Я достал из карманы металлические деньги,
Я высыпал всё в его пьяные ладони,
Он пил всю ночь за Эннио Морриконе,
Он пропил всё, что было на небосклоне.
В сумасшедшем углу он нашёл себе гирлу,
Пригласил к столу и немедленно женился.
Ходил по потолку с фатой на голове,
Вляпавшись по уши в настроение.
За окном ехал поезд "Воркута - Ленинград",
Сотни юных бойцов расстреляли закат,
За Чингисхана вышла мама в свой последний раз,
Телеэкраны транслировали нас.
У меня был пёсик перламутровый глаз,
На безымянном пальце красовался алмаз,
Моей подругой тогда была Мэрилин Монро,
Секс, drugs и халявное бухло.
Мой слуга по утрам приносил мне сто грамм,
Золотой парабеллум весил пять килограмм,
Над моей кроватью улыбалась Мона Лиза,
Я преуспевал и не торопился.
Я позвонил таксистам, отменил свой заказ,
Я докурил свою приму, затушил и погас,
Рукоплескатели меня в ту ночь не дождались,
А и пускай, мне и так - заебись!
Подонок проснулся, потянулся,
Сел на трамвайную шпалу,
Набил карманы сырыми бычками,
В небо направил жало.
Жадно напился водой дождевой,
Проблевался под ноги прохожему,
Навеял человечеству сон золотой,
Плюнул трамваю в рожу.
Тёрся в закусочных, закусывал цедрой,
Нетопырей отгоняя лениво,
Красиво блестел глазами лукавыми
На светило, висящее криво.
Кривоподобною правдою чавкая,
Руки грел в карманах дырявых,
Имея талант уходить от погонь
И исчезать на облавах.
Чертил пальцами чертей с яйцами
На потных телах забалдевших девах.
Весёлые Роджеры пустыми глазницами
Клали кости на алых парусах.
Рваный флаг, луна на соплях,
Мачты фонарей, пасхальная суббота.
Влупил победный гол в свои ворота
И упал...
Христос воскрес!
Воистину воскрес!
Мужчины любят танцевать, воевать и пить,
Мужчины любят босиком по траве ходить,
Мужчины любят любить, мужчины любят спать,
Мужчины любят с женщиной кровать.
Мужчины любят кухни, на кухне чаи,
Мужчины любят счёт и не любят ничьи,
Мужчины любят море, солнце, пляж
И на берегу двадцатый этаж.
Мужчины любят Париж, французской булки кусок,
На дуэлях стреляют себе в висок,
Мужчины любят холодный сок,
А также Ближний и Дальний Восток.
Вот идёт один, а за ним другой,
Башмаками вращают шар земной,
Мужчины танцуют, воюют и пьют,
Sehr gut!
Плюшевый десант, чебурашкины жопки
Мелькают меж дерев в центральном парке,
Осень-лиса в курином зоопарке
Лепит на решётки почтовые марки.
Auf Wiedersein, улетают птицы,
Машут крылами в направлении юга,
Северные ветры, холодные пальцы
Душат сигареты, ломают шоколад.
В дебрях супермаркетов теряются души,
Абоненты недоступны, звоните позже.
Вам со мной не по пути, мне с вами тоже,
Человек человеку - прохожий.
На помойках греют водку под куртками бомжи,
Чья-то голова оставлена там же,
Мусор кушает собака по кличке Люси.
К первому подъезду подъехало такси.
Из автомобиля выходит мужчина,
Дышит тяжело, шагает нетвёрдо,
Мятый прикид, перекошенная морда,
Теряет на глазах симметрию природа.
Листья шумят, и гудит в проводах,
Его ноги устали от чудес на виражах.
Пилоты орбитальной станции
Пришли ко мне, не зная, чем заняться им,
Говорили о высоких материях
И о том, как вымирают империи.
За дверьми толпились уборщицы,
Подметали мусор космический,
Поправляли очки на переносицах,
Смеялись и баловались спичками.
Под столом резвился котёночек,
Расцарапывал Америку на глобусе,
По комнате кружились девочки
Под вальсы Иоганна Штрауса.
Два австралийских страуса
Не давали житья Микки-Маусу,
Они вообще не любили диснейщину
За то, что Дисней был женщиной.
За окном расцветала ньютоновка,
Собака лаяла на дядю фраера,
Играли в дурака гуманоиды
По своим марсианским правилам.
Упало солнце в горизонт копеечкой,
Луна на небе кругляшком серебряным
В лужах отразилась змейками,
Наполнив город тишиною медленной.
Узкие зрачки диафрагмы,
Цветная фотография солнца,
Добрый волшебник Растафара
Прислал мне письмо с Ямайки.
Шершавым языком дикой собаки
Был запечатан серый конверт,
Я ждал такого ответа
Без малого пятнадцать лет.
С утра позвонил старый приятель,
Сказал, что идёт облава
На тех, кто слева и справа,
И что он на одном из флангов,
Что нет никаких вариантов,
И что он - один из немногих,
Кто держит ещё оборону,
И что он уже не жилец.
Потом на пьяной вечеринке по случаю победы
Самого себя над самим собой
Он танцевал, он глотал свои слёзы,
Вызывая всех нас на ещё один бой.
Но нам было всем по барабану,
Мы тискали девок, мы пили портвейн,
Он кричал нам "козлы!", запоминал наши лица,
Хватал за запястье, сжимал пульсацию вен.
Послушайте, черти, как стучит моё сердце,
Вам ли не знать, что такое "один",
Он говорил сам с собой, губу кусая до крови,
Глотал стаканы сквозь зубы один за одним.
Свою последнюю обойму он выпустил в небо,
Безразличное небо ответило дождём,
Он лежал на земле опустошённый,
Мы подошли: "Хорош валяться, пойдём!"
Он плёлся за нами неверной походкой,
Просто молчал и жадно курил,
Мы травили анекдоты, ржали друг над другом,
Не заметили даже, как он от нас уходил.
Он исчез незаметно в темноте переулков,
Ещё часа полтора мы продолжали бухать,
Потом разошлись, кому куда ближе:
Кто-то продолжать, а кто-то спать.
Узкие зрачки диафрагмы,
Цветная фотография солнца,
Добрый волшебник Растафара
Прислал мне письмо с Ямайки.
Шершавым языком дикой собаки
Был запечатан серый конверт,
Я ждал такого ответа
Без малого пятнадцать лет.