|
Чёрное белым не станет. Черное красным не станет. Даже зелёным не станет, Быть ему чёрным сто лет. Зимний букетик завянет. Зимний букетик завянет. Это уж точно завянет, Ставь его в воду, иль нет. Птицы крылом нам помашут. Птицы крылом нам помашут. Белым крылом нам помашут И улетят в некуда. Сказку далёкую нашу. Сказку далёкую нашу. Сказку беспечную нашу В быль превратили года. Счастье проносится мимо. Счастье проносится мимо. Птицей проносится мимо, Рвёт мой обратный билет. Станет любовь струйкой дыма. Станет любовь струйкой дыма. Наша любовь струйкой дыма. Ты в это веришь? Нет!..
Я одна в этом доме пустом. Поделом, поделом, поделом! А за окнами та же луна. Тишина. Ты уехал в тот город где сосны, мороз и жена, И не пьется шампанское в тонком бокале со льдом. И проносятся мимо меня поезда, поезда, поезда. Я опять расстаюсь. Разве можно всю жизнь провожать? Поезд тронется с места и солнца уже не сдержать: Отразится от стекол, блеснет, пропадет навсегда. Пять минут погоди, машинист, - пять минут не большая беда. Я оставила сердце в купе у окна. Он уехал в тот город где сосны, мороз и жена Он вернулся туда, где не будет меня никогда. 2004
Не веря ни в черта, ни в дьявола, Я жизнь рисовала мелом На черной доске, на черной доске И ручкой на листике белом. Я верила в сказку и в присказку, В любовь и, конечно, в чудо. И знала счастливой, знала счастливой Я непременно буду. Я строила замки воздушные. Я их на песке возводила. И так безответно, так безрассудно, Так горячо любила. Но время пришло расстаться С наивными детскими снами. Не знала что замки в песок превратятся - Оставят лишь грустную память. Я больше не верю в Дьявола, Воздушные замки не строю. Мечтать разучилась, страдать разучилась, И сердце молчит под рукою.
Я закрою глаза и под веками правду укрою - Будет рядом со мною не он, а по-прежнему ты, И никто не узнает, о чем я так плачу порою, Может только звезда, что глядит на меня с высоты. Мне другого любить, день и ночь забывать о потере, За обычное счастье платить дорогою ценой, Но лишь только когда растворятся небесные двери, Я сумею забыть, и растает твой след за спиной. 2014
-Как там? -Все очень скверно. Холод. Бросает в дрожь. - Ты заболела? - Верно. Влезла вчера под дождь. - Ну а еще? - Все хмуро. Даже смотреть беда. Горькая, как микстура, Льется с небес вода. Солнце с землей в разводе - Снова пора дождей. ...Ты думал, я о погоде? А я о душе моей...
Мне эту боль не выплакать во век Вот почему я глупых слёз не лью. Моя душа босая топчет снег Под марши а принудительном строю. А может в высь, забыв и риск и страх? Да нет не взлететь, подрезано крыло, Давно забыты дерзость и размах, И белый парус в море унесло. Моя любовь в залатанном шарфе Хромой походкой шаркает под дождь. Она сутра сегодня под шафэ, Она пьяна, и ты ее не ждёшь. Не пригубить прощальный поцелуй, Он не слетит с усталых губ моих.. Я кисти принесла, так замалюй И этот дождь и мой последний стих. 1991
Ты снова в пепельницу врос, угрюмый и сердитый. Да брось ты эту сигарету, подожди. И чепухи ненужной не мели ты. Сама я вижу, за окном дожди. А мне в отраду этот дождь, мне эта слякоть ближе. И ничего, что ртуть ползет к нулю, Ведь я люблю сегодня все, что ненавижу. И ненавижу все, что так люблю. Ты вдруг поймешь меня без слов, поплачешься в жилетку А после обыграешь в дурака. В окно стучит холодным стуком ветка, Как будто чья-то близкая рука. 1984, 2008
Ну вот и улетают птицы, А осень зла. Из дневника любви страницы Дотла сожгла. А эти губы, эти губы Не для разлук. Зачем вы ночью были грубы, Мой несупруг? Мой несуразный, богом данный, Бескрылый мой. Еще вчера такой желанный - Теперь чужой. Свой крест тяжелый я не брошу. Не отрекусь. Вы испугались, мой хороший? Сама боюсь. Не стану сердце против воли Сажать в острог. Я отпускаю вас без боли. Храни вас Бог...
