Я бы не шел к тебе, если бы не душой дышал,
Я б не нашел тебя, если бы поспешал,
Не любил бы, если бы не скорбил,
Не стоил бы ни гроша...
Вы знаете, как долги дни без врачующих нежных дланей
И в залежах толкотни, есть счастье быть жертвой в любовном закланье,
Я сошел с ума, с ума на душу вышел - все слова начинаются с "ма",
Но я все прозевал, и я это не слышал, у меня все слова с "Вас".
Сердце стерпит любой трепет, может быть, только не мое.
Разный лепет его не трепет, единение его берет -
Теперь лишь инородным телом во всякого рода стенах.
Просторно в себе, добела бело, и меня повела поднебесная дева,
Повела она к праведным делам, будто родила,
Будто сын ее, будто я один, и она одна, и не пополам - на двоих земля -
Это странный по мне кульбит. Я почти разучился грубить -
Зубы точил о научный гранит, считал что умею любить.
Друзья и враги, примите поклон за то, что учили смеяться,
За то, что легко по росе босиком, что не так было больно меняться,
Если тебя ничто не ворожит, это не может не насторожить, в запорошенной снегом лачуге
Пожилой капитан дней остаток прожил, завороженный парусным чудом.
Накрепко любить и любимым быть - оно познается в деле,
Не руби сплеча, различай свой быт, храм свой знай, знай свой терем -
Такие вещи сказали в прошлом, а смеяться, если смешно, пошло -
Добро и зло всегда будут темой слов, всегда будет от них пыль,
Значит, всегда будет тема ослов, тема других слепых.
Понимаешь, одно лишь увидеть надлом, счастьем убавить горе - другое.
Сейчас говорят, если плохо, "Облом!", а раньше говорили "Больно!"
Крутится-вертится шар голубой - на чьем вертеле, и кто вертит?
Думается мне, что нынче любой, всяк, кому не лень, верит.
Нынче так: кругом бардак, сколько любовь весит? -
Ну эдак так, Вам завернуть или как? - в общем килограммов десять -
Больше, чем золотая брошь, больше, чем в кармане брешь,
В гроше лишь всегда грош, а любовь же она - иль в душе, иль промеж...
Усомниться можно во всем, время, листая твои страницы,
Ждет твоего "Всё!" - Оно может лишить прочности,
Снять одежды, как с дерев осенью, оставить без рук в точности,
Как Венеру Милосскую, выставит лютым дьяволом, отдаст на возню вранью
И все же съест за тебя все яблоки и в покое оставит в раю...
Ведь то, что, ручаюсь, чисто, что изначально ясно, нам кажется черной кляксой,
Любови надо учиться - прямо с колес коляски,
С начала, с колен и в рост стоять и не гнуть спины,
Потом на колени просто, просто перед любимой...
Любови надо учиться. С видом будто почувствовал,
А ведь и любовь учится чему-то более у тебя грустному,
Любови надо учиться... Любови надо учиться...
Ведь рушится не то, что старое, хорошее - гуляет в жилах -
Мы вправе усомниться, стало быть, в том, что по сути лживо.
Любовью других восхищайся, вспомни о том, как бродил
Раньше и бродишь сейчас ты со стрелою в районе груди.
Я бы не шел к тебе, если бы не душой дышал,
Я б не нашел тебя, если бы поспешал,
Не любил бы, не любил бы...
Чуть прохладные луга
Подернулись радужною росой,
Медные сосны по берегам
Пьют ивовый плач-рассол.
Кипящая жизнь, но только внутри -
Снаружи она осторожна,
Нам так же легко, мы так же одни,
Насколько оно возможно,
Нам так же легко, мы так же одни,
Насколько оно возможно...
Чтоб понежиться в сладкой истоме,
Обо всем промолчав хитро,
Мы с тобой улизнули из дома
В обиталище хвойных ветров.
Случилось вот так вот
Единственный раз в год -
Хриплый костер и танго
Волноплесканья вод.
Не молчи, удивись, приобними мир,
Наши сны удались, лишь удалились мы.
Как хорошо, что такая ты -
Некогда слепец, теперь каюсь я,
Что в порыве сил дурью маялся,
Что себе теперь невыносим.
