|
Бежит зарёванный Апрель, Дрожащие ссутулив плечи... Так сказочен и так не вечен Бежит зарёванный Апрель... И ледяные слёзы с крыш Вдруг возвращают из забвенья И ложь, и позднее прозренье, И ледяные слёзы с крыш... И ждёт задумчивый Январь... К нему Апрель в слепом веселье Бежит по скользкой карусели! И ждёт задумчивый Январь... А Время вертит карусель... И никогда на карусели Январь не встретится с Апрелем! А Время вертит карусель...
На Малой Молчановке в Доме со львами, Где мы с бабой Шурой чаи распивали, Там шел КВН не от юмора чёрный, А с линзой, налитой водой кипячёной. Там деда папаха была велика мне, Там был подоконник сработан из камня... По плоскости этой, широкой, как ложе, И теплой, как лето, тоска меня гложет. О Малой Молчановке вспомню в печали. Там так удивительно мало молчали... Висел абажур там и ежевечерне Под ним колдовское мерцало свеченье! Оно и сейчас, не оставив заботы, Моей освещает судьбы повороты, Мои облегчает фантомные боли, Мои запрещает никчёмные роли, Где скупость на речи и прочая дурость! А время не лечит, как принято думать. Его панорама ни валко ни шатко Выводит, как к храму, к Собачьей Пощадке... На Малой Молчановке в Доме со львами, Где мы с бабой Шурой чаи распивали, Там Гнесинки скрипки вели пицикато Под шум голубиного рая - Арбата. Там точка отсчёта, там что-то такое, Что точно меня не оставит в покое... Смотрите, я там, у окна перед вами На Малой Молчановке в Доме со львами!
Ну что ты знаешь о любви, Ты, не любившая нисколько? Ну что ты знаешь о мечте, Ты, не мечтавшая ничуть? В душе останутся слова, Произнёсенные, и только... В ночи останется звезда, Не указующая путь. Ну что ты знаешь о листве, Когда её осенним ветром Срывает с дрогнувших ветвей, Бросает наземь, как укор? Горит отчаянья костер, И шляпка призрачного фетра Скрывает милые глаза, Почти чужие с этих пор. Ну что ты знаешь обо мне? Неразличим приют осенний, И глухо колокол гудит Над безнадёжностью земной. Но возникают два крыла, И, обещая воскресенье, Хранитель искренней любви Опять витает надо мной.
Лежат две груши на столе, Волынка плачет где-то. На все вопросы на земле Не найдено ответа. И сердце ноет от тоски, Но я скажу вам средство: Поешьте груш, примите душ, Умерших душ соседство. В шотландском замке... Свободна времени река, Но делает изгибы. Стоят застывшие века На дне ее, как рыбы. У них года, как плавники, Шевелятся лениво, И сердце ноет от тоски Старинного мотива. В шотландском замке... А я лежу, глаза закрыв, На каменной постели, И ветер стонущий мотив Доносит еле-еле. Чужие шорохи слышны, В свече - не много света, И привидений из стены Выходят силуэты. В шотландском замке... В почти могильной тишине Рассказывают честно Про то, что мне, пускай во сне, И так давно известно. Лишь только боль в судьбе любой, И кровь, и страх смертельный... Я поднимаюсь над собой, Над плоскостью постельной... В шотландском замке... Туда в отчаяньи лечу, Где всё светло и бело, И возвращаться не хочу В измученное тело. Мотив волынки всё слышней, Темней в глазах и душах. Обет молчания на мне, Но я его нарушу! Я расскажу вам о любви, О вечном страхе смерти, Об этом замке на крови, А вы всему поверьте! Когда войдете вы ко мне, Когда меня найдете, Я буду тенью на стене, Волынки пеньем в тишине, Свечи свеченьем в полусне, Слезой на переплете... В шотландском замке...
...и если Вы уедете, Вы правы Поскольку не снискали, милый друг, Ни доблести, ни почестей, ни славы Из Родины не материнских рук. Я знаю, Вы талантливы от Бога, Хоть это не отмечено страной. Какая ожидает Вас дорога? Как странно... Вы расстанетесь со мной... Полжизни - это много или мало Для почестей и славы, для молвы? Что в юности судьба Вам обещала, Того уже давно не ждете Вы. Давно покрылись пылью эти строки, Которых потускнело волшебство. Давно прошли назначенные сроки, А так и не случилось ничего. И вот Вы уезжаете, и это Оправдано неверием страны. Трудна судьба бродячего поэта, Ещё трудней сознание вины. Останутся невидимые нити, Что будут рваться долгие года, Хоть Вы ещё, наверно, позвоните, А может быть, заедете сюда. Вы правы, ожиданье бесполезно, И надо что-то делать наконец: Оставить этот занавес железный, В терновый перекованный венец. Я знаю, как смертельно Вы устали. Прощайте! Дай Вам Бог иной земли! А если бы Вы всё-таки остались? Ах, если бы Вы всё-таки смогли...
