* * *
Чуевский Гори гори моя звезда
Гори, гори, моя звезда, Звезда любви приветная! Ты у меня одна заветная, Другой не будет никогда, Ты у меня одна заветная, Другой не будет никогда! Звезда любви волшебная, Звезда прошедших лучших дней! Ты будешь вечно незабвенная В душе измученной моей! Ты будешь вечно незабвенная В душе измученной моей! Твоих лучей небесной силою Вся жизнь моя озарена; Умру ли я, ты над могилою Гори, сияй, моя звезда! Умру ли я, ты над могилою Гори, сияй, моя звезда!
* * *
Друнина Юлия Любовь
ЛЮБОВЬ Опять лежишь в ночи, глаза открыв, И старый спор сама с собой ведешь. Ты говоришь: - Не так уж он красив! - А сердце отвечает: - Ну и что ж! Все не идет к тебе проклятый сон, Все думаешь, где истина, где ложь... Ты говоришь: - Не так уж он умен! - А сердце отвечает: - Ну и что ж! Тогда в тебе рождается испуг, Все падает, все рушится вокруг. И говоришь ты сердцу: - Пропадешь!- А сердце отвечает: - Ну и что ж! 1972
* * *
Эренбург Илья Когда приходите Вы в солнечные рощи
* * * Когда приходите Вы в солнечные рощи, Где сквозь тенистый свод сверкает синева, Мне хочется сказать, сказать как можно проще Вам только тихие и нежные слова. Но вы пришли ко мне, чтоб плакать о нарциссах, Глядеть на ветку гибких орхидей, И только там, вдали, у строгих кипарисов, Вы вся становитесь изысканно нежней. Не тешат Вас тогда ни радостные птицы, Ни в сонных заводях усталая река, И не глядите Вы, как быстрые зарницы Сверкают по небу и режут облака. Вы говорите мне: "Моим глазам не верьте, Я не жила, как Вы, в оливковых садах. И я любить могу цветы любви и смерти, Что медленно цветут в заброшенных местах".
* * *
Федоров Василий А я когда-то думал
* * * А я когда-то думал, Что седые Не любят, Не тоскуют, Не грустят. Я думал, что седые, Как святые, На женщин И на девушек глядят. Что кровь седых, Гудевшая разбойно, Как речка, Напоившая луга, Уже течет И плавно И спокойно, Не подмывая В страсти берега. Нет, У седой реки Все то же буйство, Все та же быстрина И глубина... О, как меня подводит седина, Не избавляя От земного чувства!
* * *
Фофанов Константин Была ль то песнь рожденная мечтою
* * * Была ль то песнь, рожденная мечтою, Иль песнею рожденная мечта,- Не знаю я, но в этот миг со мною Роднилися добро и красота. От светлых дум сомненья исчезали, Как легкий дым от гаснущей золы; Я был далек от сумрачной печали, От злых обид и дерзостной хулы. Я мир любил, и был любим я миром; Тая в душе неугасимый свет, Я в бездне бездн носился по эфирам, С толпою звезд, за сонмищем планет. И видел я пленительные тайны Бессмертного, божественного сна... Я постигал, что зло и смерть случайны, А жизнь с добром - и вечна и сильна. Я ликовал смущенною душою, И жар молитв сжигал мои уста... Была ль то песнь, рожденная мечтою, Иль песнею рожденная мечта?.. 1888
* * *
Фофанов Константин Ты помнишь ли
ТЫ ПОМНИШЬ ЛИ?! Ты помнишь ли: мягкие тени Ложились неслышно кругом, И тихо дрожали сирени Под нашим открытым окном... Все тише заветные речи С тобою тогда мы вели И скоро блестящие свечи Рукой торопливой зажгли; Ты села к роялю небрежно, И все, чем полна ты была, Чем долго томилась мятежно, Все в звуки любви облекла; Я слушал безгрешные звуки И грустно смотрел на огни... То было пред днями разлуки, Но было в счастливые дни!.. Август 1891
* * *
Гофайзен Михаил Болевой синдром
Болевой синдром Любовь - изменница души, легка, как Моцарт, на подъёме, способна выжить на гроши и отоспаться на соломе, потом всё вдруг перевернуть, запрыгнуть, радуясь увечьям, голодной жабою под грудь, всё вытоптать, всё искалечить. Где брат твой, Каин?! Спит корысть на дне любого из колодцев. Не лечит время - открестись, зачем ловить чужое солнце? Реальность - только миражи да смерти шёлковая лента. Любовь - обманщица души, поскольку в ней, в душе, бессмертна. 2004
* * *
Горький Максим Легенда о Марко
ЛЕГЕНДА О МАРКО В лесу над рекой жила фея, В реке она часто купалась; Но раз, позабыв осторожность, В рыбацкие сети попалась. Ее рыбаки испугались... Но был с ними юноша Марко; Схватил он красавицу-фею И стал целовать ее жарко. А фея, как гибкая ветка, В могучих руках извивалась, Да в Марковы очи глядела И тихо чему-то смеялась... Весь день она Марко ласкала, А как только ночь наступила - Пропала веселая фея,- У Марко душа загрустила... И дни ходит Марко, и ночи В лесу над рекою Дунаем, Все ищет, все стонет: "Где фея?" Но волны смеются: "Не знаем". Но он закричал им: "Вы лжете! Вы сами играете с нею!" И бросился юноша глупый В Дунай, чтоб найти свою фею Купается фея в Дунае, Как раньше до Марко купалась; А Марко уж нету... Но, все же, О Марко хоть песня осталась. . . . . . . . . . . . . . . . А вы на земле проживете, Как черви слепые живут: Ни сказок про вас не расскажут, Ни песен про вас не споют! 1903
* * *
Горький Максим Песня о Буревестнике
* * *
Григорьев Апполон Прости
ПРОСТИ I only know - we loved in vain - I only feel - farewell, farewell! Byron* Прости!.. Покорен воле рока, Без глупых жалоб и упрека, Я говорю тебе: прости! К чему упрек? Я верю твердо, Что в нас равно страданье гордо, Что нам одним путем идти. Мы не пойдем рука с рукою, Но память прошлого с собою Нести равно осуждены. Мы в жизнь, обоим нам пустую, Уносим веру роковую В одни несбыточные сны. И пусть душа твоя нимало В былые дни не понимала Души моей, любви моей... Ее блаженства и мученья Прошли навек, без разделенья И без возврата... Что мне в ней? Пускай за то, что мы свободны, Что горды мы, что странно сходны, Не суждено сойтиться нам; Но все, что мучит и тревожит, Что грудь сосет и сердце гложет, Мы разделили пополам. И нам обоим нет спасенья!.. Тебя не выкупят моленья, Тебе молитва не дана: В ней небо слышит без участья Томленье скуки, жажду счастья, Мечты несбыточного сна... * Лишь знаю: тщетно мы любили, Лишь чувствую: прощай, прощай! Байрон (перевод Ап.Григорьева).- Ред. Сентябрь 1844
* * *
Григорьев Аркадий Магеллан
- Что тревожит Вас, идальго, Рыцарь шпаги и креста? Не почтил король медалью? Так ведь это суета. Или, вспомнив канонаду, Ноет рана за плечом? "Нет"- ответствовал Фернандо- "Рана вовсе ни причем. Я понюхал в жизни порох, Долг исполнил как сумел. И не стар- всего под сорок, А остался не у дел. Кроме чести не имею Никаких других богатств. Но несу в себе идею Выше золота и графств. Если выслушать не трудно, То поведаю легко. Нужно лишь большое судно, Да полсотни моряков. За штурвалом днем и ночью Я, Фернандо Магеллан, Проплыву - я знаю точно- С океана в океан. На огромном новом море Мириады островов Ждут того, кто их откроет... И я к этому готов. Мне в походе этом даже Вычисленья не важны. Всё равно вернусь сюда же, Но с обратной стороны." - Что ж, идальго,вот посланье От кастильских королей Адмирала ждут в Испаньи Пять добротных кораблей. Да куда же Вы, Фернандо! Не даёте дочитать! "Поторапливаться надо: Лошадей иду седлать." - Погодите, мне известны Жизни, судьбы. Наперёд. Вам, наверно, интересно, Что в пути нелегком ждет. С именем святого Яго Выйдет в новый океан Под чужим, испанским флагом Португальский капитан. Ненадежная команда И презрение друзей... Что ответите, Фернандо? "Я седлаю лошадей." - Да, судьба вам улыбнется... А потом наступит крах; Лишь один корабль вернётся, Полупризрак, полупрах. И всего сойдут на берег Восемнадцать душ живых. Вы мне можете поверить Вас не будет среди них. Так зачем же зря стараться Слава не нужна в земле. Может лучше не пытаться? "Я уже сижу в седле."
