В поле собака воет, месяц и тот кривой...
В тёмной лачуге двое, пилит она его:
- Сколько ж ты, клятый ирод, кровушку будешь пить?!
В окнах повсюду дыры, нечем в дому топить!
Знала бы я, что будешь так вот вести дела,
То не тебе, паскуде, а другану б дала!
Женька пробился в люди, умный, не то, что ты!
Свиньям хвосты не крутит, в город пошёл, в менты!
Станешь толковым? Вряд ли! Держишь одно в уме,
Только стемнеет - грабли тянешь свои ко мне!
Вон, корешок твой, Женя - пишет стехи для всех,
А у тебя влечений - водку бухать да секс!...
***
В это же время Женя, сгорбившись у компа,
Вёл череду сражений, вирши свои кропал;
И вспоминал деревню, и вспоминал себя,
Твёрдого словно кремний... Твёрже других ребят.
Тех, кто остался дома и не пошёл в менты,
Тех, кто в приятной дрёме сладкий глотает дым,
Как хорошо там летом... Боже! Совсем забыл!
Надо глотнуть таблеток, ну, чтоб любовный пыл...
Явится "поэтесса", душу начнёт травить;
Ей всё равно, хоть тресни! Хочет большой любви!
Город ломает судьбы... Стрессы, нитраты, смог...
Помыслов нету "вдуть бы!", тут хоть бы вмять ей смог!
Парашюты рванулись,
Приняли вес.
Земля колыхнулась едва.
А внизу - дивизии
"Эдельвейс"
И "Мёртвая Голова".
Автоматы выли,
Как суки в мороз,
Пистолеты били в упор.
И мёртвое солнце
На стропах берёз
Мешало вести разговор.
И сказал господь:
- Эй, ключари,
Отворите ворота в сад.
Даю команду
От зари до зари
В рай пропускать десант.
И сказал господь:
- Это ж Гошка летит,
Благушинский атаман,
Череп пробит,
Парашют пробит,
В крови его автомат.
Он врагам отомстил
И лёг у реки,
Уронив на камни висок.
И звёзды гасли,
Как угольки,
И падали на песок.
Он грешниц любил,
А они его,
И грешником был он сам,
Но где ты святого
Найдёшь одного,
Чтобы пошёл в десант?
Так отдай же, Георгий,
Знамя своё,
Серебрянные стремена.
Пока этот парень
Держит копьё,
На свете стоит тишина.
И скачет лошадка,
И стремя звенит,
И счёт потерялся дням.
И мирное солнце
Топочет в зенит
Подковкою по камням.
Он приплыл со мной с того берега,
заблудившись в лодке моей.
Не берут его в муравейники.
С того берега муравей.
Черный он, и яички беленькие,
даже, может быть, побелей...
Только он муравей с того берега,
с того берега муравей.
С того берега он, наверное,
как католикам старовер,
где иголки таскать повелено
остриями не вниз, а вверх.
Я б отвез тебя, черта беглого,
да в толпе не понять - кто чей.
Я и сам не имею пеленга
того берега, муравей.
Того берега, где со спелинкой
земляниковые бока...
Даже я не умею пеленга,
чтобы сдвинулись берега!
Через месяц на щепке, как Беринг,
доплывет он к семье своей,
но ответят ему с того берега:
"С того берега муравей".