Они умирают с непониманием, глядя в небо,
Они умирают в блаженном молчании, слепо.
Выкидыши системы, сироты своей страны,
Они рвут зубами вены, они - дети войны.
Просто дети...
Они убивают с улыбками и жаждой смерти,
Их пальцы от крови липкие, это их вера.
Их удел не школа, не задания и уроки,
Они растерзают любого, кто заикнется о Боге.
Они дети...
Они презирают тот мир, что дал им жизнь.
Они презирают людей, в их глазах ненависть.
Объявлена охота, их загоняют в тупик,
Дети, словно койоты, выстрел, сдавленный крик.
Они просто дети...
Смысл их жизни в наслаждении болью и кровью.
Разум их - сопряжение страха и воли.
Никто не достоин страданий, но мир своенравно жесток,
Посмотрите на мир их глазами - вам отпущен срок
На это...
Не боясь последствий, напиться в хлам,
Позвонить среди ночи незнакомым друзьям,
Пробираться через заросли тростника,
Спрятать кольт в кармане пиджака.
Ты кричишь - Упрямый осел! Ты твердишь, что я упрямый осел.
Ты веришь в то, что я упрямый осел. Наверное, так, да...
Пули косят траву, спит усталый тигр,
В табачной коробке не может быть игр.
Из бутылки Джима возникает вопрос.
Бум производства дорогих папирос.
Ты кричишь - Упрямый осел! Ты твердишь, что я упрямый осел.
Ты веришь в то, что я упрямый осел. Наверное, так, да...
Лишенный ужина, постели и дома,
Я начну флиртовать с вдовой незнакомой.
У нее в шкафу есть деревянный плащ,
Ее сын - врач, а ее правнук - палач.
На свалке системы окажусь случайно,
Здесь никто не предложит горячего чая.
И тебя нет рядом, чтобы помочь,
Осенью заметно холоднее ночи.
Ты кричишь - Упрямый осел! Ты твердишь, что я упрямый осел.
Ты веришь в то, что я упрямый осел. Наверное, так, да...
Я могу вернуться под утро через месяц.
Я могу увидеть, что ты чья-то невеста,
И мои рыбьи головы будут бессильны
Обернуть что-то вспять, коль захочется сильно.
Талисман из мангуста застрянет под шляпой,
Автобус рычит - возвращайся обратно,
Звон стаканов, политика коньяка,
Кольт заряжен в кармане пиджака.
Ты кричишь - Упрямый осел! Ты твердишь, что я упрямый осел.
Ты веришь в то, что я упрямый осел. Наверное, так, да...
Два выстрела в небо, на кресте нет распятых,
Умываться росой весьма приятно.
Видеть свет на задворках, словно он там есть.
Садиться там, где нельзя больше сесть.
Сапогом сбивать пыль с одряхлевшей дороги,
Провожать поклонами немых и убогих.
Любить тебя, молча, читать телеграммы.
Кто из нас, в конце концов, более упрям?
Угасает день. Наступает ночь.
Под ее покровом стая псов, начинает пир.
Мертвая листва. Серая трава.
Это осень вступает в права, обнимая мир.
Горек песен вкус. Горек вкус молитв.
Застывают льдом на твоих губах, не в силах жить.
В памяти твоей шум постельных битв.
Ты не можешь спать, ты не можешь ждать и простить.
Эта осень прикончит тебя.
Бесшумным убийцей добавит в бокал твой яд.
Эта осень прикончит тебя.
Мои ботинки развалились под визг зеленых шин.
Я утонул в Каспийском море, не доплыв до маяка.
Мне приходилось, просыпаясь вспоминать, что я один,
И что мой акваланг ушел за двести баксов с молотка.
* Я падал долго. Я падал вниз.
Я волновался так, что выпил твой любимый антифриз.
Я падал долго в кромешной тьме.
Я так спешил к тебе, детка, я так спешил к тебе.
В моей пижаме завелись три эму и четыре пса,
Они надменно обсуждали поразительные сны.
Я был спокоен, потому что различал их голоса.
Я верил в то, что мы способны покемарить до весны.
Я ухо прислонил к земле, услышав странный баритон,
Вещание не прекратилось даже через двадцать лет.