* * *
Григорьев Георгий Скрипочка
Скрипочка Тихая улочка Ситная булочка Дворик под липой густой На в руки скрипочку Сделай улыбочку Пой, скрипочка, пой Взрывы и выстрелы Сборы по-быстрому Мессеры над головой На в руки скрипочку Сделай улыбочку Пой, скрипочка, пой Дело житейское Гетто еврейское Мальчик с библейской звездой На в руки скрипочку Сделай улыбочку Пой, скрипочка, пой Над территорией Дым крематория Воздух от страха густой На в руки скрипочку Сделай улыбочку Пой, скрипочка, пой Смерть многоликая Чудо великое Мальчик остался живой На в руки скрипочку Сделай улыбочку Пой, скрипочка, пой Зал филармонии Символ гармонии Вышел на сцену скрипач Взял в руки скрипочку Сделал улыбочку Плачь, скрипочка, плачь Тихая улочка Ситная булочка Дворик под липой густой Мальчик еврейский Играет на скрипочке Пой, скрипочка, пой 2009
* * *
Иртеньев Игорь Автобус
Автобус По улице идет автобус, В нем едет много человек. У каждого - свои заботы, Судьба у каждого - своя. Вот инженер тире строитель. Он строит для людей дома, И в каждый дом, что им построен, Души частицу он вложил. А рядом с ним в большой зюйдвестке Отважный едет китобой. Он кашалотов беспощадно Разит чугунным гарпуном. А рядом с ним стоит рабочий. Его глаза огнем горят. Он выполнил четыре нормы, А захотел бы - смог и шесть. А рядом женщина рожает, Еще мгновенье - и родит! И тут же ей уступят место Для пассажиров, что с детьми. А рядом - футболист известный С богиней Никою в руках. Под иберийским жарким небом Ее он в честном взял бою. А рядом - продавщица пива С косою русою до пят. Она всех пивом напоила, И вот теперь ей хорошо. А рядом в маске Дед Мороза Коварный едет контролер. Ее надел он специально, Чтоб всеми узнанным не быть. Но этой хитрою уловкой Он не добьется ничего, Поскольку есть у всех билеты, Не исключая никого. 1983
* * *
Ивнев Рюрик Блеснула боль в твоем прощальном взоре
* * * Блеснула боль в твоем прощальном взоре, Покрылись сумраком любимые черты. Никто не дал мне столько горя И столько радости, как ты. Как сон, исчезло в суете вокзальной Лицо любимое,- и вот опять покой. Никто не дал любви такой печальной И в то же время радостной такой. Прощальный взор запомнил я навеки - Он в мертвого легко мог жизнь вдохнуть,- И серые глаза, и вскинутые веки, И губы, детские чуть-чуть. Блеснула боль в твоем прощальном взоре, Покрылись сумраком любимые черты, Никто не дал мне столько горя И столько радости, как ты. 1928, Новосибирск-Ишим
* * *
Из Нагорной проповеди пер Сергея Аверинцева
* * *
Из вагантов Вешние денечки
Вешние денечки
Выходи в привольный мир!
К черту пыльных книжек хлам!
Наша родина - трактир.
Нам пивная - Божий храм.
Ночь проведши за стаканом,
не грешно упиться в дым.
Добродетель - стариканам,
безрассудство - молодым!
Жизнь умчится, как вода.
Смерть не даст отсрочки.
Не вернутся никогда
вешние денечки.
Май отблещет, отзвенит -
быстро осень подойдет
и тебя обременит
грузом старческих забот.
Плоть зачахнет, кровь заглохнет,
от тоски изноет грудь,
сердце бедное иссохнет,
заметет метелью путь.
Жизнь умчится, как вода.
Смерть не даст отсрочки.
Не вернутся никогда
вешние денечки.
"Человек - есть божество!"
И на жизненном пиру
я Амура самого
в сотоварищи беру.
На любовную охоту
выходи, лихой стрелок!
Пусть красавицы без счету
попадут к тебе в силок.
Жизнь умчится, как вода.
Смерть не даст отсрочки.
Не вернутся никогда
вешние денечки.
Столько девок молодых,
сколько во поле цветов.
Сам я в каждую из них
тут же втюриться готов.
Девки бедрами виляют,
пляшут в пляске круговой,
пламя в грудь мою вселяют,
и хожу я сам не свой.
Жизнь умчится, как вода.
Смерть не даст отсрочки.
Не вернутся никогда
вешние денечки.
* * *
Языков Николай Весна
ВЕСНА Великолепный день! На мягкой мураве Лежу,- ни облачка в небесной синеве! Цветет зеленый луг; чистейший воздух горный Прохладой сладостной и негой животворной Струится в грудь мою,- и полон я весной! И вот певец ее летает надо мной, И звуки надо мной веселые летают! И чувство дивное те звуки напевают Мне на душу; даюсь невольно забытью Волшебному, глаза невольно закрываю: Легко мне, так легко, как будто я летаю Летаю и пою, летаю и пою! Весна 1842, Рим
* * *
Кальвино Итало Из Незримых городов
* * *
Кедрин Дмитрий Бессмертие
БЕССМЕРТИЕ Кем я был? Могильною травою? Хрупкой галькою береговою? Круглобоким облачком над бездной? Ноздреватою рудой железной? Та трава могильная сначала Ветерок дыханием встречала, Тучка плакала слезою длинной, Пролетая над родной долиной. И когда я говорю стихами - От кого в них голос и дыханье? Этот голос - от прабабки-тучи, Эти вздохи - от травы горючей! Кем я буду? Комом серой глины? Белым камнем посреди долины? Струйкой, что не устает катиться? Перышком в крыле у певчей птицы? Кем бы я ни стал и кем бы ни был - Вечен мир под этим вечным небом: Если стану я водой зеленой - Зазвенит она одушевленно, Если буду я густой травою - Побежит она волной живою. В мире всё бессмертно: даже гнилость. Отчего же людям смерть приснилась? 1938
* * *
Кедрин Дмитрий Остановка у Арбата
ОСТАНОВКА У АРБАТА Профиль юности бессмертной Промелькнул в окне трамвая. М. Голодный Я стоял у поворота Рельс, бегущих от Арбата, Из трамвая глянул кто-то Красногубый и чубатый. Как лицо его похоже На мое - сухое ныне!.. Только чуточку моложе, Веселее и невинней. А трамвай - как сдунет ветром, Он качнулся, уплывая. Профиль юности бессмертной Промелькнул в окне трамвая. Минут годы. Подойдет он - Мой двойник - к углу Арбата. Из трамвая глянет кто-то Красногубый и чубатый, Как и он, в костюме синем, С полевою сумкой тоже, Только чуточку невинней, Веселее и моложе. А трамвай - как сдунет ветром, Он промчится, завывая... Профиль юности бессмертной Промелькнет в окне трамвая. На висках у нас, как искры, Блещут первые сединки, Старость нам готовит выстрел На последнем поединке. Даже маленькие дети Станут седы и горбаты, Но останется на свете Остановка у Арбата, Где, ни разу не померкнув, Непрестанно оживая, Профиль юности бессмертной Промелькнет в окне трамвая! 1939
* * *
Кедрин Дмитрий Поединок
Поединок К нам в гости приходит мальчик Со сросшимися бровями, Пунцовый густой румянец На смуглых его щеках. Когда вы садитесь рядом, Я чувствую, что меж вами Я скучный, немножко лишний, Педант в роговых очках. Глаза твои лгать не могут. Как много огня теперь в них! А как они были тусклы... Откуда же он воскрес? Ах, этот румяный мальчик! Итак, это мой соперник, Итак, это мой Мартынов, Итак, это мой Дантес! Ну что ж! Нас рассудит пара Стволов роковых Лепажа На дальней глухой полянке, Под Мамонтовкой, в лесу. Два вежливых секунданта, Под горкой - два экипажа, Да седенький доктор в черном, С очками на злом носу. Послушай-ка, дорогая! Над нами шумит эпоха, И разве не наше сердце - Арена ее борьбы? Виновен ли этот мальчик В проклятых палочках Коха, Что ставило нездоровье В колеса моей судьбы? Наверно, он физкультурник, Из тех, чья лихая стайка Забила на стадионе Испании два гола. Как мягко и как свободно Его голубая майка Тугие гибкие плечи Стянула и облегла! А знаешь, мы не подымем Стволов роковых Лепажа На дальней глухой полянке, Под Мамонтовкой, в лесу. Я лучше приду к вам в гости И, если позволишь, даже Игрушку из Мосторгина Дешевую принесу. Твой сын, твой малыш безбровый Покоится в колыбели. Он важно пускает слюни, Вполне довольный собой. Тебя ли мне ненавидеть И ревновать к тебе ли, Когда я так опечален Твоей морщинкой любой? Ему покажу я рожки, Спрошу: "Как дела, Егорыч?" И, мирно напившись чаю, Пешком побреду домой. И лишь закурю дорогой, Почуяв на сердце горечь, Что наша любовь не вышла, Что этот малыш - не мой. 1933
* * *
Кочетков Александр Баллада о прокуренном вагоне
БАЛЛАДА О ПРОКУРЕННОМ ВАГОНЕ - Как больно, милая, как странно, Сроднясь в земле, сплетясь ветвями,- Как больно, милая, как странно Раздваиваться под пилой. Не зарастет на сердце рана, Прольется чистыми слезами, Не зарастет на сердце рана - Прольется пламенной смолой. - Пока жива, с тобой я буду - Душа и кровь нераздвоимы,- Пока жива, с тобой я буду - Любовь и смерть всегда вдвоем. Ты понесешь с собой повсюду - Ты понесешь с собой, любимый,- Ты понесешь с собой повсюду Родную землю, милый дом. - Но если мне укрыться нечем От жалости неисцелимой, Но если мне укрыться нечем От холода и темноты? - За расставаньем будет встреча, Не забывай меня, любимый, За расставаньем будет встреча, Вернемся оба - я и ты. - Но если я безвестно кану - Короткий свет луча дневного,- Но если я безвестно кану За звездный пояс, в млечный дым? - Я за тебя молиться стану, Чтоб не забыл пути земного, Я за тебя молиться стану, Чтоб ты вернулся невредим. Трясясь в прокуренном вагоне, Он стал бездомным и смиренным, Трясясь в прокуренном вагоне, Он полуплакал, полуспал, Когда состав на скользком склоне Вдруг изогнулся страшным креном, Когда состав на скользком склоне От рельс колеса оторвал. Нечеловеческая сила, В одной давильне всех калеча, Нечеловеческая сила Земное сбросила с земли. И никого не защитила Вдали обещанная встреча, И никого не защитила Рука, зовущая вдали. С любимыми не расставайтесь! С любимыми не расставайтесь! С любимыми не расставайтесь! Всей кровью прорастайте в них,- И каждый раз навек прощайтесь! И каждый раз навек прощайтесь! И каждый раз навек прощайтесь! Когда уходите на миг! 1932
* * *
Кочетков Александр Ласточки под кровлей черепичной
* * * Ласточки под кровлей черепичной Чуть журчат, стрекочут тополя. Деловито на оси привычной Поворачивается земля. И, покорны медленному кругу, Не спеша, струятся в полусне - Воды к морю, ласточки друг к другу, Сердце к смерти, тополя к луне.
