|
|
...it is one small step for man but giant trip for mankind... (c) Neil Armstrong
Из солнечного газа И льда электрофазы Коктейль Несложная наука Летим быстрее звука В апрель Мы упадем Мы упадем еще Мы упадем Лето вернем еще Расстрижены мессии И только в небе синем Следы Последняя проказа Взорваться чистой плазмой Звезды Мы упадем Мы упадем еще Мы упадем Лето вернем еще
Люди с Берега Скелетов В большой далекой стране Из воздушных пистолетов Палят всю ночь по луне И прицельно и навскидку, А эта сволочь висит И с загадочной улыбкой На их потуги глядит. Ну, погоди, лихоманка! Вот шарахнем из танка! А там посмотрим, кто выше, Кто здесь кот, а кто - мыши... Вдруг является с посланьем Архангел от Райских Врат: - Две минуточки вниманья! Не здесь ли трубы горят? - Ну, если ты не шутейно, То сгоняй за портвейном! А там посмотрим, кто выше, Кто здесь кот, а кто мыши. Попрошу вас не смеяться, Но что-то было в вине... И минут через пятнадцать Кричал архангел луне: Ну, погоди, лихоманка, Вот шарахнем из танка! А там посмотрим, кто выше, Кто здесь кот, а кто мыши.
Где-то лето, билеты на юг. Здесь - куплеты вельвето- вых вьюг, и плед и грог, и пестрый дог у ног. Из шкафов достаются тома Конан-Дойля, Гюго и Дюма,- дарит зима забавы для ума. А вот бы сбежать, да покататься на моржах, окунуться и мигом вернуться в объятья дивана. А вот бы сбежать, да на дне в тишине полежать, все грехи, все стихи позабыть подо льдом океана, Бесы леса и бесы полей куролесят по белой земле. Они всё наглей, всё веселей и злей. А вот бы сбежать, да покататься на моржах, окунуться и мигом вернуться в объятья дивана. А вот бы сбежать, да на дне в тишине полежать, все грехи, все стихи позабыть подо льдом океана, и вернуться в горячую ванну.
Доброутрейший день, улыбчиво-зубастый, вальяжнотелый Лень, коньячно-ананасный. Баропройдусь в бульвар, подвигаю картинки, блестя как самовар начищенным ботинком. Гогочь, Сумасшедо! Семь ятей в лоб всеведам! Магочь, Сердцеедо! Троглодь! Гаргантюашь! Алмазоглазый лик у девы (той, что слева), солнцедождиный блик на даме (той, что прямо). И пусть чертопажи потащат на растопку, мне симпотяжит жизнь грудастой трясопопкой. Гогочь, Сумасшедо! Семь ятей в лоб всеведам! Магочь, Сердцеедо! Троглодь! Гаргантюашь! --------- NB: гогочь и магочь - глаголы в повелительном наклонении, образованные от имен Гог и Магог.
Мы с тобою так похожи На пасхальные открытки, Неотправленные письма Позабытых "виз-а-ви", Две непарные калоши, Посреди житейских рытвин, И одна большая клизма Нерастраченной любви. Ай-яй-яй-яй! Каравай, каравай... Ай-яй-яй-яй! Кого хочешь? И почти совсем не грустно Над собою посмеяться, Паучком индейским летом К теплым странам улететь, Обозвать тоску искусством, Подружить Пьеро с Паяцем, Коломбина, где ты? Где ты!? - То ли счастье, то ли смерть... Ай-яй-яй-яй! Каравай, каравай... Ай-яй-яй-яй! Кого хочешь?
По школам разбрелись чужие дети, открыт охотничий сезон. Мужья готовят ружья, жены - сети, сдувая пыль с запретных зон. Ты улетаешь. Я совсем не против, но ты, щекой по мне скользя, твердишь, что в дым пьяна - при мысли о полете тебя мутит, а не лететь нельзя. Так оставайся. Постреляем уток, я притворюсь, что весел и влюблен, и, выйдя в сад похмельно-сизым утром, мы станем жечь листву, как старое белье. Из глаз на губы падает улыбка, нездешняя и нервная, как дрожь, как поцелуя вкус медово-липкий, как добрая спасительная ложь о том, что мы умрем во сне, обнявшись, и ляжем в гроб, не разнимая рук, и нас с тобой, простивших и понявших, апостол Петр поведет на звук каких-то труб, прокуренных и томных, каких-то скрипок, тихих и больных... Мы упадем в небесную котомку без горечи. Без страха. Без вины.
Дон Педро Гуан Бразильский пацан Зашел в балаган Нарезать, оттянуться А там при свечах, При светлых очах, Два триппера в пах! Такая - что свихнуться! Он подарил ей Кастилью и Бруней, Кучу маленьких детей, свечной заводик... И все ладошкой лупили по плечу Пели Читтанунга-чу И про погоду... А в доме напротив Злобный урод Дрочил в грязный рот И завистью томился Купил пистолет Точил свой стилет Строчил злой памфлет Которым отравился А Дон дарил ей Кастилью и Бруней, Кучу маленьких детей, свечной заводик... И все ладошкой лупили по плечу Пели Читтанунга-чучу И про погоду...
Солнечный луч - путеводная нить. С крыши шагнуть головою вперед. Отстегните ремни. Можно курить. Пятнадцать секунд. Нормальный полет. Перевернутый мир в миллион этажей - ослепительный сон, а совсем не кошмар. Но Господь не простит и прогонит взашей,- мол, не можешь летать, не марай тротуар. Я был аэропланом, большим и деревянным. Почту на полюс возил и пил только чистый бензин. Я был аэропланом, летал над океаном, женщин катал на крыле и денег не брал за билет. Ах, кто бы знал, каково мне теперь на земле! Перевернутый мир в миллион этажей... Пятьсот этажей... Пятьдесят этажей...