Твоим портретом на стене я был нечаянно сражен,
И чей-то голос в тишине рассказывал о мире мне.
В отхожем месте на заправке я пил колу и портвейн,
Надел на голову панаму - симптом спасенья от жары.
Бармен рассказывал о том, как сильно любит он людей,
Как сильно любит он блядей, что знают правила игры.
Что он не прочь уехать, но куда не знает, пятый год.
Что он мечтал умчаться в Вегас, а потом хотел в Москву.
Что он эксперт по суахили, и имеет тайный грот,
Где развлекаются вакханки перед выездом в тюрьму.
Я подарю тебе семь роз, надену свой последний фрак,
Я постучу к тебе в окно и прикоснусь к твоим устам.
Вчера я был твоим любимым, а сегодня злейший враг.
Но ты ведь знаешь, у любви найдутся роли и врагам.
Подвесь мой труп на веревке скорей.
Я жажду ногами болтать, веселей.
Твой плач пропадет в жадном хрипе ворон,
Мой диагноз о том, что ума я лишен.
Мы все не в своем уме.
В преисподней все тихо - отмечают январь,
Ползучая тварь и летучая тварь.
Но там одиноко и словно во сне,
Я каждый раз возвращаюсь к тебе.
Мы все не в своем уме.
Где-то рядом следит человек без лица,
У него нет семьи, он рос без отца.
Ты не выпустишь розу из своих белых рук,
Смерть безумно серьезна, а жизнь - это круг.
Мы все не в своем уме.
Мимо лиц скорый поезд куда-то спешит,
Машинист то ли спит, то ли вовсе убит.
Пассажиры гниют на потеху червям,
Паутиной и тиной затянут твой храм.
Мы все не в своем уме.
Язвы черной земли источают печаль,
Сигарет и конвертов больше не жаль.
Задыхается небо, плюет сверху вниз,
Презирает того, кто нам дал эту жизнь.
Мы все не в своем уме.
Беспокойный пейзаж, на деревьях нет крон,
Тот, кто глаз был лишен, беззаботно влюблен.
Кто повешен был - рад, кто распят был - смущен,
Кто простил, тот заботой твоей окружен.
Мы все не в своем уме.
Фрэнки Богарт спился быстро, спалил свои мозги,
Забыл простые числа и воет от тоски.
Из армии уволен, и колокол пробил,
Он не обеспокоен, что раньше кем-то был.
Ему в земле лежать удобно,
Ему в земле лежать удобно. В сырой земле.
Зачем ты плачешь, детка? Ведь жизнь не так плоха.
Смотри, как гонит ветер седые облака.
В постели твоей пусто, но есть дым сигарет.
В моменты, когда грустно, включай зеленый свет.
Петля ждет добровольца, вороний хор хрипит,
Сними все свои кольца, и избавься от обид.
Разбей все окна в доме, разбей все зеркала,
И никого нет кроме тебя, что поняла -
Тебе в земле лежать приятно,
Тебе в земле лежать приятно. В сырой земле.
Крылатые качели, сердечки на коре,
Туманы и метели, и танцы при луне.
Огромный кот на крыше, последнее "прости",
Господь нас не услышит, нам с Ним не по пути.
На звездной магистрали мы верили в мечту,
И слепо доверяли свою судьбу кресту,
Со временем покои превратились в сеновал.
Нас вряд ли уже двое, ты же знаешь - я пропал,
И мне в земле лежать придется,
Мне в земле лежать придется. В сырой земле.
Плюнь на проблемы, детка, возьми мой карабин,
И будней серых клетку к чертям всем разнеси.
Разбей все окна в доме, и подожги кровать,
И в пьяной сладкой коме, беги рассвет встречать.
Мечтам в земле лежать удобно.
Мечтам в земле лежать удобно. В сырой земле.
Петля тебя дождется, поставишь табурет,
И дьявола и бога не трогает твой бред.
Болтай, болтай ногами, танцуй при свете звезд.
В глазах твоих сияние - хранитель сладких слез.
Лежать в земле с тобой приятно.
Лежать в земле с тобой приятно. В сырой земле.
