|
Амстердам, Голландия Город голландских живописцев, секса, наркотиков и велосипедов... И этот праздник вечно продолжается. И фонари, и девочки в витринах. Закон природы редко нарушается, А наш, людской закон - наоборот. Вновь чей-то круг слезами завершается, Но женщины белеют на картинах. И что-то постоянно воскрешается. И новой боли не произойдет... Блестит воды расстеленное кружево. На камне мостовых светлеют тени. И город просыпается, разбуженный, В цветах. И время оставляет след На ткани жизни, им же разутюженной, На дне канала, зелени растений. А по дороге, непривычно суженной, Вне времени скользит велосипед.
Флоренция, торговые ряды. Всё в блеске мишуры замысловатой. Все в золоте витрины. Словно ватой Заткнули уши. Волосы седы, Но ясен взгляд. Иду мостом старинным. Здесь, кажется, художники вели Полотнам счет, потом подвалам винным, Потом могилам, вырытым вдали?
Когда упал Икар, была весна. И солнце только набирало силу, Как-будто пробуждалось ото сна За эту ночь озябшее светило. А по земле кровавый полз туман. Метались обезумевшие кони, И пировали грифы на холмах Средь тысяч человеческих агоний... Икар летел на крыльях восковых Кругами ввысь, не слушая Дедала, Летел, не поднимая головы, И кровь глаза Икара застилала. Не солнца свет манил его вдали, Он убежать пытался от земли!
Я тоскую без тебя, видно... А на площади опять людно. Мне за наш с тобой разрыв стыдно, Но вернуть тебя назад трудно. А вернуть тебя назад надо. Даже если этот шаг - чудо. Я пройду через врата ада, Но всегда тебя любить буду. Мы ж с тобой не просто так были. Мы делили на двоих боли. Мы отраву стольких лет пили! Этот вкус не на губах что ли? Это - так же, как отнять руку. Это - так же, как убить память. Это - как пройти скалу с другом И упасть... и продолжать падать...
Я каждому тайно завидую И в каждого тайно влюблён О.Мандельштам, 19 лет Осип Эмильевич, снова весна! В Рим так привычно дороги запутаны. Ополоумев, бреду по распутице С Вашей свечой, что до стона черна. Вы, говорят, не постигли мгновения. Вас и читать-то теперь не с руки. Разве в бессонницу или в прозрении... Как-то неловко от Вашей строки. Что Вам Гомер и легенды Эллады? Были Вы странник в родимом дому. Видно завидовать тайно не надо, Да и любить всех подряд ни к чему! Осип Эмильевич, снова брожение В рощице нашей от редких лучей. Боже, какое в стволах напряжение! Миг, и... шарахнут картечью грачей!
Мы родились в пределах той страны, Где вольно дышат старики и дети. Вопрос - хотят ли русские войны? Не вызывал сомнения в ответе. Советский вдруг закончился народ. И Ленин больше мыслями не правит. Теперь мы верим только в Новый Год. Так пусть хоть эта вера не оставит!
Надежда Надежда дарит свет и юношей питает, И за собой ведёт того, кто не ленив. Неправда, что она последней умирает: Я столько лет живу, её похоронив!
Над Прижем горит Нотр-Дам - Поминальной свечой для Европы. А. Городницкий Так бывает, что губы дрожат и в слезах искаженные лица... Над Европой бушует пожар в самом сердце французской столицы! Нотр-Дам погибает в огне, И никто вам не скажет причину. Лишь поэты пророчат извне, предрекают Европе кончину. Словно сонмы отравленных стрел нас пронзают жестокие строки... Только зря! Нотр-Дам не сгорел, и Европы не названы сроки!
Мы живем под собою не чуя страны... Бессонница, Гомер, тугие паруса... О. Мандельштам Давно живем, не чуя под собой Ни вечности, ни памяти, ни страха. Не жжёт огонь и не пугает плаха. Полны зрачки угаданной судьбой. Но, как заведено, свободный ход Часов пружинных не длинней завода. А мы, назло, все прибавляем хода, Закрыв глаза, летим из года в год... И лишь по книгам, читанным, когда. Манили нас грядущие года, Нет-нет да и накатит ностальгия, А с ней бессонница, и паруса тугие...