Не хотел утруждать себя слабостью,
Смехотворен был бледный Амур террас,
Но Господь в порхающей радости
Сотворил тебя и меня для нас.
Славно ежатся иглами сосны нам,
Мы в таежный край с тобою сосланы,
Я скажу тебе всё, что не сказано,
Что, лелеючи, носил за пазухой.
Это небо и ветер сродни нам,
Хотя, знаешь, не люблю я сравнивать,
Видно, небо давно нас с тобой сроднило,
Мы дождик, туман и камни мы.
Что ж, накинь свитерок - день чуть теплиться,
Скоро чья-то рука закружит зверей
И покажет нам лунный тип лица
И моря ее синих очей.
Ночью флейты лесных фей
Убаюкают земной дух,
И молчавший семь дней Орфей
Увлечет своей игрой двух.
1
В горниле купола нагорная купалась,
И тон ее блестящий нас снискал.
Кто утопал в ней, кто входил лишь малость,
Но всякий знал - так не была она близка.
Здесь оставались ночевать -
Внутри и на морозе возле,
И незаметно кто-то души врачевал,
Волнуя дуновеньем горький воздух.
Пора, пора... Витай же
Нас от Морфея пробуждает Отче,
Кто не изверился - поверил: Дух летающ,
На буриданова осла уже не вскочит.
Искрился крест, развернутый во мглу,
Из почивален выходили задалече,
Как Лазарей разверз их крест-валун,
Но многими остался незамечен.
2
Монастырю вернули медный голос,
От пустоты простыла колокольня.
Отныне вслед за звоном взмоет голубь,
И коршун, брошенный в погоню, не догонит.
Отныне и вовеки вечные
Изреченное через плач
Да будет здесь. Бог весть,
Не явится палач,
Не опрокинет крест.
Не торопись, старушка, воду выливать,
Не мертвого несут - живой ступает.
Колокола пока еще в опале,
Когда из звонницы по сердцу вынимали,
Грудной покой дырявили киркой.
Святая боль у прихожан на память,
Долгий непокой...
Отныне и вовеки вечные
Изреченное через плач
Да будет здесь. Бог весть,
Не явится палач,
Не опрокинет крест.
Деловито, подобно пинг-понгу,
Отлетать от цветных светофоров,
Зазывать свою тень вдогонку,
А от солнца давать ей фору.
Вилять по аспиду тротуара,
Когда рядом дракон рычащий вон
Излучает чешуйками фары,
И гаишный стакан, как граненый Грааль,
Напоказ - и да всякий обрящет его.
Обвинять лиходеев: мол, врали,
Что не будет в России ни Ли, ни Вранглер,
Ни, тем более, портной всех евреев -
Джинсовый король Штраус Леви.
И склониться к витрине сразу,
Отличив манекен в шиповках,
Чтобы после, скользнув краем глаза,
Не принять его за живого.
Но опять же, свернув за угол,
Оказавшись в звенящей гуще,
Увидать в ней с десяток кукол,
С тем различием, что из живущих.
Чем к окраине ближе,
Рай не ближе - рай за краем.
Окраина - только грань,
Наивысшая грань перед раем.
Не сумев заарканить тропы,
Влететь в стремена корней
И свалиться в кусты
На пригорок двугорбый
К верблюду с лихих коней.
И лежать, взирая ленно,
В отходную пустынь неба,
Неожиданно для себя
Встретить сотню сортов семян,
Взять за крылышко ижицу ясеня -
Два крыла бесподобно равных.
Мироздание укрыто рясами
Нынче притчей страдальца Урана.
И средь множества разных вер
Обретаешь свою: в твердь,
И святой на одну треть,
Отряхнувшись, идешь вверх.
Стережешь под десницей очей своих.
Укрываешь ее как негу.
Но память до облака воспарит
И пройдет за окном - снегом.
Потому весь белый свет - снег,
Потому ты был несмел с Ней,
Что не смог ступить на этот свет
Из того, откуда пел Ей.
А шел обо всех снег...
И на ногах рассудок не держал.
С тем, кто ересь вопит вслед,
Пили деготь на брудершафт.
