|
|
Дальнобойщик
Под утро выпал снег - банальная банальность. Фонарик-абрикос, пичуга на столбе. Узоры на стекле - развёрнутый анамнез Того, что каждый час я помню о тебе. Искрящийся узор фракталов многомерных На ледяном окне притихшего купе: Радисты ищут связь, матросы пьют в тавернах, Летят на юг орлы, я помню о тебе. Звенящая зима - чему тут удивляться. А где-то далеко в небесной вышине Сияют снежный барс, и тигр, и белый ястреб, Плывёт Левиафан - и помнят обо мне.
Город в небе увяз, отсырел и обмяк. Скрылась с глаз куполов позолота. Эта светобоязнь и сезонный столбняк Из-за Лота у нас, из-за Лота. И подобно меняющей кожу змее, Обдирающей морду о гравий, Он по ящикам прячет прохожих, зане Избавляется город от парий. Слышишь топот коня-ледяные бока? Это в поисках быстрой поживы Бледный всадник летит Апока... А пока Мы по чистой случайности живы. Запасайся билетами в класс "эконом", Добивай поскорее съестное. Это блеянье в такт, этот лай за окном Из-за Ноя у нас, из-за Ноя.
Идущая в небыль
- Сыночку-сыночек, а куда идёшь? Колокольчик в рученьке ты кому несёшь? Колокольчик в рученьке ты зачем несёшь? - Не дадут и хлебушка, не положат грош! -А несу я , дяденька, матушке своей- Ничего не слышит на исходе дней, Ничего не хочет на закате дня! Память растревожу - и простит меня! - Сыночку-сыночек, а куда идёшь? Колокольчик в рученьке ты кому несёшь? Занеси солдату, жалости в нем нет- отойдёт вояка, благо, на тот свет ! - Да носил солдату - только тишиной Взор его потухший говорил со мной! Так и не дослушал - слушать он не мог! Я принёс солдату колокол дорог! - Сыночку-сыночек, а куда идёшь? Колокольчик в рученьке ты кому несёшь? Отнеси-ка батюшке в церковь, поклонись, Православна правда, православна жизнь! - Да носил я батюшке - в милость не попал: Кланялся неверно, да псалмов не знал! Я баюкал в поле колокольный звон - Выли ветры в голос да со всех сторон! - Сыночку- сыночек, так зачем идёшь? Колокольчик в рученьке что опять несёшь? Так отдай старухе , в ноги поклонись, Попроси три жизни - и на том уймись! - Я просил старуху отворить засов - Сорок колоколен без колоколов Оглушили разом, гнали со двора, И звенело поле : не пришла пора! Сядь, послушай, дяденька, колокольчик мой: Видел я намедни у старухи той Столько колокольчиков - Боже упаси! - Плачут, окаянные, песнями Руси!
Новые листья не помнят опавших, Свежая жизнь - добра. Новые листья не знают о ставших Пеплом, золой костра. Новые листья, кленовые лица, Соки зелёных жил, Клейкое детство длится и длится - Счастье длиною в жизнь. Новые листья, новые травы Сумеречных садов - В них до поры не заметны потравы Гусеничных следов. Но неизбежно время подкосит - Август, рубеж, межа. К листьям уже приближается осень, Глина, лопата, ржа. Жёлтые листья жалеют о павших. Свежая боль - остра. Падают листья, торопят отставших... Пепел. Зола костра.
споро собирается в ясные края мама моя мамочка птичка ты моя птичка невеличка песенки просты каждому сестричка ты простынки персты а теплом ли словом ли грела ли несла птица моя белая мягкие крыла эра милосердия семь и двадцать семь помнишь как летели в сень в радужной росе черти загорелые скалятся в реке и весь мир свет белый мой у тебя в руке маменькин эй маменькин ну сигай сюды вырос бы я маленьким без твоей воды ниткою халатик твой красною обшит милая некстати так вам от нас спешить что с отцом не верю я ранние вы рай горнего намерения нам не выбирать не ко сроку лезвие вопреки судьбе молимся болезные души о тебе в свете неизмеренном говорит с тобой соня твоя с верою матушка любовь маленькое личико божие слова как я счастлив птиченька если ты жива только о дозволенном господа молю сам узнаю больно как я тебя люблю кровяное кровное грани красных снов острые журавлики ранят белизной всё курлычут кличут так отпусти прости птичка моя птиченька скоро не лети
Как чёрно-белый раб с плантации мечты сбежал затейливый мотив, и дымка из-под струн свежа. На звуков перелив пролётный ветерок запал, но клавиши молчат: запали, доиграв финал. А ветер хлопотал; насвистывал, нырял во тьму да юркал между волн, знакомых одному ему. Вдруг, облетая сад, он листьями взметнул салют - потерянный мотив все птицы наизусть поют! И старенький рояль, поскрипывая вне игры: "Теперь - хоть на покой!" И веко навсегда закрыл.
