Два Иосифа - Бродский и Сталин,
И Россия - Мария - Земля,
И земля вся в прорехах проталин
И дрожат на плечах якоря -
Тяжело - говорят - тяжело... (по весне)
Важно смотрят поверх голов...
Кто-то должен родится, да, воистину, должен родится...
Бьётся сердце синицей руке
Так, рождённые птицами
На земле задыхаются от немоты
Я учусь у своей... и твоей простоты,
Я ищу красоты...
Ну, не смейся, я просто учусь,
Потому и ищу красоты...
Над Невою разводят мосты...
Как руками, разводят мостами
Грат Петров, брат ветров,
Обернувшийся в камень.
Я похоже, проспал...
Ты искал меня?..
Что ж, я готов...
Будем сеять нашу боль по земле,
И бросать наши слёзы на ветер...
И, стремясь ни о чём не жалеть
За себя лишь будем в ответе.
Задыхаясь в удавке нуля,
Разменяем безликое - "нет".
Будем ребра ломать февралям, -
И орать, рождаясь на свет.
Прикусив вашу грудь материнскую,
Боль и кровь мы запьём молоком.
И далёкое - станет близкое,
И тяжёлое будет легко...
Пусть мы так безответственно молоды,
И мечты наши в чём-то смешны...
Снисхождением души исколоты, -
Мы - герои подзаборной войны,
Мы, - страницы исчезнувших книг,
Уцелевшие в ваших кострах,
Потому дорог нам каждый миг,
Будто крик, что застыл на губах.
Нам отмашку давала заря,
Сопли в кучу, вдох-выдох, на взлёт!
А в холодных глазах января
Растворялся бледнеющий год...
...Мы по горло в словах и в делах,
Звонко новые строчки звенят...
Только в некогда тёплых снах,
Холодает день ото дня.
Замерзает молоко на губах, -
Мы седеем в погоне за истиной.
А холодное дуло окна
Всё дымится от недавнего выстрела.
Март. Весна. Камень. Птицы кружат...
Пред тобой расступилась земля,
И охрипшая за зиму, злая душа
Будет нового ждать февраля.
Так что стоит воду в ступе толочь,
Перемелется в новую муку,
А из зеркала щурится, - ну, точь-в-точь!
Так и тянет протянуть ему руку.
Будем сеять слова по земле,
И бросать наши слёзы на ветер...
И, стремясь ни о чём не жалеть
За самих себя будем в ответе.
И, стремясь ни о чём не жалеть,
ни о чём не жалеть...
ни о чём ...
Осипу Мандельштаму.
Мы бредём, меж собою не зная войны,
Как ты прав, - мы живём,
Под собою не чуя великой страны.
Словно рысью, верхом,
От тюрьмы до сумы, мы всегда:
От расписанной плетью спины до весны,
От весны до оправленной в несколько строчек вины,
Без стыда, без труда
Ловим рыб из пруда, чуть покрытого коркой весеннего льда.
Так и маемся мы, - то туда, то сюда.....
То туда, то сюда, - Круглый год маята...
Племя - маятник, нам маета сует - всё маета...
Правда колет глаза
Правда режет меня на куски
Я по горло увяз в междудушье,
Я по уши в этом дерьме,
Я герой? - вроде нет, сероват для героя...
Я - гений? - для гения странный вопрос...
Я подлец? Я философ? Я -бог?
Я - никто?
Кто же я, наконец?
Мы так мило и громко, шутя,
Словно рать Тамерланова,
Шапок курган набросали в начале похода...
Я потом уходили тихонько,
По очереди, по одному
С поля битвы...
А вороны граяли, копья гремели,
Рыдали мечи, - словом, всё как всегда...
И растаял курган...
Только шорох следов в тишине,
Только сердце стучит...
Только сны наизнанку и совесть моя пополам...
Всё сбывается, слышите, всё!
Каждый вздох, каждый взгляд, каждый стих,
Или просто повисшая в небе строка,
Все в ответе за всех,
И не через цепочку причин или следствий, -
Непосредственно!
Я!
Виноват в том, что глупость, что ложь, что паскудство,
В том, что ангелы наши горбаты,
И вы виноваты!!!
Кто на вестниках воду возил для речей - словоблудий?
Нет, мы даже не звери, мы - люди...
Мы - ленивые, жадные, жалкие люди...
Посмотрите, как движемся мы по метро...
Словно стадо коров...
