переворачивая лист, я пробегаю мимо, видишь, как могли мы быстро убежать от границ,
переворачивая крест, я понимаю, становлюсь я грешным, принимая имя dako-ta dies...
меняя курс, я просто так бегу вперед за ориентиром, останавливаясь, чтобы проверить пульс...
меняя спутников, я надеюсь, что еще остались в этом мире люди лучше, чем данил и лидер...
эй, амиго, твое сомбреро снова скошено влево,
твоих потомков теперь кормят утехами,
слушаешь эрику, ты чувствуешь бронхами лирику,
мы вскоре уплывем к западному берегу...
а ты останешься, так и состаришься в городе меджисе,
так и умрешь, не попращавшись с близкими лицами,
так, в принципе, история кидается душами,
в дельтах рек она стреляет их же оружием...
будучи лучшими, шепоты скорби над павшими,
будучи старше, поймем, что это веяние времени,
уходим - и отражение теряется,
там в пустоши зеркальной время людей утекает...
мы коротаем ночи с теми, кто любит нас,
с теми, кто готов отдать жизнь за то, чем бредим мы,
за то, как в первый раз слушали биение сердца,
мы тогда еще не думали о смерти...
в петлях нашим головам будет намного лучше,
золота в наших карманах будет намного больше,
намного строже и восторженней, так сложено,
но хоть и сложно иногда нам под прессом опиума...
после паденья империи, с тобой мы будем первыми,
кто останется навеки в поле зрения ока...
смрад от истоков и вои живой червоточины,
смертные люди почему-то бегут прочь от нее...
эй, амиго, летим на свет галогеновых ламп,
оставь взгляды юным леди - пусть мечтают о счастье,
в пелене ночи проскочим мимо баррикад,
как в городах вроде Лада - живы и ладно...
пусть со мной рядом украденный профиль Сюзанны,
пусть нас ужалят, и словно ядом после укуса
отправят в море, как мертвый груз уносят волны,
мы рождены, и как следствие, готовы к боли...
город останься, мог бы и я бы остался,
на частоте 90, в сайлент плаза,
эти глаза из газа, и эта фаза гонит,
инопланетны, дискомфортны, и мы словно в коме...
отключены мобильники, мой зов на помощь, сос,
спаси меня, босс, подними оклад мне,
так-то в порядке, но в окно так часто тянет шагнуть,
и из градусника ртуть в путь...
о чем жалею - о многом, о том, что верю в бога,
о том, что слишком жесток и горд за пороки,
о том, что много страсти, но мало любви,
о том, что жить опасно, о том, что живу во лжи...
а в сердце ненависть и злость, эта смесь едкая,
а в желудке таблетки и три литра водки,
а на коже уколы и снова клонит в кому,
и снова мне на мостовой поможет только доктор...
и город спит этот, и в крови моей спид,
а значит, я умру или... кто мне скажет правду,
а значит, я усну или... я уже сплю
на владимирской, билет заказан, постелька устлана...
мои чувства лишние, людям плевать на них,
мои эмоции - пусть порцией, но негатив,
свои импровизации - пытаюсь осознать я,
город останься, прошу тебя, город останься...
город останься, готов снова созидать я,
разбивать сердца на расстоянии,
резать глаза и слушать, как кто-то поет,
хале - мое сердце снова лед...
после зимы осталось меньше нас, сейчас видно,
я перед осенью просматривал их кинофильмы,
и записи застопоролись на этих лентах,
умерла легенда, мы с ним простились в парке...
боль от потерей, усталость от расставаний,
синяки под глазами, кровь в венах стынет,
спина расцарапана, мишень на сердце,
стреляйте в меня, если только попадете...
частота за сотню уже зашкаливает,
я меняю стайлы, стираю старые файлы,
пишу текста странные, людей вставляет,
вся правда в них и это правильно...
мои реалии, посмотри на звезды,
они отныне сын больны туберкулезом,
мои реалии, посмотри на небо,
смесь свежего пепла и талого снега...