Наискосок
Люблю эту пору, когда разговоры становятся тише, природе под стать, и тянет уже не взобраться на гору, а ровной дорогой неспешно шагать. Люблю эту землю ещё не под снегом, люблю эту реку ещё не во льду, и зимний покой, что цветущим неведом, как некую данность безропотно жду. Люблю это время, когда перемены заметны уже, но пока не страшны, и можно не тенью побыть ещё с теми, с кем мы расстаёмся до вечной весны.
Пахлава
он день заветный нёс во тьму и бабочку в горсти. крупинки света - одному легко ли донести. летят ночные мотыльки по облачной реке. но крылья бабочки тихи, не дрогнут на руке. в мешке светилось волшебство, но день болел и гас. хотелось мне спасти его для каждого из нас. котомку дёрнул за шнурки, где тьма не глубока. и разлетелись светлячки на волю из мешка. смеётся ветер мне в ответ, качает кружева. по всей траве рассыпан свет. и бабочка жива.
По-старому
Принимать
Руки должны быть тёплыми, чтобы баюкать бережно, чтобы качать-укачивать, чуять сердечка стук. Лето мелькнёт за стёклами, лодка причалит к бережку: вот, принимайте мальчика в гнёздышко тёплых рук. Руки должны быть тёплыми, чтобы дрозды да зяблики снов беспокойных ягоды бойко клевали с них. Рябь одеялом стёганым речку накроет зяблую - нужно укутать загодя, нужно не ждать зимы. Осень балует с вётлами, август денёчки вынянчил - кружат по небу чайками, спорят на сто ладов. Руки должны быть тёплыми - помню, моя кровиночка, чтобы сокрыть отчаянье, чтобы раскрыть ладонь. В мутный стакан с подтёками время плеснут распивочно: мол, не сиди расхристанной, мол, выправляйся в путь. Руки должны быть тёплыми - помни, моя кровиночка, чтобы от ветхой пристани лодочку оттолкнуть.
до поры смеявшийся до колик, вдруг услышишь за спиной щелчок и поймёшь, что ты не умный Кролик, а простой невротик Пятачок. обманув Меркурий ретроградный, из себя, оставшись в меньшинстве, выйдешь вон и не войдёшь обратно, потому что "посторонним В.". посреди родного захолустья, где играют с жизнью в поддавки, иссиня-зелёный шарик грусти выпустишь однажды из руки, и куда б ни вывезла кривая - будешь любоваться, как вдали он летает, преодолевая силу гравитации Земли, и глядит, уже не круглолицый, с заданной съезжая высоты, как Земля тяжёлая кружится и летит, а вместе с ней и ты.
Точка-точка-тире, тамбур-тамбур-вагон, барабанным пунктиром гремит перегон, вот бельмо семафора, вот мачты рога, полустанками крутит и вертит пурга, в полосу отчуждения вбиты столбы, обстоятельства времени, места, судьбы по каким-то своим штрихпунктирным осям, вот и вся изометрия, или не вся? Невозможно уснуть и уйти в глубину, ты глотаешь огни, словно окунь - блесну, и гадаешь вслепую, где нос, где корма, за бортом только снегом кипящая тьма, а в окно проводник мимоходом налил полстакана чернил, полстакана белил. За плацкарту без мест рассчитайся сполна, этот общий вагон - деревянный пенал, в нём под крышкой катаются карандаши и грохочет в ушах: "напишу!" "напиши!", по штакетнику шпал простучит "не забудь!" - это пепел прощаний колотится в грудь, это порох пути в твоём горле першит, это вьюга летит и метёт во всю ширь, прошивает тебя штрихпунктирная ось, лучевая симметрия пятен, полос, всех отметин родимых, примет родовых, но не сходство - родство ударяет под дых, перепутаны знаки, размыты следы, не напиться железнодорожной воды. Этот поезд в огне не сгорает, гудит и толкает соломенный свет впереди, тамбур-тамбур-вагон, отлетающий шум, точка-точка-тире, "напиши!" - "напишу!"
Старый кот
Трын-трава
Звонок другу
|
Сайт "Художники" Доска об'явлений для музыкантов |