* * *
Коган Павел Ну как же это мне сказать
НУ, КАК ЖЕ ЭТО МНЕ СКАЗАТЬ? Ну, как же это мне сказать, Когда звенит трамвай, И первая звенит гроза, И первая трава, И на бульварах ребятня, И синий ветер сел На лавочку, И у меня На сердце карусель, И мне до черта хорошо, Свободно и легко, И если б можно, я б ушел Ужасно далеко, Ну, как же это мне сказать, Когда не хватит слов, Когда звенят твои глаза Как запах детских снов, Когда я знаю все равно - Все то, что я скажу, Тебе известно так давно, И я не разбужу Того, что крепко, крепко спит. Но не моя ж вина, Что за окном моим кипит Зеленая весна. Но все равно такой порой, Когда горит закат, Когда проходят надо мной Большие облака, Я все равно скажу тебе Про дым, про облака, Про смену радостей и бед, Про солнце, про закат, Про то, что, эти дни любя, Дожди не очень льют, Что я хорошую тебя До одури люблю. 24 апреля 1935
* * *
Кольцов Алексей Разлука
РАЗЛУКА На заре туманной юности Всей душой любил я милую: Был у ней в глазах небесный свет, На лице горел любви огонь. Что пред ней ты, утро майское, Ты, дуброва-мать зеленая, Степь-трава - парча шелковая, Заря-вечер, ночь-волшебница! Хороши вы - когда нет ее, Когда с вами делишь грусть свою, А при ней вас - хоть бы не было; С ней зима - весна, ночь - ясный день! Не забыть мне, как в последний раз Я сказал ей: "Прости, милая! Так, знать, бог велел - расстанемся, Но когда-нибудь увидимся..." Вмиг огнем лицо все вспыхнуло, Белым снегом перекрылося,- И, рыдая, как безумная, На груди моей повиснула. "Не ходи, постой! дай время мне Задушить грусть, печаль выплакать, На тебя, на ясна сокола..." Занялся дух - слово замерло... 21 мая 1840
* * *
Инбер Вера Колыбельная
СЫНУ, КОТОРОГО НЕТ (Колыбельная песня) Ночь идет на мягких лапах, Дышит, как медведь. Мальчик создан, чтобы плакать, Мама - чтобы петь. Отгоню я сны плохие, Чтобы спать могли Мальчики мои родные, Пальчики мои. Шибче барабанной дроби Побегут года; Приминая пыль дороги, Лягут холода. А пока, еще ни разу Не ступив ногой, Спи, мой мальчик сероглазый, Зайчик дорогой... Налепив цветные марки Письмам на бока, Сын мне снимки и подарки Шлет издалека. Заглянул в родную гавань И уплыл опять. Мальчик создан, чтобы плавать, Мама - чтобы ждать. Вновь пройдет годов немало... Голова в снегу; Сердце скажет: "Я устало, Больше не могу". Успокоится навеки, И уже тогда Весть помчится через реки, Через города. И, бледнея, как бумага, Смутный, как печать, Мальчик будет горько плакать, Мама - будет спать. А пока на самом деле Все наоборот: Мальчик спит в своей постели. Мама же - поет. 1927
* * *
Коржавин Наум Мир еврейских местечек
* * * Мир еврейских местечек... Ничего не осталось от них, Будто Веспасиан здесь прошел средь пожаров и гула. Сальных шуток своих не отпустит беспутный резник, И, хлеща по коням, не споет на шоссе балагула. Я к такому привык - удивить невозможно меня. Но мой старый отец, все равно ему выспросить надо, Как людей умирать уводили из белого дня И как плакали дети и тщетно просили пощады. Мой ослепший отец, этот мир ему знаем и мил. И дрожащей рукой, потому что глаза слеповаты, Ощутит он дома, синагоги и камни могил,- Мир знакомых картин, из которого вышел когда-то. Мир знакомых картин - уж ничто не вернет ему их. И пусть немцам дадут по десятку за каждую пулю, Сальных шуток своих все равно не отпустит резник, И, хлеща по коням, уж не спеть никогда балагуле. 1945
* * *
Коржавин Наум Невеста декабриста
НЕВЕСТА ДЕКАБРИСТА
Уютный дом,
а за стеною вьюга,
И от нее
слышнее тишина...
Три дня не видно дорогого друга.
Два дня столица слухами полна.
И вдруг зовут...
В передней - пахнет стужей.
И он стоит,
в пушистый снег одет...
- Зачем вы здесь?
Входите же...
Бестужев!..
И будто бы ждала -
"Прощай, Анет!.."
Ты только вскрикнешь,
боль прервет дыханье,
Повиснешь на руках,
и - миг - туман...
И все прошло...
А руки - руки няни...
И в доме тишь,
а за окном - буран.
И станет ясно:
все непоправимо.
Над всем висит
и властвует беда.
Ушел прямой,
уверенный,
любимый,
И ничему не сбыться никогда.
И потекут часы
тяжелых буден...
Как страшно знать,
что это был конец.
При имени его,
веселом,-
будет
Креститься мать
и хмуриться отец.
И окружат тебя другие люди,
Пусть часто неплохие -
что с того?
Такой свободы
строгой
в них не будет,
Веселого
не будет ничего.
Их будет жалко,
но потом уныло
Тебе самой
наедине с судьбой.
Их той
тяжелой силой
придавило,
С которой он вступал,
как равный, в бой.
И будет шепот
в мягких воянах вальса.
Но где ж тот шепот,
чтобы заглушил
"Прощай, Анет!.."
и холод,
что остался,
Ворвавшись в дверь,
когда он уходил...
Ты только через многие недели
Узнаешь приговор...
И станешь ты
В снах светлых видеть:
дальние метели,
Морозный воздух.
Ясность широты.
В кибитках,
шестернею запряженных,
Мимо родных,
заснеженных дубрав.
Вот в эти сны
ко многим
едут жены...
Они - вольны.
Любимым - нету прав,
Но ты - жива,
и ты живешь невольно.
Руки попросит милый граф-корнет.
Что ж! Сносный брак.
Отец и мать -
довольны.
И все равно "Прощай!..
Прощай, Анет...".
И будет жизнь.
И будет все как надо:
Довольство,
блеск,
круженье при дворе...
Но будет сниться:
снежная прохлада...
