Как оказалось, это не единственный вариант песни на стихи Эдуарда Венца - Анжелика Миллер тоже написала песню на эти стихи.
И это ещё не всё. У нас с Анжеликой, к тому же, ещё имеются непохожие "песни близнецы" на стихи Ольги Кельм и Ольги Райхерт... И как быть теперь?
На других ты совсем не похожа,
Но, увы, мне не нужно иной.
Для тебя я всего лишь прохожий,
А в душе у тебя другой.
Жаль, что я не родился поэтом:
Описал бы тебя, мечту,
Или, может, прекрасным портретом
Обессмертил твою красоту.
Только часто берут сомненья,
Говорят, что стихи не в цене.
И душевные будто волненья
Топят в горьком дешёвом вине.
А при встрече опять ни слова
Встречу новую буду я ждать.
Всё банально, ничуть не ново.
Если ново - придётся лгать.
Наши встречи всегда случайны,
И немного мне всё же жаль,
Что не будет меж нами тайны,
А останется только даль.
Обидное слово. Обидная фраза.
Ногтём поцарапала душу, и сразу
Пропало дыханье, нахлынуло зло.
И кровь прилила к голове. Понесло...
Избавиться как от такой неудачи?
Смывается боль только искренним плачем,
А если и плакать тебе не дают,
Тогда эта боль - удушающий жгут.
Я видела, как умирали от боли,
Сама умирала не раз и не два,
Поэтому славлю немногословье -
Обдуманно сказанные слова.
Разве дело в твоей иностранности?
А всё дело-то в маленькой странности.
В непохожести, в гибкой текучести,
В необыденности этой участи.
Слышишь, будто война начинается?
Вот и сердце так странно сжимается.
Вот и слушаешь то, что внутри звенит.
Да не слышишь того, что народ шумит.
Вот и ходят все мимо, тебе назло.
И глядят сквозь тебя, словно сквозь стекло.
И стоишь ты - чужая подданная.
На земле. На воде. Не на родине.
Всю ночь играла вьюга на дворе
и билась в раму,
а мне казалось, что сквозит во мне
сквозная рана.
Как много лет назад тот прошлый век
ко мне просился
сквозь ночь, в которой, заметая снег,
пел и молился.
И вдруг я вспомнил всё до мелочей,
до самой точки,
тот роковой февраль стоит ничей,
в одной сорочке.
И боль надежды - стонут на ветру
холодном губы.
- Позволь мне, я слезу с щеки утру...
- Как люди грубы...
Прижал к стеклу холодному свой лоб -
почти что втиснул,
и вновь во мне вибрировал озноб
вовек и присно.
Вот так я память всю перелистал
страницы-лица,
И вдруг затихла вьюга, перестав
В окошко биться.