Цыплят по осени считали, прослезились тайком.
А сердце сделано из стали, вот и бьет ни о ком.
Собака лает, ветер хайр теребит,
Джаз-банд играет, доктор лечит бронхит,
И в переплете вместо слов - алфавит.
Я не буду смотреть туда,
Где вода
Мне мигает на солнце: мол, прыгай в меня и айда!
Я не буду входить в тот дом,
Чей фронтон
Так нелепо раскрашен в закатный тон.
Кому ты скажешь, что не выгорело тело души?
Кому докажешь это делом, если всякий спешит?
О ком подумаешь во сне как о сне?
Проверить, мартовский ты кот или снег
Не так легко, пока не стаешь в огне...
Светит утренняя звезда.
Борода
Отрастает у песен за день или два - навсегда.
Эхо носит собачий лай.
Месяц май
Сдал билет на тридцать девятый трамвай.
А время лечит меня каждые пятнадцать минут.
И пульс играет в чет и нечет, выбирая маршрут.
Из катафота амулет на рюкзак,
И шоры розовых тонов на глазах,
А будет страшно - так совсем завязать...
Ну, вот и все. Да будет так.
Калитка. Ключ. Железный знак.
И предрассветный полумрак
Глядит из луж.
Наш черный ход в тумане - бел;
И нет огня, что раньше грел.
Выходим молча. Холод тел
Не лечит душ.
Не лечат их ни дальний лай,
Ни вкус травы, ни тени свай.
И перейденный нами край
Неощутим.
За этим краем скрылся кров
Для гордых грез, для смутных снов.
И только старый страх - и нов,
И невредим.
Последний лист таит роман,
Волной цунами прет туман,
С бельма земли он смел дома,
Как помелом.
Нам день седьмой кладет предел.
Мы не находимся нигде.
И ивы пишут по воде
Белым-бело
Тебе - о том, что горек яд,
Что листья белые - горят,
Что дважды может пасть снаряд
В один поток.
И мне - что нет у жизни дна,
Что боль больна, что ночь черна,
И что любовь прошла от нас
На волосок.
Кукует ранняя сова.
Косы не знает трын-трава.
Печаль выходит, как Нева,
Из берегов.
Туман плывет на острова.
Плывет и будет наплывать.
И сон укутался в слова,
И был таков.
Качают южные моря
Последний выдох сентября.
Октябрь приходит втихаря,
Как озарение.
Проходит медленный паром,
И волны рубят топором
Написанные по воде стихотворенья.
Вот ведь, какая, доктор, получается штука...
Я не вполне уверен... мне могло показаться...
Моей голове больше не впрок любая наука.
Думаете, пора мне ложиться на операцию?
Терапия? Закрыться в непроницаемый кокон?
Не боитесь побочных эффектов эдакой терапии?
Ладно, попробую. Сделал. Вышло, похоже, боком.
А существует ли, доктор, лекарство от мизантропии?
Мне в этом коконе, знаете, несколько тесновато...
А вылезать-то боязно - всюду углы и иглы.
Сердце и мозг окутаны непроницаемой ватой.
А, говорят, снаружи их - в раскаленные тигли!
Впрочем, лечиться, так с музыкой! Вот шприц, давите на поршень!
Хотите - диагностируйте! Душите душевных кошек!
Камни - за пазухой или в почках - много ли накопил я?
И, кстати, готово ли, доктор, лекарство от мизантропии?
Чем заплачу? Свободой ли? Счастьем для всех и даром?
Креслом ли председателевым земного мокрого шара?
Говорите, хоть выучусь бренчать на своей гитаре?
Говорите, мозги останутся? Правое полушарие?..
Ну и лекарство вы выбрали! Снова болезни хуже!
Ладно, хоть полюбуюсь, как люди живут снаружи.
Так что давайте эту вашу любовь, доктор. Пускай пиликает трели.
Пожалуйста, в правый желудочек. Левый уже прострелен.
Выходит бармен,
Плюет на небо
И протирает его, как стакана дно.
Почистим карму
Пригоршней снега,
Поставим медленный метроном...
В другом стакане,
Опять же - синем,
В морскую соль добавим соль-минор.
Можно начинать. Мотор!
О джаз начала!
О, то мгновенье!
Глаза открыть и - ну существовать!
Как будто - встало
Как будто время,
Как будто спряталось под кровать.
Не помнишь книги,
Не помнишь судеб,
И ни единой мысли в голове!
Жизнь прекрасна, дайте две!