Последние краски погасли. Давно отшумел карнавал. И масок ненужных грустны и задумчивы лица. Костюм королевы любого сражал наповал- Теперь он без дела на вешалке тощей пылится. Конечно, я знала: любовь - далеко не игра, Но знаний моих на пол-акта хватило едва ли. Доиграна пьeca, и нам расставаться пора - Мы так хорошо, так легко свои роли сыграли! Что было, то сплыло, и даже не больно ничуть. Игра была честной, и вроде бы все справедливо. Так что ж не дает мне ночами спокойно уснуть? И снам восхититься? И утром проснуться счастливой?
Мне эту боль не выплакать во век. Вот почему я глупых слёз не лью. Моя душа босая топчет снег Под марши а принудительном строю. А может в высь, забыв и риск и страх? Да нет, не взлететь - подрезано крыло. Давно забыты дерзость и размах, И белый парус в море унесло. Моя любовь в залатанном шарфе Хромой походкой шаркает под дождь. Она сутра сегодня под шафэ, Она пьяна, и ты ее не ждёшь. Не пригубить прощальный поцелуй - Он не слетит с усталых губ моих. Я кисти принесла, так замалюй И этот дождь и мой последний стих.
Прощаемся тихо, не плача, Прощаю тебя исподволь. Я сильная женщина - значит Мне боль расставанья не боль. И ты, в безысходность не веря, Стараешься быть веселей - Моя неземная потеря, Трагедия жизни моей. Уже объявили посадку. Обнимешь и скажешь: 'Прости!' Разглажу на кофточке складку Тебя отпуская почти. И тронется поезд, и лица Растают за мутным окном. Как долго слезам моим литься? Как долго мне помнить о нем?
Пусть вам не довелось узнать меня поближе И винограда гроздь сорвать с моей лозы. И бледный небосвод над нами не был выжат, Чтоб поспешили мы укрыться от грозы. И вместе мы не жгли в садах осенних листья, И не ласкал наш слух смех уличных ребят. К нам не спешил рассвет, и мордочкою лисьей Не тыкался в плечо оранжевый закат. Нам не читал сверчок апрельские сонеты За печкой в уголке. И посреди зимы Мечтами о весне мы не были согреты. А значит, ни о чем грустить не будем мы... 2001
Вот и кончилось лето. От осени пахнет разлукой. Приучилась прощаться и ждать на другом берегу. А грядущий февраль предлагает и сердце и руку. Третий муж это слишком, но я отказать не могу. Ну а лифт, как обычно, застрял на седьмом или пятом. Из ленивого крана вода, как не жди, не течет. А нетрезвый сосед проклинает отборнейшим матом Эту жизнь, этот дом, эту партию, этот завод. И не хочется думать, о том, как прекрасно в Чикаго. И в батонную мякоть тупой не вонзается нож. И в надломленной чашке густеет прокисшая брага. И мой новый сюжет так банален и так не хорош. На обивке дверной мне рисуют чертеночьи рожи. И не поют вином. И забыта и радость и грусть. Как ты мудро подметила - я становлюсь толстокожей: Мне не плохо, не больно, больше тоски не боюсь. И посыпались прахом, как книги с рассохшейся полки, Мои глупые мысли и бред сумасбродных идей. Так чего ж я блещу, как игрушка на праздничной елке? Почему не заплачу над странною жизнью своей?.. 1993
|
Сайт "Художники" Доска об'явлений для музыкантов |