|
переворачивая лист, я пробегаю мимо, видишь, как могли мы быстро убежать от границ, переворачивая крест, я понимаю, становлюсь я грешным, принимая имя dako-ta dies... меняя курс, я просто так бегу вперед за ориентиром, останавливаясь, чтобы проверить пульс... меняя спутников, я надеюсь, что еще остались в этом мире люди лучше, чем данил и лидер... эй, амиго, твое сомбреро снова скошено влево, твоих потомков теперь кормят утехами, слушаешь эрику, ты чувствуешь бронхами лирику, мы вскоре уплывем к западному берегу... а ты останешься, так и состаришься в городе меджисе, так и умрешь, не попращавшись с близкими лицами, так, в принципе, история кидается душами, в дельтах рек она стреляет их же оружием... будучи лучшими, шепоты скорби над павшими, будучи старше, поймем, что это веяние времени, уходим - и отражение теряется, там в пустоши зеркальной время людей утекает... мы коротаем ночи с теми, кто любит нас, с теми, кто готов отдать жизнь за то, чем бредим мы, за то, как в первый раз слушали биение сердца, мы тогда еще не думали о смерти... в петлях нашим головам будет намного лучше, золота в наших карманах будет намного больше, намного строже и восторженней, так сложено, но хоть и сложно иногда нам под прессом опиума... после паденья империи, с тобой мы будем первыми, кто останется навеки в поле зрения ока... смрад от истоков и вои живой червоточины, смертные люди почему-то бегут прочь от нее... эй, амиго, летим на свет галогеновых ламп, оставь взгляды юным леди - пусть мечтают о счастье, в пелене ночи проскочим мимо баррикад, как в городах вроде Лада - живы и ладно... пусть со мной рядом украденный профиль Сюзанны, пусть нас ужалят, и словно ядом после укуса отправят в море, как мертвый груз уносят волны, мы рождены, и как следствие, готовы к боли...
город останься, мог бы и я бы остался, на частоте 90, в сайлент плаза, эти глаза из газа, и эта фаза гонит, инопланетны, дискомфортны, и мы словно в коме... отключены мобильники, мой зов на помощь, сос, спаси меня, босс, подними оклад мне, так-то в порядке, но в окно так часто тянет шагнуть, и из градусника ртуть в путь... о чем жалею - о многом, о том, что верю в бога, о том, что слишком жесток и горд за пороки, о том, что много страсти, но мало любви, о том, что жить опасно, о том, что живу во лжи... а в сердце ненависть и злость, эта смесь едкая, а в желудке таблетки и три литра водки, а на коже уколы и снова клонит в кому, и снова мне на мостовой поможет только доктор... и город спит этот, и в крови моей спид, а значит, я умру или... кто мне скажет правду, а значит, я усну или... я уже сплю на владимирской, билет заказан, постелька устлана... мои чувства лишние, людям плевать на них, мои эмоции - пусть порцией, но негатив, свои импровизации - пытаюсь осознать я, город останься, прошу тебя, город останься... город останься, готов снова созидать я, разбивать сердца на расстоянии, резать глаза и слушать, как кто-то поет, хале - мое сердце снова лед... после зимы осталось меньше нас, сейчас видно, я перед осенью просматривал их кинофильмы, и записи застопоролись на этих лентах, умерла легенда, мы с ним простились в парке... боль от потерей, усталость от расставаний, синяки под глазами, кровь в венах стынет, спина расцарапана, мишень на сердце, стреляйте в меня, если только попадете... частота за сотню уже зашкаливает, я меняю стайлы, стираю старые файлы, пишу текста странные, людей вставляет, вся правда в них и это правильно... мои реалии, посмотри на звезды, они отныне сын больны туберкулезом, мои реалии, посмотри на небо, смесь свежего пепла и талого снега... но мне не больно, слышишь, наполовину мертвый, в амбулатории эти стихи про агонию, пустая постель, пустое счастье, город останься, прошу тебя, город останься...