Неважно - так ли,
Неважно - нет ли,
В конце на вещи ляжет пыль и ржа.
Отклеим паклю,
Распустим петли,
Когда нам скажут переезжать.
Но!
На коем свете,
В котором теле,
Какая ни горит во лбу печать -
Нам лишь бы что-нибудь начать!
Дженни по скверу идет шурша.
Майор разбирает свой ППШ.
Господь в трактире ест гренки с маслом.
Крупье достает трех пиковых тузов.
Но, засмотревшись на Дженни,
Кладет их в колоду рубашками вниз.
Дженни минует кленовый бульвар,
Господь заправляет свой мотокар.
Крупье жонглирует чужими костями,
Майор заряжает свой смит-вессон.
Но, засмотревшись на Дженни,
Кладет в барабан холостой патрон.
Дженни идет невысоко над землей.
Крупье без карманов и с бородой.
Майор точит свой арабский кинжал.
Господь разместился за пультом управления.
Но, засмотревшись на Джении,
Забывает нажать свою красную кнопку.
Физтешки - самоназвание студенток Московского физико-технического института.
Она сшивает пси-функции, дифференцирует чай.
С улыбкой скажет "Мерси!", не преминет пригласить.
Она тебя не простит: ты не сказал ей "Прощай!".
Велит стучать условным стуком, но не захочет открыть.
Лови свое счастье - дай ей поспать,
Она тебе ответит тем же, когда подрастет.
Ведь у нее первый курс, ей что-то завтра сдавать,
Ее пугали не раз, но ей пока что везет.
Она идет по институту и говорит всем "Привет!",
И только изредка "Здрасьте!" знакомым препам.
Ее вердикт очень прост: несимпатичных здесь нет.
И он по нраву не всем, среди которых ты сам.
Лови свое счастье - дай ей списать,
Пока она на третьем курсе, изучает кванты.
Она уже подросла, она готова понять:
Как бы ты ни был умен, ей нужен вовсе не ты.
Она стоит у расписания, в конце, и нет обратно пути.
Она устала задвигать свою науку в дальний ящик стола.
И ты теперь не при чем - ее уже не спасти:
Судьба назначила встречу, но на нее не пришла.
Лови свое счастье - скажи ей "Привет!"
Она уже на пятом курсе, у нее есть семья.
Она забыла число секунд в двух тысячах лет,
Но объяснила себе, чему равно Я+Я.
Она всегда и точно знает, что делает здесь и сейчас.
Она давно понять не может, что делает в этой стране.
Она все та же для всех, но в уголках ее глаз
Уже не прячется повод, чтоб посвятить ей сонет.
Лови свое счастье - ей улыбнись,
Она вот-вот защитится и давно развелась.
Она не верит в судьбу, а если спросишь "Как жизнь?",
Едва заметно вздохнув, произнесет: "Удалась..."
Иванов приходит домой облепленный фарами, мраком, гудками машин.
Иванов запирает дверь и включает брандмауэр, чтобы никто не вошел.
Иванов зажигает свет и сумрак кусками обваливается с него.
Иванов сегодня устал и немного болен
Несварением смысла.
Иванов приходит из кухни с подносом, густо уставленным чашками с чаем.
Иванов проверяет, надежно ли зашпаклевана дырка от телефонного провода.
Иванов опускает шторы, регулирует в комнате масштаб разрушений.
Иванов запускает в наушниках записи краткого курса
Мизантропии.
На Иванова спускается ночь, десять чашек выпито, остальные остыли.
Из наушников раздается шипение. В шторы тычется луч. Улетает обратно.
Остается ввести в организм лекарство и придвинуть к двери тяжелое кресло.
Иванов ложится в кровать и заводит на ночь свой
Храповой механизм.
Тень на тени, дверь из дверей
День видений, время зверей.
Ты уходишь в подсолнечный мир,
Я сегодня себе командир,
А командиры не плачут.
Твоя кнопка - мой результат.
Время - стоп, и ни шагу назад.
Ты оставила ключ на столе.
Я пошел. Дайте мне партбилет.
Командиры не плачут.
Жизнь - жестянка. Смерть -.это ложь.
Тем, кто в танке - башню сорвешь.
Эй, в лаврово-терновом венке!
Получите секретный пакет:
Командиры не плачут.
Цель - не допинг. Смысл - не враг.
Чай не допит. Выбелен флаг.
Вы же слышите звон в голове?
Это плачет по вам белый свет.
