Жизнь меня лелеяла - дарила
Суету, болезни, да долги.
Так солги мне, что меня любила.
Мне приятно будет. Ты солги.
Выдумай, что прянно пахли травы,
Цвёл орешник, страстью обуян.
Ожидаю сладостной отравы,
Как во время ломки наркоман.
ПРИПЕВ
Выдумка сладкая, что же ты ждёшь?
Ложь во спасение - это не ложь.
Так обмани, погуби, замани,
Руки в объятьи покрепче сомкни.
Лгунья, притворщица, стерва, змея!
Лишь бы моя была. Лишь бы моя.
Время не уходит безвозвратно -
Тянется серебряная нить.
Пусть ты лжёшь, но думать так приятно,
Что меня возможно полюбить.
Что не безнадёжны поцелуи,
Яблонь цвет в промозглом декабре.
Что могу любить тебя такую -
Лгущую, волшебную, простую,
Словно сказка в детском букваре.
Текст был опубликован в журнале Эдита ( Германия) No 15 2004г.
Ах, ты конь мой синегривый, белое лицо!
Что ж ты машешь надо мною вороным крылом?
Ветви яблонь истекают золотой пыльцой,
И потоки птичьей страсти омывают дом.
Слышно светлыми ночами как растёт трава,
Занимаются любовью толстые жуки,
Тихо шепчут Водяному сладкие слова
Две молоденьких русалки в глубине реки.
Что ж ты, конь мой синегривый, русский мой Пегас,
Вместо слов цветастых даришь только черноту?
Полночь входит тихой сапой, и ночник погас,
И лежит новокаинно немота во рту.
Ты не вейся, ты не ворон, ты всего лишь конь.
Сядь, покурим, выпьем водки... На вот, закуси.
Дай на счастье погадаю. Покажи ладонь.
Не тревожься - до Парнаса я возьму такси.
В рюмку горькую тихонько оброни кольцо,
На столешнице, как скатерть, расстели рассказ.
Ах ты, конь мой долгогривый, бледное лицо!
О любви да об удаче - в следующий раз.
Я уехал сюда второпях,
Без объятий, проклятий и слёз.
Думал я, что живу на бобах,
Оказалось - я мот был и Крез.
И напрасных надежд корабли
Под волнами рассыпались в прах.
И сижу я у края земли на бобах, на бобах, на бобах.
На землю звёздочка упала, словно пьяная,
В витринах горы иноземных калачей.
И приняла меня земля обетованная
Без поцелуев и торжественных речей.
Привет, Америка! А я такой восторженный
С разбегу влип в объятия твои.
Привет, привет! Но почему встревоженно
Поют садами злые соловьи?
И ночами топчу я асфальт
Под шуршанье бессонных колёс.
Эти ночи мне в очи глядят
И неон обжигает до слёз.
А вокруг суета- маята.
От неё мне спасения нет.
Надо мною витает мечта,
Как над психом навязчивый бред.
Как же тошно от этой мечты !
Только в прошлое нету пути.
И висят над Гудзоном мосты -
Я не в силах мосты перейти.
Я не знаю, как на ноги встать?
Как мне вынуть счастливый билет?
Вечно пьяная Родина - мать
Мне ругается матерно вслед.
Привет, Америка! Рассвет встаёт за окнами
И завизжали желтопузые такси.
А ты жестокая, и черноокая,
И чернокожая, Господь меня прости.
Привет, Америка! Я знаю не попасть домой -
Уже поднял Харон тяжёлое весло.
А я сижу немой, а я хожу слепой
И сознаю, что мне ужасно повезло.
Не благодаря, а вопреки
Слово тихо оброню с руки.
Прорастёт оно седой осокой
У крутой излучины реки.
К той осоке светлая волна
Выплеснет чужие времена,
Чтобы странствий горестную чашу
Я, не морщась, осушил до дна.
Вопреки, а не благодаря,
Окнами закатными горя,
Инеем, рябиной и туманом
Я целую губы сентября.
Мне бы жить на краешке земли,
Где крылами машут корабли,
Где молчит песчаная коса,
Где цветут зелёные глаза,
Где растут, смешливы и легки
Радости тугие васильки,
Где под ветром тих мой дом и светел -
Не благодаря, а вопреки...
И были снеги, были зимы.
К ногам - декабрь перезревший.
И белизна, как грим у мима,
Или у гейши.
А Новый год, как скорый поезд,
Ещё мгновенье - и накатит.
И ты роняла тонкий пояс,
Снимая платье.
И плыло тело за пределы
Привычных рамок и приличий.
И снег был бело- недозрелым,
Как грудь девичья.
Дышал уютом и покоем
Устроившийся в креслах вечер,
И Пастернаковской строкою
Горели свечи.
И сон входил ленивой кошкой,
И прятался под одеяла.
Сухим букетом за окошком
Зима стояла.