но мне не больно, слышишь, наполовину мертвый,
в амбулатории эти стихи про агонию,
пустая постель, пустое счастье,
город останься, прошу тебя, город останься...
вот оно - кино мое, мелодрама про окраины,
вот они - кровоточащие раны и шрамы,
вот они - темные комнаты и лирика проклятых,
вот она - тропа сквозь хаос в городе одиноких...,
где продают предков на органы за грязные доллары,
в нем готовы убивать своих же снова и снова,
в нем колят в вены иглами и между пальцами
вставляют капельницы и ложатся под железный панцирь...
в нем стирают ластиками все хорошее, под кожей
грязь, прервана связь с богом, и вода проточная
комом в горле моем, в нем всюду зомби,
алое небо в нем скальпелем препарируют молнии...
толпы отчужденных, скорбь, жалость, отчаяние,
в утробе с гноем пускают чадо на волю,
снегом замело все, что было богом воспитано,
воспето христом, теперь же выброшено в корзину...
словно мусор ненужный... мое кино - это хоррор,
мое кино не немое, и это ужас города,
мотива антиболдино, мотива проклятых,
прокаженных и отвергнутых люцифером и богом...
а может это к лучшему, что кино мое скучное,
и жизнь моя всего лишь на пороге к светлому,
может это к лучшему и есть господь в этом мире,
ведь мы все еще живы, брат, мы все еще живы...
мое кино - это армагеддон, апокалипсис,
где жрут своих же люди, наплевав на заповеди,
мое кино - это сон байрона, но только в плоскости,
с этой жестокостью, неумолимой жаждой смерти...
мое кино - это агрессия под негативом
с язвами на лицах, с их желанием проститься с миром,
мое кино - мертвые лидеры и жертвы митингов,
книги критики и ужасы стивена кинга...
согласно Шпенглеру, мы медленно летим в бездну,
согласно Dako-ta Dies, мы идем на попятную,
прошу тебя, Dako-ta Dies, ответь,
близка ли к солнечной системе человеческая смерть...
это слово слишком часто встречается по жизни
мне и моим близким, виною лики харизмы,
виною горькая и грохот грядущего грома,
под крики корна устанавливаем связь с богом...
мир весь этот сойдет с орбиты со столкновением
с этим монолитом, лик земли изменится,
все ваши мелкие потери, жалкие мгновенья счастья,
где это сейчас - на всеобщем распятье...
со своими пассиями в бункере в академии,
ходим на сальсо, пьем водку, мы слушаем центр,
мы топим снег в ноябре, так и живем с лидером,
пишем, читаем, режем, сэмплируем на рояле...
мы в потрепанных куртках с парнями ходим по улицам,
хаем из динамиков саунд, в общем тусуемся,
мы лечем печени свои поллитром горечи,
а в он-лайн часто мы мечтаем с ним о флайерах в рай...
ближе к июлю возвращаемся в асай и думаем,
опрокидываем стопки, исчисляем пули,
покоряем кубу мы кубинскими сигарами,
часто трезвые в барах, но с голосами пьяными...
между прочем счастья хочется нам очень даже,
хочется листопадов, нам осеннего вернисажа,
а мне бильярдный бар в центре с постерами хендри,
лидеру оксану и судьбу рок-легенды...
на стенах наши портреты, а на груди кресты,
за стойкой наши секреты, а на столах пульты,
из авангарда мы вдвоем против псевдоправды,
и мы одни пока - ульбинские берега...
наши мотивы - это смысл жизни, ее сила,
наши мотивы - путь от колыбели до могилы,
наши цели - это мозги наших поколений,
наше время - в отражении мира утеряно...
сумбур и хаос в мозгах, и рифма послана к черту,
бит от одинокого города год от года,
пока все головы качаются под этот ритм,
пока творим мы рэп, пока сэмплируем романс...