В сонный город ветер осень принесет D A Bm Gm7
Ты, поймав его мелодию, поверишь D A Bm G
В то, что мир вокруг спасен, G D
В то, что все это не сон. G D
Осень пред тобой откроет свои двери. G Em
Ты танцуешь в свете желтых фонарей, D A D
И ладонями ты ловишь слезы неба. D G Em Fm#
Взгляд исполнен огня, сердце нового дня Bm Fm# Bm Fm#
Ты подаришь всему миру, Королева. G Em
В сонный город ветер осень принесет. D A Bm G
Ты запомнишь его песни и с рассветом D A Bm G
Ты наполнишь город музыкой и светом, D A Bm G
И поверишь в то, что мир вокруг спасен. D A D
Хэй, хэй, не проходите мимо - здесь продаются маски из глины,
На любой день, будь он хорош или плох. В подарок получите ошейник от блох.
Маски грусти, маски радости, за два пятьдесят кусочек счастья,
Никакой гадости, никакого подвоха, за два пятьдесят, почти даром, неплохо.
Эй, дамочка в красном, здесь есть косметика, дешево, со вкусом,
Проявление эстетики в трущобах, забудьте о сухости,
Фирма, шик, настоящий блеск, прекрасный товар, подходит для всех.
С пудрой этой вы преобразитесь, мир перевернется, если хотите,
Эти тени, помада, рисованная улыбка, к одежде не липнет, все это ждет только вас,
Дамочка, мимо не проходите. Дамочка в красном, вы прекрасны.
Хватайте пиво, холодное пенное, вкус у него свежий отменный,
Что еще нужно в такой жаркий день? Холодное пиво, прохладная тень.
С друзьями напьетесь, напьетесь с женою, с коллегами, братьями, тещей, сестрою.
Холодное пиво развяжет язык, и вечностью будет казаться сей миг.
Второй литр даром - берите, берите! Холодное пиво, друзья, подходите.
Похмелья не будет, проблемы отринут, в вас силы прибудут, печали все сгинут,
Забудете все, что мешает вам жить, берите, спешите, пить, пить, только пить!
Продам честь и совесть, я сам-то из этих, которые были при политсовете,
Тогда сохранил еще чудом, но ныне, меня не заботит громкое имя.
Купите, купите, моя совесть чиста! Начните жизнь с белого листа!
Вам будет приятно - всего за две сотки, а мне бы сейчас селедочки с водкой.
Сейчас совесть дешево можно продать, эх, раньше кусок не успел оторвать,
Когда шел обмен предприятий на души, когда мы кричали так, что резало уши,
Но кто-то пробил свой тоннель в голове, а я по сей день жизнь веду в рукаве.
А может за пазухой, может в трусах, какая вам разница, страх значит страх.
Купите хоть книги - достояние народа. Никто боле не слышит хромого урода,
И мир сейчас нов, ну купите же книги!
А мимо скользят прокаженные фрики.
И гомон вокруг, бормотанье и шепот - захлопнуты двери, зашторены окна.
Хэй, хэй, я кричу, не проходите же мимо - здесь продаются люди из глины,
Сердца из фарфора, башмак от запора, с утра и до ночи открыта контора,
Здесь есть иностранные тряпки и кольца, берите-берите. Где же все добровольцы?
Нельзя насыщаться, ведь вам же все мало, хватайте подушки и одеяла,
Игрушки, хлопушки, ножи, пистолеты, берите конфеты, берите газеты!
Фаянс, малахит, автономный округ, колеса, запчасти, спасательный круг,
Он спасет вас в реке, для дерьма акваланги, есть пенсионеры, протезы, фаланги.
Берем паспорта, оформляем прописки, коньяк есть армянский, шотландский есть виски,
Дипломы, права, милицейская форма, вип-пропуск в уборные, красное сторно.
Берите глаза, чтобы видеть чуть лучше, большой шумный город, берите беруши.
Продам дядин гроб, почти, что как новый - есть лошади, для изощренных подковы.
Отдам попугайчиков, целую связку, бутылку не надо, сегодня в завязке,
Крысиный театр, возня свинобойни, проходящий - покойник, каждый - покойник!