вот оно - кино мое, мелодрама про окраины, вот они - кровоточащие раны и шрамы, вот они - темные комнаты и лирика проклятых, вот она - тропа сквозь хаос в городе одиноких..., где продают предков на органы за грязные доллары, в нем готовы убивать своих же снова и снова, в нем колят в вены иглами и между пальцами вставляют капельницы и ложатся под железный панцирь... в нем стирают ластиками все хорошее, под кожей грязь, прервана связь с богом, и вода проточная комом в горле моем, в нем всюду зомби, алое небо в нем скальпелем препарируют молнии... толпы отчужденных, скорбь, жалость, отчаяние, в утробе с гноем пускают чадо на волю, снегом замело все, что было богом воспитано, воспето христом, теперь же выброшено в корзину... словно мусор ненужный... мое кино - это хоррор, мое кино не немое, и это ужас города, мотива антиболдино, мотива проклятых, прокаженных и отвергнутых люцифером и богом... а может это к лучшему, что кино мое скучное, и жизнь моя всего лишь на пороге к светлому, может это к лучшему и есть господь в этом мире, ведь мы все еще живы, брат, мы все еще живы... мое кино - это армагеддон, апокалипсис, где жрут своих же люди, наплевав на заповеди, мое кино - это сон байрона, но только в плоскости, с этой жестокостью, неумолимой жаждой смерти... мое кино - это агрессия под негативом с язвами на лицах, с их желанием проститься с миром, мое кино - мертвые лидеры и жертвы митингов, книги критики и ужасы стивена кинга... согласно Шпенглеру, мы медленно летим в бездну, согласно Dako-ta Dies, мы идем на попятную, прошу тебя, Dako-ta Dies, ответь, близка ли к солнечной системе человеческая смерть... это слово слишком часто встречается по жизни мне и моим близким, виною лики харизмы, виною горькая и грохот грядущего грома, под крики корна устанавливаем связь с богом... мир весь этот сойдет с орбиты со столкновением с этим монолитом, лик земли изменится, все ваши мелкие потери, жалкие мгновенья счастья, где это сейчас - на всеобщем распятье...
со своими пассиями в бункере в академии, ходим на сальсо, пьем водку, мы слушаем центр, мы топим снег в ноябре, так и живем с лидером, пишем, читаем, режем, сэмплируем на рояле... мы в потрепанных куртках с парнями ходим по улицам, хаем из динамиков саунд, в общем тусуемся, мы лечем печени свои поллитром горечи, а в он-лайн часто мы мечтаем с ним о флайерах в рай... ближе к июлю возвращаемся в асай и думаем, опрокидываем стопки, исчисляем пули, покоряем кубу мы кубинскими сигарами, часто трезвые в барах, но с голосами пьяными... между прочем счастья хочется нам очень даже, хочется листопадов, нам осеннего вернисажа, а мне бильярдный бар в центре с постерами хендри, лидеру оксану и судьбу рок-легенды... на стенах наши портреты, а на груди кресты, за стойкой наши секреты, а на столах пульты, из авангарда мы вдвоем против псевдоправды, и мы одни пока - ульбинские берега... наши мотивы - это смысл жизни, ее сила, наши мотивы - путь от колыбели до могилы, наши цели - это мозги наших поколений, наше время - в отражении мира утеряно... сумбур и хаос в мозгах, и рифма послана к черту, бит от одинокого города год от года, пока все головы качаются под этот ритм, пока творим мы рэп, пока сэмплируем романс... этот голос - голос света и на бэках лидера, гитара холстена, мы подкрепленные асаем, группа люди в своем стайле фарширует мозги, опрокинув стопки горькой, припудрив ноздри свои... под прессом опиума рекордз и продакшн чисел, проникнуть в твои мысли - наш секретный умысел, уголовная ответственность за эти строки, не америка, но берег на стадии стройки... тонкие руки никиты, тонкие нити дьявола, ольга петровна и старик - это лики каина, боль от знания и страх от осознания правды, подпись группа люди - прямо из авангарда... в первых рядах первый эшелон моих романов, людских страданий и отчаянья чадо хард-кора, сжатые кисти под акустику - глаголишь нежность, скорее боль и злость, быть может, даже ненависть... планета 46, внезапная смерть моментального, в этом сюжете я тренирую рэп по правилам, а кто их устанавливает - истцы или судьи, со студии в твою голову - группа люди...
