричать: "Зачем друг друга встретили? Зачем?"
Зачем ты глядишь на меня И все обо мне понимаешь... Ногтями о струны скрипя. Усталою глоткой хрипя. И летом. И к снегу. И к маю. Каких бы весенних тонов Ты платье себе ни купила - Кофейных, с корицею, снов. Печальных ушастых слонов - Ты всё б мне тогда уступила. Возьму самородный коралл. Придонный ракушечный жемчуг. Да хоть бы я все отобрал... Тебя бы казнил, покарал - Но глупых не мучил бы женщин. Зачем ты глядишь на меня И все обо мне понимаешь... Ногтями о струны скрипя. Усталою глоткой хрипя. И летом. И к снегу. И к маю.
Заплачет девушка-гитара, Застонут струны, запоют, От удивительного дара, Что эти звуки издают. Маэстро и его подруга - Гитара с чувственной душой, Давно влюбленные друг в друга И слитые одной судьбой. Неподражаемая песня, Наполнив воздух чистотой, Согреет душу бессловесно, Коснется бархатной волной. И потеряет смысл пространство... Лишь звук гитары и блаженство, И это чувство постоянства, И эти грани совершенства! Затронув струнами все нотки, Влюблено приобняв гитару, Маэстро, слыша плач сиротки, Заплачет с ней вдвоем на пару. И в этом стоне - единенье И неразлучность двух созданий, И песни новое рожденье Про недосказанность страданий.
Заплачет девушка, заплачет, С ресниц размазывая тушь... Она в расстройстве вся, и значит - Разлад настал в общении душ! И ни тому и ни другому Причина ссоры не ясна, А ведь по небу голубому Заметно - в городе весна! Но от того ей только хуже - Ведь хочет нежности она! Она идёт в слезах по луже, И жизнь ей кажется сложна! Зачем он ей сказал об этом - Он прав или она права? А между тем зелёным цветом Вот-вот проявится трава. И в одуванчиковом звоне, И в жёлтой прелести цветка, Что завтра вспыхнет на газоне, Жизнь так чудесна и легка! Поплачет девушка, поплачет... И через призму сладких слёз Увидит, может быть, иначе Тот мир, что слёзы ей принёс!...
Ну, накинем пушной палантин, Чернобурый или пелеринку... Завтра будет Святой Валентин. Может, нам закатить вечеринку? Вдоль прилавка тоскливо качу С пустотою и хлебом телегу. Я, конечно, чего-то хочу - Может альфу, а может, омегу. Вот он, рыбный прилавок Москвы. Вот форель, и лосось, и дорада. Рифмовать не захочешь, увы, Всю Тверскую до Зеленограда. Вот курятина, кролик, индюк . И чуть чуть потрохов под филейкой. Я бы их затолкала в сундук, И отправила узкоколейкой.... Нет, не катят твои индюки. Твои утки - тире - утолины. Нет доверия к ним, не с руки. И уходим, и неутолимы - В старый дом, с крышей сорванной мир, По маршруту прилавок - квартира.... Но брожу, как некормленый Лир Из ненайденной драмы Шекспира.
Наши окна кистью белой Дед Мороз разрисовал. В шубу полюшко одел он, Снегом садик закидал. Разве к снегу не привыкнем, Разве в шубу спрячем нос? Мы как выйдем да как крикнем: - Здравствуй, Дедушка Мороз! Нам кататься, веселиться! Санки легкие - в разбег! Кто промчится, будто птица, Кто свернется прямо в снег. Снег пушистый мягче ваты, Отряхнемся, побежим. Мы - веселые ребята, От мороза - не дрожим. Мы весной его не встретим, Он и летом не придет, Но зимою к нашим детям Он приходит каждый год. У него румянец яркий, Борода, как белый мех, Интересные подарки Приготовит он для всех. С Новым годом поздравляя, Елку пышную зажжет, Ребятишек забавляя, Встанет с нами в хоровод. Дружно мы его встречаем, Мы большие с ним друзья... Но поить горячим чаем Гостя этого нельзя!
Здравствуй, Муза! Хочешь финик? Или рюмку марсалы? Я сегодня именинник... Что глядишь во все углы? Не сердись: давай ладошку, Я к глазам ее прижму... Современную окрошку, Как и ты, я не пойму. Одуванчик бесполезный, Факел нежной красоты! Грохот дьявола над бездной Надоел до тошноты... Подари мне час беспечный! Будет время - все уснем. Пусть волною быстротечной Хлещет в сердце день за днем. Перед меркнущим камином Лирой вмиг спугнем тоску! Хочешь хлеба с маргарином? Хочешь рюмку коньяку? И улыбка молодая Загорелась мне в ответ: "Голова твоя седая, А глазам - шестнадцать лет!"