Разное время и разные страны... Жизни кривую ведя по прямой, Я путешествую над океаном Вновь по маршруту из дома домой. Не объяснить это грустное чудо, Но в самолете, как в зале суда, Так я боюсь не вернуться оттуда, Так я страшусь не добраться туда. Два моих дома темны и не резки, Будто пусты от стены до стены. Только на гвоздиках сквозь занавески Двух моих шляп очертанья видны. Разное время и разные мысли В этих домах, что понятно вполне. Только на гвоздиках шляпы повисли Так не похожи, но обе по мне. Что же мне делать? Я плакать не буду. Два - значит два, это лучше, чем ноль. Не объяснить это грустное чудо, Не заглушить эту старую боль.
Алле Мы с сестрою не дружили Из-за разницы в судьбе, Так и жили, так и жили, Как бы сами по себе. Как бы с самого начала Оставались при своих, Только музыка звучала, Как ни странно, в нас двоих. Мы с сестрою не дружили Год за годом, день за днем Подружиться не спешили: Мол, и так переживем. Жизнь швыряла и качала На неласковой волне. Только музыка звучала, Как раскаянье, во мне. Мы с сестрою не дружили Не гадали наперед, И подарков не дарили В день рожденья, в Новый Год. Ты мне сухо отвечала И лгала не по злобе, Только музыка звучала Беспокойная в тебе. Только музыка звучала, Только падали смычки. Нас Природа различала Сквозь разбитые очки. Я возьму больную ноту, Зная точно, что пора, И заплачет от чего-то Нелюбимая сестра.
Неласковы у Времени объятья, Неровен шаг, пристрастно волшебство. Стареющая женщина, как выцветшее платье, Уже не привлекает никого. И не у кого вымолить прощенье, И ничего обратно не вернуть. Но можно подобрать ещё такое освещенье, Чтоб зеркало и Время обмануть... Ещё возможно дорого одеться И этим отыграться за урон. Но, так некстати спрошенное, собственное сердце В ответе выдает неверный тон. Пускай вокруг участливые лица, Пусть ждут тебя и носят на руках... Стареющая женщина, как пойманная птица, Напрасно бьется в шелковых силках! Невидимое солнце за аллеей Скользнет во тьму, осыплется листва... Стареющая женщина о чем-то сожалеет, Чего не могут выразить слова. Ни вздорности утраченного детства, Ни молодости спорной красоты не жаль тебе. Какой же смысл ты вкладываешь в действо, Вершащееся в комнатах пустых, Когда в окно ты смотришь, не мигая, И вдруг заплачешь, слезы не тая? Стареющая женщина, такая дорогая, Единственная, милая моя.. Я по тебе отчаянно скучаю И на тебя нечаянно смотрю. Я так устроен: больше, чем другие, замечаю И меньше, чем другие, говорю. Но, как напоминание о лете, Где яркий свет и беззаботный смех, Пусть будут утешением тебе не строки эти, А то, что ими скрыто ото всех!
Малыш играл на клавесине Когда-то в давние века. И птицы трели разносили И над землей, и в облака. Близки иные были мерки И музыканту, и певцу. На бал предворный с фейерверком Съезжались гости ко дворцу. Ах, эти медленные танцы, Ах, эти па и антраша! И все, представьте, иностранцы Проходят, платьями шурша. О, клавесинное томленье, Ах, декольте и веера!.. И с инструментом юный гений Не расставался до утра. Мазурки, вальсы, менуэты Слагались чудно и легко. Плясали леди, баронеты, Летела пудра с париков. Камзолы золотом блистали, Слепили плечи белизной. Пылали свечи в пышной зале, Пьянило легкое вино. Шепталась знать: - Способный малый... Не замечая в суете, Как два крыла его вздымались, Как он летел уже, летел! И что душа его искала Пока надменна и глупа Себя со вкусом развлекала Сия достойная толпа?