тут меняют любовь на лавэ, тут люди в агонии, теряют солдат на войне, лишают их льгот, тут продают свои семьи, тут предали предков, в памяти остались только огрехи, они как крохи, сильные наркотики, головоломки, мозаика, заикаются о чести и совести, подлые, нравится им искать счастья в зеленых купюрах, отец бьет в колокол, а надо бы бить в набат... политика в нокауте, экономика стоит на паузе, девочки в экстазе от педерастов, опять сглазили, вы снова все разрушили, миллионы сломленных, разорванных судеб в клочья... обесточены мы, лишены электричества, мы больные психически, озабочены сексом, капиталом и правом стрелять в кого попало при условии, что нам будут платить за это... сила за злостью, сила за завистью, зомби все, чертовы кости ноют снова после вчерашнего, гуашью черною я нарисую новую ступень развития, люди планеты и мертвые лидеры... вы видели, как убивали они цезаря, сталина, видели вы, стояли рядом с ними и кланялись, предатели, отступники, грешники, убиенцы, с вами не спеться, пора прощаться нам...
мысль такая - жизнь нас часто меня местами, кто-то сам умирает, а кто-то погибает с нами, кто-то курит собрание, а кто-то винстон лайтс, кто-то живет в бараках, как я, а кто-то в пентхаусе... моя жизнь уже семнадцать лет стоит на паузе, кто-то хавает яблоко, носит прекрасные стразы, говорит по пьяне какие-то глупые фразы, вроде бы серьезные, но все в розовых красках... под этой вуалью ты ценишь себя слишком часто, крутишься перед зеркалом, пишешь "сейчас я", целый час я жду в переходах, согреваясь от пара, а потом пропадаю на целые годы, знаешь что... меня меняет многое, тебя меняет только мода, ковали, гучи, долчи, армани, лакоста, будто бы просто все - устроиться в центре, хотя в мозгах кроме электро и нет ничего... мне уже все равно - на тех, кто лучше моего мира, мне уже все равно - на укрощение строптивых, в тени мальдивов сохнущие мы же можем так, плевать свысока на обездоленных, боже мой... мажоры здешние лапшу нам на уши вешают, лошки с центра поросли уже городской плешью, я пойду вдоль побережья, половлю кайфа от солнца, или же... посплю, храня призвание в сердце... знайте, наши мысли в вашей звуковой плате, знайте, я нашел то, что искал всю жизнь, я остановился перед странной местностью, и взглянув в бездну, я передал привет кесарю... он ответил мне, люди - пропадая, верили, что во вселенной они снова обретут покой, а мы вверх лезли, пытаясь добраться до бога, лестница хрустнула в виде вавилона... мы меняемся, знаешь ли, нас меняет по-страшному, мало, кто из нас, станет таким же, как раньше, все становятся старше, мудрее и нашим людям тоже хочется жить по-людски, но будет ли?!... мы меняемся, знаешь ли, нас меняет по-страшному, мало, кто из нас, станет таким же, как раньше, все становятся старше, мудрее и нашим людям тоже хочется жить... я употреблял кокс, ганабис и экстази, меня ломало после семнадцати литров хеннеси... мой папа в лапу по ампуле, знаешь ли, твои таблетки ему не помогли, только усугубили... он хотел себе иное имя, чтобы стать идолом, чтобы быть кумиром для миллионов - именно, чтобы имена его помнили, как молитвы, и после милитари - клали на могилу цветы ему... но как в воду глядел, упал он, как камень, сестренка бредит после травмы, огонь ее плавит, разлагается под взглядами прессы, и с экранов за ней наблюдают, словно за мембраной... правильно ли, это шоу не для слабонервных, убрали сцены секса, оставили остальное, а в них кровь, насилие, порезы рук и скандалы, то, что нужно людям, будто бы в жизни мало этого... ну, ладно, я и сам иногда подглядываю, как ругаются неопытные из-за ампул, сдают анализы, кровь сдают за лаванду, пауза... и тут по новой - снова в грязь... я в экстазе, браза, такое больно видеть, видимо, люди любят, я бы проигнорировал, девушка трясущейся рукой тянется к таблетке в маленькой клетке, напичканной камерами... реалити-шоу, реальная боль и страдания, реальные кости, люди... будто бы так просто обратиться к господу перед миллионами, знаешь ли, твои таблетки - это путь в клетку... полностью отдавая себя этой повести, я перестал расти, застрял на ровном месте, нажми на пресс, йоу, позволь мне выйти из игры, я не хочу быть таким же, как они...