Зеленеют все опушки, Зеленеет пруд. А зеленые лягушки Песенку поют. Елка - сноп зеленых свечек, Мох - зеленый пол. И зелененький кузнечик Песенку завел... Над зеленой крышей дома Спит зеленый дуб. Два зелененькие гнома Сели между труб. И, сорвав зеленый листик, Шепчет младший гном: "Видишь? рыжий гимназистик Ходит под окном. Отчего он не зеленый? Май теперь ведь... май!" Старший гном зевает сонно: "Цыц! не приставай". Зеленеют все опушки, Зеленеет пруд. А зеленые лягушки Песенку поют.
Земли потрескавшейся корка. Война. Далекие года... Мой друг мне крикнул: - Есть махорка?. А я ему: - Иди сюда!.. И мы стояли у кювета, Благословляя свой привал, И он уже достал газету, А я махорку доставал. Слепил цигарку я прилежно И чиркнул спичкой раз и два. А он сказал мне безмятежно: - Ты сам прикуривай сперва... От ветра заслонясь умело, Я отступил на шаг всего, Но пуля, что в меня летела, Попала в друга моего. И он качнулся как-то зыбко, Упал, просыпав весь табак, И виноватая улыбка Застыла на его губах. И я не мог улыбку эту Забыть в походе и в бою И как шагали вдоль кювета Мы с ним у жизни на краю. Жара плыла, метель свистела, А я забыть не смог того, Как пуля, что в меня летела, Попала в друга моего...
Не успеешь за ней никак, Только перышко будет сниться - Заблудилась она в облаках, Моя раненная жар-птица. Вот вчера еще было так, Села рядом, взмахнув ресницами, Оказалась в моих руках Безрассудная чудо-птица. Щебетала о том, о сем, Рассыпала солнце лучами, В сосняке за заветным ручьем Освещала дорожку ночами. В чате силилась целовать Мои сонные нежные губы, Улетала под утро спать, Когда c флейтами спорили трубы. Я поверила ей почти, Что летать она будет рядом. И бежала до пол-пути, Провожая влюбленным взглядом. И махала вослед рукой, Улетающей в поднебесье. -ненаглядная... - дорогой... -будем вместе... - да, будем вместе... В душу мне синевы налей, Ты же волк, а не птица вроде... Не бывает тоски сильней Чем тоска по щемящей свободе.
Но, не достигнув желанных высот, Что ты расскажешь дружку и подружке... Было шестьсот или даже семьсот Тех лепестков, что заварены в кружке Тонкой беспомощной бледной рукой, Белый чепец и уютный передник. В двери стучится тяжелой клюкой Тайный фанат и ревнивый наследник. Вот, к неподъемным дверям подойдя, Ищет на дне тяжеленной котомки - То, что теряется с шумом дождя, То, что найдут молодые потомки. Это его родовые ключи, Тонкий скрипичный, округлый басовый. Сколь ни соли себя и ни перчи - Холодно смотрит твой идол свинцовый. Смотрит без жалости... а лепестки Так заварились в серебряной кружке, Несколько сотен, считать не с руки - Вот и питье для дружка и подружки.
Желтокрылый мотылёк... Блёклый днём... В сияньи ночи Он летающий цветок, Он манок, он хитрый ловчий!.. Хрупкий для прикосновений, Но изысканно манящий В эту бездну светотени, Что пригрезилась, как спящей... Сделай шаг! Утонут руки В мгле чернеющей провала... Нетерпенье - это мука, Зуд безжалостного жала... Это магия призыва, Эта мания, как слепок С невозможного, что было Незамечено так слепо...
Раскрылись раковины створки - Жемчужной неги в серебре, Ресниц, приоткрывая шторки, Фиалок синих в декабре. Ты - это эхо в поднебесье, Я твое эхо в тишине, И между нами равновесье Лежит жемчужиной на дне. Во сне целую твои пальцы, И просыпаюсь весь в слезах, Мы два безумца, два скитальца, В своих затерянных мирах. А между нами наша осень, И одинокий блюз воды, И бесконечность цифрой восемь, И свет затерянной звезды. Раскрылись раковины створки - Жемчужной неги в серебре, Ресниц, приоткрывая шторки, Фиалок синих в декабре.