этот голос - голос света и на бэках лидера,
гитара холстена, мы подкрепленные асаем,
группа люди в своем стайле фарширует мозги,
опрокинув стопки горькой, припудрив ноздри свои...
под прессом опиума рекордз и продакшн чисел,
проникнуть в твои мысли - наш секретный умысел,
уголовная ответственность за эти строки,
не америка, но берег на стадии стройки...
тонкие руки никиты, тонкие нити дьявола,
ольга петровна и старик - это лики каина,
боль от знания и страх от осознания правды,
подпись группа люди - прямо из авангарда...
в первых рядах первый эшелон моих романов,
людских страданий и отчаянья чадо хард-кора,
сжатые кисти под акустику - глаголишь нежность,
скорее боль и злость, быть может, даже ненависть...
планета 46, внезапная смерть моментального,
в этом сюжете я тренирую рэп по правилам,
а кто их устанавливает - истцы или судьи,
со студии в твою голову - группа люди...
тут меняют любовь на лавэ, тут люди в агонии,
теряют солдат на войне, лишают их льгот,
тут продают свои семьи, тут предали предков,
в памяти остались только огрехи, они как крохи,
сильные наркотики, головоломки, мозаика,
заикаются о чести и совести, подлые, нравится им
искать счастья в зеленых купюрах,
отец бьет в колокол, а надо бы бить в набат...
политика в нокауте, экономика стоит на паузе,
девочки в экстазе от педерастов,
опять сглазили, вы снова все разрушили,
миллионы сломленных, разорванных судеб в клочья...
обесточены мы, лишены электричества,
мы больные психически, озабочены сексом,
капиталом и правом стрелять в кого попало
при условии, что нам будут платить за это...
сила за злостью, сила за завистью, зомби все,
чертовы кости ноют снова после вчерашнего,
гуашью черною я нарисую новую ступень развития,
люди планеты и мертвые лидеры...
вы видели, как убивали они цезаря, сталина,
видели вы, стояли рядом с ними и кланялись,
предатели, отступники, грешники, убиенцы,
с вами не спеться, пора прощаться нам...
мысль такая - жизнь нас часто меня местами,
кто-то сам умирает, а кто-то погибает с нами,
кто-то курит собрание, а кто-то винстон лайтс,
кто-то живет в бараках, как я, а кто-то в пентхаусе...
моя жизнь уже семнадцать лет стоит на паузе,
кто-то хавает яблоко, носит прекрасные стразы,
говорит по пьяне какие-то глупые фразы,
вроде бы серьезные, но все в розовых красках...
под этой вуалью ты ценишь себя слишком часто,
крутишься перед зеркалом, пишешь "сейчас я",
целый час я жду в переходах, согреваясь от пара,
а потом пропадаю на целые годы, знаешь что...
меня меняет многое, тебя меняет только мода,
ковали, гучи, долчи, армани, лакоста,
будто бы просто все - устроиться в центре,
хотя в мозгах кроме электро и нет ничего...
мне уже все равно - на тех, кто лучше моего мира,
мне уже все равно - на укрощение строптивых,
в тени мальдивов сохнущие мы же можем так,
плевать свысока на обездоленных, боже мой...
мажоры здешние лапшу нам на уши вешают,
лошки с центра поросли уже городской плешью,
я пойду вдоль побережья, половлю кайфа от солнца,
или же... посплю, храня призвание в сердце...
знайте, наши мысли в вашей звуковой плате,
знайте, я нашел то, что искал всю жизнь,
я остановился перед странной местностью,
и взглянув в бездну, я передал привет кесарю...
он ответил мне, люди - пропадая, верили,
что во вселенной они снова обретут покой,
а мы вверх лезли, пытаясь добраться до бога,
лестница хрустнула в виде вавилона...
мы меняемся, знаешь ли, нас меняет по-страшному,
мало, кто из нас, станет таким же, как раньше,
все становятся старше, мудрее и нашим людям
тоже хочется жить по-людски, но будет ли?!...