девятнадцатый год, а в голове моей рок, а в голове моей сплин, в моем мозгу паутина... и мне плевать на весь мир, и мне плевать на людей, я тот, кто будет вами понят только через столетья... меня ломает каждый день, ломает каждую ночь, каждое мгновенье я творю точки на венах... мой мир скоро будет уничтожен этим зверем, но пока есть этот доппинг, ему я и верен... мое время утекает, снова я стираю грани между мирами, от этого раны... бьются флаконы в моей спальне, когда я с нею, моя девочка, нам хорошо только в постели... она бредит порошком, ложкой и наркотою, на кончик острая, часто пустая, неполная... приносит кайфа мне, иногда пугает ломкой, любит роль мою, люди зовут ее иглою... мое кино - хоррор, преступленья рояля, в притоне при насилии ночью уже светает, нас с ней отпускает, а мы просим снова смешать бас баунса и сэмпл рок-н-ролла... господи, сколько можно - так прожигать жизни, скоро мы отправимся в ад, к своим близким, мертвые списки, мертвые лидеры, люди, я отравляю ядом правду, что скажете?!.. героин - это мой стимул, господи - ты меня покинул, отпусти - ты меня на волю, один укол - и больше нет боли... а в ней мало любви, а в ней мало причин, а в ней только следствие - лекарство от морщин, а в ней мало тепла, а в ней мало забот, и кожа гладкая как шелк и остарая как лед... она несет тебе мир, который как за ширмой, под призмой героина - все остальное мимо, но игла когда-нибудь останется одна, хозяина не станет, его как снег плавит... его ломает при виде ее нагой пустоты, его ломает при виде ломки его мечты, пятимиллиграмовый шприц и эта жикость в вену - навстречу творцу вселенной... теперь ты на игле, теперь ты под иглой, теперь ты полумертвый и полуживой, теперь будет спасать тебя только амфитамин, тут мы ставим многоточие - что скажете...
але, я снова голоден до кайфа и наркотиков, и снова на проводе холод от этого города, дорого, но мне дорога-то в другую сторону, мама, снова хрень эта мне лезит в голову... но о любви ни слова, ни слова о признании, я понимаю, что всех это давно достало, мама, я каюсь, но откуда все эти мотивы, объясни мне, лидер, мои стимулы мимо... времени, мимо карающих, мимо родителей наших, мимо самих наркоманов и их случайных зрителей, видишь ли, та же рифма не хочет идти ко мне, она уехала на окуньки вместе с аноной... полно мне, жить по-своему, так устроен я, эта тяжелая проза и мрачная поэзия, срезали, катастрофы нет и нет баланса, просто так - из наших глаз сыпятся слезы... тяжелые для восприятия, сложно понять их, скатертью, и опять это время вспять идет, этот город спит, я окружен ностальжи, и вроде стрелка спешит, но все же тянет вниз... этот вальс в нарымском, нижнее белье это, эти холода и та, что была со мною, полно мне - жить по-своему, так устроен я, ну, и кто она - скажи мне, кто она... тяжелые для восприятия, сложно понять их, а я пишу, потому что так ложится стих, тяжелые для понимания, мрачные, знаю я, как облака ночные - над городом чернобылем... все в пыль это - меня моя же кинула, все в хлам это - и мир попалам нам, поломать все, что создано людьми этими, хоть они слушают только мотив, а не слова мои...