А командиры не плачут.
Мир чересчур для тебя велик,
Не наденешь как варежку - упадет.
А мама без варежек не велит.
А папа все делает наоборот.
А ты уже большой, но не набит лапшой -
Дегустируешь суши и ценишь джаз.
А есть ли в жизни смысл? Ну хорошо,
Ты и его познаешь. Но не сейчас!
Мир чересчур для тебя хорош -
Не обнять, не выпить, не описать.
Он в базарный день шоколадный грош -
Открой рот, малыш, и закрой глаза.
А в глазах круги, в атмосфере - страх,
И в мозгах кабак, и в делах - табак.
И все меньше правды в твоих ногах,
А ты на них все прыгаешь, как дурак!
Ну что же -
Пой для орфеев и для тетерь,
Расчисляй зарплату и ход светил.
Пусть беда бодает дубовую дверь
И пусть лихо взмолится, чтоб не будил.
А ты тихому лиху - наперерез!
И подкрути на троллейбусе правый ус!
А я в пальто и с гитарой наперевес
Завтра выйду из дому. И не вернусь...
Не стреляйте в пианиста - Dm
У него бронежилет Dm
Он всю жизнь играет в барах, Dm
Он давно уже учен. Dm
Он отымет твой ревОльвер, Gm
Он тебя прикрепит к стулу, Dm
Он посмотрит строгим взглядом B
И тихонечко сыграет Gm6
Самый длинный менуэт. Bm | A | Dm
Не стреляйте в пианиста -
Вы стреляете не в такт.
Из тебя, ковбой, ударник,
Прямо скажем, никакой.
Вот займешься нотным станом
Да сольфеджией завоешь,
Ритмы блюзов прорюхаешь -
Ну, тогда вылазь на сцену.
Не забудь бронежилет.
Не стреляйте в пианиста -
Он для вас неуязвим.
Он носился над водАми -
Вы ходили в детский сад.
Пейте свой паршивый виски.
Пианист идет на сцену.
Он поставит на пюпитр
И тихонечко сыграет
В двух частях. Войну и мир.
Нету никого, и не будет никого,
Кто бы мог повторить это снова.
Время не право.
Кружит медленный гавот
Нас, как листик, лишившийся крова.
Нету ничего, и не будет ничего,
Над Вселенной табличка висит: "Пустота".
Но я видел, я слышал такой фейерверк!
Отчего он померк?
Как же так?
Тикает вода. Вянет падшая звезда,
Возвещая бессмысленность смыслов.
Слово "никогда" не изведает стыда,
Всю дорогу каменьями выстлав.
Сыплется песок. Фа-диез пускает сок.
Раны времени время не лечит, о да.
Но мне нужен, мне важен, мне страшен твой свет.
А его больше нет.
Вот беда...
Выкипает пар. Затихает ми-бекар.
Я не верил, но это случилось.
Шепота поток протекает под порог,
Вою ветра сдаваясь на милость.
Черепахи дней все печальней, все резвей,
Запах осени с треском выносит окно.
Я стою под дождем стекленеющих стрел.
Мир вокруг черно-бел.
Как в кино.
Невозможная жизнь моя прячется между страниц
Ненаписанной книги. Посмотрит и вновь отвернется.
Непременная смесь из случайно увиденных лиц
Настигает во сне. И глядит из пустого колодца.
Невозможное счастье шагает за мной по пятам.
Окликает меня и глаза закрывает руками.
Невозвратная гибель вручает свои паспорта.
Неразменное имя скрывая пятью именами.
Упади в эту синь, пропади, попади в этот сон.
Погружайся, коль скоро пути никакого не видишь.
Это вовсе не смерть, но со смертью звучит в унисон.
Кем ни вышел бы ты, но собою уж точно не выйдешь.
Говорят, что гармония мира не знает границ.
Я не верю, но как же мне все-таки хочется верить,
Что подсолнечный мир повинуется взмахам ресниц.
Что пять раз повернись - и увидишь открытые двери.
Позавчера в наши уши впивалось басовое "соль-си-ми",
Я был недостроенным бригом, опасно скрипел каркас.
И дым ложился на плечи, свиваясь тугими кольцами,
И мы в него погружались, а он погружался в нас.
А вот сейчас - борт упруг, и трюмы забиты грузами,
И солнце звонко отскакивает от сияющего гвоздя.
Гитара играет сегодня только такую музыку,
Которую хочешь - не хочешь, а не записать нельзя.