Мегафоны на стенах, решётки,
Огражденья - загоны, и серые волки у входа
Охраняют покой...
Знаю я, что иначе никак,
Потому и кричу...
Gringo"s language - you know?
Not make love, you remember, but fuck...
В голове два-три слова рекламы, во рту - Чупа-Чупс...
Что там ящик, реклама... а музыка? Что?
Не мелодии - ритмы, кастрированно для удобства...
Фильмы - помнишь - два кадра в секунду -
Картинки с натуры...
Адаптировано!
Имя этой культуры -
Долбо-жлобство...
Не сказать бы покруче...
А в сторонке двухлетняя девочка, тихо обнявши берёзку
Просит, чтобы сестра на пятёрку экзамен сдала...
И о чём-то ещё говорит, улыбаясь...
А лес, зимний лес, тихо слушает их разговор, не встревая...
Что же ты замолчал?
Грустно смотрит на землю луна,
И звёздочка первая - рано сегодня - зима...
Подалась на ночёвку бесшумная стая ворон...
Правда, просто разделаться с собственной злостью?...
Важно начать...
И всего-то подняться наверх из метро...
И всего-то подняться наверх...
Ей в приданое достались лишь предания,
Да призвание, да долг перед потомками...
Отдавала свою память на заклание,
Да пытала веру истины осколками...
Раздарила детям песни - все народные,
Заварила кашу, - хватит всем, надолго ли?
Как по полю бродят витязи голодные
Псы цепные - охранители родной земли...
Заплетала в косы гимны - славословия,
Да вослед вслед ей все вороны громко каркали,
На пирах все дружно пили "за здоровье",
И домой ползли, гружёные подарками...
Всё тащили по дворам её подарочки,
И амбары набивали ровно до стрехи...
А как праздник - шли на паперть, "Эй, сударушка,
Дай копеечку - отмолим мы твои грехи!..."
Как смыкала брови - буря подымалася,
Ну а как пускалась в пляс, - так земля тряслась.
На мизинчике колечко распаялося,
Покатилось по полу...
Слёзы каплют на золу...
...Тяжело дыша, несла свою котомочку,
Спотыкалась, опиралась на кривой костыль,
-Чья она?
-Да кто ж её....
-Да, видать, ничья...
...Ветер снегом заметал лёгкие следы...
Белой розой раскрылась зима
На коленях дома вдоль дорог
И опять на порог выступает февраль,
На семи холмах сорок сорок,
Две вороны, да пара бродячих собак,
На столбе распускается враль - твёрдый знак...
Вьются строчки узор за узором по красной парче,
Не смотри ты с укором,
Я не знаю значения слов - я ничей...
Ты и тот и другой, ты - мгновение вечности,
Я - разучившийся видеть и верить ребёнок,
Недоношенный бог
Голос тонок, слова неясны и невнятны, -
Всё понятно и так...
Я - осколок грядущего века,
Я проросшее семя
В пыли у дороги
Ведущей в иное пространство и время,
Я - возможность иного исхода,
Кроме двух изреченных,
Я - вена Вселенной,
Позвоночник судьбы, сердце случая,
Я - бивень мамонта, вмёрзший в просоленный берег,
Я - перешеек обеих Америк,
Я - затёртый пятак в кулаке,
Я - охотничий нож в рюкзаке,
Я - щека у приклада, и слёзы на той же щеке,
Я - ночная прохлада, и жгучий февральский мороз,
Я - вопрос и ответ на тот же вопрос,
Шум прибоя, и ропот толпы, и топот копыт,
Звук гобоя в нестройном оркестре,
Я - стоны и вздохи невесты,
Я - разбитая чьим-то плечом вековая стена,
Я - разорванная дерзкой рукою струна,
Я - голодная, нищая злая старуха - страна,
Недопитый стаканчик вина, реки крови, и вдоль берегов - мировая война
Я - ... разорвавшая душу твою пополам...
Тишина...
Без лишних слов,
Без муторных причастий,
Без утомительных дискуссий о борьбе
Рождается заплаканное счастье -
Быть равным самому себе...
Размах надежд - на три земных орбиты
Предел желаний - три простых строки
Вся жизнь, вся боль, вся суета сокрыта
В трёх линиях одной руки
Казалось, будто с самого рожденья
"Что наша жизнь - игра!" - и правила известны
Но что-то (сердце?) бьётся лёгкой тенью,
Как недописанная песня...