- если я умру, тебе будет грустно? - я не смогу без тебя жить... - не сможешь?! тогда нам лучше умереть вместе... короче... и вот я снова ушел, нашел что-то еще, нечто большее, нежели мне было раньше, неженка, взгляд бешеный, голос тревожащий, резать надо наживую, чтобы уничтожить... по коже лезвием, я брезгую, ведь снова трезвый я, одежда вниз, срезали, так просто счастье нам, ладно, но странно, как все это сочетается в ней, я болен ей или обезоружен талией... она мне ноль внимания, улетаю, дай флайер мне, каждую ночь снится сочи ей, по ходу скучно ей, вот только что это, олька, и какой в этом толк, ты вся как с иголки, а ведешь себя как "моника"... это того стоит, прошу ответь мне, ольга, коротко или долго и мало или много, за сумрак города мы платим разумом, получаем оргазмы и таем по разные стороны... глупая, просто меня пленит тот голос купола, легенда курта и судьба статистов моей труппы, я ненавижу свою группу, меняет, путает, и так мутно тут, как этим утром муторным, но... топаю по плавленной спирали красного, к самому старому зданию, все как сейчас помню, тот вечерний сквер, тот странный памятник, тот первый поцелуй с тобой, для меня он как маятник... наверняка, что-то останется, что-то сотрется, наверняка, я буду ждать снова восхода солнца, наверняка, я мрак покину и покину мир твой, и берега станут чужими, мы станем чужими... это переболеть, просто переболеть это переболеть, нужно переболеть, это переболеть, просто переболеть, нужно переболеть, нужно переболеть мне... я остался, а расставание как плазма, убивает, словно газом в концлагере душат, водка в кружках, напасы раз за разом все больше, одиночество, и мне ее так сильно хочется... плачу, как мальчик, позиция мужчины сильного, что ты творишь со мной, милая, я уже в могиле на полноги, напомни мне - как это, как это все начиналось и в каких бараках... такое странное все - любовь и непонимание, поиски нужных слов и снова расскаяние, постоянные обиды и упреки в измене, за это время только ты была в моей постели... очень больно, просто жалко, слишком поздно, в моих глазах слезы, в моих легких воздух, табачный дым позже - и то, что ты ненавидела, никотин, алкоголь и твой я в их обители... видите ли, эта сессия, эти обстоятельства, пыталась обмануть мое сердце в статике - на тебе, раны рваные, порезы вен, общага, скандалы, а что ты скажешь маме, если родится ангел... ладно - будем двигаться дальше, станем лучше, намучаюсь с тобой, а там и жизнь наскучает, крыша, ветер, виски - падаю, брызги крови, глухой хлопок, и я уже на воле, оля...
тамплиерский орден предан кем-то, кем-то из red'ов, секьюрити камелота подавлена хэви металл... это флоу из баунса, которым прутся индиго, мои прогнозы, амиго, все мы под наркозом... передозировка поколения пепси, навстречу прогрессу стараемся мы верить в крест, и с этим крестом любить отсталых в стиле, фирменных и павших, но раша, ставшая горничной в форменных куражах... перестань искать прозу с истиной мистера канта, перестань поливать фекалии подливом, милая, моя стихия в пламени, но мотыльки любят там порхать так часто - придется убивать их... искожая плоть из кожи вон лезем и бесимся, когда бесы на крайслерах понтуются перед глазами, сверкают номерами с семерами, сами шестерки, факелы горящие под небом умирающим... фейрверки, фестивали с фраейрами, фарами светят, горят так, как горит огнями черный город, проданные богу алкоголя и ферментов, в ферруме снова бриллиантовая фиеста... в офисах молятся за финансовое счастье, а в кабаках погибают, оскаливая пасти, стерео стерто ластиком, как говорил анона, но это - как фиаска тоже светит черным неоном... под веками поселились сомнения в вере, времени параллели в параметрическом уравнении, а нам осталось только вычислить скорость изменения твоей красной королевы... мы приговаривали многих, но остались в клетке, в девяти квадратных метрах, рядом со склепом, а рядом тишина в тридцать три горячих ярда, рядом ребята ядом травят тех, кто был подавлен... это лакомый кусочек от эпохи пресли, от эпохи страха под прессом людей в черном, когда пресса убегала за кордон, искала слова свободы, убегая от пламя в италию... глоток [вздох]... с примесью желчи и яда, надо лететь на запад, в сша или канаду... тлеет прах планет, гаснут в стаканах реалии, элементарные частицы исчезают в морали... людские тени во тьме отражают галогены, помеченные ультрафиолетом каждый вечер, пораженные вечностью, на часах опасных, с флагом плакатов на площади - пощади нас, хаос... рвем межклеточные ткани мы между кварталами, когда кончается квАртал, точенными клыками впиваемся в гортани, горланим под гитару, обкуренные короли хард-кора, а не цыгане... старина, оставайся в поле зрения ока, пока нас кокаин, как косяки мы, крутит в кокан, мы с тобою в хард-коре, а все остались в офф-лайне, а все остальные, словно мишень на экране... правили мы в этом стайле, но остались-то там же, во вчерашнем мираже, где пропадал каждый из нас, кто боялся остаться сталкером в чернобыле, в этой агонии, амиго, так пропали многие...