Просторный воздух...
сосны в серебре.
1950
* * *
Козьма Прутков Мой портрет
МОЙ ПОРТРЕТ
Когда в толпе ты встретишь человека,
Который наг;
Чей лоб мрачней туманного Казбека,
Неровен шаг;
Кого власы подъяты в беспорядке;
Кто, вопия,
Всегда дрожит в нервическом припадке, -
Знай: это я!
Кого язвят со злостью вечно новой,
Из рода в род;
С кого толпа венец его лавровый
Безумно рвет;
Кто ни пред кем спины не клонит гибкой, -
Знай: это я!..
В моих устах спокойная улыбка,
В груди - змея!
* * *
Левин Вадим Узник и королева
УЗНИК И КОРОЛЕВА Баллада 1 В кромешной тьме на каменном полу Шагами отмеряю дни, недели... На ощупь кружку нахожу в углу - Солёная вода не утоляет жажды. Что я скажу тебе, Мария-Анна, Когда меня ты призовёшь однажды? 2 Со ржавым скрипом отворилась дверь И белый зверь в глаза мои вцепился. Не закричу, не потеряю память. Спасибо, добрый стражник, что, глумясь, К моим больным глазам поднёс ты факел: Я так мечтал вблизи увидеть пламя! Гудят шаги по гулким коридорам. Что я скажу тебе, Мария-Анна? 3 Я так скажу тебе, Мария-Анна: - Твоё Величество, Мария-Анна! Не стану льстить и не открою тайну, А повторю, что всем давно известно: На свете нет прекрасней королевы, И справедливей королевы нет. Все острова, моря и океаны Давно твой суд, покорные, признали, И молча слушают тебя владыки, И принимают старцы твой совет. А я - злодей, чьё место на галерах, Всего лишь на изгнанье осуждённый, - Пришёл к тебе просить, Мария-Анна, Не справедливости, а милосердья. Что суждено услышать мне в ответ? 4 Твои глаза, моя Мария-Анна! А стражник бьёт железной рукавицей. Он прав: я должен преклонить колени. Но я забыл, как преклонять колени. Твои глаза, моя Мария-Анна! Ты смотришь на меня, Мария-Анна, Движеньем пальца отсылаешь стражу, И мы с тобой одни, наедине. И только длинный-длинный между нами Твой тронный зал. И ты сидишь на троне- Мария-Анна, леди, королева! - Что ж, говори. Что ты хотел сказать мне? Я слушаю твой голос, королева. - Ну, говори! Я слушаю твой голос. - Да говори же! - восклицаешь гневно. Что я скажу тебе, Мария-Анна? 5 - Твоё Величество, моя Мария-Анна! На свете нет прекрасней королевы, И справедливей нет. И беспощадней... А я - злодей, чьё место на галерах, Я умоляю: будь не справедлива. О милости прошу, о милосердье: Не отправляй преступника в изгнанье, Убей меня, моя Мария-Анна. Коснись меня своей рукой холодной- Не закричу, не упаду от боли, Я сам возьму твои святые пальцы И осторожно уложу на горле И перед смертью прошепчу: "Спасибо". Мария-Анна, будь не справедлива!
* * *
Ломоносов Михайло Вечернее размышление о Божием величестве
ВЕЧЕРНЕЕ РАЗМЫШЛЕНИЕ О БОЖИЕМ ВЕЛИЧЕСТВЕ ПРИ СЛУЧАЕ ВЕЛИКОГО СЕВЕРНОГО СИЯНИЯ Лице свое скрывает день; Поля покрыла мрачна ночь; Взошла на горы черна тень; Лучи от нас склонились прочь; Открылась бездна звезд полна; Звездам числа нет, бездне дна. Песчинка как в морских волнах, Как мала искра в вечном льде, Как в сильном вихре тонкий прах, В свирепом как перо огне, Так я, в сей бездне углублен, Теряюсь, мысльми утомлен! Уста премудрых нам гласят: Там разных множество светов; Несчетны солнца там горят, Народы там и круг веков: Для общей славы божества Там равна сила естества. Но где ж, натура, твой закон? С полночных стран встает заря! Не солнце ль ставит там свой трон? Не льдисты ль мещут огнь моря? Се хладный пламень нас покрыл! Се в ночь на землю день вступил! О вы, которых быстрый зрак Пронзает в книгу вечных прав, Которым малый вещи знак Являет естества устав, Вам путь известен всех планет,- Скажите, что нас так мятет? Что зыблет ясный ночью луч? Что тонкий пламень в твердь разит? Как молния без грозных туч Стремится от земли в зенит? Как может быть, чтоб мерзлый пар Среди зимы рождал пожар? Там спорит жирна мгла с водой; Иль солнечны лучи блестят, Склонясь сквозь воздух к нам густой; Иль тучных гор верхи горят; Иль в море дуть престал зефир, И гладки волны бьют в эфир. Сомнений полон ваш ответ О том, что окрест ближних мест. Скажите ж, коль пространен свет? И что малейших дале звезд? Несведом тварей вам конец? Скажите ж, коль велик творец? 1743
* * *
Маршак Самуил Летняя ночь на Севере
ЛЕТНЯЯ НОЧЬ НА СЕВЕРЕ На неизвестном полустанке, От побережья невдали, К нам в поезд финские цыганки Июньским вечером вошли. Хоть волосы их были русы, Цыганок выдавала речь Да в три ряда цветные бусы И шали, спущенные с плеч. Блестя цепочками, серьгами И споря пестротой рубах, За ними следом шли цыгане С кривыми трубками в зубах. С цыганской свадьбы иль с гулянки Пришла их вольная семья. Шуршали юбками цыганки, Дымили трубками мужья. Водил смычком по скрипке старой Цыган поджарый и седой, И вторила ему гитара В руках цыганки молодой. А было это ночью белой, Когда земля не знает сна. В одном окне заря алела, В другом окне плыла луна. И в этот вечер полнолунья, В цыганский вечер, забрели В вагон гадалки и плясуньи Из древней сказочной земли. Полынью пахло, пахло мятой, Влетал к нам ветер с двух сторон, И полевого аромата Был полон дачный наш вагон.
* * *
Мартынов Леонид Красные ворота
КРАСНЫЕ ВОРОТА Автомашины, Мчась к воротам Красным, Чуть замедляют бег для разворота, Полны воспоминанием неясным, Что тут стояли Красные ворота. Троллейбус, Пререкаясь с проводами, Идет путем как будто вовсе новым, И как раскаты грома над садами, Несется дальний рокот по Садовым. И вот тогда С обрыва тротуара При разноцветном знаке светофора Возвышенность всего земного шара Внезапно открывается для взора. И светлая Высотная громада Всплывает над возвышенностью этой Воздушным камнем белого фасада, Как над чертою горизонта где-то. Земного шара Выпуклость тугая Вздымается в упругости гудрона. Машины, это место огибая, Из полумрака смотрят удивленно. А город Щурит искристые очи, Не удивляясь и прекрасно зная, Что с Красной площади еще гораздо четче Она Видна - Возвышенность земная!
* * *
Матвеева Вера Прогулка по городу
Прогулка по городу Не ищи меня, пожалуйста, Я ушла гулять по городу Полутенью, полусветом Мимо заспанных домов. Я спасу от одиночества Эти улицы и дворики, Позабытые домами Ради отдыха и снов. Я ушла гулять по городу, Слушать ветер и безветрие. Тихий дождик пусть размоет И сотрёт мои следы. Не ищи меня, пожалуйста, Потому что больше нет меня: Я ушла в вечерний город - Царство грёз и темноты. И отсюда мне не выбраться - Это что-то непонятное: Заманил меня в ловушку Этот город-крысолов. Жарким лепетом безумного Прошептал слова невнятные И повёл меня, и бросил В лапы вымыслов и снов. Если скажут, что погибла я, Если где-нибудь услышишь вдруг, Что заснула - не проснулась, - Не печалься и не верь. Не заснула я, любимый мой, Я ушла гулять по городу, - Просто вышла и бесшумно За собой закрыла дверь.
* * *
Мей Лев Хотел бы в единое слово
* * *
Из Г. Гейне
Хотел бы в единое слово
Я слить мою грусть и печаль
И бросить то слово на ветер,
Чтоб ветер унес его вдаль.
И пусть бы то слово печали
По ветру к тебе донеслось,
И пусть бы всегда и повсюду
Оно тебе в сердце лилось!
И если б усталые очи
Сомкнулись под грезой ночной,
О, пусть бы то слово печали
Звучало во сне над тобой.
<1859>
* * *
Мей Лев Знаешь ли Юленька
ЗНАЕШЬ ЛИ, ЮЛЕНЬКА
(Ю. И. Л[ипи]ной)
Знаешь ли, Юленька, что мне недавно приснилося?..
