Ни страны, ни погоста
не хочу выбирать.
На Васильевский остров
я приду умирать.
Твой фасад темно-синий
я впотьмах не найду.
между выцветших линий
на асфальт упаду.
И душа, неустанно
поспешая во тьму,
промелькнет над мостами
в петроградском дыму,
и апрельская морось,
над затылком снежок,
и услышу я голос:
- До свиданья, дружок.
И увижу две жизни
далеко за рекой,
к равнодушной отчизне
прижимаясь щекой.
- словно девочки-сестры
из непрожитых лет,
выбегая на остров,
машут мальчику вслед.
Прячешь глазки ты
Марат Ленц
Прячешь глазки ты - они грустят.
Мне пора и ты не виновата.
И мне тополя за домом шелестят:
"Возвращайся. Уходить не надо."
Я бы рад, но надо подождать
И тебя не загружать тоскою.
Что мне трудно без тебя ночами спать.
Что на лампочку, как на луну я вою.
Что в подушку утыкаюсь, как в гранит,
А потом бегу вдруг в лабиринты сада.
Где черешня, затихая, шелестит:
"Возвращайся. Уходить не надо."
Да, я ухожу с улыбкой на губах.
Зная, что когда-то будет по-иному.
Но когда печаль стоит в твоих глазах,
То душа моя сама ложится в кому.
Не грусти любимая. Я твой.
До скончанья моего существованья.
Мы подняли страсть на уровень такой,
Что пора нам запатентовать названье.
Наша страсть звездой вечернею горит.
Ей ни годы, ни разлуки не преграда.
И пусть ветер для тебя прошелестит:
"Он вернется. Ты души его отрада."
Пушкин и мы
Валерий Ременюк
Здравствуйте, Александр Сергеевич, уважаемый классик,
Солнце русской поэзии и поэтический хулиган!
Если не возражаете, я подле Вас тут часик
Посижу на площади имени Вашего, где фонтан.
Где стоите Вы в виде скульптуры у нашей культуры на страже.
Сторожить же особенно нечего. С культуркой негусто...
Но зато, какие вокруг наблюдаются персонажи
И какие их обуревают чувства!
Вот две юные барышни, не иначе, Татьяна и Ольга,
Обсуждают с пристрастием и в сигаретном дыму,
Кто из них и когда, кому и за сколько...
Не знаю, как Вы, но я предмета их не пойму.
Вот Евгений (похоже, Онегин - такой же лишний),
В толстовке и джинсах, кроссовках на босу ногу,
Сидит с айпадом, ест из кулёчка вишни
И пишет в Твиттере (видать, обращение к Богу).
Пришли пугачевцы, достали флаги, бороды развернули.
А вот и Емеля - самый из них брадатый.
Примкнули домохозяйки - эти стучат в кастрюли.
Чего-то скандируют. Отъявленные демократы!
Старуха подъехала на корыте. Новом. Только крыло помято.
С белыми лентами. Мило, действительно, мило!
На лице макияж, очки, губная помада.
И чего она тут забыла?
Митингующий малый с осанкой Царя Салтана
Клянется публично и лично в любви к Отчизне.
В сторонке маячат гости из Дагестана.
А может, не гости, а хозяева жизни?
Балда с Попом проходили мимо, но тормознули.
Стоят меж прочих, мусолят пивные банки.
Поп выглядит обалдело. Балда опупело. А гули!
Это уже не культура. Ее останки.
Тут и Дядька Морской объявился, суров и страшен,
За ним триста тридцать три "космонавта" - выходят из подворотни,
Аки из волн морских, и прессуют всю эту кашу.
А каша бурлит и пенится, не желая быть кроткой.
И меня прессуют с моим народом (хоть это греет!).
Видно, белой панамки моей им претит свеченье.
Ничему Вы не удивляетесь, дорогой Александр Сергеич.
Ну, пока, уважаемый классик! И - с Днем рожденья!
ОТВЕТ УКРАИНКЕ
Да, вы - крайние, мы -- бескрайние.
Но я рядом с тобой стою.
И я знаю, моя украинка,
Каково тебе на краю.
То бросаться на поле дикое,
То -- под свастичную броню...
Если хочешь быть -- будь ·великоюЋ,
Только дай сперва заслоню.
Ты напугана и растеряна
И не те говоришь слова;
Только грудью своей простреленной
Дай прикрою тебя сперва.
Я всегда это делал вовремя.
Но теперь времена не те.
И в когтях полосатых воронов
Ты не чувствуешь их когтей.
И забыла про наших пращуров.
И кричат в тебе боль и страх.
Мы с тобою - ·родня не зрячаяЋ,
Потому что глаза в слезах.
Но, обиду смахнув украдкою,
Я тебя к груди притяну,
И за счастье твоё, украинка,
Я пойду на твою войну.
Ты нашла во мне виноватого.
Я желаю тебе добра.
Никогда ты не станешь братом мне,
Потому что ты мне -- сестра.
Леонид Корнилов