кентяра, хороший парень, но только когда трезвый, а когда пьяный, просто мразь, будто подменили, и чтоб тебе было известно он стал просто лужей жижи на измоченной простыни... призраки преследовали ночью очень часто, и тройные голоса слышала девочка света... ...попробуй понять, почему ее нашли с изрезанными венами и недокуренной сигаретой... смерть рядом, смерть хочет каждого, смерть хочет тебя в первую очередь, смерть не ошибается, смерть умеет ждать, так же как и ты, смерть любит похоть и страсть... все пути ведут в ад, несут тебя сами ноги по тропам, протоптанным предками, черепа на крестах, кости ветхие под ветром пепельным, огонь, смрад, крики, плачь - полоса греховенства... секты, сети праведников, лжеапостолы господа, хватай их за руки, режь вены, пей энергию, это аналог халакоста, проси прощения, эдем мертв для тебя, и ты в заточении... гектары с сорняками и травами, море крови, сгорают язвы алкоголиков, кричат немые, на воли заключенные, но воля пахнет ядом, а рядом опиум, морфий и кокаин с водкой... но надо ли, когда губы сшиты прочной ниткой, и надо ли тебе, ведь ты теперь марионетка, кукла люцифера, арлекин подземной жизни, уже не умереть, дважды не позволит смерть... после смерти на этой лестничной площадке или в клетке после того, как мир стал кратким, коротки тропы, которые топтали мы когда-то ногами, теперь же ползаем и просим помощи... чернозем глотаем, нас жажда мучает, тесно в этом месте нам, и всем тут люцифер известен, как мама и отец, только в иной степени, они любили сердцем, а он любит плетями... настоящими, жгучими, ноют кости, ожоги, лирики строки убоги, мы будто волками стали, пороги боли все более, харкаем кровью мы, укрылись бы, но негде блядь, да и бежать нам некуда... уйма трепета, уйма суматохи, очень страшно смотреть, как кроха пробегает весь в рыданьях, важно не пожалеть его, ведь ты следующий, важно не оступиться, вновь не став грешником...
мои моментные стихи и мимолетные фразы, пустая болтовня о баксах, как триста по трассе, я тот, о ком молчат, я тот, кого хотят боги, мои тяжелые стихи и эти мрачные строки... эти пути одиноких, переплетенные в блоки, эти большие провода, заряженные током, эти обоймы и словесные пули в патронах, эти годы - прожитые за решеткой... короткие всплески, затяжные депрессии, внешние агрессоры и их тупая поэзия, эти полеты в теннесси, эти окурки винстона, и мы пристали к пристани, нас видно издали... это эхо - полное греховных помыслов, этот едкий бред отбросов проходящих поездов, эти моменты страсти в абсолютном мраке, эти разбитые окна и грязные бараки... эти шавки и шакалы, эти люди и мрази, мои моментные стихи и мимолетные фразы, мы те, о ком молчат, мы те, кого хотят боги, снаружи теплые, но внутри - жестокие... за спиною девяностые и небо с проседью, горизонт вдали еще - впереди вся молодость, не порвался трос бы, не взорвались гранаты, а мост - канаты тонкие и диалоги вздохами... между влюбленными, я помню эти ночи долгие, но теперь все изменилось - скрылись люди в окнах, пропали битые стекла, иконы от бога, бесконечные флаконы и их горькое пойло... теперь свободны мы, в полете над этой пропастью, я устал от пресса опиума в моем сердце, теперь три полоски - и только лезвием острым по венам, вдоль и поперек, чтоб сразу к небу... а я летаю в облаках, а я мечтаю о земле, и ветер снова в твоих руках, и небо снова шепчет мне... остановись, прошу, постой, не надо боли, не надо слез, но я устал, окончен бой, я ухожу со шквалом гроз...