Будто живется опять мне, как смолоду жилося;
Будто мне на сердце веет бывалыми вёснами:
Просекой, дачкой, подснежником, хмурыми соснами,
Талыми зорьками, пеночкой, Невкой, березами,
Нашими детскими... нет!- уж не детскими грезами!
Нет!.. уже что-то тревожно в груди колотилося...
Знаешь ли, Юленька?.. глупо!.. А всё же приснилося...
<1860>
* * *
Михалков Сергей Бараны
БАРАНЫ По крутой тропинке горной Шел домой барашек черный И на мостике горбатом Повстречался с белым братом. И сказал барашек белый: "Братец, вот какое дело: Здесь вдвоем нельзя пройти, Ты стоишь мне на пути." Черный брат ответил: "Ме, Вы в своем, баран, уме? Пусть мои отсохнут ноги, Если я сойду с дороги!" Помотал один рогами, Уперся другой ногами... Как рогами ни крути, А вдвоем нельзя пройти. Сверху солнышко печет, А внизу река течет. В этой речке утром рано Утонули два барана.
* * *
Мурсалова Марина Последние герои
* *
*
Хорошо по городу идти
В первый день, когда уже не праздник:
Ни блевотины, ни конфетти,
Тишина - не город, а заказник.
Видимо, сегодня поутру
Выпустили добрую машину,
Чтоб она сгребла всю мишуру
И отмыла каждую витрину.
Солнце светит. В тысячах зеркал
Дольний мир заснежен и размножен.
Ты кого-то в городе искал -
Значит, ты не очень безнадежен.
Если можешь вспомнить что-нибудь
Между Рождеством и Новым годом -
Ты не безнадежен, не забудь,
Ты еще проснешься с ледоходом.
Солнце понеслось во весь опор.
Что, уже действительно второе?
Как мы продержались до сих пор?
Мы с тобой последние герои.
Мы с тобою выиграли бой,
Мы с тобой не отдали ворота.
Жалко, я не знаю, что с тобой.
Вообще не знаю, где ты, кто ты.
* * *
Наровчатов Сергей Алые Паруса
АЛЫЕ ПАРУСА Сказками я с дочкой провожаю Каждый день вечернюю зарю: Коням в стойлах гривы заплетаю, Перстни красным девушкам дарю. И от перьев пойманной жар-птицы Обгорают пальцы у меня, А звезда во лбу у царь-девицы Светит ночью ярче света дня. Но в глаза мне дочка смотрит прямо: - Расскажи мне сказку поновей, Сказку, что когда-то ты и мама Полюбили в юности своей. Ох, как не люблю я просьбы эти!... Все ж придется рассказать. Изволь, Ну, так вот. Жила-была на свете Девочка по имени Ассоль. Странная она была девчонка - Только к морю направляла взгляд, Принимая каждую лодчонку За пунцовопарусный фрегат. Платьишко - заплата на заплате. Но упрямо сжат был дерзкий рот; "Капитан приедет на фрегате, И меня с собою заберет!" Как жилось девчонке этой трудно, Легче даже Золушке жилось! Но уж как мечталось непробудно! А в мечтах и радости и злость. Злость к подругам, к мелочным соседям, Для которых сказка - лишь обман, Кто твердит: "Вовеки не приедет Твой великолепный капитан". Зависть не нуждалась и в ответе!.. Ветром принесло морскую соль, И, ее вдохнувши, на рассвете Выбежала на берег Ассоль. Море ноги ей расцеловало, А она, легко вбежав в прибой, Даже чаек крик перекричала, И ее услышал рулевой. Брызги волн ей замочили юбку, Холоден был утренний туман... Но уже неслась навстречу шлюпка, И стоял на шлюпке капитан. У Ассоль спросил он только имя, И тогда-то, ослепив глаза, Сказка окаянная над ними Алые взметнула паруса! Так я дочку развлекаю к ночи... Пусть про нас с усмешкой говорят, Что от парусов остались клочья И на камни наскочил фрегат. А на этих клочьях только дыры, Да и те, мол, выточила моль, Что половиками для квартиры Бросила их под ноги Ассоль. Что, мол, капитан теперь в отставке, Путь его - не впрямь, а наугад... Дочка! Мы внесем свои поправки: Люди ведь неправду говорят! Дочка отвечает: - Что за толки! Мы рассеем их за полчаса. Я сама сумею без иголки, Снова сшить такие паруса, Что корабль сорвется сразу с мели, Полетит в морскую синеву...- Только бы мы вместе захотели Эту сказку вспомнить наяву! 1954
* * *
Неизвестный Я расскажу тебе
Я расскажу тебе Помогите найти автора музыки и слов.
* * *
Алоев Василий Тавромахия
* * *
Незвал Витезслав Прага с пальцами дождя
* * *
Никитин Иван Когда один в минуты размышленья
* * * Когда один, в минуты размышленья, С природой я беседую в тиши,- Я верю: есть святое провиденье И кроткий мир для сердца и души. И грусть свою тогда я забываю, С своей нуждой безропотно мирюсь, И небесам невидимо молюсь, И песнь пою, и слезы проливаю... И сладко мне! И жаль мне отдавать На суд людской восторги вдохновений И от толпы, как платы, ожидать Пустых похвал иль горьких обвинений. Глухих степей незнаемый певец, Я нахожу в моей пустыне счастье; Своим слезам, как площадной слепец, Стыжусь просить холодного участья; Печаль моя застенчиво робка,- В родной груди скрываясь боязливо, За песнь свою награды и венка Не требует она самолюбиво. 1851
* * *
Тихонов Николай Я люблю тебя той без прически
* * * Я люблю тебя той - без прически, Без румян - перед ночи концом, В черном блеске волос твоих жестких, С побледневшим и строгим лицом. Но, отняв свои руки и губы, Ты уходишь, ты вечно в пути, А ведь сердце не может на убыль, Как полночная встреча, идти. Словно сон, что случайно вспугнули, Ты уходишь, как сон,- в глубину Чужедальних мелькающих улиц, За страною меняешь страну. Я дышал тобой в сумраке рыжем, Что мучений любых горячей, В раскаленных бульварах Парижа, В синеве ленинградских ночей. В крутизне закавказских нагорий, В равнодушье московской зимы Я дышал этой сладостью горя, До которого дожили мы. Где ж еще я тебя повстречаю, Вновь увижу, как ты хороша? Из какого ты мрака, отчаясь, Улыбнешься, почти не дыша? В суету и суровость дневную, Посреди роковых новостей, Я не сетую, я не ревную,- Ты - мой хлеб в этот голод страстей. <1937-1940>
* * *
Одоевский Александр Бал
БАЛ Открылся бал. Кружась, летели Четы младые за четой; Одежды роскошью блестели, А лица - свежей красотой. Усталый, из толпы я скрылся И, жаркую склоня главу, К окну в раздумье прислонился И загляделся на Неву. Она покоилась, дремала В своих гранитных берегах, И в тихих, сребряных водах Луна, купаясь, трепетала. Стоял я долго. Зал гремел... Вдруг без размера полетел За звуком звук. Я оглянулся, Вперил глаза; весь содрогнулся; Мороз по телу пробежал. Свет меркнул... Весь огромный зал Был полон остовов... Четами Сплетясь, толпясь, друг друга мча, Обнявшись желтыми костями, Кружася, по полу стуча, Они зал быстро облетали. Лиц прелесть, станов красота - С костей их - все покровы спали. Одно осталось: их уста, Как прежде, всё еще смеялись; Но одинаков был у всех Широких уст безгласный смех. Глаза мои в толпе терялись, Я никого не видел в ней: Все были сходны, все смешались... Плясало сборище костей. 1825
* * *
Огарев Николай Звуки
ЗВУКИ Как дорожу я прекрасным мгновеньем! Музыкой вдруг наполняется слух, Звуки несутся с каким-то стремленьем, Звуки откуда-то льются вокруг, Сердце за ними стремится тревожно, Хочет за ними куда-то лететь... В эти минуты растаять бы можно, В эти минуты легко умереть. <1841>
* * *
Орлов Сергей Стихи о первой любви