Скачущие в шторм, Скачущие в шторм, В тот дом, где ты рожден. В тот мир, где все мы - гости... Словно пес, лишенный кости, Актер, без денег в долг.. Скачущие в шторм..
А я маленький москито, От любви жужжу. Прокушу твой толстый свитер, Хоботок всажу! Видишь я хочу резвиться, Как мохнатый шмель. Дай скорей медку напиться, Залезай в постель! Когда ночь окно откроет, Я тебя сожру, Ведь без этой сладкой крови Быстро я помру. А я малюсенький москито, От любви жужжу. Прокушу твой толстый свитер, Хоботок всажу!
НЕ СТРЕЛЯЙТЕ В ПИАНИСТА, ОН ИГРАЕТ КАК УМЕЕТ, ЛУЧШЕ ПОДНЕСИТЕ ТРИСТА ГРАММ ХОРОШЕГО ВИНА. ОН РОДИЛСЯ В АРКАНЗАСЕ МАМА-ПРАЧКА, ПАПА-ПЛОТНИК ПОЛУЧИЛСЯ МИЛЫЙ МАЛЬЧИК НО КАКОЙ-ТО НЕ ТАКОЙ КАК-ТО НОЧЬЮ ЗА САРАЕМ ОН ПРИЛЕГ, НО НЕ НАДОЛГО, НАБЕЖАЛИ СРАЗУ ДЕТИ ОБОБРАЛИ АЛКАША. НЕ СТРЕЛЯЙТЕ В ПИАНИСТА, МОЖЕТ ОН НЕ ОЧЕНЬ ЧИСТЫЙ, НО ЛЕЖАТЬ ВЕДЬ ГДЕ-ТО НАДО, ПОТОМУ ЧТО ОН ЖИВОЙ. ОН ИГРАЕТ КАК УМЕЕТ, ПОТОМУ ЧТО БЬЕТСЯ СЕРДЦЕ, БЬЕТСЯ СЕРДЦЕ ПИАНИСТА, КАК У ВСЕХ ЖИВЫХ ЛЮДЕЙ, БЬЕТСЯ СЕРДЦЕ БЬЕТСЯ СЕРДЦЕ, ВЫБИВАЯ МЕГАГЕРЦЫ, ВЫПИВАЯ МЕГАЛИТРЫ, И ВДУВАЯ МЕГАТОННЫ. ЗА СПИНОЙ ВОЗНИКЛИ ТЕНИ: ЯВНО МУЗЫКУ НЕ ЛЮБЯТ, ЯВНО ОЧЕНЬ ЛЮБЯТ ВЫПИТЬ, ВСЯКО ЛЮБЯТ ПОКУРИТЬ. С НИМИ ТРИ ПОРТОВЫХ ШЛЮХИ - НОГТИ ВЫКРАШЕНЫ ЧЕРНЫМ, ГУБЫ ВЫКРАШЕНЫ КРАСНЫМ И БЕСЦВЕТНЫЕ ГЛАЗА БИЛИ ДОЛГО,БИЛИ МОЛЧА КАБЛУКАМИ, ДА ПО ПОЧКАМ ТРИ ПУЗАТЫХ ДЖЕНТЕЛЬМЕНА ВСЕ С СИГАРАМИ В ЗУБАХ, ТЕЛО ВЫБРОСИЛИ В ПРОПАСТЬ. ПО ЗАКОНУ ПРИТЯЖЕНЬЯ УСКОРЯЯСЬ РАВНОМЕРНО, ПОМИНАЛ ОН ЧЬЮ-ТО МАТЬ: "ВОТ ЖЕ СУКИ, ОТСТРЕЛИЛИ САМЫЙ ВАЖНЫЙ В ЖИЗНИ ОРГАН! ХОРОШО, ЧТО БЬЕТСЯ СЕРДЦЕ. ЭТО ЗНАЧИТ Я ЖИВОЙ!" ЖИЗНЬ НЕВОЗМОЖНО ПОВЕРНУТЬ НАЗАД, И ВРЕМЯ НИ НА МИГ НЕ ОСТАНОВИШЬ. ПУСТЬ НЕОГЛЯДНА НОЧЬ И ОДИНОК МОЙ ДОМ, ЕЩЕ ИДУТ СТАРИННЫЕ ЧАСЫ. СТАРИННЫЕ ЧАСЫ ЕЩЕ ИДУТ...
Многие женщины выглядят так, будто им делать нечего, и ты, как дурак, весьма опрометчиво в первый же вечер идешь на телесный контакт. И будешь петь, пока не завянут её цветы в хрустальных банках. Ты будешь петь, пока не грянут громы с небес. И уже не прожить одному, словно мир превратился в тюрьму или в темный нехоженый лес. На смятой постели ты и она, и четыре недели прошли, как одна, лишь ожоги на теле, кило карамели, да литр сухого вина. Еще сказать о самом главном. Еще сказать о том, как славно прожить за ночь в качаньи плавном тысячу лет, и минутку побыть одному, чтоб однажды понять, почему из огня появляется свет. Появляется свет на свет.
Только что Вы прослушали Альбом Группы Карамазофф Байк...
|
Сайт "Художники" Доска об'явлений для музыкантов |