Ура счастливой поре, природа играет циркулем,
И тычет иголкой в сердце, тебя замыкая в круг.
А я ухожу в закат, и компас сверкает цифрами,
Так ярко, что мне уже кажется, что бриг мой плывет на юг.
Теперь, когда выброшен ключ
снята мерка с плеч и испорчен спич
когда все вышло не так, как задумывал автор, автор
когда иссякла прямая речь
и пора бы двинуться прочь,
я начинаю свой плач
плач по волосам
<вокализ>
...по волосам.
Голова не то что б в кустах, но и грудь пуста,
негде выставить пробы
над зарытой собакой не ставят креста,
над талантом зарытым - также.
порываюсь исторгнуть песнь,
испустить восторженный клич,
вместо песни выходит плач -
плач по волосам...
<вокализ>
...по волосам.
Сколь работы ногам не ищи -
правды нету ни в них, ни выше
только сядешь, глаза заведешь -
злое шило торопит дальше
был бы волком - так был бы сыт
был бы ангелом - был бы свят,
но я не плачу по нимбу
плачу по волосам
<вокализ>
...по волосам.
и когда голова упокоится там, где бы должен стоять рояль
когда будет отыграна роль, а мой внутренний руль доктор спишет в утиль -
тогда, точно бабочку на булавку он насадит вон на тот шпиль
мое туловище, и утихнет плач
плач по волосам.
Полосы, вспышки - абстрактный пейзаж.
Рая не вышло. Да был ли шалаш?
Метроном досчитает до ста.
И встанет. Я тоже устал.
Жизнь просочилась сквозь дырочку рта.
Боль не учили - сыграли с листа.
Эту пьесу в четыре зрачка
Мы все еще ставим. Пока.
Не просыпайся из этого сна, за границею сна - тишина.
Утром на кромке окна не раздергивай крылья.
К лету готовь рыболовные снасти, плети корабельный канат
Из простыней, чтобы скрадывать чувство бессилья.
Люди - как рыбы. Лететь не дано.
Совести глыбы утянут на дно;
Не стряхнуть. Не вспорхнуть налегке.
Не дышит синица в руке.
Постой. Не включайся.
Фонит? Это к счастью.
Поставь усилитель на ноль.
Давай - без примочек,
Слегка, между прочим,
Piano - в родной си-бемоль...
Сыграем ретро. Давай сыграем ретро!
Не Синатру и не Эллингтона -
А просто - ретро. Давай сыграем ретро!
А мотив не узнает никто!
Может - я его придумал, может - ты, а может быть...
Неважно! Ретро! Давай сыграем ретро!
Раз сыграть, а потом повторить!
Не вписано в ценник,
Кто чей современник,
Лечил иль калечил прогресс...
Сыграем - как будто!
Сыграем - без шуток!
Сыграем же - на интерес!
Сыграем в ретро! Давай сыграем в ретро!
Нет, не в нарды и не в домино,
А просто - в ретро. Давай сыграем в ретро!
В жизнь. В заправду. В серьез. Как в кино.
Кто времен не выбирает - будет прав, но вне игры!
Сыграем в ретро! Вперед, сыграем в ретро!
И еще, и опять, непрерыв -
Но напрасно, дружище,
Мы счастья не ищем!
Бежим лишь тоски и обид.
А надо б нам - тотчас
На полную мощность!
Да жаль - усилитель фонит...
ну что ж -
Сыграем ретро! Кой черт - сыграем ретро!
Без сомнений и без дураков -
Сыграем ретро! Мы так сыграем ретро -
Будто времени наперекор!
Что там мерять сантиметром - дескать, быть или не быть?
Сыграем ретро, мой друг, сыграем ретро!
Раз сыграть - а потом повторить!
Этого ли я хотел?
Это ли выбирал?
Держался на высоте,
Рвался в нездешний край.
Все струны сжимал рукой
Как боевой трофей...
И кто я? Ковбой.
И еду домой
В Атланту из Санта Фе.
Где карта, каков расклад,
Пусто ли в рукаве?
Вот лошадь, вот путь назад,
Шляпа на голове.
Вижу ль я фигуру с трубой?
Слышу ли голос фей?
Спокойно, ковбой!
Ты едешь домой
В Атланту из Санта Фе.
Эх, флюгером на ветру
Кружится голова.
Друзья мои лица трут,
Горькие льют слова:
Что был я хороший бой,
Дока и корифей...
А я вот живой!
И еду домой
В Атланту из Санта Фе.