СТИХИ О ПЕРВОЙ ЛЮБВИ Я встретил женщину одну И вспомнил о девчонке русой. Весь город был у ней в плену - Глаз, песенок, проказ и вкусов. Весь деревянный рай земной, Черемуховый, двухэтажный, Со средней школой, с тишиной, Со змеем в облаках бумажным. Мы не встречались десять лет. Лет шесть не знали друг о друге.. Из-под ресниц прохладных свет Метнулся в радостном испуге. Она - и не она, собой, Как светом, день преображая, Красивая передо мной Стояла женщина чужая. Я девочку любил тогда. Есть память - с этого вокзала И в юность ходят поезда. "Ты помнишь?.."- девочка сказала. Я оглянулся - Сердце сжалось: Разлукой сожжена дотла, Любовь передо мной предстала, Как степь, от солонца бела. Два-три куста воспоминаний На ней пока еще росли, Не зелень, а одно названье, Все пожелтевшее, в пыли... А дальше пепел трав горелых И отпечатки в нем цветов, Когда-то синих, алых, белых,- И я заплакать был готов. Но предо мной, открыта свету, Стройна, лукава, смущена, Стояла и ждала ответа, Как даль весенняя, она. Звала она щемящей грустью, В которой солнце, тишь, гроза... И я забыл девчонки русой Проказы, песенки, глаза. 1954
* * *
Петровых Мария Тревога
ТРЕВОГА Мне слышится - кто-то, у самого края Зовет меня. Кто-то зовет, умирая, А кто - я не знаю, не знаю, куда Бежать мне, но с кем-то, но где-то беда, И надо туда, и скорее, скорее - Быть может, спасу, унесу, отогрею, Быть может, успею, а ноги дрожат, И сердце мертвеет, и ужасом сжат Весь мир, где недвижно стою, озираясь, И вслушиваюсь, и постигнуть стараюсь - Чей голос?.. И, сжата тревожной тоской, Сама призываю последний покой. Ноябрь 1971
* * *
Поплавский Борис Быть совершенно понятным
* * * Быть совершенно понятным Совершенно открытым настежь Чтобы все видели чудовищ Совершенно лишенных рук Полных розовых нежных пятен Диких звезд и цветочных лужаек Невидимых колоколов Водопадов И медленных верных рассветов Над необитаемыми островами Чтобы все разделили счастье Баснословный увидели город Где отшельник нагой живет Он прикован цепью к вселенной Он читает черную книгу Где написано как вернуться В баснословный древний покой
* * *
Потоцкий Игорь Париж - в тебе
Париж - в тебе, а ты сейчас во мне и повторяешь, как стихотворенье, что площади Вогезов нет прекрасней. Стоит февраль. Я плакать не готов. "Возьми меня!" - ты шепчешь. Я не слышу. Я фонарям читаю о закате какие-то совсем чужие строчки. Читаю и смотрю, как твое платье становится афишей. Улетает. Не убегай, ведь нагота прекрасна. Ты лишь ресницы совмести. Скорее! Возьми меня или себя отдай! Вонзи в меня не просто свои чары, ведь мне до них нет никакого дела - Париж их гасит прямо на лету, а чтонибудь существеннее! "Тело?" - ты спрашиваешь. Я не отвечаю. Кругом цветы. И ты уже - ромашка. Но, став цветком, ты вырвалась наружу. И я - в тебе. И рядышком Париж. И пауза длиннее двух столетий, где войны, революции, стихи немыслимо мне близкие - Целана. Я цепенею, снова их услышав. А ты отводишь губы. И ресницы - две стаи диких уток, что все дальше летят, легко сливаясь с горизонтом.
* * *
Смоленский Борис Ремесло
РЕМЕСЛО
Есть ремесло - не засыпать ночами
И в конуре, прокуренной дотла,
Метаться зверем, пожимать плечами
И горбиться скалою у стола.
Потом сорваться. В ночь. В мороз.
Чтоб ветер
Стянул лицо. Чтоб, прошибая лбом
Упорство улиц, здесь, сейчас же встретить
Единственную, нужную любовь.
А днем смеяться. И, не беспокоясь,
Все отшвырнув, как тягостный мешок,
Легко вскочить на отходящий поезд
И радоваться шумно и смешно.
Прильнуть ногами к звездному оконцу,
И быть несчастным от дурацких снов,
И быть счастливым просто так - от солнца
На снежных елях.
Это - ремесло.
И твердо знать, что жить иначе - ересь.
Любить слова. Годами жить без слов.
Быть Моцартом. Убить в себе Сальери.
И стать собой.
И это ремесло.
1938
* * *
Рерих Николай Пора
ПОРА Встань, друг. Получена весть. Окончен твой отдых. Сейчас я узнал, где хранится один из знаков священных. Подумай о счастье, если один знак найдем мы. Надо до солнца пойти. Ночью всё приготовить. Небо ночное, смотри, невиданно сегодня чудесно. Я не запомню такого. Вчера еще Кассиопея была и грустна и туманна, Альдебаран пугливо мерцал. И не показалась Венера. Но теперь воспрянули все. Орион и Арктур засверкали. За Алтаиром далеко новые звездные знаки блестят, и туманность созвездий ясна и прозрачна. Разве не видишь ты путь к тому, что мы завтра отыщем. Звездные руны проснулись. Бери свое достоянье. Оружье с собою не нужно. Обувь покрепче надень. Подпояшься потуже. Путь будет наш каменист. Светлеет восток. Нам пора. 1916
* * *
Рубцов Николай В минуты музыки печальной
* * * В минуты музыки печальной Я представляю желтый плес, И голос женщины прощальный, И шум порывистых берез, И первый снег под небом серым Среди погаснувших полей, И путь без солнца, путь без веры Гонимых снегом журавлей... Давно душа блуждать устала В былой любви, в былом хмелю, Давно понять пора настала, Что слишком призраки люблю. Но все равно в жилищах зыбких - Попробуй их останови!- Перекликаясь, плачут скрипки О желтом плесе, о любви. И все равно под небом низким Я вижу явственно, до слез, И желтый плес, и голос близкий, И шум порывистых берез. Как будто вечен час прощальный, Как будто время ни при чем... В минуты музыки печальной Не говорите ни о чем. <1966>
* * *
Шефнер Вадим Ожидание
ОЖИДАНИЕ За пятьдесят, а все чего-то жду. Не бога и не горнего полета, Не радость ожидаю, не беду, Не чуда жду - а просто жду чего-то. Хозяин вечный и недолгий гость Здесь на Земле, где тленье и нетленье, Где в гордые граниты отлилось Природы длительное нетерпенье,- Чего-то жду, чему названья нет, Жду вместе с безднами и облаками. Тьма вечная и негасимый свет - Ничто пред тем, чего я жду веками. Чего-то жду в богатстве и нужде, В годины бед и в годы созиданья; Чего-то жду со всей Вселенной, где Материя - лишь форма ожиданья.
* * *
Щипачев Степан Своей любви перебирая даты
* * * Своей любви перебирая даты, Я не могу представить одного: Что ты чужою мне была когда-то И о тебе не знал я ничего. Какие бы ни миновали сроки И сколько б я ни исходил земли, Мне вновь и вновь благословлять дороги, Что нас с тобою к встрече привели.
* * *
Шпаликов Геннадий Я к вам травою прорасту
* * * Я к вам травою прорасту, Попробую к вам дотянуться, Как почка тянется к листу Вся в ожидании проснуться. Однажды утром зацвести, Пока ее никто не видит, А уж на ней роса блестит И сохнет, если солнце выйдет. Оно восходит каждый раз И согревает нашу землю, И достигает ваших глаз, А я ему уже не внемлю. Не приоткроет мне оно Опущенные тяжко веки, И обо мне грустить смешно, Как о реальном человеке. А я - осенняя трава, Летящие по ветру листья, Но мысль об этом не нова, Принадлежит к разряду истин. Желанье вечное гнетет, Травой хотя бы сохраниться - Она весною прорастет И к жизни присоединится.
* * *
Шпаликов Геннадий Людей теряют только раз
* * * Людей теряют только раз, И след, теряя, не находят, А человек гостит у вас, Прощается и в ночь уходит. А если он уходит днем, Он все равно от вас уходит. Давай сейчас его вернем, Пока он площадь переходит. Немедленно его вернем, Поговорим и стол накроем, Весь дом вверх дном перевернем И праздник для него устроим. САДОВОЕ КОЛЬЦО Я вижу вас, я помню вас И эту улицу ночную, Когда повсюду свет погас, А я по городу кочую. Прощай, Садовое кольцо, Я опускаюсь, опускаюсь И на высокое крыльцо Чужого дома поднимаюсь. Чужие люди отворят Чужие двери с недоверьем, А мы отрежем и отмерим И каждый вздох, и чуждый взгляд. Прощай, Садовое кольцо, Товарища родные плечи, Я вижу строгое лицо, Я слышу правильные речи. А мы ни в чем не виноваты, Мы постучались ночью к вам, Как все бездомные солдаты, Что просят крова по дворам.