Горит свеча и тает, И тает, и горит, А в комнате светает От утренней зари. И бледные, как тени Глядят из темноты Ночных стихотворений Измятые листы. На ели новогодней Огнями зажжена Забытая сегодня Великая страна, Её знакомый контур, Её незримый свет. Кто с понтом был под зонтом, Того в помине нет. Мели, мели метели На запад и восток. Мели, мели, Емеля... Всему, видать, свой срок. Привычная картина, Беспечное житье. Я лампочку подвину - Как не было её...
А жизнь идёт к концу, И стали ощущаться Нехватка прежних сил, Избыток прошлых лет... Постой, моя душа, Успеешь распрощаться С тем, кто тебя носил И верил в этот бред. Барометр судьбы Уже стоит на осень, И льет за воротник Усталости вода... Я протрезвел вполне И стал вдвойне несносен Для тех к кому привык За долгие года. И скоро на порог Придут и постучатся, Не спросят: - Как дела? А скажут: - Ну, пошли... Дрожит моя душа, Готовая умчаться, Здесь, на краю стола, Там, на краю земли. И некого спросить: - Зачем всё это было? И больше не разжечь Потухшего огня. Но, пусть не до небес, Хотя бы до могилы Я умоляю вас Не оставлять меня! Благослови, Господь, На трудную дорогу. Пуст я тебе не мил, От сердца не отринь! За то, что ждал любви И верил ей, как Богу, За то, что жил - как жил Прости меня. Аминь.
Они жили долго и умерли в один день. (А. Грин) Её прекрасное лицо его на миг лишило воли. Её изящная рука нашла покой в его руке. Так началась её любовь, ещё не знающая боли, В парижском маленьком кафе, вселенной тихом уголке. И завертелось колесо, шальные лошади присели, И, распрямившись, понесли, и задышали тяжело. Пока не выключили свет на их безумной карусели... И наступило время жить, а умирать не подошло. Она проплакала глаза и все одежды износила, И поседела на сто зим, и постарела на сто лет. А он остался молодым и укатил в свою Россию, И для него её любви как будто не было и нет. А для нее её любовь над ней кружит ночною птицей, И останавливает взгляд и заслоняет целый свет. Ей не взлететь, как птице вверх, а птице вниз не опуститься. Но в небесах и на земле ей от нее спасенья нет! И это тянется года, и в этом видится проклятье. Парижских улиц суета подстать московской суете. Её растрепанная прядь, её изношенное платье, Не объясняя ничего, нам говорят о нищете. Она умрет от пустоты, а не от голода и жажды, Не пережив свою любовь, но пожелав её себе. А он погибнет в тот же год поскольку знал её однажды, И тень от крыльев той любви уже была в его судьбе.
Ночь, улица, фонарь, аптека... (А.Блок) Мир тесен был для тех, кто одинок, И лишь фонарь, не рассекая ночи, Покачивался чутко за окном И вроде не был с ночью заодно, Но всё равно светился тускло очень. И человека освещал в окне Единственного в доме, но, поверьте, Был бледен он в скрещении теней, Но в ласковом луче казалось - нет Лица прекрасней этого на свете. А странный человек смотрел в окно Прищуренными, детскими глазами. Во тьме, лежащей чёрным полотном, Неясное фонарное пятно Ему звездою яркою казалось. Еще была аптека, но она Нисколько не важна была, ей-богу, Нисколько не была она нужна, Да и тропинка не была видна, Что к ней от дома шла через дорогу. Любая боль когда-нибудь пройдет, Затянется, уймется, затаится... Неслышно побредет за годом год, Пока нас птица-память не найдет, Вот тут-то всё, как встарь, и повторится. Монисто фонарей нанижет ночь На нити невозможной паутины. Один фонарь, ярчайшее зерно, Как снегом, светом занесет окно И закачает шеей лебединой...
Эти балы, на деле, не лишены причуд... Вы, наклонясь, сидели не к моему плечу. И проплывали мимо дамы не для Мюссе. И по-французски мило здесь говорили все. Заговорён, в бокале стыл канделябров свет. Танцы в парадной зале - брансль и менуэт. От, на последней вольте, смерти на волоске Я произнес: - Позвольте?, к вашей припав руке. Начал оркестр жеманно что-то из Монсиньи. Вы посмотрели странным взглядом в глаза мои. Резким движеньем встали, будто вдвоем со мной Вы танцевать мечтали танец совсем иной. Точно из центра зала брошено в ночь копьё! Музыка нам мешала двигаться под неё. Вот, как уход в блаженство, страстный наклон. И вдруг... Пауза. И ни жеста переплетенных рук. Вас провожали взглядом жадным десятки глаз. Вы танцевали рядом, словно в последний раз. В темных оковах транса, тонкой свечой во мгле... Танго ещё, как танца, не было на земле!
