У дороги роса заблестит и поднимутся сонные травы.
Не простив мне вчерашних обид, вы возможно окажетесь правы.
Я солгал, что навечно оно - ощущенье полета хмельного.
Нам растаться теперь суждено, и уже не увидеться снова.
Никогда, никогда, никогда не увидеться снова.
Em Am H7 Em Am H7
Птицы белые плыли, но чернела вода.
Мне казалось мы были сплетены навсегда.
Как меняются лица в хороводе людей
Плыли белые белые птицы да по черной воде.
Это утро своей сединой поклонилось, туман разливая
Вам достанется берег иной, он прекрасен от края до края
Там другой заколдованный лес, там другие поют серенады
А к тому, что оставите здесь, на уже возвращаться не надо
Никогда, никогда, никогда возвращаться не надо.
Птицы белые плыли, но чернела вода.
Мне казалось мы были сплетены навсегда.
Как меняются лица в хороводе людей
Плыли белые белые птицы да по черной воде.
Горит Дарго. Уходит борт.
Каблук почти до пятки стерт.
Наш командир - и Бог, и черт -
хрипит от боли.
Опять война, опять Кавказ,
который так не любит нас.
И полрожка боезапас,
но я доволен.
Мы в эти горы шли не зря.
Нас била по глазам заря,
косые ливни октября
секли нам плечи.
И каждый знал про третий тост,
что горек он всегда и прост,
но каждый третий в скалы врос,
и я не вечен.
Наш командир еще живой.
Песок Чечни под головой.
Выходит, в бой последний свой
идти пора мне.
Но раскаленная игла
мой бок два раза обожгла,
вода из фляги потекла
и кровь - на камни.
Уже назад не повернуть.
Уходит борт. Отрезан путь.
И командир когда-нибудь
другим расскажет,
как мы, в соляре и в пыли,
наверх по узким тропам шли.
Мы эту пыль чужой земли
считали нашей.