* * *
Шпаликов Геннадий Рано утром волна окатит
* * * Рано утром волна окатит Белоснежной своей водой, И покажется в небе катер Замечательно молодой. Мимо пристаней и черешен, Отделенный речной водой, Появляется в небе леший Замечательно молодой. Драют палубу там матросы, Капитана зовут на "ты", И на девочек там подросток Сыплет яблоки и цветы. Ах, как рады марины и кати В сентябре или там - в феврале, Что летает по небу катер, По веселой, по круглой земле. Не летучим себе, не голландцем, А спокойно, средь бела дня, Он российским летит новобранцем, Он рукою коснулся меня. Пролетая в траве или дыме, Успевает трубой проорать - Молодыми жить, молодыми - Молодыми - не умирать. Ах, ты катер, ты мой приятель Над веселием и бедой, В белом небе весенний катер Замечательно молодой.
* * *
Смеляков Ярослав Хорошая девочка Лида
ХОРОШАЯ ДЕВОЧКА ЛИДА Вдоль маленьких домиков белых акация душно цветет. Хорошая девочка Лида на улице Южной живет. Ее золотые косицы затянуты, будто жгуты. По платью, по синему ситцу, как в поле, мелькают цветы. И вовсе, представьте, неплохо, что рыжий пройдоха апрель бесшумной пыльцою веснушек засыпал ей утром постель. Не зря с одобреньем веселым соседи глядят из окна, когда на занятия в школу с портфелем проходит она. В оконном стекле отражаясь, по миру идет не спеша хорошая девочка Лида. Да чем же она хороша? Спросите об этом мальчишку, что в доме напротив живет. Он с именем этим ложится и с именем этим встает. Недаром на каменных плитах, где милый ботинок ступал, "Хорошая девочка Лида",- в отчаяньи он написал. Не может людей не растрогать мальчишки упрямого пыл. Так Пушкин влюблялся, должно быть, так Гейне, наверно, любил. Он вырастет, станет известным, покинет пенаты свои. Окажется улица тесной для этой огромной любви. Преграды влюбленному нету: смущенье и робость - вранье! На всех перекрестках планеты напишет он имя ее. На полюсе Южном - огнями, пшеницей - в кубанских степях, на русских полянах - цветами и пеной морской - на морях. Он в небо залезет ночное, все пальцы себе обожжет, но вскоре над тихой Землею созвездие Лиды взойдет. Пусть будут ночами светиться над снами твоими, Москва, на синих небесных страницах красивые эти слова. 1940
* * *
Смеляков Ярослав Старая квартира
СТАРАЯ КВАРТИРА Как знакома мне старая эта квартира! Полумрак коридора, как прежде, слепит, как всегда, повторяя движение мира, на пустом подоконнике глобус скрипит. Та же сырость в углу. Так же тянет от окон. Так же папа газету сейчас развернет. И по радио голос певицы далекой ту же русскую песню спокойно поет. Только нету того, что единственно надо, что, казалось, навеки связало двоих: одного твоего утомленного взгляда, невеселых, рассеянных реплик твоих. Нету прежних заминок, неловкости прежней, ощущенья, что сердце летит под откос, нету только твоих, нарочито небрежно перехваченных ленточкой светлых волос. Я не буду, как в прежние годы, метаться, возле окон чужих до рассвета ходить; мне бы только в берлоге своей отлежаться, только имя твое навсегда позабыть. Но и в полночь я жду твоего появленья, но и ночью, на острых своих каблуках, ты бесшумно проходишь, мое сновиденье, по колени в неведомых желтых цветах. Мне туда бы податься из маленьких комнат, где целителен воздух в просторах полей, где никто мне о жизни твоей не напомнит и ничто не напомнит о жизни твоей. Я иду по осенней дороге, прохожий. Дует ветер, глухую печаль шевеля. И на памятный глобус до боли похожа вся летящая в тучах родная земля.
* * *
Солоухин Владимир Над ручьем
НАД РУЧЬЕМ Спугнув неведомую птицу, Раздвинув заросли плечом, Я подошел к ручью напиться И наклонился над ручьем. Иль ты была со мною рядом, Иль с солнцем ты была одно: Твоим запомнившимся взглядом Горело искристое дно. Или, за мною вслед приехав, Ты близ меня была тогда! Твоим запомнившимся смехом Смеялась светлая вода. И, угадав в волне нестрогой Улыбку чистую твою, Я не посмел губами трогать Затрепетавшую струю. 1946
* * *
Солоухин Владимир Пробуждение
ПРОБУЖДЕНИЕ Задернув шторы, чтоб не пробудиться, Чтобы хранились тишь да полумгла, В рассветный час, когда так сладко спится, В своей квартире девушка спала. Но из вселенной, золотом слепящей, Рассветный луч сквозь занавес проник, И оттого над девушкою спящей Горел во тьме слегка овальный блик. Земля крутилась. Утро шло по плавням, Шли поезда по утренней стране. Земля крутилась: медленно и плавно Спускался луч по крашеной стене. Бровей крутых, как крылья сильной птицы, Луч золотым коснулся острием, Он тихо тронул длинные ресницы, До теплых губ дотронулся ее. И, спящей, ей тревожно как-то стало, Как будто бы куда-то кто-то звал. Не знаю, что во сне она видала, Когда рассвет ее поцеловал. То жизнь звала: проснись, беги навстречу Лугам, цветам, в лесную полумглу! То жизнь звала: проснись, рассвет не вечен, И этот луч уж вон он, на полу! Беги, росинки в волосы вплетая, И над туманным озером в лесу, Красивая, зарею облитая, Затми собой вселенскую красу! 1952
* * *
Солоухин Владимир Ветер
ВЕТЕР Ветер Летит над морем. Недавно он не был ветром, А был неподвижным, теплым воздухом над землей. Он Окружал ромашки. Пах он зеленым летом (Зыбко дрожал над рожью желтый прозрачный зной). Потом, Шевельнув песчинки, Немного пригнувши травы, Он начал свое движенье. Из воздуха ветром стал. И вот Он летит над морем. Набрал он большую скорость, Забрал он большую силу. Крылища распластал. Ходят Морские волны. С них он срывает пену. Пена летит по ветру. Мечется над волной. Светлый Упругий ветер Не медом пахнет, а йодом, Солью тревожно пахнет. Смутно пахнет бедой. (Руки мои - как крылья. Сердце мое распахнуто. Ветер в меня врывается. Он говорит со мной): - Спал я Над тихим лугом. Спал над ромашкой в поле. Меня золотые пчелы пронизывали насквозь. Но стал я Крылатым ветром, Лечу я над черным морем. Цепи я рву на рейдах, шутки со мною брось! - Я Говорю открыто: - Должен ты выбрать долю, Должен взглянуть на вещи под резким прямым углом: Быть ли Ромашкой тихой? Медом ли пахнуть в поле? Или лететь над миром, время круша крылом? - Что я Ему отвечу? - Сходны дороги наши, Но опровергну, ветер, главный я твой резон: Если б Ты не был тихим Воздухом над ромашкой, Откуда б ты, ветер, взялся? Где бы ты взял разгон? 1960
* * *
Сухарев Дмитрий Старый город
СТАРЫЙ ГОРОД В старый город, в старый город Въезд машинам запрещен. Забреду я в старый город С аппаратом за плечом. Закуплю открытки-марки, Подивлюсь на старый хлам, Аппарат старинной марки Наведу на старый храм. Горы, каменное диво, С трех сторон стоят стеной. Кручи гор да гладь залива За стеною крепостной. Как на фоне этой глади Розы пышные цветут! А когда-нибудь в осаде Люди сиживали тут. Кто в осаде, кто в засаде, Сверху грохот, сзади гром: Будто тигры в зоосаде - За стеною да за рвом. Без досады справлю тризну По драчливым тем годам И беспечному туризму Предпочтение отдам. Ты лежи, моя открытка, В старом ящике на дне, Ты ползи ко мне, улитка, По старинной по стене. Старый город, старый камень И харчевня "Старый ром". Что-то пишет старый парень Притупившимся пером.
* * *
Суриков Иван Прости!