Вы от века скорее разные:
Он поставил меж вами ладонь.
И хоть сам пил открыто красное,
Причащал вас простой водой.
И была вам судьей беда...
А когда улетал в световых летах,
Притяженье родной и там.
Вот где взаимность водится
И поступь непререкаемая.
Судьба - не мздоимец и даже не козырь.
Она, так сказать, подневольница -
Она на себя навлекаемая.
Бестолковый флюгер, и тот под тумаками
Треплется с высотными ветрами,
Вздрагивает на весах...
И ты бросал. И гордость умыкали сколько раз...
Я думаю, что сам бы ты отверг церковный сан
К тому, что совесть тебе указ.
На шаг оракул оказался слеп -
У самых глаз дороги перестали.
Приходится ступать на этот снег.
Воистину - остынет всяк, кто встанет.
Потому весь белый свет - снег,
Потому ты был несмел с Ней,
Что не смог ступить на этот свет
Из того, откуда пел Ей.
1
Приметы... Приметы миров
Как приметы монет,
С двух сторон неизменны,
ВысОки и неизменны.
С парапета миров нет.
Его кряж - ров, низина.
В миру все смолоду старо,
А ты лишь нов невыносимо...
С парапета миров нет.
Будучи под ногами
Они налегают на небо
И тянутся к языческим богам.
Слева - вода,
С правого борта - брод
Или наоборот -
Смотря куда...
С парапета миров нет.
Есть один, но и он смят.
Только, сошед в себя,
Делишь на сферы ответ.
С парапета миров нет...
Из себя лишь миры делишь,
А на них и лица нет -
Без пола, морфемы и формы,
Отпетые к созерцанию
Разомкнут уста на берег и волны...
2
Не надо бросать взгляд,
Он тотчас угаснет брошенный,
Его место займет непрошенный -
Тот, что холоден и предвзят.
Это намного опасней...
Будешь сидеть у берега
Как Марат с застывшей "Эврикой!" на губах.
А если искать родного?
С кем только и света в окне.
Ищи родного. Так нет...
В обход сиреновых сонат.
Если б каждый искал так:
В разводах плавного неона не она...
И стоишь у безвыходных врат.
Дай Сизифу поднять на-гора -
Значит, камнем скатись обратно...
Так тень от тополя слетает к парапету.
В любой его точке цепочка событий не рвется,
Но ее точит желанье сробеть
И на жестах забыться,
На бег перейти,
На образы,
Рисовать пальцем в воздухе
Волосы Вероники с оглядкой на Плеяды.
Полно-те!
Говорю потому, что не досказал...
За полчаса до полночи бушует гроза.
Дует в ухо телефонной трубке на углу и по проводам.
Неведомо куда несется гул...
Три чайки искусно парят.
Не надо бросать взгляд -
Ты тут же будешь контужен
Только он расшибется о сушу.
Не надо бросать взгляд...
3
Кочевая облачность чуть приподнята,
Мысли в ее пределах,
Точнее - в ее воде
И более -
В глубиннейшей высоте,
На глубоководных высях.
Баржа проходит в берцах
(Ржавчина красным перцем),
За ней пароходик
И сердце - заметь - наводит
На длительные походы.
Живой интерес у чаек...
По ним узнают погоду...
Протяжный гудок парохода
Скучает в знакомых фьордах,
Дети швыряют плоские камни,
Камень скользит в направленьи-от-рая
И убегает в пучину,
Позже мужчины их собирают...
В бойницу парапета ветер теснится
Вода - та вовсе растит траву под водоросли,
Касательно весел вода лоснится
В кармане тает чернослив нормальности,
В него вкрапляются ключи и принципы.
Я в детстве сотни раз входил все в ту же Мекку.
Сейчас в сомненьях бьюсь: с какой ноги?
По глупости или с разбегу?
Но я плыву, надеясь не схватить бронхит.
Тем более теперь оплошности не редки
И Мекки так же внятно глубоки...
Стою где-то между миров - как прежде.
Езжу между миров, между миров люблю,
Терплю между миров.
Миры лишены задержек, но не тишины.
И вопрос: На чьей стороне?
Бред!
С парапета миров нет...