моя оборванная жизнь, вонзил я в сердце острый нож, разорванная в клочья нить, ты ничего ей не сошьешь... моя обойма полная, и скоро будет больно, хором вздохнем спокойно, но людям все равно, остатки органов напомнят мне, как было в городе, где я был в коме, где я был отблеском от эха... и серость этих стен в блевотине хромого рокера, и первые места на опере - сравнимы с точками, но кровь откачена, лаве разменено на мелочи, легенды осени, фартово и уикенды горечи... моя оборванная речь и прерванные связи, потерянное время, пропитая на хрен печень, прокуренные легкие, испорченные вены, теперь мы бредим переменами - за что нам это... клеймо на сердце, агония предсмертных писем, приснись мне, я сотворю эскизы из обломков, моя обойма полная, пока теряю смысл, моя оборванная жизнь и лирика чисел... это лирика чисел, и в этом есть смысл, это стальные пули, полет которых быстр... моя мертвая плоть, и это сердце готики, я упал, господь, на полпути к смерти... моя жизнь бредовая, мой штрих-код стертый, моя судьба - гроб этот, мой паек - рвота... и все ублюдки крестятся, когда гремит гром, и все живое погибает, это синдром... следы на венах стерты, прикрыты рукавами, стерео стерто, остается только верить фактам, а если так, то бьем в такты, пока мы молоды, пока есть время верить и не лишены свободы... а раз на воли мы, то вольны творить историю, раз за решеткою, вольны кромсать по глоткам, нужны ножи и вожжи вождю нашего времени, но мы не преклоним колени перед ним... пока у нас есть стимулы, пока есть мотивы, пока не репрессирован и не имеем ксивы, пока есть силы, пока наши текста стерильны, мой путь стабильно - от колыбели до могилы... алкогольные напитки, большие ставки, снова на поправку, а мне пора меняться, последний танец, повторно ухожу из этого, моя оборванная жизнь - проклятое гетто...
слезы, сопли, снова шаги в открытые окна, снова попытки убежать с ним на седьмые сутки, снова разлука, смс-ки, письма и послания, и снова в ожидании - скука и отчаянье... любовь - сука, судьба - стерва, папа против, а ты по нему сохнешь, теперь он твой наркотик, метаешься по комнате, пишешь стихи о любви, так вот они - эти твои одинокие дни... так вот они - отголоски розовых романов, бульварных детективов, что так любила мама, песни под гитару и прогулки до поздна, поцелуи в губы, ну и остальная ерунда... просто проза, просто реальность, первая постель, первое свиданье, гормоны, все гонится за нею, эль амор, ти амо, ти кьеро, ай лав ю, и радио шумит, и псы так громко лают... под эру или энигму, ну или под пинк флойд снимаешь нижнее белье, оголяя облик свой, он тихо шепчет на ухо тебе слова любви, наконец-то эта ночь, и наконец-то вы одни... на небе темнота, луна и звезды, словно точки, страх внутри живота, но все же хочешь очень, вот только что это - влюбленность или больше, говорит тебе он правду или все это ложь... ты хотела быть с ним, но это полчаса, и тогда ты видела любовь - в его глазах, видела женихом его - но это просто сны, писала стихи о любви - но это просто пыль, слушала слезные песни - но это просто файл, видела солнечные ливни - это просто май, это просто секс, это просто слова, это просто кайф, это всего лишь игра... ты же знала, как тебе он изменял, с кем и где, во сколько, почему, за что тебя он предал, первое время ты не верила, глаза закрыты, все успокоилось бы, если б не вклинилось в быт... не так стелешь постель, не так гладишь джинсы, не так готовишь кофе, не так смотришь на лица, не так держишь за руку, не так целуешь шею, не так ты говоришь и не так лежишь в постели... секс с каждым днем все реже, уже вошло в привычку, он пропадает все чаще, ты снова держишь ручку, снова черкаешь на листах стихи, но о разлуке, жизнь - говно, судьба - стрева, любовь - сука... звонишь подругам, у них все хорошо, а как же, тебе хреново - а ты не могла представить даже раньше себе такого... ну ладно там, подумаешь, уйдет, ну черт с ним, ведь ты себе другого найдешь... но сердцу не прикажешь, сердце не остановишь, разум принимает факты, сердце же просит помощи, и хочется кричать, плакать и рыдать, чтобы слышали, и разорваться в клочья у него с ней над крышою... и пусть он дышит воздухом, вдыхая ее запах, и пусть не чувствует ни боли, ни любви, ни страха, и пусть он смотрит на нее, и пусть влюбленным взглядом, но пусть они не знают, что ты где-то рядом...
|
Сайт "Художники" Доска об'явлений для музыкантов |