мы меняемся, знаешь ли, нас меняет по-страшному,
мало, кто из нас, станет таким же, как раньше,
все становятся старше, мудрее и нашим людям
тоже хочется жить...
я употреблял кокс, ганабис и экстази,
меня ломало после семнадцати литров хеннеси...
мой папа в лапу по ампуле, знаешь ли,
твои таблетки ему не помогли, только усугубили...
он хотел себе иное имя, чтобы стать идолом,
чтобы быть кумиром для миллионов - именно,
чтобы имена его помнили, как молитвы,
и после милитари - клали на могилу цветы ему...
но как в воду глядел, упал он, как камень,
сестренка бредит после травмы, огонь ее плавит,
разлагается под взглядами прессы, и с экранов
за ней наблюдают, словно за мембраной...
правильно ли, это шоу не для слабонервных,
убрали сцены секса, оставили остальное,
а в них кровь, насилие, порезы рук и скандалы,
то, что нужно людям, будто бы в жизни мало этого...
ну, ладно, я и сам иногда подглядываю,
как ругаются неопытные из-за ампул,
сдают анализы, кровь сдают за лаванду,
пауза... и тут по новой - снова в грязь...
я в экстазе, браза, такое больно видеть,
видимо, люди любят, я бы проигнорировал,
девушка трясущейся рукой тянется к таблетке
в маленькой клетке, напичканной камерами...
реалити-шоу, реальная боль и страдания,
реальные кости, люди... будто бы так просто
обратиться к господу перед миллионами,
знаешь ли, твои таблетки - это путь в клетку...
полностью отдавая себя этой повести,
я перестал расти, застрял на ровном месте,
нажми на пресс, йоу, позволь мне выйти из игры,
я не хочу быть таким же, как они...
девятнадцатый год, а в голове моей рок,
а в голове моей сплин, в моем мозгу паутина...
и мне плевать на весь мир, и мне плевать на людей,
я тот, кто будет вами понят только через столетья...
меня ломает каждый день, ломает каждую ночь,
каждое мгновенье я творю точки на венах...
мой мир скоро будет уничтожен этим зверем,
но пока есть этот доппинг, ему я и верен...
мое время утекает, снова я стираю грани
между мирами, от этого раны...
бьются флаконы в моей спальне, когда я с нею,
моя девочка, нам хорошо только в постели...
она бредит порошком, ложкой и наркотою,
на кончик острая, часто пустая, неполная...
приносит кайфа мне, иногда пугает ломкой,
любит роль мою, люди зовут ее иглою...
мое кино - хоррор, преступленья рояля,
в притоне при насилии ночью уже светает,
нас с ней отпускает, а мы просим снова
смешать бас баунса и сэмпл рок-н-ролла...
господи, сколько можно - так прожигать жизни,
скоро мы отправимся в ад, к своим близким,
мертвые списки, мертвые лидеры, люди,
я отравляю ядом правду, что скажете?!..
героин - это мой стимул,
господи - ты меня покинул,
отпусти - ты меня на волю,
один укол - и больше нет боли...
а в ней мало любви, а в ней мало причин,
а в ней только следствие - лекарство от морщин,
а в ней мало тепла, а в ней мало забот,
и кожа гладкая как шелк и остарая как лед...
она несет тебе мир, который как за ширмой,
под призмой героина - все остальное мимо,
но игла когда-нибудь останется одна,
хозяина не станет, его как снег плавит...
его ломает при виде ее нагой пустоты,
его ломает при виде ломки его мечты,
пятимиллиграмовый шприц и эта жикость
в вену - навстречу творцу вселенной...
теперь ты на игле, теперь ты под иглой,
теперь ты полумертвый и полуживой,
теперь будет спасать тебя только амфитамин,
тут мы ставим многоточие - что скажете...
але, я снова голоден до кайфа и наркотиков,
и снова на проводе холод от этого города,
дорого, но мне дорога-то в другую сторону,
мама, снова хрень эта мне лезит в голову...