Ты никуда, дружок, не уплывёшь. Не будет пальм, лишь баночки с айвою... Но эта ложь себе - святая ложь. Луна, ка нимб, горит над головою. Цветут кораллы в синей глубине, Цветут левкои в полосе прибрежной, И паруса взлетают, как во сне, По тонкой мачте пеной белоснежной! Ты никуда, уж ты, дружок, поверь Не уплывёшь, кормою вспенив воду. На то зовут в дому входною дверь, Что из неё не выйти на свободу. А там дельфины обгоняют бриг, Штурвал послушен и попутен ветер! А там отчаян только чаек крик, А там летают рыбы на рассвете. Там, если шторм, то честен и суров, А, если штиль, то с песнями на баке. Там верный друг дороже всех даров, А крепость рук доказывают в драке. Но ты туда дороги не ищи! Тебя влечёт, как парус ветром полный, Твоя мечта - единственный твой щит. Не дай Господь разбить его о волны!
Я не хочу Вас беспокоить. В девять ноль-ноль отходит поезд. Так что давайте, пока не поздно, Мы распрощаемся с Вами бесслёзно. Я не хочу Вас беспокоить. Вот и окончилась наша повесть. Так что, поверьте, уже не рано Нам разбежаться по разным странам. Я не хочу Вас беспокоить. Что нам привиделось такое, Что, словно дети, две недели Мы на скамейке обнявшись сидели? Я не хочу Вас беспокоить. В наши года ломать - не строить. В Ваших глазах, подойдя поближе, Тоже я страх затаённый вижу. Я не хочу Вас беспокоить. Этот урок нам пора усвоить. В этом железная дорога Пусть нам обоим поможет немного. Я не хочу Вас беспокоить. Пусть нас потом не мучит совесть. Пусть запоздалые три слова В нас сохранятся, как фильм с Орловой... Я не хочу Вас беспокоить. Столько ничто не может стоить. И, разговоров в завершенье, Я принимаю такое решенье: Я не хочу Вас беспокоить. В девять ноль-ноль отходит поезд. Так что давайте, пока не поздно, Мы распрощаемся с Вами бесслёзно.
Осенний сад, осенний сад, Дрожанье легких ветвей. Мне повторяет листва: - Не обессудь... Осенний сад, осенний сад, Ночные страхи развей Ведь мы единых кровей, Со мной побудь. Осенний сад, осенний сад, Холодный солнечный свет, На золотом паркете капли дождя, Но позови - мелькнет любви чуть осязаемый след, В неосязаемый след переходя. Осенний сад, осенний сад, Его печальный наряд, Его прощальный обряд - Немой запрет. Осенний сад, осенний сад, Я улетаю, а ты Свои сухие цветы Бросаешь вслед. Осенний сад, осенний сад, Последний птичий парад Над бесконечностью вскинутых рук. Последний круг, Прощальный крик, Случайный солнечный блик И только небо, лишь небо вокруг. Осенний сад, осенний сад - Мой безголосый двойник, Твоя тревога, как льдинка, остра. Осенний сад, осенний сад Зачем-то в мысли проник И эти строки диктует с утра. Осенний сад, осенний сад, Какую осень подряд Я понимаю, как листья парят. Весна случается, но И сам я тоже давно - Осенний сад, осенний сад, осенний сад...
Какое счастье - складывать слова, И понимать, что их не так уж много... Мы все идём к Вершине Мастерства, Но всяк своей окольною дорогой. Неласково встречает на пути Природа, лишь она непогрешима. Смириться с невозможностью дойти Не легче, чем подняться на вершину! А жизнь, не замечая ничего, Всё кружит нас, от цели отвлекая. Вершина под названьем "Мастерство" - Всего лишь алегория такая. Но мы идём пока хватает сил И верим в горизонт высок и светел! К чему нам это? Кто бы нас спросил? Зачем нам это? Кто бы нам ответил? И хочется оставить этот крест, Вдохнуть свободу, выдохнуть печали, Но даже жажда перемены мест Из этих мест уводит лишь вначале. И только тот, укрытый, кто так строг Оценит в нас намеренье благое... Вы, кажется, подумали, что Бог? А я имел в виду совсем другое...
|
Сайт "Художники" Доска об'явлений для музыкантов |