Молодецкая.
Раззудись плечо: все мы грешные,
Сколько слов легло в грязи вешние?
Неотпетых слов, неприкаянных
Дети Ирода мы, внуки Каина.
Вбили в сталь струны ледяной мотив,
Небо посолонь, а мы - супротив.
На разливе трав строим крепкий град,
По своим костям всё кладём асфальт...
Как тонуло в реке красно солнышко...
Как гулял в окне ветер-скоморох...
И как смерти моей ждали вороны...
Расскажу тебе на кресте дорог
А в глазах людских: синий блеск-экран.
От тоски - ни зги, не до смеха нам.
Полетит с плеча на последний кон,
Заливную гладь ледяных окон.
А нам сидеть, не петь, воевать - не жать.
Будет птицам сеть, будет людям рать.
И сгорим с утра, но до ночи - в пляс,
И не вам карать за веселье нас
А дурни судили, где явь, а где - нет,
А дурни рядили меня ко сну,
Красили мир в чёрно-белый цвет,
Палили костры... да убивали весну
А нам смеяться, жить, нам любить дотла,
Подымать свой мир из осколков сна,
Танцевать кострам и рассветам петь,
По чужим полям рассыпать свой смех.
Да так и ты вставай, ты ж ни свет, ни тьма!
Хватит пить да спать, рай, что ад - тюрьма,
Свистопляс, любовь, молодая кровь,
Нам ли кликать Смерть, нам ли звать покой?
А искры летели вверх, вверх...
А искры летели вверх, вверх...
А искры летели вверх, вверх...
А искры летели...
Всё осталось как есть и, как пить дать, велит
Говорить о любви на её языке,
На её до боли простом языке
А я буду молчать, сидеть и молчать,
Что ещё я смогу сказать тебе,
Что ещё я смогу рассказать тебе о тебе?
Нас продолжают сравнивать с теми,
Кто просто устал, устал и уснул,
Нас полюбят больше, когда мы будем мертвы.
Нас сравняют с землёй, как многих до нас,
Нас просто вобьют в эту в эту жидкую грязь,
Нас сравняют с землёй, чтоб побыть чуть выше, чем мы.
В моих песнях так много небес и так мало земли...
В моих песнях так много небес и так мало земли...
Но мы проснёмся в доме, что будет снесён
Спустя пять минут он обрушится вниз
Как раз в тот момент, когда мы выйдем во двор.
К нас осталась гитара и несколько слов
О том, как хочется жить, как хочется
Петь в этом мире холодных значков.
У нас есть любовь и немного вина,
Чтоб продолжить свой путь и дойти ко конца
По белому шуму этой безмолвной зимы.
Но возможно наш след оборвётся в одну из
Ночей, когда погаснут огни
И никто не узнает то место, где мы легли.
В моих песнях так много небес и так мало земли...
В моих песнях так много небес и так мало земли...
Но мы встанем за шкафом в одной из квартир,
Где обои поверх холодной стены
И тихонько уйдём, чтоб не будить тех, кто спит.
А город нас встретит тупыми глазами
Холодных машин посмотрит нам вслед,
Нам, таким тёплым и ужасно живым.
И мы будем петь о чём-то своём,
О чём и сами успели забыть
О том, как пришлось с нуля учиться любви.
Но боюсь, что потом, спустя много лет,
В доме, где будут удобства и хлеб
Мы расскажем внукам о том, как допеть не смогли.
В моих песнях так много небес и так мало земли...
В моих песнях так много небес и так мало земли...
В моих песнях так много небес и так мало земли...
В моих песнях так много небес и так мало земли...
Посмотри мне в глаза,
Я меняю второй десяток на снег.
Посмотри мне в глаза,
Пока их ещё не взяла зима.
Из искристой муки испеки мне свежий холодный хлеб.
Застели ледяную постель поскорей: я иду спать.
Говорила осень: "Живи!", а сама умерла
Сгорела живьём в своём дорогом золотом шитье
И ложится холодный снег на наши нагие тела
Над пелым пушистым ковром кружится прозрачный смех.
Посмотри мне в глаза, я украл слишком много слов,
Одолжил слишком много лет у ростовщицы Зимы
И взять бы немного ещё, да полно старых долгов.
Мне придётся отдать за проценты самые яркие сны...
Посмотри мне в глаза: я меняю второй десяток на снег...
Посмотри мне в глаза: я меняю второй десяток на снег...
Я меняю второй десяток на белый... невинный снег
Мой город - дома, консервные банки,
Жестяные улыбки, неслучайные встречи
Папы и мамы, и прочие люди,
Ничто не забыто. Их подвиг бессмертен.
Кошка-копилка, разбитав вдребезги
В попытке забраться на верхнюю полку
Письма, стихи, поезда, анекдоты
Портреты на выцветшей фотобумаге
И мой проданный смех \
Мой проданный смех - 3 раза / припев.
Мой город - мосты и высокие крыши,
Укрупнённые фабрики, искры трамваев,
Неразменный пятак с просверленной дырочкой,
Чтобы носить на шнурочке на счастье
Звёзды, любовь, ожидание, проводы
Подземная лирика и скорбь поднебесная
Грех без причины и слёзы без повода
Чай до полуночи, дым сигареты...
Припев.
Мой город - такси, под дождём одинокие
Влюблённые люди, по своему несчастные
Песни в формате, как в загоне - животные
Кукла и ленты, кольца венчальные...
Плач под сирену задержавшейся "скорой"
И чей-то дебют на руках акушера
Поэты в петлицах и люди в погонах
Кровь на руках, сбитых о стену.
Припев.
Твой папа был лучшим в дружинном отряде "Ромашка"
Снимал с металлявых подонков железные вещи
Ломал грязным панками гитары и аппаратуру,
Чтоб те не играли антисоветские песни
Твой папа был круглый отличник учёбы и спорта
Он в школе учился на "пять", словно дедушка Ленин
В свободное время он хаживал в секцию бокса,
Чтоб было удобней давать патлатым по шее
Потом он был главный вожак комсомольской ячейки
И, кроме того, он пахал стукачом на полставки
Чтоб всякие там диссиденты и интеллигенты
Не срали на ум, честь и совесть Советской Державы
А когда он гулял в штанах из клетчатой ткани
Все знали, что это идёт главный любер района
Девчонки со всех ПТУ шли к нему табунами,
Когда он орал под гитару блатные романсы
Одна из таких родила ему дивного сына
Его воспитали под "АББУ" с "Ласковым маем"
Папаша с мамашей глядят на чудо ребёнка:
Сын вырос, на радость отцу, первоклассным скинхедом
Теперь отдирая с подошвы избитого негра,
Которого жутко манят берега Аргентины
Ты ищешь себе металлистов и всяческих хыппи,
Чтоб перемешать их ботинком с треклятым Лулумбой
Но, всё же, терзают тебя тревожные мысли
И тянет от этой тревоги банально напится:
Подруга твоя из ПТУ ПищеПрома
Взяла
И тайком от тебя
Родила...
...негритёнка.