но о любви ни слова, ни слова о признании,
я понимаю, что всех это давно достало,
мама, я каюсь, но откуда все эти мотивы,
объясни мне, лидер, мои стимулы мимо...
времени, мимо карающих, мимо родителей наших,
мимо самих наркоманов и их случайных зрителей,
видишь ли, та же рифма не хочет идти ко мне,
она уехала на окуньки вместе с аноной...
полно мне, жить по-своему, так устроен я,
эта тяжелая проза и мрачная поэзия,
срезали, катастрофы нет и нет баланса,
просто так - из наших глаз сыпятся слезы...
тяжелые для восприятия, сложно понять их,
скатертью, и опять это время вспять идет,
этот город спит, я окружен ностальжи,
и вроде стрелка спешит, но все же тянет вниз...
этот вальс в нарымском, нижнее белье это,
эти холода и та, что была со мною,
полно мне - жить по-своему, так устроен я,
ну, и кто она - скажи мне, кто она...
тяжелые для восприятия, сложно понять их,
а я пишу, потому что так ложится стих,
тяжелые для понимания, мрачные, знаю я,
как облака ночные - над городом чернобылем...
все в пыль это - меня моя же кинула,
все в хлам это - и мир попалам нам,
поломать все, что создано людьми этими,
хоть они слушают только мотив, а не слова мои...
- если я умру, тебе будет грустно?
- я не смогу без тебя жить...
- не сможешь?! тогда нам лучше умереть вместе...
короче...
и вот я снова ушел, нашел что-то еще,
нечто большее, нежели мне было раньше,
неженка, взгляд бешеный, голос тревожащий,
резать надо наживую, чтобы уничтожить...
по коже лезвием, я брезгую, ведь снова трезвый я,
одежда вниз, срезали, так просто счастье нам,
ладно, но странно, как все это сочетается в ней,
я болен ей или обезоружен талией...
она мне ноль внимания, улетаю, дай флайер мне,
каждую ночь снится сочи ей, по ходу скучно ей,
вот только что это, олька, и какой в этом толк,
ты вся как с иголки, а ведешь себя как "моника"...
это того стоит, прошу ответь мне, ольга,
коротко или долго и мало или много,
за сумрак города мы платим разумом,
получаем оргазмы и таем по разные стороны...
глупая, просто меня пленит тот голос купола,
легенда курта и судьба статистов моей труппы,
я ненавижу свою группу, меняет, путает,
и так мутно тут, как этим утром муторным, но...
топаю по плавленной спирали красного,
к самому старому зданию, все как сейчас помню,
тот вечерний сквер, тот странный памятник,
тот первый поцелуй с тобой, для меня он как маятник...
наверняка, что-то останется, что-то сотрется,
наверняка, я буду ждать снова восхода солнца,
наверняка, я мрак покину и покину мир твой,
и берега станут чужими, мы станем чужими...
это переболеть, просто переболеть
это переболеть, нужно переболеть,
это переболеть, просто переболеть,
нужно переболеть, нужно переболеть мне...
я остался, а расставание как плазма,
убивает, словно газом в концлагере душат,
водка в кружках, напасы раз за разом все больше,
одиночество, и мне ее так сильно хочется...
плачу, как мальчик, позиция мужчины сильного,
что ты творишь со мной, милая, я уже в могиле
на полноги, напомни мне - как это,
как это все начиналось и в каких бараках...
такое странное все - любовь и непонимание,
поиски нужных слов и снова расскаяние,
постоянные обиды и упреки в измене,
за это время только ты была в моей постели...
очень больно, просто жалко, слишком поздно,
в моих глазах слезы, в моих легких воздух,
табачный дым позже - и то, что ты ненавидела,
никотин, алкоголь и твой я в их обители...
видите ли, эта сессия, эти обстоятельства,
пыталась обмануть мое сердце в статике - на тебе,
раны рваные, порезы вен, общага, скандалы,
а что ты скажешь маме, если родится ангел...