Да, что-то бьётся, бесится, тревожит,
Болит нездешней болью, ждёт она, -
Надежда - та, что больше ждать не может,
Как бездна - та, что не имеет дна.
Вглядись - на каждой из твоих ладоней
Три линии - с рожденья и до смерти
Двумя дорогами идёшь ты, третья
Над ними, словно Млечный путь, видна...
Три линии - брезгливость, стыд и совесть,
Три линии - наивность, честность, честь...
И самого себя не переспорить,
И на пути чужих следов - не счесть...
От себя не уйти ночью снежною, -
Лёгок шаг, да земля под ногами горит.
А во мне, - вона, сколько намешано!
У меня всё монгольское иго - в крови!
Путь, отмеченный болью призвания
Освещает нездешняя, злая тоска, -
Бьётся сердце в нагрудном кармане
Тёртого пиджака.
Не отвык утешать, - жив пока я!
Ты пойми, не жалеть - утешать, дело в чём!
А у меня и работа такая, -
Специалист по обмену теплом...
Не сбиваясь ни в стадо, ни в стаю,
Я пою, глотку рву на своём пути.
Спросишь, - " Чем живешь?", - а я не знаю,
Как иначе любовь до тебя донести.
Я всё пел, да и пел вам о совести,
Думал, душу от собственной злости спасти,
Да вместо совести здесь - одни новости
И любовь в кошельках по карманам хрустит.
И взглянуть бы в глаза человеку-то
С кем роднит вас от веку одна беда
Только вместо беспечного "некогда"
Проступает тревожное - "никогда"...
Мысль оправлена в три десятка строк,
Каждый вдох, каждый слог начинён тобой.
Так начнёшь петь, вдохнёшь, и шагнёшь за порог,
А на выдохе ты уж совсем другой...
Пишешь о себе, ... а споёшь, - так врёшь, -
Песня хороша, да тебя в ней нет,
А к корням рванёшь, - запоёт душа...
Глядь, - исполнилось через пару лет.
Так живешь на бегу за самим собой,
Успевая лишь след рукавом замести,
Под знамением чистой совести,
Всю любовь свою уместив в горсти,
Свою веру храня в горсти.
Бесконечность весны...
Беспредельность обетов, бесстрашье советов,
Проклятие полной луны.
Равнодушье запретов на вещие сны...
Это старые рифмы, пустые слова,
Будоражат мне кровь...
Рассечённая надвое острым мечом,
Шевельнётся душа...
Это магия чисел и слов -
Я не в силах пока её суть
Сам понять и принять. Расставанье мостов
В Ленинграде. Концерты бездомных котов...
Не предвижу - предчувствую каждый преподанный знак
Жизнь в межвременье...
Можно и так...
Меж вагоном метро и огарком свечи,
Меж гусиным пером и обломком штыка,
"Не молчи!" - ветер воет в трубе...
Недостойный плебей
Тычет пальцем, пуская слюну...
Запах диких степей...
Не даёт старику успокоится слово "емшан",
Основанье империи Тан
Пошатнулось под натиском варваров?
Нет...
Великан на коротких и тонких ногах,
Иль Колосс -
Это или захватано, вытерто нами до дыр,
Иль неведомо нам, словно слово "Анды"...
Жизнь в межвременье - это не сотня прочитанных книг,
Это не образованность пошло учёной совы,
Это бешенный крик
Ярославны, метнувшейся вниз со стены,
Это топот копыт,
Это крики - "Аллы!"
В электричке средь ватных плечей и каменных жоп,
Это сны, запрещённые вещие сны,
Сны о будущей жизни, о прошлой, о вечной отчизне,
Это дед, дуб и сноп...
Это Гришка Распутин - Отрепьев,
Это Ленин и Путин,
Отражённые на гаражах вдоль путей,
Это сотни прожитых смертей,
Жизнь в межвременье...
Не педофилия, не шизо- не мазо-, иль что-то ещё,
Не пугайте себя...
Это тёплые руки, и чьё-то родное плечо.
Это чистые звуки и капли дождя на щеках,
Это просто, как слёзы...
Как осознанье единства себя - Человека в веках.
Разбежались от Веры двенадцать сестёр-небылиц,
А каждой сестры по четыре дворовых девицы,
И у каждой девицы четырнадцать песен о птицах,
А для песенки каждой своя восковая свеча,
Угадай, о чём я смолчал?