Прости! Я уезжаю, друг, прости! С тобой нам вновь не увидаться... Не сожалей и не грусти, Что нам приходится расстаться. Лета неравные у нас - И нам нейти одной дорогой... Зачем же мучить нам подчас Себя душевною тревогой? Ты смотришь, друг, на жизнь светло, И всё весна перед тобою... А мне и летом не тепло, И сердце стынет, что зимою. Случайно мы с тобой сошлись В степи глухой, в минуты скуки... Зачем же мы отравим жизнь Друг другу ядом жгучей муки? Прости же, друг мой, навсегда! И наша встеча будет тайной... И если в жизни иногда Тебе припомнюсь я случайно, Не сожалей и не грусти, Что разошлися мы с тобою, - Тебе на жизненном пути Не мог я счастья дать собою. Ты расцвела едва душой - И не жила и не страдала, Меня ж житейскою борьбой Давным-давно уже сломало. 1878
* * *
Тарковский Андрей Отрывок из сценария фильма "Зеркало"
- Прослушать можно здесь (файл слишком большой):
http://www.stihophone.ru/works.php?G=11&ID=19464
Дорога от станции шла через Игнатьево, поворачивала в сторону, следуя изгибу Во- роны, в километре от хутора, где мы жили каждое лето, и через глухой дубовый лес уходила дальше, на Томшино. Между хуто- ром и дорогой лежало клеверное поле. От нашей изгороди дороги не было видно, но она угадывалась по людям, которые шли со станции в сторону Томшина. Сейчас дорога была пуста. Мать сидела на гибкой жердине забора, протянувшегося по краю поля. Отсюда даже по походке нельзя было определить, кто именно появился на дороге. Обычно мы уз- навали приезжающих к нам только тогда, когда они появлялись из-за густого, широ- кого куста, возвышающегося посреди поля. Мать сидела и ждала. Человек, медлен- но идущий по дороге, скрылся за кустом. Если сейчас он появится слева от куста - то это ОН. Если справа, то не ОН, и это зна- чит, что ОН не приедет никогда. Прохожий вышел из-за куста справа. Прохожий (подходя). Простите, девушка. Я на Томшино правильно иду? Мать. Вам не надо было от куста свора- чивать. Прохожий (оглядываясь). А... А это что? Мать. Что? Прохожий. Ну... Что вы здесь сидите? .. Мать. Я здесь живу. Прохожий. Где? На заборе живете? Мать. Я не понимаю. Что вас интересу- ет? Дорога на Томшино или где я живу? Прохожий (заметив за деревьями хутор). А-а... здесь дом. (Громыхнув кожаным сак- вояжем.) Представляете, взял с собой все инструменты, а ключ позабыл. У вас случай- но не найдется гвоздика или отвертки? Мать. Нет. Нет. Нет у меня гвоздика. Прохожий. А что вы так нервничаете? Дайте руку. Да дайте, я же врач. (Берет ее руку в свою.) Мать. Ну? Прохожий. Вы мне мешаете. Я так не могу сосчитать. Мать. Ну что, мне мужа позвать что ли? Прохожий. Да нет у вас никакого мужа. Кольца-то нет! Где кольцо обручальное? Хотя сейчас редко кто носит. Старики разве... Неловкая пауза. Прохожий. А папиросу у вас можно по- просить? (Закурив, присаживается на забор рядом с матерью.) А почему вы такая груст- ная? А? Забор с треском обрушивается. Оба па- дают на землю. Мать вскакивает. Прохожий, лежа в траве, хохочет. Мать. О господи! Я не понимаю, чему вы так радуетесь. Прохожий. Вы знаете, приятно упасть с интересной женщиной. (Пауза, во время которой прохожий рассматривает траву и кусты растущие вокруг.) А знаете, вот я упал, и такие тут какие-то вещи... корни, кусты... А вы никогда не думали... вам никогда не казалось, что растения чувствуют, сознают, может, даже постигают? Деревья, орешник вот этот. Мать (недоуменно). Это ольха... Прохожий (раздражаясь). Да это неваж- но! Никуда не бегают. Это мы все бегаем, суетимся, все пошлости говорим. Это все оттого, что мы природе, что в нас, не ве- рим. Все какая-то недоверчивость, тороп- ливость что ли... Отсутствие времени, что- бы подумать. Мать. Послушайте, вы что-то... Прохожий (не давая ей договорить). А! Ну-ну-ну. Я это уже слышал. Мне это не гро- зит. Я же врач. Мать. А как же "Палата Љ6"? Прохожий. Так это же он все выдумал! Сочинил! (Поднимает с земли свой саквояж и уходит по тропинке, ведущей в поле. Ос- танавливается.) А знаете что, приходите к нам в Томшино! У нас там даже весело бы- вает! Мать (кричит ему вслед). У вас кровь! Прохожий. Где? Мать. За ухом. Да нет, с другой сторо- ны! Прохожий махнул рукой и зашагал по тропинке к повороту на Томшино. Мать долго смотрела ему вслед, потом повернулась и медленно пошла назад к ху- тору. Лампу еще не зажигали. Мы с сестрой сидели за столом в полутемной горнице и ели гречневую кашу с молоком. Мать, стоя у окна, вынула из чемодана какую-то тет- радь и, присев на подоконник, стала ее пе- релистывать. Последних листьев жар сплошным самосожжением Восходит на небо, и на пути твоем Весь этот лес живет таким же раздражением, Каким последний год и мы с тобой живем. В заплаканных глазах отражена дорога, Как в пойме на пути, кусты отражены. Не привередничай, не угрожай, не трогай, Не задевай лесной наволгшей тишины. Ты можешь услыхать дыханье старой жизни: Осклизлые грибы в сырой траве растут, До самых сердцевин их проточили слизни, А кожу все-таки щекочет влажный зуд. Все наше прошлое похоже на угрозу, Смотри, сейчас вернусь, гляди, убью сейчас, А небо ежится и держит клен, как розу, Пусть жжет еще сильней! - Почти у самых глаз*. * Стихотворение А. А. Тарковского "Игнатьевский лес".
* * *
Трофим Как она прекрасна
Играли смуглым янтарём плечи.
Роняли пламя в темноту свечи.
Она была со мной доступна и бесстрастна,
Но, Боже, как она прекрасна.
Черты ребёнка на лице белом
И совершенной красоты тело.
Всё было похоти расчётливой подвластно,
Но, Боже, как она прекрасна.
Во мне как будто лёд и пламя,
Восторг с презрением слились.
И сатана играет нами,
И сатана играет нами
Обманом подменяя жизнь
И снова гаснут в темноте свечи,
И душит пьяною тоской вечер
И всё мне кажется не нужным и напрасным,
Но, Боже, как она прекрасна.
* * *
Сельвинский Илья Весеннее
ВЕСЕННЕЕ Весною телеграфные столбы Припоминают, что они - деревья. Весною даже общества столпы Низринулись бы в скифские кочевья. Скворечница пока еще пуста, Но воробьишки спорят о продаже, Дома чего-то ждут, как поезда, А женщины похожи на пейзажи. И ветерок, томительно знобя, Несет тебе надежды ниоткуда. Весенним днем от самого себя Ты, сам не зная, ожидаешь чуда. 1961
* * *
Винокуров Евгений Не плачь
НЕ ПЛАЧЬ Ты не плачь, не плачь, не плачь. Не надо. Это только музыка! Не плачь. Это всего-навсего соната. Плачут же от бед, от неудач. Сядем на скамейку. Синевато Небо у ботинок под ледком. Это всего-навсего соната - Черный рупор в парке городском. Каплет с крыши дровяного склада. Развезло. Гуляет черный грач... Это всего-навсего соната! Я прошу: не плачь, не плачь, не плачь. 1965
* * *
Вождь Сиэттл говорит...
- Файл оказался слишком велик. Прослушать можно здесь:
http://www.stihophone.ru/works.php?ID=16934
* * *
Введенский Александр В ресторанах злых и сонных
* * * В ресторанах злых и сонных Шикарный вечер догорал. В глазах давно опустошённых Сверкал недопитый бокал, А на эстраде утомлённой, Кружась над чёрною ногой, Был бой зрачков в неё влюблённых, Влюблённых в тихое танго. И извиваясь телом голубым, Она танцует полупьяная (Скрипач и плач трубы), Забавно-ресторанная. Пьянеет музыка печальных скрипок, Мерцанье ламп надменно и легко. И подают сверкающий напиток Нежнейших ног, обтянутых в трико. Но лживых песен танец весел, Уж не подняться с пышных кресел, Пролив слезу. Мы вечера плетём, как банты, Где сладострастно дремлют франты, В ночную синюю косу. Кто в свирель кафешантанную Зимним вечером поёт: Об убийстве в ресторане На краснеющем диване, Где темнеет глаз кружок. К ней, танцующей в тумане, Он придёт - ревнивый Джо. Он пронзит её кинжалом, Платье тонкое распорет; На лице своём усталом Нарисует страсть и горе. Танцовщица с умершими руками Лежит под красным светом фонаря. А он по-прежнему гуляет вечерами, И с ним свинцовая заря. 1920
* * *
Жемчужников Алексей На железной дороге
НА ЖЕЛЕЗНОЙ ДОРОГЕ Еду, всё еду... Меня укачало... Видов обрывки с обеих сторон; Мыслей толпа без конца и начала; Странные грезы - ни бденье, ни сон... Трудно мне вымолвить слово соседу; Лень и томленье дорожной тоски... Сутки-другие всё еду, всё еду... Грохот вагона, звонки да свистки... Мыслей уж нет. Одуренный движеньем, Только смотрю да дивлюсь, как летят С каждого места и с каждым мгновеньем Время - вперед, а пространство - назад. Июль 1884
|
|
|
Сайт "Художники" Доска об'явлений для музыкантов |