ладно - будем двигаться дальше, станем лучше,
намучаюсь с тобой, а там и жизнь наскучает,
крыша, ветер, виски - падаю, брызги крови,
глухой хлопок, и я уже на воле, оля...
тамплиерский орден предан кем-то, кем-то из red'ов,
секьюрити камелота подавлена хэви металл...
это флоу из баунса, которым прутся индиго,
мои прогнозы, амиго, все мы под наркозом...
передозировка поколения пепси, навстречу
прогрессу стараемся мы верить в крест, и с этим крестом
любить отсталых в стиле, фирменных и павших,
но раша, ставшая горничной в форменных куражах...
перестань искать прозу с истиной мистера канта,
перестань поливать фекалии подливом,
милая, моя стихия в пламени, но мотыльки
любят там порхать так часто - придется убивать их...
искожая плоть из кожи вон лезем и бесимся,
когда бесы на крайслерах понтуются перед глазами,
сверкают номерами с семерами, сами шестерки,
факелы горящие под небом умирающим...
фейрверки, фестивали с фраейрами,
фарами светят, горят так, как горит огнями черный город,
проданные богу алкоголя и ферментов,
в ферруме снова бриллиантовая фиеста...
в офисах молятся за финансовое счастье,
а в кабаках погибают, оскаливая пасти,
стерео стерто ластиком, как говорил анона,
но это - как фиаска тоже светит черным неоном...
под веками поселились сомнения в вере,
времени параллели в параметрическом уравнении,
а нам осталось только вычислить скорость изменения
твоей красной королевы...
мы приговаривали многих, но остались в клетке,
в девяти квадратных метрах, рядом со склепом,
а рядом тишина в тридцать три горячих ярда,
рядом ребята ядом травят тех, кто был подавлен...
это лакомый кусочек от эпохи пресли,
от эпохи страха под прессом людей в черном,
когда пресса убегала за кордон, искала слова свободы,
убегая от пламя в италию...
глоток [вздох]... с примесью желчи и яда,
надо лететь на запад, в сша или канаду...
тлеет прах планет, гаснут в стаканах реалии,
элементарные частицы исчезают в морали...
людские тени во тьме отражают галогены,
помеченные ультрафиолетом каждый вечер,
пораженные вечностью, на часах опасных,
с флагом плакатов на площади - пощади нас, хаос...
рвем межклеточные ткани мы между кварталами,
когда кончается квАртал, точенными клыками
впиваемся в гортани, горланим под гитару,
обкуренные короли хард-кора, а не цыгане...
старина, оставайся в поле зрения ока,
пока нас кокаин, как косяки мы, крутит в кокан,
мы с тобою в хард-коре, а все остались в офф-лайне,
а все остальные, словно мишень на экране...
правили мы в этом стайле, но остались-то там же,
во вчерашнем мираже, где пропадал каждый из нас,
кто боялся остаться сталкером в чернобыле,
в этой агонии, амиго, так пропали многие...
кентяра, хороший парень, но только когда трезвый,
а когда пьяный, просто мразь, будто подменили,
и чтоб тебе было известно он стал просто
лужей жижи на измоченной простыни...
призраки преследовали ночью очень часто,
и тройные голоса слышала девочка света...
...попробуй понять, почему ее нашли
с изрезанными венами и недокуренной сигаретой...
смерть рядом, смерть хочет каждого,
смерть хочет тебя в первую очередь,
смерть не ошибается, смерть умеет ждать,
так же как и ты, смерть любит похоть и страсть...
все пути ведут в ад, несут тебя сами ноги
по тропам, протоптанным предками, черепа
на крестах, кости ветхие под ветром пепельным,
огонь, смрад, крики, плачь - полоса греховенства...
секты, сети праведников, лжеапостолы господа,
хватай их за руки, режь вены, пей энергию,
это аналог халакоста, проси прощения,
эдем мертв для тебя, и ты в заточении...