Плимут, Англия Где плеск волны сонлив, А блеск луны высок, Где корабли в отлив ложатся на песок, Где грезится жара, И холод - наяву. Где сытые с утра Отары мнут траву. Там устья долгих рек Врезаются в пролив, Там жалок человек, А плеск волны сонлив, Там ставят по утрам Седые паруса, И страсти по ветрам Тревожат небеса. Но там отводит сглаз Тяжелая вода, И кто пришел хоть раз - Остался навсегда.
Нам песня строить и жить помогает Лебедев-Кумач Когда на камни упадет и разобьется Моя душа, чудные крылья распластав, Когда с невысказанным чувством превосходства Прольется кровь ее на лобные места, Когда зацепится судьба за понедельник И тормознет, скрипя пружиной маховой, Когда я песни, что пою не ради денег, Спою для вечности и славы мировой, Когда останется два-три последних шага, И я свое предназначение пойму, Тогда придут перо на помощь и бумага, Но эта помощь уже будет ни к чему...
На фоне СМИ привычной лжи Не грех припомнить путь Сократа: Как он тиранов пережил, И был казнен... при демократах. Был нищий, не ценил уют. Мудрец, но не учитель танцев: Он полководца спас в бою, Дубиной разогнав спартанцев. В искусстве спора хитроват. Его боялись богословы. Он был ни в чем не виноват, Но раздражал свободой слова. До нас дошедшая молва Гласит (и так ли это странно?), Что диктатуре большинства Сократ предпочитал...тиранов!
Эту радость я вспоминал стократ - Телефонный новенький аппарат! Как заглавный знак в основной строке, Он стоял, белея, на сундуке. Каждый час... Нет! Каждые полчаса Проникали в комноту голоса. Даже если я пропадал во сне Телефонный друг приходил ко мне. Это было, в сущности, так давно Телефонное в белый свет окно... Я смотрю в окно в неродной стране, Неспокойно мне. Неуютно мне. Был и здесь в дому телефон зачат. Семь раздельных плат! Все они молчат! Бессловесный вой телефонных труб... Я ношу с собой телефонный труп... Дышит холодом, нагоняет страх Телефонный тлен, телефонный прах... Отыщи меня в звуковой тени. Позвони мне, Прошлое, позвони!
Как странно судьба меня ранит, Как птицу летящую -влет. Прекрасна природа в Тоскане, Где время чужое берет, Где сложены камни стеною Над руслом прозрачной воды, Где горы лежат подо мною, Где старого парка следы, Где дождь предлагает напиться, Где прошлого века покой, Где крыты дома черепицей, А мысли тосканской тоской.
Пусть весьма театрально красива гондола, Но сильна гондольерская старая школа, И послушно весло в неслучайных руках. Не сыскать летописца - седого ваганта, Но пока над Венецией слышно бельканто, Наша древняя лира пребудет в веках.
Время Значит время пришло. Значит время... Заслоняя себя от дождя, Мы его провожаем не с теми И целуем не тех, уходя. Ну а те? Кто-то больше не с нами Кто-то где-то, а кто-то в пути. Прошлым солнцем прожженное знамя Помогает нам с песней идти. И колышутся ржавые травы. И скрипит под ногами листва. И гудит от осенней отравы Молодая моя голова.
Залив Хаттерас, Северная Каролина На океанском берегу, В виду залива Я дни покоя берегу, Что - справедливо. Я заклинаю каждый день Побыть со мною Прохладой той, что дарит тень, Звездой ночною. И ты не будешь молода Когда-то тоже, Но может быть еще сюда Вернешься всё же. Не возвращаются туда, Где было сладко. А если да, тогда всегда Нужна оглядка. Но ты не слушай мудрецов, Прознавших нечто. Жизнь коротка, в конце концов, Что нам беречь-то? Ты приезжай сюда опять, Забыв советы, Чтоб помолчать и постоять Под звездным светом.
|
Сайт "Художники" Доска об'явлений для музыкантов |