Женщина-толстушка - Для души бальзам! И характер-душка, убедился сам: если ты не в форме - как родная мать, встретит и накормит, и уложит спать! В мыслях нет ни тучки, в каждом слове свет - все худые - злючки, а толстушки - нет! И такие формы - праздник для руки- веса ценят норму только дураки! К ней прижмешься спинкой, тронешь за места - женщина-перинка, женщина-мечта! Яблочками щечки, как арбузы грудь - я с ней каждой ночкой не могу заснуть: то поглажу брюшко, то щипну за бок! Спи, моя толстушка- сочный мой цветок!!!
Различные Женщины ходят по свету. Буквально два слова - на тему на эту. Во-первых, есть Женщины - рыбки и птички. Есть зайки и пупсики. Пышки и спички. Дpаконы и змеи. И тысячи кисок. (Тут кpик из толпы: "Огласите весь список!") Есть Женщина-смирно. Есть Женщина-вольно. Есть Женщина-"Hива" и Женщина-"Вольво". Есть Женщина-плазма. Есть Женщина-лёд. Есть Женщина-лезвие. Женщина-йод. Есть Женщины-девы и Женщины-овны. Есть Женщины-где-вы? И Женщины-вот-мы! Вот Женщина-финка. Вот Женщина-полька. Вот Женщина-фиг-вам! и Женщина-сколько? Два миpа, два полюса: Женщина-хмель И Девочка-помнишь-я-нес-твой-поpтфель?
Снял он обувь - стал пониже, Снял пальто и стал худее. Без костюма - лоск пожиже, Без очков - на вид глупее. Шапку скинул - плешь наружу, Без перчаток - руки-крюки. Без жилета грудь поуже, Зубы вынул - хуже звуки. Без портфеля вид попроще, Без мобильника - как нищий. Скинул майку - вовсе тощий, Сбрил усы - такой носище! Посмотрела - засмеялась! Как важна вещей опека! Снять трусы ему осталось - И не будет человека.
-Но!- сказали мы лошадке И помчались без оглядки. Вьётся грива на ветру. Вот и дом. Лошадка, тпру! Хвост косичкой, Ножки - спички, Оттопырил вниз губу... Весь пушистый, Золотистый, С белой звездочкой на лбу. Юбку, палку, Клок мочалки - Что ни видит, всё сосет. Ходит сзади Тети Нади, Жучку дразнит у ворот. Выйдет в поле - Вот раздолье! Долго смотрит вдаль-и вдруг Взвизгнет свинкой, Вскинет спинкой И галопом к маме в луг. -Но!- сказали мы лошадке И помчались без оглядки. Вьётся грива на ветру. Вот и дом. Лошадка, тпру!
Давным-давно.. жил-был король и был король богат! Богатство составляла соль и персиковый сад. Соль, не простая из озер или морских глубин, Из слез, что выплакал король, прожив свой век один. Когда был молод и хорош и не был королем, Ценил добытый потом грош, не пряча на потом. Он был влюблен и был любим и для любви своей Он персиковый сад растил, достойный королей. Но жизнь дает нам только то, что свыше суждено - Любимую увел другой, что было - то прошло. Остался персиковый сад, прекрасный как весна, И тот, кому нужна была для счастья лишь одна... Был сад достоин королей - его растил король. Единственный среди людей из слез добывший соль.
Жили-были два ботинка, потерявшие шнурки. Вот представь, что мы ботинки, правый я, а левый ты. Без шнурков не сможем прыгать, бегать и играть в футбол. Если ножки будут дрыгать, мы же шлёпнемся на пол! Не пойдём с тобою в гости, в зоопарк, на карусель, На парад, салют... На мостик(!) корабля, что сел на мель! Без шнурков стоим под дверью. И стареем день за днём. И уже не понимаем, что же мы с тобою ждём?.. Если мы не шевельнёмся, этак скоро пешеход, Не найдя шнурки ботинкам, просто их перерастёт. Мы с тобой друзья-ботинки, правый я, а левый ты. И должны сегодня сами для себя найти шнурки!
Жил да был Жираф на свете, У Жирафа были дети. Звали девочку Жирафу Анна-Оля-Юля-Афу. Брат её, меньшой Жираф, Назывался просто - Граф. Вот однажды Анна-Афу Говорит отцу Жирафу: - Папа, в город я хочу Поглядеть на каланчу. Говорят, что каланча Мне, Жирафе, до плеча. - Что ж, - пожал плечами папа И достал словарь из шкапа. Вот читает: аркебуза, Барабан, велосипед, Гром, гроза, гипотенуза... Водокачки - нет как нет! - Ты, наверно, спятил, папа! - Рассердилась дочь Жирафа. - Извини, что я кричу, Но при чём тут водокачка, Если ищем к а л а н ч у?