гектары с сорняками и травами, море крови,
сгорают язвы алкоголиков, кричат немые,
на воли заключенные, но воля пахнет ядом,
а рядом опиум, морфий и кокаин с водкой...
но надо ли, когда губы сшиты прочной ниткой,
и надо ли тебе, ведь ты теперь марионетка,
кукла люцифера, арлекин подземной жизни,
уже не умереть, дважды не позволит смерть...
после смерти на этой лестничной площадке
или в клетке после того, как мир стал кратким,
коротки тропы, которые топтали мы когда-то
ногами, теперь же ползаем и просим помощи...
чернозем глотаем, нас жажда мучает, тесно
в этом месте нам, и всем тут люцифер известен,
как мама и отец, только в иной степени,
они любили сердцем, а он любит плетями...
настоящими, жгучими, ноют кости, ожоги,
лирики строки убоги, мы будто волками стали,
пороги боли все более, харкаем кровью мы,
укрылись бы, но негде блядь, да и бежать нам некуда...
уйма трепета, уйма суматохи, очень страшно
смотреть, как кроха пробегает весь в рыданьях,
важно не пожалеть его, ведь ты следующий,
важно не оступиться, вновь не став грешником...
мои моментные стихи и мимолетные фразы,
пустая болтовня о баксах, как триста по трассе,
я тот, о ком молчат, я тот, кого хотят боги,
мои тяжелые стихи и эти мрачные строки...
эти пути одиноких, переплетенные в блоки,
эти большие провода, заряженные током,
эти обоймы и словесные пули в патронах,
эти годы - прожитые за решеткой...
короткие всплески, затяжные депрессии,
внешние агрессоры и их тупая поэзия,
эти полеты в теннесси, эти окурки винстона,
и мы пристали к пристани, нас видно издали...
это эхо - полное греховных помыслов,
этот едкий бред отбросов проходящих поездов,
эти моменты страсти в абсолютном мраке,
эти разбитые окна и грязные бараки...
эти шавки и шакалы, эти люди и мрази,
мои моментные стихи и мимолетные фразы,
мы те, о ком молчат, мы те, кого хотят боги,
снаружи теплые, но внутри - жестокие...
за спиною девяностые и небо с проседью,
горизонт вдали еще - впереди вся молодость,
не порвался трос бы, не взорвались гранаты,
а мост - канаты тонкие и диалоги вздохами...
между влюбленными, я помню эти ночи долгие,
но теперь все изменилось - скрылись люди в окнах,
пропали битые стекла, иконы от бога,
бесконечные флаконы и их горькое пойло...
теперь свободны мы, в полете над этой пропастью,
я устал от пресса опиума в моем сердце,
теперь три полоски - и только лезвием острым по венам,
вдоль и поперек, чтоб сразу к небу...
а я летаю в облаках,
а я мечтаю о земле,
и ветер снова в твоих руках,
и небо снова шепчет мне...
остановись, прошу, постой,
не надо боли, не надо слез,
но я устал, окончен бой,
я ухожу со шквалом гроз...
моя оборванная жизнь,
вонзил я в сердце острый нож,
разорванная в клочья нить,
ты ничего ей не сошьешь...
моя обойма полная, и скоро будет больно,
хором вздохнем спокойно, но людям все равно,
остатки органов напомнят мне, как было в городе,
где я был в коме, где я был отблеском от эха...
и серость этих стен в блевотине хромого рокера,
и первые места на опере - сравнимы с точками,
но кровь откачена, лаве разменено на мелочи,
легенды осени, фартово и уикенды горечи...
моя оборванная речь и прерванные связи,
потерянное время, пропитая на хрен печень,
прокуренные легкие, испорченные вены,
теперь мы бредим переменами - за что нам это...
клеймо на сердце, агония предсмертных писем,
приснись мне, я сотворю эскизы из обломков,
моя обойма полная, пока теряю смысл,
моя оборванная жизнь и лирика чисел...