Мне не знакомый гражданин (Лица не помню, звать - не знаю) На кухне вечером один Листал журнальчик для мужчин, От страсти медленно сгорая. Ай, снимок - супер! Да ты чё! Трусы надулись от натуги. Внизу всё влажно, горячо... Вдруг, как шлагбаум, на плечо Легла рука его супруги. - Ой, дорогая, всё не так, Совсем не то, что ты решила, Искусство это, не бардак, И нужно чуять, где рысак, А где, прости меня, кобыла. - Всё, что ни скажешь - невпопад,. Оставь пустые разговоры... А ну-ка, отлистай назад, Ага, вот тут, запомни, гад, Хочу на кухню эти шторы.
Жу-жу-жу-жу-жу-жу-жу! Жук жужжит и я жужжу. Прожужжали два часа - Прилетела к нам оса. Мы жужжим теперь втроём - Дружно песенки поём. Приползла на шум змея - Жутко испугалась я! Уж шипит: " Я вас не укушу! Я немножко пошуршу." Уж - шуршит. Жучок - жужжит. Ёжик на лужок спешит. Ёжик говорит ужу: " Ши-ша-шо-ше-ши-ша-шу!" Шепелявит шибко ёж - Что сказал не разберёшь. - Ты устал наверно, ёж? Отдохни - потом пойдёшь. Пошуршим и пожужжим На лужайке полежим.
Зимней ночью тяжко спится... Под серебряной луной Вяжут из снежинок спицы Тонкий полог ледяной... И мерцающие блики Разбежались по лесам, И таинственные лики Путешествуют по снам... Мастерица-кружевница Шепчет в нити наговор, И летит по ветру птица Прямо на широкий двор... По утру следы сочтутся, Разгадают тайну сна. А в зеркальной влаге блюдца Обод вынырнет кольца... Будут косы заплетаться, Будут платье вышивать. Перечитывая святцы, На любимого гадать...
Зимний лес околдован, Весь в убранстве стоит. Воздух свежести полон, Снег играет, блестит. Стелешь скатертью белой Ты просторы кругом. Как на праздник, ты смело Приглашаешь в свой дом. Ах, зима ты, подруга, Хороша-хороша. Запоздалая вьюга, Стонет, плачет душа. Не пугай ты морозом, Ветры нам не страшны. Бубенцы с перезвоном, Долгий путь до весны. Кони мчатся игриво, Рвётся пар из ноздрей, Развеваются гривы, Бьют копыта быстрей. И несётся вдогонку, И летит как стрела Снег за тройкою звонкой. Ах, зима ты, зима!
Припудривает носик Петербургу На месяц опоздавшая зима. Торжественно закатывает вьюгу, Плетёт из пуха паркам кружева... Нам обещает бонусом погоду - И гололёд, и снега до бровей. И выливает кашу на дорогу Из новогодних плюсовых дождей... Мешает ложкой в воздухе снежинки - Готовит зелье злое на ветру... Натягивает тоненькие льдинки На лужи и на пруд в моём саду... И сыплет... сыплет щедрою рукою На город белый-белый-белый снег... И кАпельной январскою росою, Как блёстками, расцвечивает всех...
Рыжий кот на спинке кресла Распластался в позе пумы И, хвостом овеяв чресла, Томно погрузился в думы. А в окно метель стучится, Будто съесть кота желает - Завывает, как волчица, Как собака, хрипло лает. Но коту по барабану Буйство ошалевшей вьюги - Он во сне познал нирвану На далеком жарком юге. Перед ним картины лета: Птицы, бабочки, цветочки И куриная котлета В маслянистой оболочке. Мирно распевает птица, Услаждая слух кошачий. Жаль, хозяину не спится: Он-то видит всё иначе...
Спит река - застекленела, Чуть жива на донышке. Колыбельную ей спели Перед сном воробышки. Над рекой нависли тучки, Тучки серо-синие. Холод птичкам нахлобучил Шапочки из инея. В ожерельях снежных ели Вниз склонили веточки, И домишки приодели Белые береточки. Чья-то маленькая лайка Хвост, загнув калачиком, На заснеженной лужайке Разыгралась с мальчиком. В небе солнышко скупое Еле пробивается Мне село мое родное И зимою нравится.
Звезда звала лучами обнимая. Она одна горела в темноте. И Вы стремились к ней, не понимая, Что счастье лишь в стремлении к мечте. Что счастье - это свет, который манит, Как огоньки на дальнем берегу... А Вы мечты достигнув, узнаёте, что потеряли что-то на бегу. Вы человек, со всем, что Вам досталось, А звезды так же светят с высоты. И Вы исполнив то, о чем мечталось Придумываете новые мечты.
|
|
|
Сайт "Художники" Доска об'явлений для музыкантов |