это лирика чисел, и в этом есть смысл,
это стальные пули, полет которых быстр...
моя мертвая плоть, и это сердце готики,
я упал, господь, на полпути к смерти...
моя жизнь бредовая, мой штрих-код стертый,
моя судьба - гроб этот, мой паек - рвота...
и все ублюдки крестятся, когда гремит гром,
и все живое погибает, это синдром...
следы на венах стерты, прикрыты рукавами,
стерео стерто, остается только верить фактам,
а если так, то бьем в такты, пока мы молоды,
пока есть время верить и не лишены свободы...
а раз на воли мы, то вольны творить историю,
раз за решеткою, вольны кромсать по глоткам,
нужны ножи и вожжи вождю нашего времени,
но мы не преклоним колени перед ним...
пока у нас есть стимулы, пока есть мотивы,
пока не репрессирован и не имеем ксивы,
пока есть силы, пока наши текста стерильны,
мой путь стабильно - от колыбели до могилы...
алкогольные напитки, большие ставки,
снова на поправку, а мне пора меняться,
последний танец, повторно ухожу из этого,
моя оборванная жизнь - проклятое гетто...
слезы, сопли, снова шаги в открытые окна,
снова попытки убежать с ним на седьмые сутки,
снова разлука, смс-ки, письма и послания,
и снова в ожидании - скука и отчаянье...
любовь - сука, судьба - стерва, папа против,
а ты по нему сохнешь, теперь он твой наркотик,
метаешься по комнате, пишешь стихи о любви,
так вот они - эти твои одинокие дни...
так вот они - отголоски розовых романов,
бульварных детективов, что так любила мама,
песни под гитару и прогулки до поздна,
поцелуи в губы, ну и остальная ерунда...
просто проза, просто реальность, первая постель,
первое свиданье, гормоны, все гонится за нею,
эль амор, ти амо, ти кьеро, ай лав ю,
и радио шумит, и псы так громко лают...
под эру или энигму, ну или под пинк флойд
снимаешь нижнее белье, оголяя облик свой,
он тихо шепчет на ухо тебе слова любви,
наконец-то эта ночь, и наконец-то вы одни...
на небе темнота, луна и звезды, словно точки,
страх внутри живота, но все же хочешь очень,
вот только что это - влюбленность или больше,
говорит тебе он правду или все это ложь...
ты хотела быть с ним, но это полчаса,
и тогда ты видела любовь - в его глазах,
видела женихом его - но это просто сны,
писала стихи о любви - но это просто пыль,
слушала слезные песни - но это просто файл,
видела солнечные ливни - это просто май,
это просто секс, это просто слова,
это просто кайф, это всего лишь игра...
ты же знала, как тебе он изменял,
с кем и где, во сколько, почему, за что тебя он предал,
первое время ты не верила, глаза закрыты,
все успокоилось бы, если б не вклинилось в быт...
не так стелешь постель, не так гладишь джинсы,
не так готовишь кофе, не так смотришь на лица,
не так держишь за руку, не так целуешь шею,
не так ты говоришь и не так лежишь в постели...
секс с каждым днем все реже, уже вошло в привычку,
он пропадает все чаще, ты снова держишь ручку,
снова черкаешь на листах стихи, но о разлуке,
жизнь - говно, судьба - стрева, любовь - сука...
звонишь подругам, у них все хорошо, а как же,
тебе хреново - а ты не могла представить даже
раньше себе такого... ну ладно там, подумаешь,
уйдет, ну черт с ним, ведь ты себе другого найдешь...
но сердцу не прикажешь, сердце не остановишь,
разум принимает факты, сердце же просит помощи,
и хочется кричать, плакать и рыдать, чтобы слышали,
и разорваться в клочья у него с ней над крышою...
и пусть он дышит воздухом, вдыхая ее запах,
и пусть не чувствует ни боли, ни любви, ни страха,
и пусть он смотрит на нее, и пусть влюбленным взглядом,
но пусть они не знают, что ты где-то рядом...